Back to You

Барри понятия не имеет, в какой момент его план: «Начать новую жизнь на новой Земле», покатился к чертям собачим. Быть может, он первоначально был провальным, и ему следовало просто избавиться от скорости, а затем пустить себе пулю в голову. Или, может быть, стоило сбежать куда-нибудь подальше — на Землю-6, а ещё лучше — на Землю-31, чтоб уж точно его никто не нашел. Не вломился в его только устаканившуюся жизнь со своими голубыми глазами, седоватыми волосами и ямочками, которые появляются, когда он улыбается. Он в тайне ждёт, что мэр Снарт пошлёт его куда подальше. Или прикажет заткнуться и будет молча пить ликёр. Но он не делает этого. Мэр ухмыляется, делает глоток и рассказывает. Барри тут же подмечает различие между мэром Снартом и его Ленни. Мэр говорит медленно, но коротко, не растягивая слова и не делая драматических пауз, которые так любил Ленни. Потом он замолкает, и Барри наливает ему ещё стакан, задавая какой-то вопрос. Аллен не помнит, о чём конкретно он спрашивал. Ему важно лишь что бы Снарт продолжал говорить, а сам он не может оторвать от него взгляд. Он вглядывается в такое родное и, в то же время, чужое лицо, пытаясь найти различия и сходство. Снарт уходит ближе к полуночи. Поднимается с места, кладёт на стойку двадцатку, а потом уходит, не произнеся ни слова. Барри провожает его взглядом до самой двери, а когда тот скрывается за ней — шумно выдыхает и, оперевшись на стойку, обхватывает голову руками. — Ты в порядке, Барт? — обеспокоенно интересуется Джулиан и Барри вздрагивает от звука его голоса. Он убирает руки от лица и, повернув голову, смотрит на Альберта. А затем качает головой, осознав суть вопроса. — Я, наверное, пойду домой. Сможешь подменить? — Без проблем, — кивает Джулиан, а затем усмехается. — Ты спас меня от мэра. Я твой должник. Барри на автомате кивает. Он снимает фартук, берёт двадцатку со стойки и убирает её в карман. Затем снимает куртку с крючка и, надев её на себя, выходит из-за стойки. Он не помнит, как добирается до квартиры, как переодевается и забирается в кровать. Весь ужас ситуации доходит до его мозга только сейчас. Он встретился с Леном. Да, не его, не гениальным вором и Негодяем, а мэром… Но от этого не становится легче. Барри закрывает глаза, прокручивая их разговор в голове. Так проходит ночь. Он ворочается в постели, пытаясь отвлечься от мыслей о Снарте, но тот настойчиво лезет в голову и его образ, словно щупальца, впиваются в извилины его мозга, въедаясь в подкорку. Он проваливается в сон только к рассвету и вскакивает, когда срабатывает ежедневный будильник. Стрелки часов ползут к трём. Барри шумно выдыхает, резким движением сбрасывая одеяло и поднимаясь с кровати. Холодный душ приводит его в чувство. Он моет голову, разглядывая ногти пальцев ног, а затем — собственное отражение в зеркале с зубной щёткой во рту. Когда тосты выпрыгивают из тостера, его ожидает сюрприз — кофе закончился и появляться не собирался, как бы Аллен не сверлил взглядом стеклянную коробку. Ему приходится смириться с поражением. Он шумно выдыхает, убирая банку обратно в шкаф. Заставив себя съесть тост с яйцом — большая часть всё равно отправляется в мусорку, он закуривает, расхаживая по квартире. Когда вторая сигарета подходит к концу, взгляд вдруг цепляется за календарь на стене. Он замирает, вспоминая, какое сегодня число, а затем чертыхается. В сегодняшнем квадратике красуется аккуратное: «Мик. 17:45». Взгляд бросается к часам. До назначенного времени остаётся чуть больше полутора часов. Он замирает, медленно докуривая сигарету. От нехватки кофеина его едва не ломает, а потому решение напрашивается само собой. Но он медлит. Ему не хочется контактировать с людьми — слишком много сил ушло на