Её любимый Хокаге

Какаши прыгал с одной крыши на другую, держа на руках и крепко прижимая к себе бесчувственную девушку. Решив не терять времени, терзаемый переживанием за странное поведение Сакуры, он помчался в госпиталь. На посту его встретила взволнованная медсестра: — Хокаге-сама? Добрый вечер. Что случилось с Сакурай- семпай? — она быстро подбежала к нему и взглянула на Сакуру. — Шизуне-сан у себя? — голос шестого звучал холодно. Медсестра, немного испугавшись, только кивнула и отошла с дороги. Он быстрым шагом направился в нужный кабинет. В коридоре больницы было тихо и безлюдно, несмотря на то, что был только вечер. Но это даже было к лучшему, подумал Какаши. Лишние глаза и уши ему ни к чему. Он вошел без стука и обратил внимание, что Шизуне сразу поднялась из-за стола, заваленного кучей бумаг. — Что случилось? Сакура! Что с ней, Шестой? — голос звучал звонко, а лицо выдавало панику. Он положил Сакуру на кушетку в углу кабинета: — Я не знаю. Она пришла ко мне, мы разговаривали, и она отключилась, — он слегка поморщился. У него был тяжёлый и странный день. Поведение девушки окончательно вытянуло из него последние силы. Он сел рядом с кушеткой на табурет и глянул на Сакуру. Шизуне уже сканировала ее тело, сосредоточенно хмурилась. Прошло около минуты, прежде чем она отошла от девушки и, накрыв ее пледом, тихо произнесла: — С ней все в порядке. Только сильное эмоциональное истощение. Ей нужно хорошенько отдохнуть, — она взглянула на шестого и заметила, как он облегченно выдохнул. — Тогда, я думаю, ей лучше остаться здесь, пока она не придет в себя. Сообщите мне, как только она очнётся. Мне будет необходимо с ней поговорить, — он поднялся и спешно покинул кабинет. Покинув больницу, он побрел в сторону своего дома. В его голове был кавардак. Он не понимал, почему у него внутри такая пустота, словно он забыл что-то важное. Такое ощущение было новым и непривычным. Да к тому же эта странная боль в груди... И до жути пугающие слова Сакуры. Он видел, что это явно не шутка. Девушка не притворялась и не пыталась разыграть его. Она плакала, и он прекрасно видел ее пропитанные болью глаза. Творится что-то немыслимое вокруг. А он как будто упускает нечто важное, что-то такое, что нельзя забыть или отпустить. Он выяснит все, но только не сегодня. У него не осталось сил на это сейчас. Пройдя в дом, он сразу почувствовал, что что-то не так. Пахло едой. Очень вкусно, его острое обоняние сразу уловило запах мяса в соевом соусе и во рту скопилась слюна. Он не понимал и не помнил, когда последний раз ел домашнюю еду. В его доме она не водилась отродясь. Он очень редко готовил сам, чаще заказывал еду или ел в ичираку. Но даже не это его сейчас волновало. Он не знал, кто был в его доме и приготовил еду. И это ему очень не нравилось. Не тратя времени, Шестой просканировал чакру и замер, к полу пригвожденный. Эту чакру он узнает из тысячи. Мощная и яростная, но несущая жизнь, чакра, которая не раз спасала его самого. Это была ее чакра. Сакура была в его доме. Он ничего не понимал. Какого черта она делала у него дома и почему здесь так сильно пахнет ей. Тонкий аромат ее духов и ее естественный запах заставляли его ноздри трепетать, а в груди появилось саднящее чувство. Он прошел на кухню по ее запаху, а затем в спальню, там ее запах был сильнее всего и смешивался с его запахом. — Что за черт? — вдохнув чуть сильнее, он побледнел. Пахло чистой постелью, немного пылью, и — на самой грани —едва уловимый аромат страсти. Его он не спутает ни с чем. В его доме редко так пахло: в последнее время он постоянно пропадал на работе и не оставалось времени на личную жизнь. Его сердце пропустило удар и забилось сильнее, разгоняя по венам кровь, словно расплавленное железо. Тело опережало разум и внизу живота тугой пружиной закрутилось желание. Сильное, нестерпимое, жгучее. Он, оглшуенный этим огнем, прислонился к стене. Разум вопил и метался. Это не могло быть правдой, он в это не верил. Не хотел верить, но факты говорили сами за себя. Ее запах в его доме, в его спальне. Запах желания, смешанный с его запахом, и реакция его тела не могли обмануть разум. Осознание ударило под дых правдой, от которой не убежать. Сакура была этой ночью с ним. Здесь, в его спальне, на этой кровати, на