— Нас оповестили о том, — начал помощник следователя, который сидел напротив Леры с Данилой, которые, казалось, одновременно задержали дыхание. — что юноша, получивший самые тяжёлые побои, сейчас находится в больничной палате и никакой угрозы его жизни нет. Поэтому вы, Данила Владимирович, вполне можете ограничиться исправительными работами и штрафом.
Лера расслаблено выдохнула, опустив напряжённые плечи:
— Слава богу…
Данила молча опустил свою голову ей на макушку, прикрыв глаза и положив свои руки на плечи девушки. Такого облегчения он не чувствовал никогда в жизни. Тюрьма ему уже не грозила, пацан, с которым он сцепился в порыве ярости, оказался жив, а самое главное — у него наконец появилось то, ради чего стоит жить. Её любовь. Любовь Леры, которая сейчас заставляла его сердце биться так, как никогда прежде. Он будто заново родился. Заново ощутил вкус жизни и эмоции, на которые раньше, как он считал, никогда способен не был. Он крепче щурил глаза, чтобы не разрыдаться от неимоверного чувства лёгкости и свободы. Свободы от оков одиночества. Свободы от рамок, в которые юноша загонял сам себя, пытаясь скрыть невообразимую обиду на свою судьбу. Он бы никогда не смог бы сделать этого без неё. Лера… спасла его.
— Дань, ты чего, Дань? — обеспокоенно повторяла она, наивно пытаясь растормошить его.
— Прости. — шептал он, не двигаясь с места. — Прости за все обидные слова, которые я когда-либо говорил тебе…
Теперь он понимал, что только с ней он может чувствовать себя тем, кем действительно является — парнем, жаждущим найти себя в этом мире, почувствовать, что значит любить и быть любимым, уметь отдавать эту любовь и всего себя, понимать, что даже такого как он, могут полюбить искренне. И её шрамы… они доказывали её чувства.
— Ладно, — слегка засмущавшись от их действий, произнёс мужчина, поднимаясь со стула. — Вы можете пока быть свободны, но в ближайшие несколько дней вам наберут и нужно будет явиться для дальнейших разбирательств и вынесения окончательного решения по поводу вашего штрафа и исправительных работ.
— Я не смогу посещать универ какое-то время? — наконец оторвавшись от Леры, спросил Данила.
— Именно. — кивнул мужчина, выходя из кабинета.
— Я буду ждать тебя. — тихо, слегка смущённо отозвалась Лера, поднимая на рыжеволосого несмелый взгляд голубых глаз.
Данила ласково окинув её взглядом, криво усмехнулся, пытаясь сдержать улыбку, и, прежде чем коснуться её губ, нежно прошептал:
— Я знаю…
С тех пор прошло уже несколько месяцев.
Данила выполнил график исправительных работ, вернувшись к учёбе в университете, после которого, Лера посещала его, чтобы подтянуть по предметам, дабы тот не отстал от общей программы.
Первые несколько месяцев после его возвращения и окончания судебных разбирательств, школа гудела и чуть ли не каждый день обсуждала новые слухи и совместные появление Леры и Данилы на территории школы.
Окружающие довольно неоднозначно отнеслись к паре хулигана и странной тихони, с крайне необычным внешним видом даже для спец-класса. Но никто не отрицал, что смотрелись они действительно мило и приковывали к себе внимание.
Крупный, уверенный в себе, харизматичный и задиристый, рыжеволосый пацан и миловидная, розоволосая, маленького роста, девушка, тело которой, почти полностью покрыто бинтами, а глаза подобны голубой кромке льда. И всё же, факт того, что новенькая стала встречаться с «бракованным» учеником, хотя по сути имела своего соулмейта, всё ещё оставался загадкой. Всё это вкупе, придавало их связи ещё больший интерес со стороны окружающих и некую загадочность, заставляющую распространяться различные, даже самые невероятные слухи по всей школе, от ночного до дневного отделений.
Но время шло, месяцы летели с невероятной скоростью, как пролетел и последний год обучения в школе.
Настал день выпускного, когда дневное и ночные отделения вместе собирались на выпускной бал, устраиваемый школой в актовом зале. Лера с Данилой пришли туда в качестве пары, но, получив аттестаты, быстро исчезли из поля зрения, сбежав с бала, а после, так и не явившись на ночную вечеринку, с последующей встречей рассвета.
