***
Джексон Ван стоит перед дверью, готовясь к разговору со своим Альфой. Снова придётся стоять, склонив голову, выказывая своё подчинение. Как же он это ненавидел, склонять голову перед кем-либо. Ты показываешь свою уязвимость, позволяя другому волку считать себя сильнее. Остальные с лёгкостью проявляли покорность, что же с ним не так? Почему он не хочет склониться перед сильнейшим? Ведь все его инстинкты бунтовали против этого, хотелось выть от безысходности… Задвигая эти чувства на задний план, оборотень стучит в дверь. Приоткрывает её, стараясь разглядеть Альфу. Тот сидит за обеденным столом, завтракая со своей дочерью. Глотая свою гордость, тихо спрашивает: — Господин, вы меня звали? Как же он ненавидел эту идиотскую обязанность называть Альфу стаи «Господин». Что за хрень такая? С чего он вообще должен называть кого-то своим господином? Они что, в средневековье живут? Девушка наклоняет голову и подавляет улыбку. Она прекрасно знает, как он не любит обращаться так к её отцу. Он вообще не понимал всей этой необходимости в формальной речи. Нет, ну с чего он должен звать хёном парня, который старше его всего на год? Где в этом логика? — Да, звал, — громким голосом отвечает высокий крупный мужчина, откладывая нож и вилку. Лохматит тёмно-каштановые волосы и устало чешет густую короткую бороду. — Сколько вампиров убито? — Трое, — не медля, отвечает Джексон. Он был готов к этому вопросу — в последнее время Альфу больше ничего другого и не волнует. — Но найдены лишь двое. Первую жертву так и не обнаружили… Вожак поднимает голову, пронзая резким взглядом оборотня. Ван прекрасно знает, что он ненавидит, когда он так называет убитых ими вампиров, но по-другому он не может. Погибшие ни в чём не виноваты, они не заслуживали смерти. Нет, конечно, они кусали людей и убивали их, но не волкам их судить — каждое полнолуние они буквально разрывают на куски тех, кто попадается на их пути… — Плохо. Почему вы убили так мало? Что, жаль их стало? Он отодвигает стул, поднимается на ноги. Прищурившись, смотрит на склонившего голову волка, словно выискивает в нём жалость и сочувствие к существам, которых должен ненавидеть. — Зачем мы это делаем, господин? — осмелев, спрашивает Ван. Всё равно получит нагоняй, так почему бы не попытаться узнать правду? — Вампиры ничего нам не сделали. Они даже не знают о нашем существовании. Их смерть не играет ни… — Молчать! — кричит Альфа голосом, которому обязан подчиниться любой член стаи, и хлопает кулаком по столу. Его дочь тут же вздрагивает. Джексон закрывает глаза, стараясь взять свои чувства под контроль. Всё внутри него желает противостоять, желает наплевать на правила и бросить вызов. — Я думаю о будущем, щенок, — рычит полностью разозлённый мужчина. — Вампиры и охотники — наши злейшие враги. Лучше натравить их друг на друга, чем ждать пока они вспомнят, что есть ещё мы. Но с чего вы взяли, что они — враги! — так и хочет выкрикнуть Джексон, но сдерживает себя. Ему не нужны проблемы с Альфой. Когда он так говорит, значит, не потерпит возражений. А жизнь того, кто посмеет нарушить это правило, он может сделать невыносимой. И свою оборотень пока не готов так разрушить… — Убирайся с моих глаз. И не забудь о своей миссии. Пылающий яростью Джексон покидает дом вожака и шагает к выходу из общины, никого не замечая вокруг. Ему срочно нужно выпить, и бар, находящийся в двух шагах от обители стаи, идеально для этого подходит. Да, он знает, что сейчас ещё и полудня нет, но если сейчас же не успокоится — выскажет сильнейшему в стае всё, что о нём думает. — Хён! Хён! — кричит семнадцатилетний паренёк, догоняя Вана. Стараясь скрыть свою злость, он поворачивается к мальчишке, которого лично нашёл в лесу ещё младенцем. Конечно, сейчас он изменился, но небольшая пухлость в щеках и пляшущие в глазах бесенята выдают в нём всё того же малыша, смеющегося, когда ему щекотали пяточки. — Не сейчас, БэмБэм, — просит он как можно вежливее, треплет его по волосам. Чуть сердясь, мелкий принимается поправлять розовую чёлку. Эх, этот переходный возраст… — Но, хён, — вновь начинает юный оборотень, — это важно. Меня послал за тобой тот охотник, что выручил нас в Сеуле пару месяцев назад. Джейби? Чтобы ему делать в общине оборотней? Если кто узнает его, живым ему отсюда не выбраться. Так, чего он так рискует? — Где он? — просто спрашивает Джексон. Недавняя ярость тут же стала забыта. — У входа. Я решил, что не стоит ему здесь появляться, — заявляет Бэм, явно гордясь своей идеей. Не будь у старшего