Возрождение. Архипелаг

      Проснувшись, только первый луч солнца лёг ему на лицо, Марек вышел во двор. Алексей поставил на землю большой обломок зеркала, мутный и заляпанный пожелтевшими каплями, выпрямился во весь рост, шаркнул остроносыми тапочками, втянул живот, полуприсел, обернулся на носке левой ноги, слегка отклячил зад и прошагал на негнущихся ногах. Тут сторож увидел Марека, встрепенулся, и, покраснев, приставил ладонь к выгоревшим бровям изобразил, что внимательно смотрит за тропинкой, ведущей к сторожке. Марек заперся в деревянном туалете, аккуратно ступая на полусгнившие доски, яму давно не чистили и вершина слизливой кучи уже возвышалась над круглой дыркой в полу.       Послышался стук в калитку, слабый, но энергичный, как топот голодного ежа по половой доске. Алексей метнулся к двери сторожки, обронил тапок, сделал пару шагов босиком, вернулся, поднял и взял тапок в руку. Он боком подкрался к калитке, пригнулся и выглянул наружу сквозь дырочку, оставшуюся от выпавшего из сухой доски сучка, тут же выпрямился, распахнул калитку и широко расставил полусогнутые руки, словно нём в них пару арбузов. У калитки стоял тот мальчик в угловатой шапочке из дома местного вожака.       - Ходже нужны те двое, что ночевали у тебя. - Тонким голоском прокричал мальчик.       Алексей невольно оглянулся, подбежал к туалету, забарабанил в дверь костяшками тонких, розовых пальцев:       - Давай быстрее, важные люди ждать не будут! - Алексей картинно кивнул, заговорщицки подмигивая мальчику.       Тонко взвизгнула ржавыми петлями дверь сторожки, на пороге появилась заспанная Катя, светло-русые волосы её были собраны в два хвостика над острыми ушками, шея и бёдра хранили вчерашние следы Бесо в виде небольших синячков. Она подняла руки вверх и прогнула спину, потягиваясь. Край некогда белой с геометрическим рисунком на груди футболки её приподнялся, обнажая кудряшки лобка. Алексей слюняво облизнулся, тотчас взглянул на мальчика, подскочил к девушке, прикрывая её ладошкой и натягивая футболку ниже, от чего та затрещала подмышкой и порвалась, обнажая маленькую, упругую грудь с рубинового цвета соском. Алексей, то размахивая руками, то боком подталкивая Катю, загнал её в сторожку и затворил за ней старую, рассыхающуюся дверь, прижав её спиной. Грудная клетка его прерывисто вздымались, лицо покраснело, он беспомощно вращал выпученными глазами.       Марек, выйдя из туалета, завязывал тесёмки штанов, с любопытством и тревогой глядя на мальчика.       - Ходже нужны двое! - Детским, тонким, при этом серьёзным и нетерпящим возражений голосом прокричал мальчик.       Алексей рефлекторно заглянул в туалет, затем указал длинным, кривым и дрожащим пальцем на Марека:       - Его друг ночевал у меня, как я сообщил вечером, - Алексей боялся мальчика и, стесняясь своего чувства, а оттого говорил громче обычного, словно заглушая страх, и старался показать, что всё вокруг происходит не по его, сторожа, вине, и вообще без его участия. - утром уже куда-то делся.       - Где сейчас второй? - Всё так же прокричал мальчик, глядя на сторожа, по какой-то причине полностью игнорируя присутствие Марека.       Алексей пожал плечами, кивая на Марека.       - Возьми свой скарб и пошли со мной! - Повелительным тоном первый раз обратился к Мареку мальчик.       Марек поправил очки, взглянув на сторожа. Последний облегчённо и одобрительно закивал.       На сборы потребовалось совсем немного времени и вскоре Марек торопливо шагал за мальчиком по уже известным ему улочкам селения. Оглядываясь по сторонам, напрягая слабое зрение, Марек искал исчезнувшего ночью Бесо. Необъяснимое чувство подсказывало ему, что друг где-то рядом. Однако следопыт так и не появился, а вскоре они достигли дома Ходжи. Их встретил всё тот же огромный бородач.       - Месуд, второго у сторожа не оказалось. Сторож клялся, что не знает, куда тот ущёл ночью. - Скороговоркой протараторил мальчик.       Бородач приподнял правый край густых, сросшихся бровей, хмыкнул, и скрылся в доме вожака, ловко пригнувшись и втиснув массивные, покатые плечи в низкий, узкий дверной проём. Марек огляделся во дворе. Кроме его малолетнего спутника, в тени раскидистых лип расположились трое мужчин. Двое были коротко стрижены, одетые в потёрные от долгих путешествий, защитного цвета брюки с накладными карманами и широкими кожаными ремнями, лица их были покрыты бронзовым загаром и морщинами. Третий заметно выделялся. Он был тучным, лысым, носил кожаную безрукавку, такие же брюки и высокие сапоги, вся одежда его была в блестящих, хромированных пряжках, застёжках, пуговицах и цепочках, что, наверное, должно было одчёркивать материальный статус владельца. Все трое с выражением напускной скуки стояли опёршись о деревянный воз, рядом пара распряжённых ослов сосредоточенно пережёвывала сено. Поклажа на возу была покрыта мешковиной и стянута бичёвкой. Месуд вернулся из дома в компании низкого, широкоплечего, пузатого, почти квадратного человечка в клетчатой рубахе с засучёнными рукавами.       - Миша-агроном. - Коротко представился квадратный, крепко пожал руку Мареку своей мозолистой, безвозвратно пропитанной пылью, металлической крошкой и маслом. Он жестом направил марека к возу караванщиков, те безмолвно развязали верёвки, откинули мешковину, и марек увидел поклажу - ручные насосы, фланцы, болты, гайки, ниппеля и обрезки труб. Миша указал Мареку: - нужно выбрать максимально исправное, на худой конец - то, что можно хоть как-то использовать.       Марек выпучил на глаза, прикрытые от внешнего мира толстыми, мутными линзами.       - Ходжа видел тебя с рыбаками, он почему-то тебе доверяет.       Они приступили к неторопливому, тщательному осмотру поклажи. Половина болтов и гаек имели полностью съеденную резьбу, начищеная до грязного блеска труба была насквозь трухлявой, насосы казались рабочими. Конструкция их отличалась от тех, что Марек видел в родном поселении, но Марек умел отличить исправную вещь от безнадёжно испорченной. После того, как годнота была отделена от хлама и снята с воза, кожаный караванщик защёл в дом в сопровождении бородача, а через какое-то время вышел с довольной ухмылкой. Стриженные залихватски развернули заскрипевший воз, запрягли в него ослов и троица покинула двор. Месуд затворил ворота и Миша стал объяснять задачу:       - Ходжа пожелал расконсервировать скважину с пресной водой возле заброшеных полей, это за перевалом, который напротив кладбища у входа в наш городок. Туда мы выдвинимся завтра, сегодня тебе нужно нарезать прокладок из вымоченных шкур гекконов. - Миша поймал вопросительный взгляд Марека. - Раньше получалось нормально. Ничего более подходящего всё равно нет. Сними размеры и пойдём в кожевенную, циркуль, лекала и ножи там есть.       Марек взял предложенную агрономом линейку и листок бумаги, очевидно, сорванный с доски объявлений, так как на обороте корявым почерком Алексея было написано путаное, бессмысленное и тягомотное повествование о роли женщины. После того, как размеры и количества прокладок были выписаны в столбик на бумажку, они вышли со двора вожака и направились по узкой лестнице, сложенной из плоских камней, скрываемой от солнца зарослями высокого кустарника, к морю. На самом берегу были разложены для просушки шкуры гекконов. А чуть поотдаль располагался длинный сарай из которого слышались женские голоса. Миша лукаво улыбнулся Мареку и приложил указательный палец к губам. Они молча, крадучись подошли к сараю, агроном, хитро улыбааясь, указал на щель между досок, Марек заглянул в неё. За большим столом стояли бабы раскатывая и переминая шкуры. Одна из них вышла на середину помещения, задрала юбку, обнажив круглые, белые бёдра, присела над корытом и пустила в него мощную, жёлтую, почти лошадиную струю. Миша резко распахнул входную дверь и весело прокричал:       - Здравствуйте, девочки!       