которую он теперь не мог нормально взглянуть, чтобы у него не съехала крыша от желания, что так отчаянно сковало его тело. Сакура пришла в себя, когда за окном была глубокая ночь. Ещё не успев открыть глаза, она сразу определила, что находится в госпитале. Запах спирта щекотал ее ноздри. Откинув плед, девушка села на постели и огляделась. Одноместная палата казалась ей очень холодной и пустой. Спустя пару минут в затуманенном после сна сознании начали мелькать картинки воспоминаний. Яркие, сильные, болезненные. Отчаяние ледяным пламенем билось в груди. По щекам снова градом хлынули слезы, и тихий всхлип стал оглушающим в этой тишине. Боль, смешанная со злостью, текла по венам и разрушала все барьеры самоконтроля. Спустя пару секунд Сакура уже рыдала в голос и тряслась от холода, который сковал ее хрупкое тело. Шестой метался по дому, как раненый зверь, запертый в клетке. Он то хватался за голову, силясь вспомнить, что вчера произошло, но в памяти был абсолютный провал. А когда он пытался применять на себе технику сканирования, резкая головная боль и тошнота выводила его из строя на пару минут. У Какаши не осталось сомнений. Его заставили забыть что-то важное и это сделал тот, кто знает запретные техники. Не медля больше ни секунды, он сложил печати перемещения. Дом семьи Яманака встретил его тишиной. На улице было прохладно, шел мелкий дождь. Он, не раздумывая подошёл к двери и постучал. Спустя пару минут ему открыл Иноичи, слегка помятый и заспанный: — Шестой? Что случилось? Проходите скорее в дом. — Мужчина пропустил Хатаке в дом. — Ёу. Иноичи давай без формальностей. У меня был паршивый день, и, к тому же, мы знакомы достаточно, чтобы ты мог звать меня просто по имени, — мужчина помахал рукой и вымученно улыбнулся сквозь маску. Серые уставшие глаза сейчас как никогда напоминали дождливые тучи. Яманака тепло улыбнулся на замечание Какаши и проводил его на кухню, попутно включая чайник. — Что привело тебя так поздно? Вижу, что дело срочное, — он прямо взглянул на копирующего. Какаши тяжело вздохнул, не зная, с чего лучше начать: — То, что я расскажу, должно остаться между нами. Я не могу сейчас никому доверять, а в таком деле ты разбираешься лучше всех, — Шестой поведал все без утайки. Сейчас он как никогда хотел во всем разобраться, поэтому не упускал ни одной детали. Яманака слушал очень внимательно и все сильнее хмурился. Это не утаилось от глаз Какаши. Закончив, он тяжело вздохнул и взглянул на собеседника. — Если я все верно понял. То это просто нереально. Техника, которая обладает такой силой, сродни нашим способностям. И если кто-то в деревне ей владеет, то не составит труда это выяснить. Я думаю, таких людей очень мало. Я бы сказал, почти нет. Мне нужно кое в чем убедиться, позволишь? —Какаши коротко кивнул и произнес: — Вижу, ты не удивлен тем, что возможно то, о чем говорила мне, Сакура может быть правдой. По крайней мере, все на это указывает, — Иноичи лишь усмехнулся: — Это не мое дело и лезть в ваши с Сакурой отношения я не стану, осуждать — тем более. В конце концов, вы оба заслуживаете быть счастливыми. Но эта ситуация принесла вам много боли, думаю, девушке особенно. Ведь ты, Какаши, ничего не помнишь. Я постараюсь помочь тебе, а как быть с Сакурой — решишь сам, — Хатаке кивнул и закрыл глаза, когда мужчина приложил руку к его голове. Он почувствовал, как Яманака прошел первые слои защиты и проник дальше, а после пришла боль. Пульсирующая, острая, словно бритва. Он втянул носом воздух, но не шелохнулся. Убрав руку от головы Шестого, глава клана Яманака нахмурился и зло прикусил губу: — Как я и думал, Какаши. Техника, разработанная во времена первой великой войны шиноби. Ее использовали на пленных ниндзя, чтобы блокировать их воспоминания и управлять ими. Под этой техникой ниндзя делал все, что заложили в него враги. Тех, кто мог использовать эту технику на тебе, в деревне всего двое. С некоторых пор она запрещена. И я, черт побери, не могу поверить, что они решились использовать ее на тебе! Их можно прикончить за это. Ты должен поблагодарить Сакуру. Что бы ни затевали эти мерзавцы, она смогла посеять в тебе сомнения и только поэтому ты теперь здесь. Иначе ты бы просто делал все, что они захотят. Вот старые вешалки, вижу, у них