брата настолько паршивое настроение, он обязательно улыбнулся бы наивности парня. Поблагодарив братишку, волк бежит в прежнем направлении. Напрашивается очевидный вопрос — как оборотень подружился с охотником? Джейби защитил их с Бэмом в Сеуле, когда двух одиноких волков схватили охотники, собираясь пытками выведать у них, где остальная стая. С того момента они стараются поддерживать связь. Кто же знал, что он вернулся из большого города… Стоит Вану только выйти с территории стаи, он сразу же замечает парня, прислонившегося к дереву спиной. Одетый в обычные джинсы и белую рубашку, он совсем не похож на опасного охотника. Но не каждый знает, что на правой руке у него не простой кожаный браслет, а наделённый меткой охотников, и под этой рубашкой на поясе у него всегда весят вовсе не ключи от мотоцикла, а кол или нож. Внешность слишком обманчива. — Оборотень, — серьёзно произносит Джейби, вместо какого-либо приветствия. — Завязывай с этим, — мотает головой Джексон. Он не в настроении играть в эти идиотские игры. В любой другой день — пожалуйста, но не сегодня. — Чего ты хочешь? Зачем охотнику появляться на территории стаи? — Сразу к делу, значит. Хорошо. Тогда я спрошу прямо. — Он заглядывает в глаза волку. — Это вы убиваете вампиров стрелами охотников?***
Именно этого боялся Чхве Ёнджэ, когда решил ничего не говорить Айрин. Не нужно было скрывать правду; стоило всё рассказать, как только он узнал, что она потеряла память. Лгать и увиливать — это никогда не было в характере парня. Он ненавидел даже ложь «во благо», как её иногда называли люди. И что он сделал теперь? Да, ради любимых мы переступаем даже через свои принципы… С тех пор, как ушёл Джинён, он продолжает смотреть на дверь, ожидая, когда же она откроется. Пак обещал привести девушку, и Ёнджэ ему верит. Вампир ему не нравится, но он ему верит. Странно, да? И это притом, что последние сказанные им слова продолжают крутиться в голове. У тебя было больше семи лет… Что сейчас изменится? И правда, что изменится, признайся он ей в своих чувствах прямо сейчас? Она не бросит Джинёна ради него, и не скажет в ответ, что ждала этого всю её жизнь. Она не примет его чувств. Самое лучшее — она просто посмеётся, решив, что это шутка. Иначе же, это может разрушить их отношения раз и навсегда… Медленно дверь в комнату Пака приоткрывается, и нерешительно показывается голова Айрин. Заметив друга, она входит, прикрывая за собой дверь без единого звука. Раньше всё было иначе… Она никогда не отличалась аккуратностью: у неё всегда что-то падало, сама она вечно запиналась, а предметы в её руках становились невероятно шумными. Дверь всегда закрывалась со скрипами и ударами, обычная тетрадь падала на стол с таким хлопком, что казалось, это рядом непослушных детей шлёпают, а не девушка положила что-то на стол. Обратившись, она стала другой. Грациозной, аккуратной. Больше нет той девушки, что топала по полу, как слон (и это при её крошечном весе!). Теперь она передвигается совершенно бесшумно. Возможно, ей эти изменения незаметны, но Чхве-то всё видит. Она больше не та девушка, что была раньше. Так, стоит ли вообще признаваться? Чон стоит у двери, переминаясь с ноги на ногу. Так и не подняв головы, она продолжает смотреть в пол. Ей неуютно, она хочет сбежать. Это друг видит отчётливо. Впервые, с момента их знакомства, ей некомфортно в его компании. Значит, она по-прежнему не хочет с ним общаться… — Прости, — произносит девушка, совершенно неожиданно. Чего-чего, а этого он точно не ожидал. — Что? — Прости меня, Ёнджэ. — На этот раз она уверенней. Произносит и поднимает голову. — Прости, что убежала, не дослушав тебя до конца. Друзья так не поступают. — Подходит к нему ближе. — Я понимаю, что ты не виноват в действиях моего отца. Напрасно я злилась на тебя… Парень ничего не говорит. Он лишь облегчённо вздыхает и разводит руки в стороны, приглашая её в свои объятья. Когда тебе плохо, нет ничего лучше, чем тепло близкого друга. Девушка даже не раздумывает, обхватывает его шею руками и прижимается. Обнимая её худую талию, Чхве закрывает глаза. Он во что бы то ни стало, хочет сохранить эти отношения. И плевать, что он никогда не сможет ей признаться; главное — быть вместе, а остальное не важно. — Тебя Джинён надоумил извиниться? — спрашивает, прекрасно зная, что подруга просидела бы в том месте, где нашёл её Пак, так и не собираясь с ним разговаривать. — Угу, Джинён, — кивает Чон, ставя подбородок на его плечо. Ёнджэ не нужно видеть её лицо, чтобы понять, как её глаза заблестели, лишь вспомнив этот момент. Даже её голос меняется, в каждой букве слышится влюблённость. — Он нашёл меня и утешил. Правда же, он невероятный? — Да, невероятный, — соглашается он, делая вид, что эти слова вовсе не полоснули ножом по его сердцу. Ему больно, но он ни за что не покажет ей этого.***