У них был свой, собственный рассвет.
POV Лера
Я сидела на крыше дома, находившегося в одном из уютных Питерских двориков. На мои плечи была заботливо накинута большая и тёплая ветровка Дани, от которой, как всегда, пахло сигаретным дымом.
Ночная прохлада потихоньку отступала, а небо перекрашивалось из тёмно-синего в приятный сиренево-фиолетовый цвет с крапинками голубых и бледно-жёлтый облачков, который сгущались к горизонту, уже поддёрнутому яркой полосой света.
Мы молча сидели рядом, даже в такой длинной, сонной тишине чувствуя непрерывную связь друг с другом.
Я положила голову ему на плечо, вдыхая такой знакомый и приятный запах. Боже… Что ещё мне было нужно? Я никогда бы не смела подумать о том, чтобы мы когда-нибудь бы просто так сидели вдвоём и любовались рассветом, не думая ни о чём, кроме друг друга.
Данила курил, плотно сжимая губами сигарету, прислонившись головой в кирпичной кладке, возле которой мы уселись на заранее приготовленный, мягкий плед, чтобы не было так холодно от ночного ветра, ранним утром свободно гуляющего по Питерским крышам.
Он расслабленно выдыхал сигаретный дым, проводя своей ладонью с татуировкой по моим волосам, шее и бинтам, обернувшим плечи и ключицы. Его прикосновения были едва ощутимы, но оставляли после себя такое тепло, что мне не хотелось даже шевелиться.
Именно тепло и спокойствие охватывало меня снова и снова, всякий раз, когда я мельком смотрела в его зелёные глаза, отливающие синевой, в которых была видна переполняющая его сердце нежность и трепетность. Моё сердце начинало биться быстрее с каждой секундой, что я задерживала и притягивала к себе непорочный взгляд его глубоких глаз. Я чувствовала, что растворяюсь, и не хотела прерывать этот миг своей жизни никогда…
конец POV
Начался восход солнца, прогоняя звёздную ночь за горизонт за спинами парня и девушки, которым, казалось, самой судьбой было предначертано никогда не быть вместе, не испытывать всего того, что между ними зародилось, не знать, что такое взаимная любовь…
Но вопреки всему — это случилось. Они влюбились друг в друга, заранее понимая, что слишком разные, слишком юные, для всей этой боли… Но по сравнению с тем, что они чувствовали… это было слишком незначительным, чтобы остановить их.
— Знаешь… — отозвался Данила, туша сигарету и беря руку Леры в свою тёплую ладонь. — Когда я впервые увидел тебя, твои шрамы…
— Я понимаю. — неуверенно кивнула Лера, жалостливо изогнув свои брови, он тут же продолжила, нежно улыбнувшись. — Но знаешь, мне кажется, что каждый раз, когда ты касаешься их, они становятся не настолько грубыми и некрасивыми. Я чувствую это…
На её глазах выступили слёзы. Но не слёзы горечи, обиды или страха. Это были слёзы счастья. На что Данила добро усмехнулся, поглаживая её руку.
— Теперь я думаю, что не смог бы жить без того, чтобы не касаться их. — он стыдливо отвёл взгляд от девушки, устремляя его в рассветное небо. — Они — это напоминание о том, что твои чувства спасли меня. Что твоя любовь искренна и чиста. Что ты по-настоящему любишь меня… Лер.
Девушка совершенно не ожидала таких откровений. Слёзы в её глазах застыли, она приоткрыла рот, чтобы произнести что-то, но Данила опередил её:
— Поэтому, я сделаю всё, чтобы доказать тебе, что я тоже… Тоже люблю тебя настолько сильно, что мне не будет важно, как далеко мы будем друг от друга, какие между нами будут стоять барьеры, какого мнения будет о нас общественность… Мне будешь важна только ты и то, что ты чувствуешь ко мне. Я хочу, чтобы ты знала…
Лера резко потянула за шнурки его худи, неловко касаясь его губ своими. Она всё понимала… Чувства переполняли их. Поцелуй казался тогда чем-то неземным, настолько лёгким и чувственным, что могло показаться, будто вокруг них стали с треском вспыхивать искры, проникая в каждую клеточку тела, задевая каждый нерв и оседая где-то под рёбрами.
Это был только их рассвет.
