No More Lonely Nights

Йен не мог вспомнить, когда в последний раз просыпался с таким сильным чувством всепоглощающего счастья. Солнечные лучи с самого восхода заливали комнату золотом, успев нагреть ее до немыслимой температуры. Тела слиплись, одеяло уже давно валялось на полу, простыни были пропитаны их потом. Галлагер почувствовал где-то под боком тюбик смазки и невольно заулыбался. Было противно и неудобно, но, черт, он будто бы был благословлен. Уткнувшись в изгиб шеи Микки, Йен глубоко вдохнул его аромат. — Опять ты за свое, Галлагер, хорош уже, — сонно пробубнил Микки, но тоже не смог не улыбнуться. Он жаловался, но в тайне обожал озабоченность Йена его запахом. Это напоминало ему о былых временах их молодости, когда рыжий парнишка с одной огромной веснушкой вместо лица бегал за ним, словно собачонка, привлекая к себе внимание и требуя внимания к себе в ответ. О том неловком флирте, который заставлял обоих краснеть. О тех глупых ухмылках и всем гейском дерьме, которые Микки пытался контролировать, но не получалось. О времени, когда его ладони потели, а сердце билось в разы быстрее, когда они были вместе. Тогда брюнет ведь и подумать не мог об этом. Влюбиться в мальчишку? Это ведь было бы хуже всего остального. Но Йен влюбил его в себя — своими тупыми шуточками, мечтами, мировоззрением и каплей упрямости. — У меня от тебя крыша едет, клянусь, — прошептал Йен, сладко целуя тонкую кожу. — Опьяняешь, дурманишь рассудок. Мой чертов наркотик. Микки не ответил. Вместо этого, пропустив рыжие пряди сквозь свои татуированные пальцы, он задумался об их отношениях. Какое-то время они лежали в полнейшей тишине — Микки, погруженный в свои воспоминания, Йен, погруженный в своего Микки. Он прикрыл глаза, но не отрывал губ от шеи жениха. Внезапно, словно его шваркнуло током, Галлагер вскочил. — Я, блять, стану для тебя самым лучшим мужем. — Ага, ты уж постарайся, — усмехнулся Микки, перелетая свои пальцы с пальцами Йена. — Люблю тебя, — поцеловав татуированные костяшки, на одном дыхании произнес рыжий. — Люблю тебя, — ответил Микки, и он действительно вкладывал в эти слова всю свою душу. Сегодня он чувствовал это сильнее чем когда-либо. Всем своим телом, каждой косточкой, каждым мускулом. — Надумал что-нибудь насчет смены фамилии? — он начал растирать ладонями бицепсы жениха и почти сразу же добавил, — черт, ты такой горячий. Микки только закатил глаза и снова усмехнулся. — Надумал, но тебе не понравится. — Я не могу стать Милковичем, Мик. Твой отец был ебанным пиздецом, не собираюсь разделять с ним фамилию, — он закачал головой в полном отрицании. — А ты вот легко мог бы стать Галлагером, они тебе ничего плохого не сделали. Микки только безмолвно уставился на Йена, яснее ясного показывая покерфэйсом абсурдность сказанного. — Блять, — устало вздохнул рыжий. — Ну, может тогда, все же совместим их? Милкогер или Галлавич? — Ты до сих пор всерьез задумываешься об этой хуете? — звонко засмеявшись, переспросил Микки. — Это самые наитупейшие фамилии, какие только можно придумать. Микки Милкогер звучит так, будто я сраный ботан в огромных очках и брекетах, а Галлавич? Ну что за пиздец. Ни за что. — Почему? По-моему, хорошо звучит… Ладно, может тогда просто двойные? Михайло Александр Милкович-Галлагер. Йен Клейтон Милкович-Галлагер? — Фамилии местами поменяй, и все равно нет. Прямо сейчас мы это решать не будем. Нам же сказали, что с этим можно не спешить. — Ладно, — с поражением вздохнул