Я всегда буду с тобой.

      Я будучи, словно в тумане, наблюдал, как засыпают землёй глубокую яму.       «Саске, почему ты? Я не могу поверить в твою смерть. Ты же обещал, что всегда будешь со мной. Обещал… Саске… Саске… Саске-е-е!!!» — собственный голос в мыслях прозвучал очень громко, отразился эхом и полностью растворился в мертвой тишине.       Непонятно, откуда донесся тихий стон, заставив меня невольно вздрогнуть. «Что это было?»       Я перевел взгляд на священника, нараспев произносящего молитвы за упокой Саске. «Нервы… показалось» « Наруто…»       Я посмотрел по сторонам. Все наши друзья стоят рядом, понурив головы и сдерживая слезы, смотрят на яму. Священник провожает Саске в последний путь. Я перевел взгляд на яму. «Ах…»       Оттуда словно раздался громкий страдальческий крик Саске. Я весь сжался от этих мыслей, изо всех сил отгоняя предстающий перед глазами образ. «Не думай о нем, не думай! Сейчас все закончится, и я пойду к Сакуре. Она предложила пожить у нее, пока не оправлюсь. В нашем… нашем доме всё напоминает…»       Стон повторился.       Я помотал головой. «Невозможно. У меня депрессия, мне все это кажется!»       Священник начал петь громче, и в этот момент я услышал громкий стон возлюбленного, словно все слова, произносимые священником, доставляли ему невыносимую боль. Меня бросило в дрожь от этого. — С-стойте! — крикнул я, вытягивая руку вперёд.       Всё на меня удивлённо посмотрели. Я и сам не понял зачем это сделал.       В яму полетела первая лопата земли. «Мне…надо…выбра… отсюда… Нет сил…»       Не четко, но я понял, о чем он. — Не закапывайте! Не надо!       Я рванул к яме, но Киба и Нейджи не пустили меня, схватив за руки. — Наруто, успокойся! — крикнул Киба. — Саске мёртв, очнись! — тихо сказал Нейджи. — Вы что его не слышите?! — крикнул я, удивлённо на всех посмотрев. В глазах каждого читалось недоумение.       Я снова услышал его. Мне говорили что-то Нейджи и Киба, но я не слушал их, пытался вырваться. В голове теперь отчётливо слышался голос Саске. » Х-холодно… тем… но… опять… я не выберусь…. прости…» — Ему темно, пожалуйста, отпустите! — умолял я, упав на колени.       По щекам текли слезы. Я смотрел на яму, пытаясь вырваться вперёд, но меня держали крепко, не давая и шанса на побег. Передо мной появилась Сакура, держащая в руке шприц. — Сакура… не надо. Ему надо помочь, ты же его тоже любишь, — сказал, со слезами на глазах посмотрев на неё. — Он зовёт меня.       Она с жалостью на меня посмотрела. Я заметил, что она дрожит. — Наруто… — всхлипывая, произнесла Сакура. — Тебе нужно отдохнуть, — закончила она и вколола мне в руку лекарство. — Нет… пожалуйста, ему плохо… — говорил еле я, ощущая как сознание покидает мое тело. — Он боит…ся тьмы, — проговорил я, проваливаясь в беспамятство.       После того случая на похоронах меня обследовали психологи и решили, что из-за сильного потрясения, я психически не здоров. Меня положили в психиатрическую лечебницу на лечение. Об этом узнала моя тётя Тсунаде и подняла скандал, хотела забрать меня с психбольницы, уверяя, что её племянник не псих.       Я остановил её, признавшись, что мне и правда нужна помощь. Она просила меня одуматься, но я отказался. Изо дня в день я слышал голос Саске. Он звал меня, извинялся, стонал. Он говорил, что ему холодно, темно и нечем дышать. Я сходил с ума, и прекрасно понимал это. Тсунаде сдалась, но перевела меня в другую больницу — с хорошими врачами и надзором.       Несколько раз я сбегал, гонимый мутными образами и Его голосом, но меня ловили и накачивали снотворным. Поначалу я видел сны с Саске, где он пытался выбраться из тёмного места сам, в кровь расцарапывая руки. Часто снилось, что он просил прийти к нему. В полной темноте он тянул ко мне руку. Каждый раз, едва я успевал коснуться до него кончиками пальцев, он отдергивал руку, и с грустной улыбкой извинялся.       