него, слишком глубоко проник этот чёртов взгляд, слишком… «Ты можешь отменить сеанс» — мягко напоминает Лен, и его бархатный шепот невесомыми прикосновениями проходится по шее, оставляя за собой волну мурашек. — «Остаться дома… на какое-то время. Тем более, сегодня не твоя смена» Барри фыркает. Отменить сеанс? Плечо чуть покалывает, будто напоминая о незаконченности и неправильности рисунка. Нет, ни в коем случае. Он не может отменить сеанс. «Тогда не бери кофе» Ага, как же. Внутри уже всё ломает — то ли от недостатка кофеина, то ли от лёгкого никотинового отравления. «Слишком легко ты упал в эти сети, Scarlet» — цокает Лен, и Барри хмыкает. — «Смотри, чтобы твоя наклонная не превратилась в прямой угол»  — Тебе ли меня судить? — парирует он, и голос его стайкой мыльных пузырей лопается об тишину квартиры. Аллен прикрывает на мгновение глаза и глубоко вздыхает. Голос звучит прямо над ухом, и Барри кажется, что он чувствует прикосновение чужой ладони на своей спине. Уже через три минуты он спускается вниз по лестнице. Бляшка на ремне куртки звонко ударяется о ручку парадной двери, ветер едва не пробирается под толстовку. Над Централ-сити висит лёгкая дымка, а воздух — свежий и влажный. Барри идёт медленно, вслушиваясь в то, как скрипят подошвы его кед об асфальт и наблюдая, как мигает огонёк на конце сигареты. Проходящая мимо женщина с ребёнком недовольно морщится, когда он выпускает струю дыма, и машет ладонью перед лицом. Барри пожимает плечами в извинительном жесте и ускоряет шаг. В их с Пэтти кофейне сегодня мало людей. (Конечно, формально, кофейня не была их, но Пэтти называла её так, потому что: «Ну же, Барт, где твоя амбициозность? Когда-нибудь Линда повысит нам зарплату, спрос на пойло возрастёт, и деньги забренчат в наших карманах — тогда мы, посмеиваясь, как Скрудж Макдак, выкупим эту обитель спокойствия и уюта. Тогда-то и начнутся хорошие деньки, Барт, вот увидишь!».) Да, это местечко не пользуется популярностью, но сегодня это ощущается особенно остро. Заняты лишь пара столиков, и чей-то мягкий голос доносится из колонок: — Если я язычник из добрых времён, то моя любимая — солнечный свет. Барри почти испытывает вину, когда в ответ на стандартный вопрос бариста произносит: «С собой», и улавливает лёгкое разочарование в чужих глазах. Забрав свой капучино с попкорном и двойной порцией сливок, он бросает в банку чаевых всю сдачу — около семи долларов монетами — и, улыбнувшись на прощание баристе, выходит из кофейни. Тучи на небе лишь сгущаются, так, что Барри начинает жалеть об оставленном дома зонте. Взгляд находит циферблат наручных часов. До сеанса ровно час, до салона Мика — около двух километров, и если он будет идти чуть быстрее нормального, то, вероятно, успеет вовремя. Такой вариант закрывал глаза на не такой уж и внезапный дождь. В конце концов он сможет поймать такси. Одна лишь мысль о переполненном спешащими домой офисными работниками — злыми и уставшими после смены — заставляет его сморщиться в отвращении. Он шумно выдыхает и фыркает. «Сколько драматизма, Scarlet». Он переходит дорогу, начиная путь с засаженной тополями аллеи. Холодный поток проходится по шее, и Барри накидывает капюшон, делая первый глоток. Кофе чуть горчит на языке и щекочет нос ароматом попкорна — будто дразнит мыслями о ночи кино, что Пэтти так хотела организовать, но разность вкусов помешала. А затем вдруг сдавливает грудь приступом ностальгии — в голове шипучкой взрывается смех Кейтлин и возмущенные крики Циско. Попкорн теперь летит в него — после очередного жаркого спора на тему Звёздных войн, и он уворачивается, закрывая лицо руками и не переставая хохотать. Барри шумно вздыхает. Прошло больше месяца, как он начал новую жизнь. И ему нравится, действительно