Время не лечит

«La fin est juste le début» — «Конец это только начало»

      Гермиона бежала вверх по каменной лестнице Астрономической башни. Вокруг была лишь темнота и сырость, виднелись только лучи света заклинаний, мерцающих в пустых оконных отверстиях. В её мыслях било набатом одно: «Гарри и Рон мертвы, Гарри и Рон мертвы, Гарри и Рон мертвы».       Девушка, прячась, поднялась на верхние этажи. Она присела в самый темный угол комнаты, находившийся в башне. Губы Гермионы тряслись, как и руки; вся её левая рука была в волдырях, которые она уже в третий раз тщетно пыталась обезвредить. Это был худший день в жизни Гермионы Грейнджер, учитывая, что, как и жизнь, этот день очень скоро должен был закончиться. Когда день подойдёт ко концу, его выделят красным, кровавым, цветом в истории магии — так же, как и в памяти волшебников по всему миру… День смерти всего хорошего, что существовало в волшебном мире, день смерти великих людей, не пожалевших своей жизни ради лучшего будущего, которого не будет.       Тот, кто её преследовал, был близко — она поняла это по стуку каблуков на лестнице. В голове Гермионы этот стук был похоронным маршем. Тогда она осознала, что смерть уже дышала ей в спину.       И на мгновение девушке захотелось лечь на этот холодный каменный пол и разрыдаться в ожидании смерти. Но могла ли она это себе позволить? Все близкие ей люди погибли, но она по-прежнему должна была бороться за их семьи, бороться за жизнь и мир. Хотя бы попытаться… Иначе она не была бы Гермионой Грейнджер.       Человек в маске из слоновой кости незаметно появился в проёме дверей:       — Ты не сможешь вечно убегать, грязнокровка. Ты подчинишься или умрёшь. Сколько можно прятаться?       Ответа не последовало.       Мужчина взмахнул палочкой:       — Люмос! — белый огонёк вспыхнул в тридцати метрах от Гермионы.       Девушку с такой копной волос, как у Гермионы, было невозможно не заметить сразу. Полузапекшаяся кровь отливала белым светом, что тоже её быстро выдало. Грейнджер моментально подскочила на месте и встала в боевую позу, направив палочку на Пожирателя смерти. Она действительно не имела права прятаться.       — Остолбеней Триа! — вырвалось из уст девушки, и из её палочки в сторону противника выплеснулся яркий красный луч.       — Протего! — защитился чёрный маг и тоже пустил заклятье, от которого Гермиона не сумела увернуться. — Сектумсемпра!       Девушка упала на колени, её лицо искривилось от боли, но уже в следующую секунду она сделала ещё одну попытку:       — Экспеллиармус! — палочка соперника вылетела у него из рук, но на большее сил Гермионы не хватило, и она всем телом рухнула на пол. Девушка обхватила себя руками, и по её щекам предательски потекли горячие слёзы. Её силы были на исходе.       Потерпи, Гермиона, совсем немного.       В это время противник уже вернул себе палочку.       — Да как ты посмела, маггловский выродок! — после этих слов Пожиратель прогрохотал: — КРУЦИО!       Гермиона свернулась на полу от боли.       — Знаешь главную причину вашего проигрыша? Проигрыша Мальчика-который-выжил и его ничтожной шайки? — медленно проговаривал Пожиратель, пока гриффиндорка выла от боли, скорчившись у его ног. Она пыталась подавить в себе крики, но получалось плохо. Ведь как можно спокойно лежать, пока твои кости двести шесть раз ломаются и срастаются обратно, чтобы снова двести шесть раз сломаться?       Хриплый голос продолжал:       — Это всё из-за вашего мерзкого упрямства, гордости, нежелания подчиниться и признать вашу неисправимую тупость. Вы бестолково боитесь использовать непростительные заклинания. У вас же просто кишка тонка! Ну конечно, — Пожиратель сделал голос отвратительно писклявым. — пусть лучше мы все сдохнем в муках, чем я скажу: «КРУЦИО»! — Луч снова прилетел в Гермиону, уже с двойной быстротой и силой разрывая её мышцы и ломая кости. — Не так ли, мугродье?       Даже не вглядываясь, можно было понять, что под маской скрывалась мерзкая удовлетворённая ухмылка. Оставалось только гадать кто под ней спрятался. Но сейчас Гермионе было не до этого.       Незаметно для обоих в дверях появился ещё один чёрный маг и её мучителю пришлось временно остановиться.       — Эй, заканчивай с ней, Лорд Волан-де-Морт велел приканчивать их всех побыстрее, ему не терпится отпраздновать свою победу убийством мальчишки на глазах у всех.       Что? Гарри? Он жив? Туча мыслей закружилась в голове Гермионы, и силы к ней постепенно начали возвращаться. «Если Гарри жив, я не сдамся». Она, воспользовавшись моментом, встала и бросила в Пожирателя проклятье, обещая себе, что следующим будет «Кедавра».       — Баубиллиус! — прокричала Гермиона, но соперник тоже успел что-то буркнуть.       — Эверте Статум! — прилетело по назначению, как и тонкая желто-белая молния, брошенная в противника.       Ноги Гермионы резко оторвались от земли, и какой-то неосязаемой силой её отбросило спиной сначала в подоконник, а затем и в окно. Был отчётливо слышен хруст, но она не успела ничего почувствовать.       Всё, что она сейчас чувствовала, больше походило на облегчение — теперь ей не придётся всю жизнь тащить на плечах этот тяжёлый груз, этот траур и эту боль. Время, в которое она летела с башни, будто потеряло свои обороты, и секунды превратились в минуты. Всё для того, чтобы у Гермионы перед глазами успела пролететь вся жизнь. Чтобы она вспомнила свою семью, Гарри, Рона, их весёлые деньки в Норе, чтобы она вспомнила вкус сливочного пива и маминого клубничного пирога… Она уже была готова к концу. В этот же момент её резко ослепило. Яркий луч света, переливающийся всеми возможными красками забрал её. Но ведь на самом деле случилось нечто невероятное…       Она протянула руку и смогла его почувствовать. От неожиданности распахнув глаза, она увидела песочные часы, посаженные на ось. Это был маховик времени, слетевший с её шеи в падении. Тот самый маховик, который Дамблдор подарил Гермионе на её семнадцатилетие.