Йен. — Просто Тим же должен будет нас объявлять сегодня, а мы до сих пор не решили… — Ты слишком много думаешь о всякой ерунде, — брюнет встал с кровати, успев чмокнуть жениха в лоб до этого. — Мне нужно идти. Извини, не думал, что ты будешь тут, поэтому давно пообещал Еву сходить вместе на завтрак… Ну, только мы с ним вдвоем. — Так, Мик. Давай-ка еще раз, — Йен резко изменился в лице, став серьезным за долю секунды. — Ты никогда не должен извиняться за свое желание быть с сыном наедине. Слышишь? Никогда. Даже не думай переживать по этому поводу, я все прекрасно понимаю. — Окей, — кивнул Микки, наклонившись к Йену, чтобы украсть еще один поцелуй. — Тебе принести что-нибудь? — Ты знаешь что, — улыбнулся Йен. — Хорошо, детка. — Еще пару часов, и это случится, — воодушевленно пропел Галлагер. — Не могу дождаться, — они не могли оторваться друг от друга, поцелуй шел за поцелуем. — Иди, — подтолкнул Микки рыжий, — скоро увидимся. Микки быстро оделся. Йен в это время перелистывал страницы книги, взяв ту с прикроватной тумбочки. — Просто будешь лежать тут голый в своих секси-очках и читать, пока меня не будет? — с издевкой поинтересовался Микки, встав в дверном проеме. — Дашь своему дружку немного проветриться? — Именно, — надевая очки, ответил Йен. — Думаешь, ты бы смог сосредоточиться на сюжете, если бы я тебе одновременно отсасывал? — брюнет облизнул губы и мог поклясться, что член Йена дернулся. — Тебе стоит прекратить говорить о моем члене и идти завтракать с сыном, — серьезно объявил Йен, понимая, что еще немного, и он сам не сдержится, набросившись на жениха. — Уфф, ты любил такое раньше. Что плохого в веселье, а? — подразнил Микки, закачав головой в притворном неодобрении, и вышел из квартиры. Весь путь к Светлане в этот раз казался более долгим, чем обычно. 9 утра, а жарко просто пиздец. Он мысленно возмутился тому, что на церемонии через несколько часов он будет в костюме-тройке. Может все же удастся уговорить Йена сразу же переодеться, иначе у них обоих вспреют яйца. Находясь в паре шагов от дома Кевина, Вероники и Светланы, Микки заметил светлую макушку сына. — Привет, пацан. Готов? — Ага, умираю с голоду, — сказал Ев, поднимаясь со ступенек. Последний раз Микки видел его на прошлой неделе, но казалось, что даже за это время он успел подрасти. Лицо худее, плечи шире. Ему исполнится десять уже через четыре месяца. Ебать. Микки боялся его почти целое десятилетие, был загнан в угол неисчезающей мыслью о том, что тот был зачат под дулом пистолета, он психовал из-за незнания элементарных основ ухода за новорожденными, был испуган тем, что сын будет ненавидеть его всю свою жизнь, был в ужасе от боязни стать прототипом своего собственного хуевого отца. Страх, страх, страх. Один страх. — Уже придумал что закажешь? — Конечно, пап, — усмехнулся Ев. — Макароны с сыром. Чтобы прям тянулось. — Кто вообще заказывает макароны на завтрак? — он шутливо подтолкнул Ева локтем. — Ну это же типа хлеб с сыром, так что почему бы и нет? — пожал плечами сын. — Ладно, — закатил глаза Микки и достал из заднего кормана пачку сигарет. — Слушай, — он прокашлялся, прежде чем продолжить. Микки собирался поговорить с сыном как только они усядутся за столик в Пэтсис, но сейчас это казалось подходящим вариантом, да и в глаза ему смотреть не придется. Бинго. — Я рад, что ты сегодня придешь. Ев кивнул. — Будет странно смотреть, как твой старик выходит… замуж, а? — он очень тактично задал этот вопрос, сразу же