Колебательные метки

2069 г. (настоящее время) Белый складной стул раскачивался с резким, до мерзкого высоким звуком. Так могла бы надрываться тонкая пила-ножовка, которой из последних сил пытаются перепилить чей-то упрямый череп. Муторный, тошнотворный скрежет, хуже, чем ногтями по грифельной доске. Он болезненно воспринимался ушными каналами, отдаваясь вибрацией куда-то в кость головы. Транслировался в мозг одновременно и снаружи, и изнутри. Скрррижш-скрррижш-скрррижш-скрррижш. Развалившегося на стуле парня этот надсадный звук, похоже, волновал мало: откинувшись на пластиковую спинку и забросив ногу на ногу, он с выматывающей периодичностью лениво отталкивался носком тяжелого ботинка от крышки стола. Скрррижш-скрррижш. Скрррижш-скрррижш. Парень расфокусировано щурился в потолок, стул кренился вниз, раз за разом опасно приближая диагональ его спины к горизонтали пола. В галогеновом холодном свете ламп его глаза бликовали неестественным, почти электрически-голубым. В какой-то безумно растянутый во времени момент периодичность скрежетаний сбавила обороты. Скрррижш-скрррижш. Пауза. Скрррижш. Пауза. - Ну и отвратная же у них мебель, - с чувством произнес парень, полуобернувшись, - Весь зад уже квадратный от этих стульев. Как думаешь, брали по уценке в Икее? Хотя нет, это, - он показательно качнулся под аккомпанемент жалобно взвизгнувшего стула, - даже дешевле. Мне казалось, такая серьезная организация могла позволить себе что-то поприличнее. Сидящий поодаль в инвалидном кресле ребенок с нездоровой, землисто-сероватой в легкую трупную веснушку кожей устало поднял перекрытые бельмами глаза на говорившего - и смежил веки. Многочисленные трубки капельниц, присоединенные к тонким истерзанным рукам, слабо колыхнулись. Как будто волны разошлись от невесомого тельца. Ему явно было всё равно на неудобные стулья, скрежет, ими издаваемый, степень оквадрачивания мягкого места, - и недовольного всеми этими обстоятельствами собеседника. Возможно, ему хотелось обратно в свою больничную кровать с уютным ортопедическим матрасом. А, возможно, и нет. Так и не дождавшись ответа, парень безразлично пожал плечами, отвернулся и вновь уставился в потолок. Скрррижш. Скрррижш. ---- Краткое досье #1 Имя: <засекречено> Пол: отсутствует Возраст: <засекречено> Особенности: слабо восприимчив к внешним раздражителям, апатичен. Краткая характеристика: Экспериментальный образец, разработка Научно-исследовательского института здравоохранения. Носитель вирусных инфекционных заболеваний с уровнем летальности 50-90% (список прилагается). "Нулевой пациент". Позывной: «Чума» («Plague»). Приоритет: высокий. Согласие для сотрудничества: не требуется. ---- "Скрррижш-скрррижш" - эхо гуляло по помещению, ударяясь о высокий потолок. Гладкие стены без окон, со слабо различимым прямоугольником двери едва заметно для глаз рябили и переливались матово-серым. Интересный полимер, подумал парень, лениво продолжая извлекать скрежет из сочленений стула. Где-то должен быть экран. Или непрозрачное стекло, незаметное с этой стороны. Сомнений не было: за ними наблюдали, и наблюдали уже давно. Вероятно, с момента, когда дверь с шипением отъехала в сторону, пропустив его внутрь, а, может, и раньше. Чужой взгляд внимательно всверливался в лопатки - выжидательно и испытующе. Подсознательно ощущалось неприкрытое самодовольство, напоминавшее эйфорическое предвкушение зрителей из высшей ложи Колизея. Извращенное ожидание выхода на арену последних, самых прославленных гладиаторов. "Как там было - копье против сети? Или меч против копья?.. Хотя, тут было бы что-то вроде "инвалидное кресло против Симбионта". И они ждут пока один из нас забьет другого стулом. Зрелище на миллион, если братец соизволит подняться." Парень глухо фыркнул своим мыслям и нервно одернул темно-красную в грязных разводах кожаную куртку. Эффект присутствия не то чтобы сильно