Чтобы зверь всегда был поражаем

      Когда в повязке уже не было необходимости, и я смог понемногу вставать, то обнаружил, что Кан Му несколько раз звонил мне, но самолично так и не заявился, что могло означать только то, что мой адрес ему по-прежнему неизвестен. Это было замечательно, поскольку только его тут еще не хватало. Тем не менее, когда он снова позвонил, я ответил.       — Ки Рин? — голос Кан Му звучал обеспокоенно. — Ты не отвечал на мои звонки. Почему?       — Потому что все это время пролежал в постели, — ответил я.       — Дурень! — возмутился он. — А если бы они тебя нашли? Я не смог бы тебя спасти, не зная где ты!       — У меня не было желания вспоминать о ком-либо из вас, Кан Му, — я старался говорить уверенно, но, при одном воспоминании о клубе, мое тело начала бить крупная дрожь. — К тому же я был не один.       — Если Им Чу Хек найдет твой адрес, старик не сможет тебя защитить, — Кан Му распалился. — Поэтому я хочу, чтобы ты переехал ко мне на некоторое время. В моем доме они тебя не достанут.       — Зачем мне это, Кан Му? Чтобы не спать ночами, опасаясь тебя? — перспектива жить с ним под одной крышей меня не радовала.       — Ки Рин, как ты можешь мне говорить такое, после того, как я вытащил тебя из-под Пак Ки Бома? — Му, казалось, обиделся. — Я же обещал, что не буду заставлять тебя делать это. А если и поглажу ночью, так мои руки куда нежнее, чем у этого старика-слуги.       Проклятье, я снова вспомнил то жуткое ощущение беспомощности, которое испытывал, пока Ки Бом мучил меня. Чувства боли, стыда и унижения вновь едва не завладели моим разумом, так что пришлось присесть. К тому же, Кан Му, похоже, предлагал мне спать с ним в одной постели. Только этого не хватало.       — Как ты можешь предлагать такое? — я боролся с желанием сбросить вызов, чувствуя, как от его слов в моем теле снова пробуждается боль.       — Мы же партнеры, так что я предпочитаю держать тебя в своей постели, а не вытаскивать из чужих, — тон Кан Му вновь стал насмешливо — безразличным. — А может, тебе понравилось? Каюсь, в первый раз я не учел, что ты можешь так реагировать, когда тебе ласкают соски. Но теперь я это знаю.       — Откуда…       — Им Чу Хек снимал вас на телефон Пак Ки Бома, — оборвал меня Кан Му, — так что я видел все в деталях.       Они снимали видео? Чтобы продолжать наслаждаться моим позором? При этом новом унижении боль снова скрутила меня так, что из глаз брызнули слезы. Возможно, Кан Му услышал мой тяжкий вздох, больше похожий на всхлип, и сказал:       — Не расстраивайся, я отобрал у него телефон, так что на счет огласки можешь не беспокоиться. Тем не менее, будет лучше, если ты переберешься ко мне сегодня же.       На счет огласки? О чем он говорил? Проклятье, Кан Му не уничтожил запись! Меня скрутило так, что телефон едва не выпал из руки. Гван Ло, заметив это, отобрал его у меня.       — Молодой господин Кан, — я не узнал его голос, обычно бывший очень мягким, ведь сейчас там явно прослушивалась нотка металла, — ваша забота о Ки Рине делает вам честь, но то, каким образом вы эту заботу подносите, заставляет усомниться в вашей искренности. Поэтому имейте в виду, что парень сможет перебраться в ваш дом, только если ему будет предоставлена отдельная комната. И да, обещаю, что, в соответствии с распоряжениями вашего достойного отца, я встану лагерем на ее пороге. На этом все.       — Вот же, гнусный старик! — выругался Кан Му, и я понял, что все это время была включена громкая связь, поэтому Гван Ло слышал весь разговор. — Гван, приближается сезон охоты, и я уверен, что Ки Рин будет мишенью. Ты сможешь защитить его в одиночку? Пойми уже, что я предлагаю это лишь для того, чтобы обеспечить безопасность парня, а вовсе не из желания принудить к сексу. Хотя от секса я тоже не отказался бы — не убудет же от него. Черт, ну зачем так цепляться за ощущение себя мужчиной? Со временем привыкнет и увидит, что быть моей «девочкой» тоже очень неплохо. Какая разница, как получать удовольствие?       Черт! Как же было больно! От этих его слов боль пронзила мой позвоночник, как тогда, в первый раз и отдалась в голове гулким ударом молота. Она росла, и я почти физически ощущал, как расползается по мозгу светящаяся электрическая паутина, причиняющая её. Я пытался сконцентрироваться хоть на чем-нибудь и не мог, контроль ускользал от меня, руки вновь безвольно повисли. Последним, что я услышал, понимая, что сейчас упаду со стула, были слова Гван Ло:       — Кан Му, ты мерзавец.       