Женщина над корытом смешно, по-крабьему попятилась, едва не грохнувшись в жёлтую жидкость. В сторону агронома посыпались полушутливые проклятия. Марек вошёл в кожевенную, в нос ударил убийственный смрад от выделанных шкур, женского пота и мочи. После первых мгновений веселья, Миша сделался серёзным, что заставило женщин притихнуть, он объяснил, что Ходжа послал его нарезать прокладок из хорошо вымоченных в моче, но не стиранных в море и не сушенных, эластичных шкур. Ему подали лохань со шкурами в потемневшей жидкости, а толстая, хромая баба выдала Мареку грубый фартук и уступила место у стола со щербатой столешницей, над которым висели остро наточенные ножи разных размеров, а в углу были аккуратно сложены лекала, циркуль был спрятан в уступе стены, как главное сокровище. Стараясь не дышать носом, взяв мокрую шкуру одними кончиками пальцев, он бросил её на стол. Желто-бурые капельки разлетелись по сторонам. Марек взял нож в одну руку, другой направил шкуру на столе, повертел, примеряясь, как разместить максимальное количество прокладок на шкуре, машинально скомкал её, шкура сложилась в две складки, и тут в глазах Марека потемнело: убитая рептилия из рыбачьего домика, неубраная куча в туалете повара, кудрявый Катин лобок и Бесо, прижимающий лицо сторожа к своему паху, недавняя струя кожевницы - всё вертелось в зловонном хороводе. Марек выскочил из сарая, упал на колени на песок, его стошнило, казалось, выворачивая желудок наизнанку. Сплёвывая густой и горький желудочный сок, он поднимал глаза к жаркому солнцу и старался побороть головокружение. При этом мозг его продолжал оптимально размещать прокладки разных размеров на шкуре, а также он вспомнил, что видел на столе гораздо более точный инструмент, чем нож. Когда пищевод его полностью опустел, показалось, что запах мочи он сможет осилить. Марек поднялся, вошёл в сарай, взял измеритель (циркуль с двумя иглами - прим. автора), заточил надфилем одну его иглу и отложив внешний радиус прокладки, в пять проходов вырезал практически идеальный круг, не вынимая иглу из его центра, отложил внутренний радиус и тем же способом получил первую прокладку под круглый фланец. Дальше работа пошла по той же схеме. К закату Марек заготовил нужное количество прокладок, сложил их в банку, закрыл крышкой и побрёл к морю отмываться от мочи. К сторожке ночевать его провожал огромный, бородатый Месуд. Он вошёл за Мареком во двор, со зловещей улыбкой глянул на сторожа, громадной рукой подтащил его к себе и, надавив на плечо, поставил на колени. Свободной рукой Месуд развязал широкий пояс и оголил напряжённый член. Алексей смотрел широко раскрыты и глазами, судорожно хватая ртом воздух, его охватило восхищение размерами Месуда, чудовищное унижение и сильнейшая точка возбуждения, граничащая с безумием. Одной рукой гигант обхватил Алексея ниже затылка, привлёк вплотную к своему паху, прижал свой член большим пальцем другой руки к носу и щеке сторожа и, тяжело дыша, стал водить то упираясь головкой в глаз Алексея, то соскальзывая ниже, почти до его губ. В дверном проёме за ними наблюдала Катя, запустив руку под лёгкую ночную рубашку. Здоровенный бородач продолжал измываться над её мужем, теперь пристально глядя ей в глаза. В какой-то момент он отпустил сторожа, схватил девушку за руку, страстно целуя, повалил прямо на землю во дворе и забрался сверху. Алексей, роняя слюни, стал на карачки, припав к земле, пристально наблюдал, стараясь не пропустить, как каждый сантиметр бородача входит в его жену. Дрожащий от смущения и усталости Марек проскочил в сторожку и, повалившись на свой тапчан, уткнулся в стену.       