раздражал, но давил на мозг изрядно, а способов бороться с ним пока не было выявлено. Недовольно покосившись куда-то вбок, он лениво потянулся, звонко хрустнув костяшками пальцев - и тут же поморщился от щекотки пробежавшего по мышцам слабого электрического импульса. "Да чтоб тебя. Сколько таскаю - все никак не привыкну." Раньше он ненавидел Симбионта, честно и искренне. В открытую. Яростью, прозрачной как слеза, не застящей глаза, той, сквозь которую видны все мотивы и резоны. Сходную эмоцию можно испытывать к человеку, который сначала мимоходом дал тебе жизнь, а потом - веские основания для кровной мести. В каком-то отдаленном смысле так оно и было, за тем лишь исключением, что Симбионт навязал ему партнерство, не особо интересуясь сторонним мнением. Просто в какой-то момент он лежал на земле, мелко и рвано дышал через рот и хладнокровно отсчитывал секунды до смерти - а потом жизнь, выкинув черный экран, странным образом перезапустилась, и ринулась вперед уже по новым рельсам. Он бы не признался в этом даже себе, но возвращаться к этим воспоминаниям оказалось болезненно и самую малость - стыдно. --------------- 2064 г. Спустя сутки после операции - Что значит - теперь связаны? - гневно выплюнул парень, резко дернувшись к собеседнику. Между лопатками словно закоротило - и позвоночник моментально выгнулся судорожной дугой; прокатившиеся по телу горячие волны отдались долгим скулящим гулом в кончиках поджатых пальцев. Отозвавшись на движение тела, ремни, что перехватывали лодыжки, и другие, прижимавшие руки параллельно корпусу в нелепой лежачей стойке "смирно", стянулись чуть туже, вжимая его в клеенчатую больничную койку. Полевой хирург, мужичонка невзрачного вида и неясного возраста, весь как-то скукожась, с мольбой обернулся на стоящего рядом высокого мужчину с образцовой военной выправкой. Тот поджал и без того тонкие белесые губы: - А вы предпочли бы вместо этого быть недееспособным, лейтенант? - последнее слово он произнес брезгливо, поморщившись, как если бы оно оставляло неприятное послевкусие. Под "недееспособным" явно подразумевалась эвтаназия или медленное угасание в "отказнике", отличавшегося от хосписа тем, что уход за безнадежными больными там отсутствовал как класс. Ни о какой реабилитации (равно как и увольнении) на этой службе речи ни шло. Парень что-то неразборчиво, но злобно пробурчал, ерзая по койке и пытаясь ослабить давление ремней. - Другой выход? Я указал вам другой выход, - сухо парировал военный, - Кроме того, вы подписали согласие на сотрудничество. Напомнить Вам? Месяц. Ровно месяц назад. И проставили галку напротив "непредвиденных обстоятельств". - Непредвиденные обстоятельства - это пожар, ураган или цунами, - прекратив возиться, ядовито прошипел парень. - Пожар, ураган, цунами, - невозмутимо кивнул мужчина, - Имплантация интерактивного спинного мозга тоже относится к этой категории. Парень бы плюнул в лицо этому надутому индюку в погонах, но даже прицельный плевок не покрыл бы разделяющее их расстояние. Дождавшись заминки в споре, пока юноша набирал в легкие воздуха для новой тирады, врач неуверенно проблеял: - Пациентам в первые сутки после операции рекомендуется проводить в покое и... Парень метнул в него такой испепеляющий взгляд, что тот счел за лучшее скрыть окончание фразы за кашлем и умолкнуть. - В любом случае, у Вас нет иного выхода кроме как привыкнуть к этой системе «Симбионт», - резюмировал военный, развернувшись к двери, - А после вернетесь на службу. Дверь за его спиной захлопнулась с тихим щелчком. В наступившей тишине парень бессильно откинулся на подушки. Вспомнил, что до сих пор сжимает кулаки - и медленно, по очереди разогнул пальцы. Тщетно. Все, черт его подери, тщетно. Его мнение эквивалентно нулю. На что он только надеялся. На то, что ему после проваленной миссии дадут спокойно загнуться на поле боя? Ха. Трижды ха. Это было