На мой вопрос «За что?», он вновь грустно улыбался, той самой улыбкой, которую я наблюдал на протяжении уже многих ночей. Я мог лишь догадываться, за что он просит прощение. Каждый день для меня был пыткой. Однажды я понял, что нужно делать, чтобы наблюдение за мной практически прекратилось. Я перестал кричать, плакать по углам. Больше улыбался в общей столовой. Тогда все подумали, что я иду на поправку, и выдохнув, переключили внимание на других больных.       А однажды, не выдержав, я все-таки сбежал с больницы, прихватив с собой одеяло. В больничной одежде, с одеялом, я выглядел как псих, но меня это не заботило. Ему холодно, он ждёт меня. Он звал меня каждую ночь, просил прийти, и вот я, наконец, лечу к нему и ничто меня не остановит. Это единственное, о чем я тогда мог думать. Полночи я потратил, выкапывая его, и накрыв гроб одеялом, я просидел там всю ночь, с улыбкой разглядывая его фотографию. Меня нашли под утро и, сопротивляющегося, привели обратно в больницу.       Следили за мной в два раза сильней. Тсунаде опять приходила и хотела меня забрать, раз я сам сбегаю. На что я ей говорил, теперь все будет хорошо; я верил, что это поможет. После этого я больше не слышал его голос из ниоткуда, зовущий меня. Саске приходил ко мне во сне, разговаривал со мной, как раньше. Сначала я ужасно перепугался, не мог отвечать ему нормально. Он не настаивал, пытался успокоить меня. О чем-то рассказывал, но это не откладывалось в памяти, его голос просто обволакивал, глаза тускло поблескивали в комнате, а от волос исходил его, его запах. Он живой.       Постепенно я привык видеться с ним каждую ночь. Спустя время я потерял связь с реальностью. Большее время я спал, но на самом деле мы с Саске гуляли, держались за руки, говорили обо всём. А в какой-то момент я и вовсе подумал, что его смерть мне всего лишь приснилась. Ведь я видел, что Саске жив и приходит, навещает меня. Сам Саске ничего не говорил о своей смерти, как будто этого и не было. На мой неуверенный вопрос об этом Саске приподнимал брови, словно не понимал, о чем это я, и отвечал, что не может умереть. Я поверил ему, я поверил, что он жив.       Когда ко мне пришла Сакура, я радостно рассказал про Саске, что он приходит ко мне, он не умер. Она ошарашенно на меня смотрела, просила забыть его, говорила, что он мёртв, а я жив. Что мне давно пора выкинуть это из своей головы и двигаться дальше.       Я понимал её, и в то же время нет, я ведь слышу его. Я кричал на неё, доказывая ей, что не больной, он приходит ко мне! Сидел на этой самой койке, рядом со мной! Она дала мне пощёчину, со слезами на глазах умоляла меня, отпустить его. Потом трясла за плечи и опять что-то говорила о Саске, обо мне, о друзьях. Я не хотел её слушать, потому даже не вслушивался в сказанное ею. Кажется, у неё и вовсе началась истерика, её вывели санитары.       А потом мне выписали особые таблетки и они медленно начали действовать. Спустя какое-то время Саске и его голос пропали. Поначалу он просил не принимать их. Я тогда делал вид, что пью, а сам их выкидывал, но один раз попался, и медсестры стали проверять выпил я или нет. Я просил не давать мне их. Я хотел видеть Саске снова, но врачи меня не слушали. Со временем лекарства выжгли всю мою боль и любовь к нему. Я уже не мог точно сказать, а любил ли я его? Кто он был для меня? Я смирился с его смертью: вернее я забыл про него. И стало легче, я начал понемногу улыбаться. Не так, как полгода назад, желая выбраться из больницы. По-настоящему. Прошлое отпустило меня.       Прошло еще какое-то время и меня выписали из больницы. Но я все равно должен был появляться каждый месяц на осмотр.       