Утром следующего дня пара грузных браминов тащили на перевал груженую слесарным инструментом, трубами и насосами телегу. Марек и Миша шагали впереди. Когда ярусное кладбище на соседнем холме скрылось из виду, Марек разглядел полуразрушенные хозяйственные постройки рядом с большим, ржавым металлическим баком, установленным на возвышенности. Ниже от построек ущелье расширялось и переходило в едва угадываемые в зарослях бурьяна, заброшенные огороды. Миша освободил браминов от дышла, зашёл в постройку и выругался, обнаружив, что из трубы законсервированной скважины вытекает тоненькая струйка воды.       - Ты чего? Хороше же, что уровень вод поднялся. Потом ведь качать легче будет. - Удивился Марек.       - Ладно, не буду каркать. Авось пронесёт. - Махнул рукой агроном.       Они вдвоём внесли первый насос и стали устанавливать. Марек держал насос вертикально, пока Миша поочерёдно затягивал гайки на болтах крепления. В какой-то момент агроном поднял глаза и в ужасе прошептал:       - Замри!!       Со стороны пролома в стене к ним подползали четыре огромных скорпиона.       - На водопой пришли, твари. - С улыбкой отчаяния шептал Миша. - Если у тебя нет с собой доброго ружья, считай, наша песенка спета, дружок.       Марек не шевелился, но уже слышал цокот когтистых ножек по камням, а краем глаза уловил покачивание острого окончания скорпионьего хвоста. На секунду он представил, как острая клешня впивается в его ногу, а острый шип жала пронзает кожу на его белом, нежном животе. Стало не столько страшно, сколько жалко себя, Марек вдруг осознал, как любил своё нескладное тело.        И тут раздался грохот, затем ещё и ещё. Миша, схватив Марека за шкирку, оттащил от насоса, они прижались к стене спинами. В проломе стены Бесо метко бросал в скорпионов обломки кирпичей. Мерзкие твари, разбежались по полу, не решаясь атаковать внезапно появившегося следопыта или ретироваться. Это было достаточно для Миши, он успел подобрать длинный обломок трубы и со всей силы ударить по скорпиону, проламывая его панцирь. Бесо тем временем прикончил второго, с яростным криком обрушив на него глыбу из нескольких сдерживаемых остатками раствора кирпичей. Третьего скорпиона Мише удалось опрокинуть на спину трубой, а Бесо всадил в беззащитную грудь свой длинный нож. Но четвёртый подобрался слишком близко к следопыту и уже занёс для решающего удара свой ядовитый хвост. Тут Марек сумел побороть оцепенение, подхватил с пола длинный разводной ключ, он сумел прижать конец скорпионьего хвоста к полу. Тварь стала, как лошадь на дыбы, лязгая клешнями в воздухе и перебирая мерзкими ножками. Видя, что не успеет и не сумеет прицельно замахнуться трубой, Миша, обнаружив неимоверную прыть, ухватил скорпиона за клешни голыми руками, прижав к полу, словно любовницу к постели. Марек, дрожа от напряжения всё прижимал ядовитый конец хвоста к полу ключём, а Бесо, перекатившись кубырем деловито завёл свой нож под панцирь мерзкой головы. Скорпион сделал несколько конвульсивных движений и обмяк. Троица поднялась на ноги. Марек вожделенно смотрел воспалёнными глазами на следопыта.       - И я рад тебя видеть, мой отважный спутник. - Нараспев произнёс Бесо и, отдышавшись, пырснул, что означало весёлый смех.