бы слишком просто и не оправдало бы вложенных в него усилий. "Смерть - не повод отлынивать от задания. Она должна стать наградой, финальной чертой под вашей никчемной, бессмысленной жизнью", - так, почти дословно, вещал из прозрачной пуленепробиваемой кабины низкорослый старик-агитатор с клочковатой бородой, когда привлекал к службе таких, как он. Оно и верно - церемониться с "пушечным мясом", подсовывать идеи об их долге и ответственности можно только если вы не уверены в его верности вашим идеалам. К тому же, патриотически-настроенное "мясо" красиво смотрится в новостных сводках. В случае же общения с социопатами, психами, и девиантами-провокаторами вроде него, Радау, дозволено говорить прямо. Называть их в глаза биомусором, ненужным рудиментом социума, не особо беспокоясь за целостность своей шкуры. Всё равно никуда не денутся. Идея "экологически чистого общества", мира без маньяков, насильников и убийц уже давно реализовывалась самым гуманным из всех возможных методов. Не было никаких тюрем с электростульями и показательных расстрелов на улицах, о нет. В конце концов, речь идет о просвещенном, цивилизованном обществе нового образца. Опасных сумасшедших выбраковывали с рождения, только и всего. Всех имеющих неосторожность родиться на этой планете подвергали принудительному обследованию психики. До восемнадцати лет наблюдения носили рекомендательный характер - к новому, потенциальному элементу социума вдумчиво присматривались. Данные заносились в девиант-паспорт, электронный документ, превосходящий по важности формальный квиток с фамилией, именем и местом локальной регистрации. По достижении возрастного рубежа проводилась экзаменовка психического состояния индивида и выносился вердикт о его приспособленности к нормальной жизни. Положительное решение было однозначно; отрицательных вариантов было два. Первый предусматривал отклонения физического или умственного плана, не представляющих угрозы для окружающих - аутизм, синдром Дауна, олигофрения и иже с ними. Таких мирных экземпляров общество снисходительно принимало в себя, обеспечивало всем необходимым и даже предлагало элементарную работу, вроде уборки мусора или стрижки газонов. Ко второму же варианту относились все остальные. Те, кто теоретически смог бы однажды стать убийцей, насильником, террористом, фанатиком, революционером - но не стал. Отторгнутые обществом, изгои. Девианты - такое было их общее название. Применяемая к ним политика была жесткой, действенной и носила характер "упреждающего удара". Наверное, было бы куда легче вычищать генофонд от "негодных особей", не дотягивающих до планки нормальности. Но гуманное общество не могло позволить себе массовое и планомерное убийство невиновных, пусть даже потенциально они и были возмутителями спокойствия. Даже под благой эгидой это всё равно слишком сильно напоминало бы геноцид. А он в любом виде строго осуждался, даже сама мысль вызывала неконтролируемую панику в умах простых обывателей. Поэтому их нейтрализовывали. Проводили несколько хирургических действий над мозгом, и вуаля - готов новый член общества, с сознанием, чистым, как белый лист, полностью свободным от деструктивных мыслей. То, что получившийся человек слабо напоминал развитую личность и с трудом мог вспомнить даже собственное имя, не говоря уже о чем-то большем, окружающих волновало мало. Главное - он становился предсказуемым. Управляемым. Безопасным. Впрочем, таковым было все мировое общество в целом - ровным, благополучным, без опасных перегибов и никому не нужного инакомыслия. Точнее, аверс этого общества, его видимая сторона. Если бы Радау спросили, как ему удалось избежать обязательной в его случае лоботомии и - более того - свободно реализовывать свои девиантные способности, то он бы много рассказал, прерываясь на хриплые прокуренные смешки, о том, с какой легкостью люди порой предают собственные