мысленно отругав себя за свой страх. Он глубоко затянулся, наполняя легкие никотином, позволяя ему начать свое привычное успокоительное действие. Ему, как ребенку, выросшему в Саутсайде, было невозможно представить, что бы он чувствовал, узнав, что его собственный отец гей. Что уж говорить о замужестве. Да, Микки был открытым. Он гордился этим, но это не останавливало его от подобных мыслей. — Мне все равно, гей ты или нет, — спокойно ответил мальчик. — Так что это не будет странно. — Я буду целовать Йена. Ты никогда не видел, как мы целуемся, а сегодня мы будем делать это очень, очень много. — Ну, вообще-то, пару раз я вас видел. — Нихрена ты не видел, — у Микки резко участился пульс. Когда? Когда??? — Видел, — налегке ответил сын. — Когда я у вас гощу, вы всегда целуетесь на кухне, думая, что я не вижу. — Но… — Все я вижу. — И тебе все равно? — аккуратно переспросил Мик. — Абсолютно. Все было отлично. * Они решили не идти к алтарю. Тут ведь никто никого замуж не выдавал. Никаких отцов, ведящих «невесту» под руку и все такое. Пусть это дерьмо остается для традиционных свадеб гетеросексуалов. Поэтому Йен и Микки тихо общались с гостями в павильоне, который был на удивление хорошо скрыт от чужих глаз среди деревьев, пока Тим не попросил у всех минуту внимания. Брачующиеся подошли к нему, а гости расселись по маленьким скамейкам. Микки не был готов к такому количеству людей вокруг. Он знал, что нужно было быть к этому готовым, ибо одна только семья Галлагера чего стоила — их же там было штук сто, если посчитать. Готовым он не был не к их присутствию, а к их поддержке. Мэнди, Евгений, Светлана, Игги, Селена, Сэм, Оливия, Кев, Вероника, Эми, Джемма… все они были здесь, чтобы поддержать его. И чувствовалось это одновременно страшно и ахуенно. — Готовы? — тихонько спросил Тим. Йен и Микки смотрели друг на друга, полностью переполненные этим странным чувством. В груди Микки творился хаос — смесь напряженных мышц, эмоций и любви. Они делали это. Минуты стали днями, дни — неделями, недели — годами, и все они вели к этому самому моменту, к этим словам. Подтверждение того, что вся боль прошлого была оправдана. Оба парня понимали, что все, через что они прошли было необходимо. Без тех испытаний они бы здесь не стояли. — Прежде чем мы начнем, я бы хотел немного рассказать о Микки и Йене, так как я имел великую честь взглянуть на их отношения прежде, чем мы стали хорошими друзьями, и, признаюсь, этот опыт изменил всю мою жизнь! — Ох, да ладно, прям изменил? — закатил глаза Микки. — Шшш, — улыбнулся Йен. Тим всегда любил преувеличивать. Рыжий взглянул на него и одобрительно кивнул, чтобы тот продолжал, а после покрепче сжал руку Микки. Галлагер наслаждался красотой своего будущего мужа и изо всех сил сдерживал себя, чтобы не наклониться и впиться в его пухлые губы. Он так хорошо выглядел! Голубые пуговицы рубашки делали его глаза еще более голубыми, это вообще возможно? Черт, желание было слишком сильным. Йен нагнулся и едва дотронулся губами до губ Микки, вызвав несколько вздохов умиления от публики. Только сделал он это не для них, а для Микки. А вот брюнет, воспользовавшись ситуацией, решил понаглеть, и, притянув Йена за шею, продолжил поцелуй. Тим прочистил горло, чтобы парни обратили на него внимание. — Я еще никогда не видел такой любви. Когда они смотрят друг на друга, вокруг летают искры! Они могут находиться в двух разных концах комнаты, но эту магнитную силу будут чувствовать все