нравится то, что он делает. Но порой душе будто делают укол — десять грамм ностальгии, пять грамм сожаления и три — желания вернуться назад. Последняя, самая маленькая доза, ударяет особенно сильно, накрывая по ночам — до боли в сжатых до скрежета зубов, пока лицо вжимается в подушку в жалкой попытке подавить крик. Его ломает, и он вновь собирает себя по кусочкам, как грёбанную мозаику в храме собственного тела, ножом вырезая на стенах одно лишь слово: Нельзя. Нельзя. Нельзя. Нельзя, иначе всё станет хуже. Нельзя, иначе он пожалеет, едва его нога коснётся пола в СТАР-Лабс. Нельзя, иначе он задохнётся от ответственности, что вновь обрушится на его переломанные плечи. Нельзя, иначе его больше никуда не отпустят.Нельзя, потому что там не будет его. Нельзя. Нельзя. Нельзя.  — Барри? Собственное имя, произнесённое столь знакомым голосом, ударяет в спину ледяной сосулькой. Чей-то невидимый кулак сжимает горло, перекрывая доступ к кислороду, лишая лёгкие возможности приоткрыться хоть чуть-чуть. Сердце ускоряет ритм, вспенивая кровь, а в голове сиреной звучит на повторе: «БЕГИ!».  — Мистер Аллен? Официальность тона отрезвляет на мгновение. Он оборачивается. У тротуара в метрах пяти от него стоит машина, из приоткрытой двери которой выглядывает…  — Господин мэр? — отвечает он, и голос его звучит непривычно хрипло. Мужчина — Леонард Снарт, чёрт его дери — облегченно выдыхает и улыбается, выходя из машины. А затем направляется к нему. «Scarlet, дыши. Спокойно. Медленно. Ты сейчас на своего двойника похож куда больше, чем на самого себя. И это не комплимент». Барри фыркает, мысленно посылая Лена к чёрту. Мэр Снарт приближается к нему — он выглядит, как герой Нуар-фильма в этом чёрном пальто с поднятым воротником, что так странно гармонирует с усталостью на лице, которую мэр упорно пытается скрыть. Но Барри слишком хорошо знает его. «Не его» — едва ли не обиженным тоном напоминает Лен. — «Scarlet, черт возьми, я ничуть не похож на этого вычурного…» «Заткнись, ради всего святого»  — Барри, — улыбается мэр, наконец, ровняясь с ним. Барри замирает, а затем происходит неожиданное. Губы его изгибаются в ухмылке.  — Господин мэр, — тянет он, глядя мэру в глаза. — Неожиданная встреча.  — Я просто ехал мимо, заметил тебя и…  — Решили поздороваться? — уточняет Барри. Смешок замирает на языке. Мэр медленно кивает. –Если хотите продолжить беседу, то нам стоит двинуться вперёд.  — Ты опаздываешь?  — Пока нет, — отвечает Барри. Он внимательно наблюдает за мэром — тем, как чуть хмурятся его брови в раздумье, и тем, как он кивает. Барри коротко улыбается. Они идут молча, и Барри мысленно отсчитывает секунды, делая ставки, кто не выдержит первым. На сорок второй он срывается, и вопрос разрушает тишину:  — Как ваше самочувствие?  — Я в порядке, спасибо. Мне стало легче вчера, так что спасибо.  — Не стоит.  — Хотя я знатно удивлён, на самом деле. Ты ведь журналист. Сменил работу?  — Не совсем, — уклончиво отвечает Барри и не продолжает, даже когда взгляд леденисто-голубых глаз становится очевидно выжидающим. Он допивает кофе и выбрасывает пустой стаканчик в урну, боковым зрением замечая, как машина медленно едет за ними. Мэр, наконец, сдаётся. Он усмехается, убирая руки в карманы.  — Так странно. Мы не виделись в неформальной обстановке больше… — Леонард чуть хмурится. — Семи лет? С университета, кажется. Так, а вот это уже интересно.  — И тут я сталкиваюсь с тобой в баре. Ты ведь даже не любишь такие места. А ты-то об этом откуда знаешь?  — Многое изменилось, — пожимает плечами Барри. Он ступает на тонкий лёд нейтральных ответов, и каждый шаг отдаётся симфонией хруста.  — Да, ты сменил стиль и не носишь очков, — соглашается мэр. Барри фыркает, подавляя желание закурить сигарету — что-то настойчиво подсказывало, что мэр этот жест не оценит. — Развод дался так тяжело?  — И даже об этом вы знаете, — фыркает Барри. В голове всплывает будто снятый на плёнку образ местного Барри Аллена, спящего на его диване.  — Я не смотрю новости, но Лиза по-прежнему любит сплетни. «Некоторые вещи не меняются даже на параллельных вселенных»  — То есть мне не стоит беспокоиться о моём личном досье у вас в столе, господин мэр? — парирует он с ухмылкой. На лице мэра замирает каменное выражение, и Барри позволяет себе насладиться этим. У собственного злорадства от чего-то совсем не его, но не менее родная усмешка.  — Я думал, различность наших статусов теперь не повлияет на отношения, сложившиеся между нами раньше, Барри. — «Он что, выпал из романов Бронте? Так говорили в позапрошлом веке» — Так что ты всё ещё можешь звать меня на «ты». Барри, Барри, мысленно цокает Аллен. Сколько вопросов, сколько вопросов. Он мягко улыбается.  — Учту.  — И у меня нет на тебя досье. Барри смеётся, запрокинув голову, и в ответ получая улыбку.  — Невероятно рад это слышать, — отвечает он. Взгляд его опускается на наручные часы. Краем глаза он замечает, как улыбка сползает с губ мэра.  — Тебе пора?  — Да.  — Тебя подвезти? Марк может…  — Мне недалеко, — качает головой Барри. Их взгляды встречаются, и он видит печаль в глазах напротив. — Но мне понравились наши беседы.  — Да? — с едва скрытым волнением спрашивает мэр. Барри кивает. — Тогда, может…  — В четверг, — отвечает он прежде, чем мэр успевает закончить фразу. — Здесь же. В девять, — затем он усмехается. — Если, конечно, не будет дождя, и господин мэр будет свободен. Леонард усмехается.  — Окошко найдётся.  — Я люблю банановый латте. И шоколадные пончики.  — Я учту, — улыбается Леонард, а затем кивает. — До встречи, Барри.  — До встречи, Леонард. Барри провожает мужчину взглядом до тех пор, пока он не скрывается в машине. Сквозь тонированное стекло трудно разглядеть, но на секунду Барри кажется, будто чужая ладонь поднимается в прощальном жесте. Он не решается ответить, резко разворачиваясь и спеша прочь — так, чтобы проезжая мимо, Леонард не увидел, как сильно сводит его щёки от улыбки. Внутри всё шипит и пузыриться. Барри даже на секунду пугается — кажется, что один шаг, и он если не взлетит, то точно попадёт под машину. Ему хочется смеяться едва ли не истерически, потому что… Насколько легко было так беззастенчиво флиртовать с грёбанным мэром?

***

 — Ты же сегодня не работаешь, — вместо приветствия произносит Джулиан, когда он заходит в бар. Барри фыркает.  — И я тебе рад, Малфой, — отвечает он, обворожительно улыбаясь, когда Джулиан закатывает глаза.  — Соскучился по нашим смазливым личикам? — уточняет Пэтти, забираясь на барный стул. Сегодня на ней короткая кожаная юбка и рубашка свободного кроя. Волосы заплетены в два высоких хвоста.  — Пришел сюда по зову сердца, — отвечает он, медленно снимая куртку. Сегодня Мик не стал ничего делать, и в результате они просто болтали, а ещё Рори угостил его домашним пирогом со шпинатом и курицей — сомнительное сочетание, оказавшееся невероятно вкусным.  — Хочешь есть, сладкий?  — Из твоего кошелька, Спивот, — фыркает Альберт, натирая стакан. Барри качает головой.  — Я не голоден, — отвечает Барри, вставая к Джулиану за стойку. Тот бросает в него полотенце.  — Раз уж стоишь, — в ответ на вопросительный взгляд Барри, поясняет он. Аллен закатывает глаза, но всё же берёт стакан в руки. Джулиан удовлетворительно хмыкает. В баре почти нет народу, что странно для воскресенья, но это позволяет им негромко разговаривать, обсуждая всё подряд — от победы футбольного клуба города на прошлой неделе, до роста цен на пиво. Барри нравится эта небрежность — она позволяет забыть о тяжелых вещах, и даже мэр со своей обворожительной улыбкой ненадолго исчезает из его мыслей. В девять начинается вечерний выпуск новостей, и Джулиан шикает на них, делая звук по-громче.  — К экстренным новостям, — говорит ведущая. — Всего час назад полицией задержана группа мета-преступников. Это стало возможно благодаря небезызвестной Доктору Свет — женщина остановила шайку от нападения на магазин обуви и удерживала, дожидаясь приезда полиции. К сожалению, у нас нет кадров драки, но, как сообщают свидетели — Доктор Свет серьёзно пострадала в драке, но скрылась до прихода полиции. Где она находится сейчас — неизвестно. Что повлияло на бывшую сообщницу Зума и почему она теперь на стороне закона так же остаётся загадкой, но владелец магазина — мистер Роллинг, выражает ей искреннюю благодарность. К другим новостям…  — Вот тебе и бывшая злодейка, — фыркает Джулиан. — Ты их спасаешь, а тебе вспоминают прошлые грехи.  — Бывших злодеев не бывает, — качает головой Пэтти. — Наверное, у неё была своя цель. Эти мудаки могли украсть у неё обувь.  — Или же она столкнулась с несправедливостью, которую смогла остановить, — возражает Барри. Джулиан кивает, поддерживая.  — Да, Спивот. Времена меняются, как и люди. Сегодня она спасла этот магазин.  — Вот как, — фыркает Спивот. — Прошло всего полгода, как Зум исчез, и мы уже всё забыли? Готовы чествовать тех, кто ещё полгода назад был готов убить нас по приказу хозяина?  — Быть может, у неё не было выбора, — отвечает Барри, хмурясь. Ему не нравится тон Спивот, но ещё больше — слова ведущей. Он пытается вспомнить, когда в последний раз видел Линду, но ничего не приходит на ум.  — К тому же она помогла схватить многих из настоящих приспешников, — продолжает Джулиан.  — Это лишь слухи.  — У них у всех были световые ожоги. Это факт.  — Они могли появиться от чего угодно. Это могла быть разработка из…  — Где босс? — перебивает их обоих Барри. Беспокойство в груди кипит, горячим паром опаляя горло.  — Не знаю. Может быть, у себя, но я не… Барри не слушает окончание фразы. Он резко разворачивается и идёт на кухню. Там, поздоровавшись с поварами, он останавливается у двери кабинета и несколько раз стучит.  — Она у себя, Барт, — говорит Перкинс. Барри оборачивается. Мужчина рукой указывает наверх. — Пришла где-то полчаса назад. Барри кивает. Он проходит глубже в помещение, и, свернув на лестницу, быстро поднимается вверх. Лестничный пролёт заканчивается этажной площадкой, и Барри уверенно направляется к двери с номером 4В. После двойной трели звонка из глубины квартиры за дверью доносится приглушенное: «Открыто!». Барри облегченно выдыхает, и толкает дверь.  — Линда? — окликивает он девушку, останавливаясь в прихожей. Откуда-то доносятся глухие удары. — Линда? Он чувствует себя несколько неуютно — за всё время, что он работал в баре, он ни разу не был здесь — в квартире Линды. Пусть их отношения вальсировали где-то посередине между приятельством и дружбой, очевидно, они не были столь близки, чтобы наведываться друг к другу. Барри уже начал жалеть о том, что решил сюда подняться — в конце концов, Линда бы могла рассказать ему сама, если бы захотела. Но отступать было поздно. Откуда-то из глубины квартиры доносится смешок.  — Проходи, искорка, не стесняйся. Барри выдыхает и, захлопнув за собой дверь, проходит внутрь. Квартира Линды просторней его. Здесь высокие потолки и светлые стены, но так же мало мебели. На голых стенах висели картины — чёрно-белые абстракции, в основном; у одной из стен стоял стеллаж с книгами. Барри проходит через комнату, служившей спальней, сквозь приоткрытую дверь замечая девушку в самой дальней комнате. Он направляется туда. В этой комнате ничего нет, кроме подвешенной на закреплённый в потолке крюк груши. Здесь нет даже окон, а на стенах в некоторых местах темнеют непонятные пятна. Линда выглядывает из-за груши. У неё мокрое от пота лицо, собранные волосы в уже растрепавшийся пучок и перевязанные бинтами кулаки. Взгляд Аллена цепляется за рассечённую бровь, несколько ссадин на скулах и большие гематомы на животе. Линда перехватывает его взгляд.  — Знала, что ты придёшь, — усмехается она. — И нечего так смотреть.  — Ты в порядке? — задаёт глупый вопрос он. Парк фыркает.  — В полном. Не считая того, что я зла, как черт из табакерки.  — Из-за выпуска?  — Не только, — качает головой она. Затем, опережая новый вопрос Барри, произносит: — Ты умеешь боксировать?  — Немного, — отвечает он, смутно вспоминая уроки Эдди, а позже — несколько попыток Лена.  — Тебе нужно уметь защищать себя, Барри, даже без скорости. Я не смогу вытаскивать твою задницу из каждой неприятности.  — Большая часть моих неприятностей случаются из-за тебя, Леонард Снарт.  — Соглашусь, я лицемер. Но я заботливый лицемер. И не хочу, чтобы твоя задница страдала хоть от кого-то, кроме меня.  — Присоединяйся, — фыркает Линда. — Мне как раз хочется ударить чьё-то смазливое личико. Бинты там. Она указывает на незамеченную Барри коробку в дальнем углу. Открыв её, Барри действительно находит там аккуратно сложенные бинты. Барри разматывает их, и медленно, напряженно вспоминая рассказы всё тех же Эдди и Лена, начинает завязывать их.  — Дай проверю, — говорит Линда, стоит ему только закончить. Она подходит ближе и берёт его за запястья. Оглядев кулаки со всех сторон, она кивает. — Правильно. Учили?  — Давно.  — Тогда посмотрим, что ты ещё запомнил, — она встаёт в стойку. — Флэш.  — Ты уверена, что это… Он не успевает закончить –Линда выбрасывает кулак вперёд, и от удара в челюсть Барри спасает только собственная ловкость. Парк издаёт смешок. Их борьба практически односторонняя — Линда нападает, сопровождая удары громкими вскриками, а Барри уворачивается, стараясь не задевать Линду. Он видит, как искажается в гримасах боли её лицо, но с каждым разом Линда била лишь озлобленней. Аллен уже сталкивался с таким — Лен предпочитал избиение чего-то, когда гнева становилось слишком много. И хоть с самим Барри Снарт не сражался — исключая их столкновения в качестве Капитана Холода и Флэша — но соглашался принимать помощь при обработке ран. И потому Барри терпеливо ждёт. Момент представляется вскоре. Линда мешкается — вспышка боли замедляет её удар, что позволяет Барри перехватить её руку в воздухе. Они замирают посреди комнаты, глядя друг другу в глаза. Линда тяжело дышит, но вырваться не пытается. Барри руку не опускает, ожидая, когда она успокоиться. Наконец, Парк выдыхает.  — Твоя взяла, — произносит она, расслабляясь. Барри отпускает её руку, и Парк шумно выдыхает. Её маски падают — Барри видит, как усталость и боль отражается на покрасневшем и потном лице, пока она медленно разматывает бинты на костяшках.  — Я могу помочь.  — Сначала душ, — отвечает она, отбрасывая бинты в сторону. Затем фыркает. — Я потная, как грешница в церкви. Барри в ответ на это издаёт смешок, губы Линды изгибаются в кривой ухмылке. Она выходит из душа через семь минут и выглядит, как самый потерянный ребёнок на свете. Вода с её волос капают на овер-сайз футболку, от чего та липнет к поникшим плечам. В руках Линда держит бутылёк крема.  — Тебе помочь? — уточняет Барри, поднимаясь со стула. У Линды нет дивана — только кровать, стоящая точно по центру проходной комнаты, но садиться на неё Барри не решился. Парк кивает.  — Я обработала некоторые, — Барри верит, подмечая толстый слой белой мази на брови, выходящий из-под пластыря. — Но там есть… — она выдыхает, прикрывая глаза. — На спине. Я не дотянулась.  — Конечно. Она благодарно кивает, передавая ему тюбик. Линда садится на стул, чуть наклоняясь вперёд, и поднимая футболку к шее. Барри охает. На спине Парк — россыпь гематом различных оттенков красного. Некоторые из них особенно крупные — одно из пятен покрывает едва ли не всю лопатку.  — Уверена, что не хочешь к врачу? — уточняет Барри, раскручивая колпачок. Линда усмехается.  — Будет трудно объяснить, каким образом я их получила. Барри не решается возразить. Он выдавливает на пальцы немного крема, и начинает втирать, стараясь действовать как можно мягче. Но даже несмотря на это Линда морщится и шумно выдыхает при каждом прикосновении. В какой-то момент ему приходится расстегнуть лифчик, дабы добраться до синяка под ней. Парк на это фыркает.  — Надеюсь, ты достаточно благороден, чтобы не распускать руки, Флэш.  — На моей Земле мы встречались, — отвечает он, и Линда фыркает.  — А на этой я лесбиянка, Аллен.  — Ну, а мой парень погиб, — парирует Барри. Линда негромко смеётся. Когда он заканчивает, Линда облегченно выдыхает.  — Через пару дней буду, как новенькая, — произносит она, забирая у Барри тюбик. Аллен хмурится.  — Я бы не был столь оптимистичен.  — Зря, искорка. Я стащила это из СТАР Лабс, — она машет тюбиком, а затем убирает его в аптечку. — Полезная штука. Уж не знаю, что они туда добавили, но работает на пять с плюсом, — она поворачивается к нему. — Будешь пиво, спаситель? Барри усмехается, кивая. Линда выуживает из холодильника две бутылки вишнёвого пива и неожиданно тянет его на балкон, прихватив с собой покрывало с кровати. Балкон Линды довольно узкий, но они всё же умещаются, свешивая ноги вниз. Линда опирается на перила.  — Умиротворяющее зрелище, неправда ли? — говорит она, указывая на улицу. Барри кивает. Ночной Централ-сити с огнями фонарей и редкими машинами действительно был умиротворяющим. Дождь так и не пошел и даже наоборот — облака рассеялись, и теперь, приглядевшись, Барри мог различить редкие звёзды.  — У тебя сигареты с собой? — спрашивает Линда, и Барри качает головой. Сигареты остались в кармане куртки, что висела на крючке внизу. Парк чертыхается, затем делает большой глоток из своей бутылки.  — Расскажешь, что произошло? — предлагает он, откидываясь назад. Его бутылка пуста лишь наполовину, и он чуть покачивает её, наблюдая, как вишнёвое пиво вращается по кругу. Линда медлит — делает короткие глотки и отбивает дробь ногтем по перилам. Барри её не торопит — в конце концов, они действительно не были столь близки. Хотя зерно сомнения уже начало восходить в его сердце. И когда он уже почти теряет надежду на ответ, она произносит:  — Это была случайность. Мне нужны были кроссовки. За кассой стояла девчонка — ей и восемнадцати не было, наверное. Но им было плевать.  — Как ты скрыла личность?  — Я могу быть невидимой, помнишь? — фыркает Линда. Барри усмехается. — До сих пор со смехом вспоминаю лицо того парня. До чего забавный. И такой растрёпанный.  — Учитывая, что ты зализывала волосы назад, не тебе его судить, — невольно парирует Барри. Линда усмехается. — Джулиан сказал, что Доктор Свет сдала приспешников Зума.  — Давно думала, что этому болтливому бриташке стоит урезать зарплату.  — Он тебя выгораживал.  — Перед тобой?  — Перед Пэттс. Линда вздохнула, делая глоток.  — Не могу её судить.  — У неё тоже кого-то убили?  — Не знаю. Не все мы обладаем трагичной историей, Барри. Она улыбнулась, наблюдая за его реакцией.  — Не нравится своё имя?  — Отвык от его звучания, — пожимает плечами он. Вишнёвое пиво горчит на языке. — Ну так…  — До Зума я была никем. Простой воровкой, что любила делать налёты на магазины одежды. Своеобразное хобби. А потом меня забрал Зум, и моё имя замелькало в газетах. Я боялась его.  — Как и все.  — Но я сбежала. Позволила себе сбежать.  — Линда, это…  — Не надо меня оправдывать, искорка, — фыркает Парк. — Я в этом не нуждаюсь. Я наделала кучу ошибок, а потом сбежала, поджав хвост.  — Не мне тебя судить, — отвечает Барри. — В конце концов, я сейчас здесь. Линда издаёт смешок, но затем её лицо становится серьёзным.  — Но ты победил Зума. А я так и не поблагодарила тебя.  — Ты дала мне работу, помнишь? И квартиру. И позволила остаться.  — Да. Сама удивляюсь собственной щедрости, — она откладывает бутылку, обнимая колени. — Когда я вернулась, в городе царила разруха. Да, Снарт приложил много усилий, чтобы восстановить город, но лишь внешне. Люди изменились. Мы шарахались друг от друга, видя в каждом прохожем угрозу, потому что так оно и было. Мета шлялись по улицам, пытались вершить хаос, полиция не справлялась. И когда я начала делать это, я подумала, что это мой шанс. Но когда в полиции начали подозревать, что это я, то я просто… испугалась. Это глупо.  — Это нормально, Линда, — возражает Барри. Он не касается её из страха причинить боль — слишком много было на Линде синяков. –Ты права, ты наделала ошибок. Каждый совершает ошибки. Но не каждый находит в себе силы, чтобы попытаться их исправить.  — Но я не нашла.  — Нашла.  — Этого не было достаточно, — Линда вздыхает, потирая виски пальцами. — Я не… Я не хотела становиться героем, Барри. Этому городу не нужен герой.Мы их боимся. Мы не можем им больше доверять. И это меня расстраивает.  — Лишь объединение способно сломить недоверие, — ответил Барри. — Это как июньские прайды.  — Я понимаю. И не я одна. В той банде, которую я сегодня остановила, было лишь двое мета. Остальные трое — обычные люди. И таких банд по городу десятки.  — У нас была всего одна, — фыркает Барри. — Флэш назвал их Негодяи.  — Прелесть.  — Их главарь тоже так считал. Он, его напарник и сестра были обычными людьми. Ну как, обычными, — Барри усмехается, делая паузу. — Преступниками. Блестящими преступниками. И ещё трое в их банде были мета.  — И Флэш не ловил их?  — У главаря и Флэша была договорённость. Негодяи никого не убивали, у них был… кодекс.  — Какая прелесть, — усмехается Линда. Барри кивает. — Нам бы тоже такое не помешало. Банда, я имею в виду. Только с финансированием мэра, потому что плата героя не слишком велика.  — У меня был благотворительный фонд, между прочим.  — И много ты из него получал? Барри поднимает руки, принимая поражения. Затем они оба смеются. В голове у него рождается мысль. Несколько минут он молчит, вращая между пальцами крышку от пива. Это монотонность позволяет ему думать. Он ушел от этого. Сбежал так далеко, как позавидовал бы Хоккинг. Сбежал, чтобы больше никогда не возвращаться к этому. И теперь он просто… «Это другое, Scarlet» — мурлычет Лен, и Барри отчетливо слышит если не злорадство, то забаву в его голосе. Он цокает. Снарту всегда нравилось, когда он «выпускал коготки». «Потому что ты чертовски горяч, когда злишься. Но, возможно, этому городу действительно стоит познать твой холодный гнев, малыш. Тем более, когда господин мэр без ума от твоей смазливой мордашки». Барри усмехается. Ревность Снарта, пусть и воображаемого, искрой зажигает в его груди огонёк азарта. Он смотрит на Линду.  — Возможно, я готов составить тебе компанию, — произносит он. Линда приподнимает бровь.  — Хочешь вернуться к работе героя?  — Вовсе нет. Но не против заглянуть на ребро этой медали. Линда непонимающе смотрит на него несколько секунд, а затем губы её расплываются в улыбке.  — И я надеюсь, ты не забыла схему СТАР Лабс, — опережает он её вопрос. — Потому что, боюсь, нам потребуется пару вещичек оттуда, Доктор. Линда в ответ заливается смехом.