идеалы. Дело в том, что был еще и реверс социума. Всегда действующий вразрез гуманистическим принципам - и сокрытый от глаз обывателей, дабы не тревожить их. Тот груз, без которого баланс системы невозможен, гарант её бесперебойного срабатывания. Он, реверс, состоял даже не в обязательном чипировании всех "ненормальных" вне зависимости от степени опасности, хотя и находил в этом отдаленное отражение. Чип представлял собой своеобразный gps-навигатор, плату синего цвета, вмонтированную в седьмой позвонок. Он отслеживал передвижения объекта, давал окружающим понимание, с кем они общаются, и в целом был вполне безобидной штукой - до поры до времени. Редко, но случалось, что мирные психи слетали с катушек. И тогда gps-чип, считав показатели адреналина и найдя их превышающими норму, превращался в мини-бомбу. Один магнитный импульс - и угроза устранена. Не слишком зрелищно, зато результативно. Но не это было скрытым механизмом. Как каждой религии нужен свой отступник, призванный доказать её правильность и непогрешимость, так и гуманистическому обществу нужен был свой "козёл отпущения". И девианты, со своей непредсказуемостью и иным складом мышления, прекрасно попадали под этот психологический профиль. Именно поэтому не все они попадали под чистку мозга - из них тайно отбирались те, кто не был обделен интеллектом и талантами и впоследствии использовался для решения своеобразных, крайне щепетильных вопросов. ---- Краткое досье#2 Имя: <засекречено> Прозвище: Радау Пол: мужской Годы жизни: <засекречено> Время с момента начала использования адаптивной кибер-системы "Симбионт": <засекречено> Особенности: характер нордический, но были зафиксированы вспышки гнева и проявления немотивированной агрессии. Краткая характеристика: Девиант, подраздел "Провокаторы". Долгое время сотрудничал со спецподразделениями регулярной армии, в данный момент контрактов нет. Активно использует внедренную систему "Симбионт", имеет повышенный уровень выживаемости. Линия поведения не просчитывается. Крайне опасен. Позывной (предполагаемый): «Война» («War»). Приоритет: высокий. Согласие для сотрудничества: в процессе. ---- *** Выйдя на крыльцо клиники, военный выдохнул и обессиленно спрятал лицо в ладонях. Как же все это надоело. В рапортах для командования он уже давно отмечал, что существует множество объективных причин против сотрудничества нормальных людей с "этими". Начать хотя бы с того, что им предоставляется слишком много степеней свободы - и почти никакой ответственности за производимые действия; когда он понимают своим скудным умом, как сильно военные от них зависят (а "эти", увы, доходили до этого слишком быстро), это их развращает - и они садятся на шею, свешивая ноги. Начинают диктовать условия и воображать себя полноправными членами общества. Возмутительно. И хоть бы раз к нему прислушались. Небось считают, что у таких, как он, в голове один сплошной мусор и содержание устава, а ни на какие измышления о сложных социальных материях они не способны. Если бы только ему не затыкали рот на собраниях... Сбоку раздалось деликатное покашливание. Мужчина нехотя вынырнул из своих мыслей - и вздрогнул. "Твою-то мать. Совсем забыл про него". - Вы просили предоставить карту пациента. Полевой хирург с извиняющейся улыбкой протягивал ему черную папку с красным уголком. Медицинское досье на одного из "этих". Как его там. Радау. - Благодарю, - военный протянул руку за документами, попутно отмечая неприятную особенность врача оставаться абсолютно незаметным, даже если стоишь к нему практически вплотную. Мельком пролистав досье и перехватив его поудобнее, он пожал врачу руку и двинулся к припаркованной неподалеку развалюхе с изъеденными ржавчиной до неузнаваемости номерами. Внешне машина выглядела натуральной отрыжкой автопрома, которой давно пора под пресс, - корыто корытом, где даже кондиционера толкового не предусмотрено. Странно