Вернувшись домой, я заметил, что фотографии, где мы с ним вместе, убраны. Скорее всего, постаралась Сакура с тетушка Тсунаде. Я не злился на них, я знал, они пытаются помочь.        С того времени я больше не мог произносить его имя. Всё было хорошо, я начал жить заново. Узнавал, что произошло за эти два года. Все были рады видеть меня не на больничной койке. А за два года много, что произошло. Сакура помогает Тсунаде в клинике, работает у неё после института. Ещё, когда она ко мне приходила, то говорила, что попросится к ней, и вот тетушка взяла её к себе в помощницы.       Сакура, наконец-то, смогла перебороть свою любовь к Саске — смирилась с его смертью, и сейчас встречается с нашим одноклассником — Ли. Что очень удивительно, учитывая её отношение к нему раньше. Оказывается, полгода назад Киба сделал предложение Хинате, но свадьбу решили сыграть, когда я выйду из больницы. Были и плохие новости… Нейджи и Джирайя умерли. Мне специально не говорили об этом, не хотели добавлять мне стресса. И оказались правы, когда они сказали, под воздействием таблеток, мне было все равно. Я лишь говорил, что жизнь — есть жизнь. В институте мне дали академический отпуск на год, чтобы я пришел в норму, и потом доучился. Тсунаде открыла свою клинику в другой стране, поэтому с ней я часто видится не мог. Как раз стало понятно, почему она стала так редко навещать меня последний год в больнице.       Постепенно всё возвращалось, как должно быть. Я привыкал к улице, а не больничной палате. Хоть я мало улыбался, они понимали, что мне ещё тяжело. Я чувствовал, что я не живу. Я существую. Мне было все равно что случится. Смотря на проезжающие мимо машины, невольно задумывался «А как хрустят кости под машиной?». Я не контролировал эти мысли. Они внезапно приходили и так же уходили.       Многие думают, что боль — самое ужасное чувство, но нет, гораздо хуже чувствовать абсолютную пустоту внутри себя. Когда нет ни гнева, ни грусти — ни-че-го. Я просто был пустой живой куклой. Ко мне часто приходила Сакура, проверить, как я, и приготовить поесть. Я у неё спросил, что значит эта пустота в сердце, но она, отвернувшись, сказала, что это последствия пережитого мною стресса. Я с ней согласился, но позже понял, что это все было из-за таблеток. Закончилось время приёма их. На второй день, как я перестал пить лекарства, прописанные мне, воспоминания начали возвращаться. Наше общение, стычки, драки, первый поцелуй, секс и ссору из-за него с Сакурой.       Она меня сначала возненавидела, ведь он был её первой любовью. Она страдала и скучала по нему. Это было давно, и все забыто. Она смогла смириться с этим, чтобы не потерять нашу дружбу, хотя я видел, как она с завистью на нас смотрела.        Я вспомнил всё. Лекарства не блокировали ничего. Я начал чувствовать, во мне появились эмоции. Возвращались они неожиданно. Я стоял на кухне и почувствовал, как у меня сжалось сердце и по щекам потекли слезы. Я понял, что грусть, разочарование ко мне вернулось. Позже проснулась злость. Я ни с того ни сего начал громить свою комнату. После я присел на колени, в разрушенной мною комнате, посмотрел на свои труды и рассмеялся.       Сначала смех еле пробивался, но после он стал громче, не останавливаясь. Отсмеявшись, улёгся на пол в кусках и обломках предметов, разрушенных мной. Я счастливо улыбался. Я был так счастлив, мои эмоции, они вернулись, я больше не пустая оболочка, думал я, и тогда со счастливой улыбкой заснул. Также пришло чувство, что я не один в доме. Я вечно чувствовал, что кто-то следит за мной. Иногда было чувство прикосновения к руке. Я начал остерегаться своей собственной тени и был очень благодарен Сакуре, когда она гостила у меня. В это время я ощущал спокойствие. Сны я так и не видел, но я стал просыпаться в поту, не понимая от чего, позже тревога уходила, как если бы меня успокоили, и это пугало. Я начал бояться, что он все ещё со мной и будет пытаться опять говорить. И вот, возвращаясь, домой, я, не раздеваясь, без сил увалился на кровать. В последнее время, я полюбил гулять один в тех местах, где мы были только вдвоём, там я чувствовал спокойствие.       