Может всё будет лучше

Это был кошмар для Чуи, она не понимала, что ей делать. Она знала, что Достоевский её точно не отпустит. Как же ей было сейчас плохо. Новость о том, что она ждёт ребенка от собственного врага, была самым настоящим ужасом. Её выворачивало. Она надеялась, что он пошутил и ребёнка не будет, ведь... если её приплетут ко всему этому, то мафия сочтёт её за предательницу и убьёт. Но лучше смерть, чем всё это. С другой стороны, она хотела когда-нибудь стать мамой. И немного радуется этому ребёнку, он же не виноват, что его отец биологический мерзавец и так сложилась судьба. Она всё ещё сидит в этой чёртовом подобии комнаты. Такое чувство будто она сама подопытная крыса... В дверь заходит какой-то юный доктор, она его никогда не видела... Видимо новенький или просто не показывался. Тёмные волосы, как крыло ворона, почти до плеча, голубые глаза, в которых уже померк свет. Накахара усмехнулась, ему то на вид лет 17-18, а он уже потерял всё светлое в своей жизни. Но где-то всё же Чуя его видела, но не помнила, да и сам он кого-то напоминает. Девушка призадумалась, в голову лез только молодой Мори Огай, но, эти голубые глаза... Пока рыжая откровенно пыталась вспомнить, у кого они такие, в это время юный врач что-то вколол ей в руку. Чуя пискнула от боли и свалилась на пол. Ей уже это не впервой. В глазах начало темнеть, комната расплываться, пока наконец не настало долгожданное забвение. Тем временем, Фёдор зашел в это темное помещение, где лежала Накахара. ЕГО рыжая, уже бывшая мафиози. Ведь он был уверен, что его кукла, которая «якобы» являлась Чуей умерла, так её точно никто не будет искать. Он не собирается делить своё сокровище с кем-то другим, он слишком долго искал её, и не намерен так просто отпускать. Фёдор за пару шагов преодолел расстояние между ними, сейчас она такая бледная, словно куколка, волосы немного потемнели от нехватки света, ресницы еле подрагивали. На щеках застыли дорожки слёз, и был слегка приоткрыт ротик. Федор нежно провел по её щеке ладонью. Такая мягкая кожа. Прелестно. Он осторожно взял ее на руки, ведь внутри нее находится их ребенок, ещё крошечный, но ребенок, хоть и прошла только неделя. Она была такой легкой, слуги говорили что-то о том, что она отказывается от еды, но он это скоро исправит. Выйдя из комнаты, Фёдор понёс её наверх. Это не была штаб-квартира, это был его особняк подальше от чужих глаз. Он шёл по темной крутой лестнице, подвальные помещения были сплошными лабиринтами, выход из которых знал только он и некоторые слуги. Открыв с ноги деревянную дверь, в глаза ударил тусклый свет, проходящий вдоль коридора первого этажа, он вёл в светлый холл, устроенный больше в каком-то королевском стиле, ведь Фёдор всегда знал, что он выше других. Много красного и чёрного цветов, дорогая мебель и множество картин. Окна в здании были во всю стену, прикрытые тяжелыми красными шторами. От главного входа недалеко были перекрученные лестницы на второй этаж. Достоевский поднялся на второй этаж и прошёл чуть дальше, остановившись около двери из тёмного дерева. Открыв её, его взору предстала большая комната с большой двухспальной кроватью, в углу стоял большой шкаф, рядом же маленький столик. Другая же стенка была полностью занята книжными шкафами, под ногами были чёрные махровые ковры. В этой комнате была ещё дверь, ведущая в ванную комнату. Уложив Чую на кровать, он позвал слуг. — Вымойте её и переоденьте, одежда в шкафу и будьте крайне аккуратны, а то всем будет очень плохо, - с каменным и немного безумным взглядом проговорил Фёдор и удалился, оставив слуг хлопотать рядом с Накахарой. Парнишки лет 16 и 19 взяли Чую и понесли в ванную. Один из них был блондин с яркими рубиновыми глазами, его чёлка была зачесана набок. Его звали Виктор. Второй же был брюнет с голубыми глазами, волосы у которого отливались фиолетовым цветом, он был меньше Виктора и слабее, его звали Оливер. Оба были одеты в костюмы прислуги, состоящие из черного костюма и белого фартучка с кружевом. — Ну что же, потащили? - весело проговорил Виктор. Он отличался от Оливера тем, что был жизни радостнее и активнее. Оливер же был жутким пессимистом, молящему о смерти. — Ага... - тихо сказал Оливер и взял Чую под руки, когда Виктор взял под ноги. Купать девушку было легко, тем более когда она в отключке, но Виктор всё равно залил всю ванну водой. Обязанности они поделили так, Витя сушит тело, Оли волосы. Ну, как всегда - ему самое сложное. С трудом высушив девушку и её волосы, они подошли к шкафу и открыли его, там было множество одежды. — И что из этого хотел бы видеть на ней господин? - спросил шокировано Витя. — Да какая разница? Доставай уже что-нибудь и пошли. Виктор вытянул тёмное бельё с кружевом и шорты с белой майкой. Еле нацепив на неё это всё, парни были довольны собой, ведь они сделали всё, что просил босс, значит их не постигнет кара. Уложив её на кровать, Оливер накрыл ее одеялом. — Идём скажем, что всё сделали, а то он опять заставит убирать подвалы или того хуже, пошлёт помогать тому безумному доктору, - сказал Виктор, приобняв Оливера за плечо и ярко улыбаясь. — Хорошо, только грабли от меня свои убери, пока не укусил. — Ути какие мы злые, но ладно, сегодня не буду, - обиженно надув губу, сказал Виктор и вместе они пошли дальше по коридору, к самой мрачной двери. Двери в кабинет Достоевского. Постучав ровно 3 раза, они вошли. — Всё сделано хозяин. - резко сменив тон, сказал Витя. Они оба преклонили колени перед ним, и не смели поднимать взгляды. — Прекрасно, осталось лишь ждать пробуждения моей рыжей красавицы, - сказал Фёдор с улыбкой на лице и сцепил пальцы в замок.