было, как этот драндулет вообще способен заводиться. Дверь водительского сидения закрылась после третьей попытки и предшествующего основательного пинка. Внутри мужчину обдало свежим воздухом с легким привкусом ментола, с тихим щелчком автоматически включилась аудиосистема, поймав какую-то радиостанцию с ненавязчивым джазом. Недовольно поморщившись, он выключил растекающуюся по салону музыку, немного поерзал по кожаному сидению, позволяя ему распознать форму тела и анатомически под нее подстроиться. Активировал звукоизолирующие экраны, задумчиво провел рукой по сенсорной панели справа от руля - и медленно, словно нехотя, набрал номер. Встроенный в панель сканер отпечатков, распознав владельца, удовлетворенно пикнул. Связь установилась уже после первого гудка. Из колонок донесся короткий квакающий звук вперемежку с шипением помех. - Полковник Сайкс на проводе, - отрапортовал военный. "На проводе". Что за идиотская формулировка. Проводных телефонов уже лет триста как нет нигде, кроме музеев техники. Интересно, почему по уставу полагается начинать разговор по сэлф-фону именно с этой фразы." В ответ ему что-то утвердительно квакнуло. Мужчина, нахмурившись, продолжил: - Как Вы и приказывали, командант. Навестил "этого", - он брезгливо дернул уголком рта и поспешно исправился, - девианта Радау. Вы сказали он важен, - понизив голос, он добавил, - Правда до сих пор искренне не понимаю, чем именно. В колонках громко заскрипело, раздалось навязчивое потрескивание, как от закоротивших контактов, попавших в воду. Неприятный звук, но полковник и бровью не дернул, будто не заметил. Только вертикальная морщинка на лбу чуть углубилась. - Вас понял, - буркнул он, - Вопросы стратегического плана не обсуждаются. В колонках опять заквакало и зашипело, на этот раз продолжительней. Военный внимательно прислушивался к звукам, параллельно перелистывая страницы лежащего на коленях медицинского досье и временами загибая уголки. Иногда, словно услышав что-то неприятное, он морщился и тер пальцами глаза. По окончании монолога, военный осторожно заметил: - Командант, Вы ведь понимаете, что теперь, с системой «Симбионт» в арсенале, малый становится намного более непредсказуемым. Увы, и для нас в том числе. В систему встроены нейтрализаторы высшего уровня? В ответ ему что-то надсадно прожужжало. Сцепив руки в замок, полковник обреченно вздохнул: - Да. Да, Вас понял. По крайней мере, - пробубнил он себе под нос, - у нас есть фора. Должно пройти время, пока он сможет адаптироваться к системе. Мы успеем продумать еще несколько обходных вариантов. Из колонок раздалось удовлетворенное скрежетание. Военный сухо кивнул, и, спохватившись, что собеседник его не видит, добавил: - Принято. Сейчас свяжусь с лабораторией. Они уже должны были подготовить Нулевого Пациента к имплантации. Да. Буду держать руку на пульсе. Отбой. Когда странные звуки сменились мелодичной партией саксофона, полковник позволил себе долгий вымученный выдох сквозь стиснутые до боли челюсти. Весь прогресс современности, со встроенными в ухо дешифраторами звука нового образца, с анатомически-адаптивными сидениями - к чему он привел в итоге? К тому, что мы берем потенциально опасного индивидуума - и фаршируем последними разработками в области био-имплантов, чтобы он стал еще опаснее! Гениально. Просто гениально. Этот сопляк, Радау, станет опаснее ядерной боеголовки, как только разберется с управлением собственным спинным мозгом. Поправка - ядерной боеголовки, которая сама решает, когда, как и где ей взрываться. Как командование рассчитывает держать его в узде?.. - В крайнем случае, - громко и убедительно провозгласил мужчина в пустоту, - пусть ученые и спецы по электронной безопасности дальше с ним сами разбираются. Я умываю руки. Потянувшись к сенсорной панели, он набрал еще один номер. - Это полковник Сайкс. Подготовьте объект, я выезжаю.