— И что теперь? Арестуешь меня? — спрашивает Джексон, закончив рассказ о миссии, порученной ему Альфой, и продолжает покручивать стакан с выпивкой в руках. Надеясь найти спокойное место для разговора, друзья пошли в бар, находящийся недалеко от общины. Только вот, этот хитрый волк забыл упомянуть, что бар этот посещают в основном одни оборотни. И теперь охотнику приходится вести себя крайне незаметно, чтобы члены стаи ненароком не поняли, кто он на самом деле. Джейби вздыхает, складывает руки на груди, рассматривая друга. Арестовать… Арестовать он как раз его не мог. По правилам любого обнаруженного оборотня он давно должен был убить или сдать Пак Джинёну, если уж оказался таким слабаком, неспособный избавиться от нечисти самостоятельно. Но это, конечно же, не то, что он сделает, ведь уже около полугода не подчиняется правилам охотников. И вообще, зачем он спасал оборотня тогда в Сеуле, если сейчас возьмёт и убьёт? — Нет, — качает головой он, погружённый в свои мысли. — Не ты моя проблема. Война нужна твоему господину. — Хах, хочешь убить Альфу стаи собственноручно? — усмехается Джексон. — Удачи тебе с этим. Я сообщу твоим родным, когда он разорвёт тебя на части. — Зачем мне драться с ним, если у меня есть ты? Делающий глоток Ван давится. Кое-как проглотив выпивку, он впивается глазами в охотника. — Ты хочешь, чтобы я убил Альфу? — Джейби кивает. Понимая, что тот не шутит, волк с серьёзным лицом отвечает: — Нет. — А в чём проблема? Убей его и захвати власть в стае. Сам же сказал, что не согласен с его методами. Парни смотрят друг на друга какое-то время. Охотник уже думает, что не получит ответа от оборотня, когда второй наклоняется к нему ближе и произносит тихим низким голосом: — Никто не в состоянии убить вожака стаи, он самый сильный из нас. Именно поэтому его и называют Альфой. Стоит мне попытаться — он сотрёт меня в пыль. Я могу завалить его исподтишка, но тогда стаи мне не видать, а в честной битве на арене мне его не победить. — Ты недооцениваешь себя, — вставляет Джебом. — Может быть. Но я не стану рисковать. Если ты не забыл, у меня есть семья, и я должен её защищать. Я не стану бросать вызов Альфе. Они замолкают. Джексон не станет решать проблему с вожаком, а Джейби не сможет убедить Пак Джинёна, что оборотни не все вредят людям, если он всё-таки их обнаружит. С вампирами собственно так же… Охотник ещё никогда не чувствовал себя таким беспомощным, он ничем не может помочь своим друзьям. И дёрнул же его чёрт за всю жизнь завести всего двоих друзей, да и то нечисть. Ван опустошает стакан одним глотком и просит бармена повторить заказ. Им смотрит на друга с сомнением. Он же не нахрюкается здесь, и его не придётся вести домой, да? Одно дело подойти к территории оборотней и позвать молодого парнишку, и совсем другое заявиться на неё, буквально объявляя: «Вот он я, охотник!». Нет уж, так рисковать он не станет. Хотя всегда можно бросить его спящую тушку у входа в общину… — Может, тебе хватит? — пытается приструнить друга Джебом. — Знаешь, — протягивает оборотень, пропуская замечание того мимо ушей, — всё было бы проще, работай мы вместе. — Что ты имеешь в виду? — Ты — охотник, а я — оборотень. И мы оба желаем мира нашим собратьям. Будь среди нас, скажем, глава вампиров или его доверенное лицо, тогда мы смогли бы бороться. Уверен, всем вместе легче стать чем-то важным, легче что-то изменить… Стать чем-то важным? Джейби улыбается, глядя на своего чуть подвыпившего друга. А ведь он дело говорит. У них будет больше шансов повлиять на что-то, работай все воюющие стороны вместе. Если б только они знали хоть одного вампира, мечтающего о мире с остальными так же, как они. Но разве есть ещё те, кто не ненавидит охотников? — Нет, в идеале, конечно, — продолжает бубнить Ван, не подозревая, что Джейби его уже и не слушает, — нам бы привлечь на свою сторону всех вожаков. — Смотрит на Има, хлопает его по плечу. — У охотников есть вожак? Или у вас просто «босс»? — Джексон, — тихо произносит парень, — а если я знаю одного вампира, к которому стоит присмотреться? — Отлично, — пожимает плечами волк, поднимая стакан, подвинутый барменом. — Никогда ещё не говорил с вампирами по-хорошему. Надо попробовать…