Я свернулся калачиком, закрыл глаза. Через некоторое время я почувствовал прикосновение к своей голове. Такое родное, знакомое, но в то же время чужое, с трудом я пытался забыть это чувство. — Наруто… — позвал меня тихий с нежностью голос. — Наруто…       Я вздрогнул. «Это он, ошибки быть не может»       Я не открывал глаза. — Наруто… «Игнорируй, игнорируй!» — Наруто… открой глаза, — сказал он грустно.       Я помотал головой. — Не бойся.       Я вздохнул и открыл глаза. —Ты… — проговорил я, посмотрев на него. — Да, Наруто. Это я, наконец-то, ты снова меня видишь, — сказал он, перебирая пряди моих волос.       Передо мной лежал он: одна рука у него под головой, а вторая на моей голове. Мой враг, позже лучший друг, и когда-то любимый. Улыбается мне так, как и раньше.       Как давно это было…       Я помотал головой. «Это фантазии, я уже это проходил» — Ты не рад меня видеть?       Я закрыл глаза, задумываясь. «В больнице я поверил, что он жив и ни о чем толком не спрашивал. Может поговорить?» — Наруто? — спросил с волнением он, погладив меня по голове.       Я сглотнул, открыл глаза, решившись поговорить с ним. Посмотрел на него. — Почему ты здесь? — тихо спросил я, пытаясь игнорировать чувство страха.       По сути, я пытаюсь разговаривать с мертвецом… но… я это уже проходил и знаю реальность. — Ты о чем? Нару? Разве ты не рад, что я тут с тобой? — спросил он, удивившись. — Не знаю, ты не должен быть тут. Зачем ты тут? Зачем ты пришёл ко мне?       Он помотал головой. — Я никуда не уходил. — Нет, ты ушёл. Давно уже ушёл, я это уже понял, — спокойно, с ноткой грусти, сказал я. — Я не уходил, это ты избавился от меня. Я всегда был рядом, но ты не видел меня. Разве я тебе не говорил? Я всегда буду с тобой, — сказал он, нежно поглаживая мою щеку.       На секунду, я ощутил себя в больничной палате, а не в своей комнате. —Как я могу тебя чувствовать, если ты не реален? — сказал я, потянув свою руку к его лицу.       Саске посмотрел на меня как на сумасшедшего. — Я реален, — сказал он, потёршись носом о мои пальцы.       Я почувствовал прикосновение, холодное, но все же прикосновение. Я отдернул руку, и все мое самообладание и спокойствие от ситуации исчезло. — Да как такое может быть?! — закричал я, отодвигаясь от него — Ты же умер! Я видел своими глазами, ты умер! Тебя обгоревшего до неузнаваемости по кусочкам собирали, ноги, руки… они в разных местах валялись…— кричал я, вставая и отодвигаясь на кровати еще дальше от него, замечая, как с каждым словом, он хмурится все сильней и сильней. — Тебя похоронили! Ты был в гробу… я…я не должен тебя видеть. Я вылечился! Ты мёртв… — закрываю ладонями лицо.       Я почувствовал, как он встал и сел рядом со мной. — Наруто, я люблю тебя, разве я могу умереть, бросив тебя? — сказал он, оттаскивая мои руки от лица.       Я посмотрел на него. Он смотрел на меня с нежностью. «Что происходит? Как он может быть таким реальным?»       Я помотал головой. «Это все нереально!» — Нет! Ты мёртв, я знаю! Я смирился с этим! Ты мёртв, — сказал я, отползая от него и серьёзно посмотрев.       Он вздохнул, опуская голову. — Помнишь моё обещание? — сказал он тихо, медленно поднимая голову, смотря на меня, и протянул брелок с одной птицей.       Я смотрел на него непонимающе, но, вспомнив последнюю нашу встречу, кивнул. —Да, — сказал я, забирая у него брелок. — Я все помню, — всхлипнул я, сжимая руки.