до единого. Впрочем, Микки даст мне пинка под зад, если я продолжу, поэтому еще чуть-чуть. Я уверен, что каждому из нас хотелось бы найти такую любовь, как у этих двух парней, что-то настолько же прекрасное и редкое, чтобы вцепиться всеми руками и ногами и никогда не отпускать. Желаю всем найти такую же любовь! — Тим выдохнул. — Ну, а сейчас, давайте дадим слово брачующимся и послушаем их клятвы! Йен? Микки почувствовал, как у рыжего вспотели ладони. Йен всегда казался таким уверенным и ничего не боялся, что это показалось ему очень странным. — Мик, я любил тебя с 14 лет. Никто не любит меня так, как любишь ты, и никто никогда не полюбит. Ты заставляешь меня быть лучше. Когда я смотрю на тебя, мечтаю быть хотя бы на половину таким же заботливым и бескорыстным, как ты, — в уголках зеленых глаз появилась влага, а щеки Микки вспыхнули яркими красками. — Ты самый лучший человек из всех, кого я встречал. Я хочу, чтобы знал, как сильно мне повезло иметь тебя в своей жизни. Как мне повезло быть твоим. Я самый счастливый парень на всем белом свете, и я собираюсь отдавать тебе всю свою любовь каждый день до их конца. Любовь, которую ты заслуживаешь, как никто другой. Он наклонился, соединившись губами с Микки на последнем выдохе своей речи. Клятва будто бы переросла в поцелуй, он навеки закрепил ее как раскаленная сургучная печать. — Микки? — попросил Тим, смахивая со своей щеки выкатившуюся слезу. — Мне всегда стремно, ну, знаешь, — брюнет махнул рукой в сторону всех сидящих позади них гостей, — говорить перед людьми… Но… Йен, я всегда любил тебя. Любил больше, чем ненавидел себя. Любить тебя — это самая, блять, ахуенная вещь, которую я когда-либо делал, — эмоции подступали очень быстро и Микки отпустил руки Йена, чтобы прижать основания ладоней к глазам и остановить поток слез. Он не будет рыдать на глазах у всех. Ни за что. — Йен, то, что между нами, делает меня свободным. У нас нет миллионов и всякого дерьма для счастья, но мы есть друг у друга, и этого для меня вполне достаточно. Хочу, чтобы ты знал, что я всегда буду заботиться о тебе. В болезни и здравии, мужик, я не боюсь этого. Люблю тебя, — со стороны гостей послышались всхлипы. Микки мельком взглянул на них и осознал, что среди всех была только парочка сухих глаз. Все ревели. — Ебать, — выдохнул он, глядя в заплаканные глаза Йена. — Надо было остановиться на «отсоси», а? — усмехнулся брюнет. — Завали ты, — мокро улыбнулся Йен, шмыгая носом. — Сопли сейчас потекут, — сказал брюнет, вытирая нос Йена внешней стороной своей ладони. — Фу, мерзко, — запротестовал Йен, пытаясь одновременно перестать плакать. — Ну че? — Микки посмотрел на Тима, вытирающего свои слезы обложкой Библии, которую он зачем-то притащил с собой. — Мы все, или ты хочешь Всемирный потоп тут устроить? Тим глубоко вздохнул и сосредоточился, чтобы его голос не дрожал на самых важных словах. — Властью, данной мне штатом Иллинойз и сайтом получисан.ком, объявляю вас мужем и мужем. Можете поцеловаться. — Иди сюда, Галлагер, — шепнул Микки и запустил татуированные пальцы в рыжие пряди волос, притягивая мужа к себе. Поцелуй был жадным и чересчур горячим для такого события — слишком много языка для такой большой аудитории… Но он получился страстным, сладким, чистым и одновременно озорным. Идеально для них. Никто из парней не знал, как долго длился поцелуй, но когда они услышали звук открывающихся пивных банок где-то позади себя, ясно было одно — вечеринка началась.