ещё есть пара козырей в рукаве! — Иноичи зло ударил в стену кулаком. Какаши спокойно воспринял это. В конце концов, он сразу понял, о ком говорит его товарищ. Никто в деревне не осмелился бы на него напасть, разумеется, за исключением старейшин. Эти ублюдки всегда были против него. Но теперь он знает правду и не позволит им собой управлять: — Ты можешь отменить действие этот техники? — в голосе Шестого чувствовалась сталь. Яманака прекрасно его понимал: быть марионеткой в руках старейшин, это все равно, что предать самого себя. Он произнес тихо и покачал головой: — Прости. Эта техника давно запрещена. И я не знаю способ ее отменить. Но, я думаю, в запретном архиве Конохи должно быть хотя бы упоминание об этом, — Какаши кивнул. — Спасибо. Тогда завтра вместе отправимся туда. С этим надо быстрее покончить. — Подожди, Какаши, не спеши. Если ты сразу отправишься со мной в запретную секцию, то старейшинам станет известно о том, что ты знаешь обо всем. Этого нам не надо. Я сам выясню все, что нужно, без привлечения ненужного внимания. А вечером встретимся у тебя, — Хатаке слегка нахмурился, но план ниндзя был разумен. Он согласно кивнул. — Согласен. Тогда завтра жду тебя у себя. Эта ситуация совсем меня выбила из строя. Старею, видимо, — он прищурился и, махнув на прощание рукой, покинул хозяина дома. Он шел медленно, не спеша. Руки в карманах фирменных штанов, взгляд пустой, где-то далеко в своих мыслях. Но перед зданием госпиталя замер, остановился и взглянул на окна. По ощущениям сейчас было около двух ночи. Все кругом было тихо и мирно. Окна были темные; лишь в нескольких горел свет. Там был пост дежурных медиков. Колеблясь всего минуту, он переместился на второй этаж, влез через окно и, просканировав пространство, уверенно направился к шестой палате. Тихонько открыв дверь, он тенью скользнул внутрь и застыл возле кровати. Розовые волосы длинным водопадом рассыпались по подушке и свисали с кровати. Немного опухшие от слез лицо и искусанные в кровь губы: он даже в темноте определил, что девушка заснула плачущей. При мысли об этом сердце сжалось и замедлило свой ход. Дыхание снова его подводило, и в глазах заплясали искры. Каждый рваный вдох сопровождался тяжёлым сердечным ритмом. Он опустился на пол рядом с кроватью и откинул голову. Думать не хотелось, хотелось сидеть так рядом с девушкой. Слушать ее мирное дыхание, втягивать в себя ее запах и забыть обо всем на свете. Так он и задремал: с тяжело бьющимся сердцем и кучей противоречий. В кустах напротив госпиталя появился человек, но так же быстро исчез. Он переместился в кабинет старейшин. В окнах горел свет, даже в такое позднее время они не спали. Игра в карты как раз подходила к концу, когда молодой ниндзя ступил за порог: — Доброй ночи вам, уважаемые старейшины, — Волк склонился в почтенном поклоне. Хамура смерил его тяжёлым взглядом, Кохаку более заинтересованным. — Говори, мальчишка. Я не хочу долго ждать, — голос скрипучий и противный резал слух АНБУ. Он теперь не мог, когда этот старик так к нему обращался, но поделать ничего не мог. Лишь скрипя зубами терпел. — Какаши отнес девушку в госпиталь. Похоже, он действительно ничего не помнит. Но, боюсь, девчонка этого так не оставит. В конце концов, она может рассказать кому-нибудь, — Кохару только шикнула на него: — Это не твоего ума дела, Волк. Твоя задача — следить за Хатаке. С девочкой мы разберемся сами. Ты понял? — он только ниже опустил голову. Чтобы они не заметили, как пылают от злости его глаза сквозь прорези маски. Немного погодя, он продолжил: — Хокаге был дома довольно долго. Потом внезапно исчез. Я не смог отследить его чакру. Не знаю, где он был. Я обнаружил его чуть позже, — после этих слов Хамура побагровел. — Несносный идиот! Тебе доверили такую простую миссию, а ты и этого сделать не смог? — женщина усмехнулась, Хомура перевел на нее недобрый взгляд. — Не кипятись. Чего ты ожидал, это же Копирующий ниндзя Хатаке Какаши. Ни один ниндзя, даже такой Джонин как Волк, не в силах предугадать и уж тем более переиграть Шестого. Ну скажи мне, Волк, где ты его выследил? — Ниндзя промолчал минуту, а потом, что-то для себя решив, сказал: — В госпитале, в палате где спала Харуно Сакура. Лица старейшин вытянулись, да так и застыли в изумлении.