А затем, почувствовав, что меня подхватывают чьи-то руки, я потерял сознание. Однако тьма, охватившая меня, на этот раз не была милосердной. Снова и снова в воспаленном мозгу прокручивались картины совершенного со мной, и звучали обидные слова и звуки. Я пытался отмахнуться от них, но тело не повиновалось, пытался кричать, но не слышал своего голоса. Где-то, на грани сознания, слышался насмешливый голос Кан Му, и я постоянно ощущал его присутствие где-то поблизости.       Казалось, эта пытка будет длиться вечность, но все кончилось внезапно, когда появился он. Развевающееся зеленое одеяние, золотые глаза, таинственно мерцающие из-под капюшона, и сияющие полоски света, вытянувшиеся из рукавов с металлическим шелестом. Свет завораживал и в клочья разрывал видения, окружившие меня, пока все они не растаяли, на фоне, обретающих очертания, предметов привычной обстановки моей квартиры.       Когда зрение сфокусировалось, я понял, что лежу на собственной кровати, а рядом сидит дедушка Ло, держа меня за плечи. В комнате было темно, как будто наступила ночь, но я увидел, что вид у него был очень усталый. Сколько же я пробыл в отключке? Старик пошевелился, и устало вздохнул:       — Ну и напугал ты меня, Ки Рин, я уж думал, что все, хоронить придется.       — Что со мной было? — я сам удивился своему нервному голосу.       — После слов Кан Му, ты упал со стула, парень, — мягко ответил старик, разминая руки, — я едва подхватить тебя успел, да на кровать уложить. А потом ты метаться начал. Чуть только с кровати не падал. И кричал страшно. Как будто дьявол за душой твоей приходил. Так что я тебя прижал к кровати, да так и сидел, молитвы читая, пока ты в себя не пришел. Три часа ночи сейчас, Ки Рин, долгонько ты мучился.       — Неужели теперь так будет постоянно? — голос внезапно предательски сел.       — Вряд ли, — Гван Ло постарался меня успокоить, — наверняка это последствия наркотика, который тебе вводили. Возможно, что этот кризис был ломкой после него, а Кан Му, своей грубостью, только ускорил его наступление. Но почему он так говорил с тобой? Сам изнасиловал и сам же издевается, делая вид, что спасает?       Старик смотрел на меня, явно ожидая ответа. Что сказать ему? Поверит ли он, если я солгу? Не отвернется ли от меня, если я скажу правду? Как о таком вообще можно сказать? Меня вновь с головой накрыла волна стыда. Сердце бешено забилось, в висках застучало, словно молотом по наковальне. Что же мне делать: попытаться выкрутиться или рискнуть и раскрыть свой позор? Посмотрев в глаза старика, я понял, что не смогу убедительно соврать. Поэтому, я тихо произнес, захлебываясь слезами:       — Это не совсем так, господин Гван.       А потом не выдержал и рассказал все с самого начала: про свою бедную сестренку, про то, как отчаялся дождаться справедливости и решился рискнуть добыть генный материал членов этого закрытого клуба, для анализа на их причастность к преступлению. Рассказал и о той единственной возможности, которая мне оставалась. И о том, во что это вылилось.       — И тогда, в первый раз, я согласился сам, — я весь дрожал, голос уже звучал еле слышно. — Меня спрашивали, буду ли я в порядке после такого. И Кан Му сказал, что я не обязан делать это, если не хочу. А я… Я разрешил ему сделать это со мной, господин Гван! Сам раздвинул ноги и подчинился, чтобы попасть в их чертов клуб! Я недостоин вашей заботы и не знаю, как мне жить с этим дальше. Вернее, я не хочу больше жить…       Мой голос сорвался, я уткнулся лицом в подушку и накрыл голову руками, чтобы не слышать, как старик будет осуждать мой поступок, недостойный мужчины…       Но он не сделал этого. Вместо осуждения, старый Гван присел на краешек моей кровати, поднял меня за трясущиеся плечи, развернул к себе и прижал к груди крепко-крепко, так что я зарылся лицом в его жилетку.       — Ки Рин, сынок, как же тебе досталось — голос его звучал мягко, в нем не было и намека на гнев. — Бедняжка, что же ты сразу мне не рассказал?       — Мне стыдно говорить о таком, господин Гван… — промямлил я.       — Почему ты решил, что больше не можешь называть меня дедушкой? Неужели я дал повод думать, что могу отвернуться от тебя в такой ситуации? — теперь в его голосе прозвучала легкая нотка обиды.       — Прости меня, дедушка Ло. Прости, пожалуйста! — последние слова я почти простонал, прижимаясь к старику покрепче, и, все еще, боясь, что он оттолкнет меня. Но он не оттолкнул. Совершенно обессилев от переживаний сегодняшнего дня, я вновь разрыдался, но это были совсем другие слезы. Они несли облегчение.       А старик… Старик плакал вместе со мной, все так же прижимая меня к груди, до тех пор, пока слезы мои не высохли. Теперь я точно знал, что пережить такое еще раз, чтобы рассказать детективу Нам, откуда добыл генный образец, я не смогу.