Восемь жизней

Скользко, везде лед, а еще идет дождь. Странно, что так резко похолодало в конце октября. Я падаю, но вдруг ко мне кто-то бежит, чтобы поймать меня. — Это опять вы! Я смотрю — зеленые линзы. Снова этот Тэхен! Он все держит меня под руки, хотя я уже давно стою ровно. — Мы ведь уже встречались, — говорит он. — Вы помните? — Я молчу, а он улыбается и говорит: — Я уже видел вас. Я покупал кофе, а вы стояли на светофоре. — Не понимаю, о чем вы. Я ухожу, пока он больше ничего не сказал. Надо быстрее убираться отсюда. Но быстро не получается — я все поскальзываюсь на льду, словно на катке. Даже погода против меня. У Тэхена, кажется, обувь лучше, чем моя, потому что он догоняет меня, не упав, и помогает мне дойти. Когда я уже могу твердо стоять на ногах, я отпускаю его локоть, а он говорит: — Вы что, уже забыли? Мы встречались неделю назад. — Да почему вы ко мне привязались? — Но он, кажется, даже не слышит меня. — Я даже помню, как вы были одеты, — говорит он вместе со мной. — У вас был красный шарф и черное пальто. — Это странно. Я жду, пока он свернет в другую сторону, но он все идет за мной. Не думаю, что нам вообще по пути, потому что он появился как раз оттуда, куда шла я. Но он все равно не отстает. — Я просто думал о вас, — говорит он. — Неужели? Я не хочу, чтобы он узнал, где я живу, поэтому я иду покупать кофе, но тут он говорит: — Давайте я вам куплю. Спорить бесполезно, поэтому я просто стою и жду. Пусть он делает, что хочет. Какой толк разговаривать, если я не смогу сказать, что происходит на самом деле? Кажется, бариста сегодня в первый раз на работе, потому что кофе готовится целую вечность. Я смотрю на проезжающие машины, а Тэхен дышит на свои руки, трет их, а потом снова на них дышит. Он говорит: — И все-таки я уверен, что мы встречались и раньше. Не только на прошлой неделе, но и вообще. Надо рассказать ему правду, раз он такой любопытный. Может, хоть тогда он отстанет от меня. Наконец, готов кофе. Я хочу схватить стакан и побежать, но Тэхен вдруг кричит, прямо мне в лицо, еще показывая пальцем: — Вы улыбаетесь! Значит, это правда. — Вам показалось. Не помню, когда я вообще в последний раз улыбалась. Я иду дальше, а он вдруг раскрывает надо мной зонт. Он говорит: — Плохой день? — Плохая жизнь. — Не грустите, — говорит он. Он тоже идет быстро, и мне от него не уйти. — Любую проблему можно решить. — И какая, думаете, у меня проблема? Интересно, как бы он решил проблему перемещения во времени. Как бы он поступил, если бы я прямо сейчас упала в обморок и отправилась в путешествие в другое тело. Что бы он ответил, если бы я сказала, что не верю в его существование. — Вас бросил парень. — Ну, спасибо. По-вашему, никто не хочет со мной встречаться? — Нет-нет, я не это имел в виду! — Он машет рукой и говорит: — Просто все девушки переживают из-за этого. — Я молчу, мы просто идем, а потом он говорит: — Хотите, я с вами буду встречаться? Он улыбается, но как-то по-другому, не так, как тогда, когда я была Еджи. Я отвечаю: — Вы даже не знаете моего имени. — Вы моего тоже. Он смотрит на меня так, словно это действительно правда, и я говорю: — Тэхен. Как убить человека одним словом. Причем это слово — его имя. Наконец, он больше не идет за мной. Он останавливается посреди улицы, с открытым ртом смотрит на меня. Видимо, это все-таки настоящий Тэхен, а не человек, который выглядит также. Вот бы он удивился, если бы я знала и его фамилию. А потом я сворачиваю за угол и иду там в кофейню, прячусь среди людей и столиков. Когда Тэхен проходит мимо, я иду в другую сторону. Когда я просыпаюсь в самолете, я уже даже не удивляюсь. Казалось бы, что такого в том, чтобы забыть, что куда-то летишь. Это бывает с каждым — падаешь в обморок в ванной, а приходишь в себя уже в другой стране. Я ничего не вижу, — у меня на глазах маска для сна, — но слышу: — Мы приземляемся. Пожалуйста, приведите кресла в горизонтальное положение. Пожалуйста, разбейте этот самолет. У меня нет денег на путешествия, но теперь это не проблема. Теперь так просто можно оказаться в любом месте. Куда бы я ни летела, — но определенно я лечу в будущее, — думаю, теперь у меня еще меньше шансов добраться до меня настоящей. Я пытаюсь притворяться спящей, но кто-то вдруг трясет меня за руку и говорит прямо в ухо, шепчет: — Просыпайся, девочка моя. Сегодня я просто «девочка моя» и не знаю, как меня зовут. Сегодня у меня нет даже имени. Но это лучше. Вам бы не понравилось, если бы вам все время давали новое имя, словно вы — просто питомец. Новая собачка. Какая-то птичка в клетке. Я срываю маску для сна — опять какой-то парень. Он смотрит на меня и говорит: — Извини. Не хотел тебя пугать. Мне приходится собираться. У меня в ногах маленькая сумка в цветочек, а на коленях — раскрытая книга. В левом ухе беспроводной наушник — там читают рэп. Пока я роюсь в этой сумке, мой сосед говорит: — Ты хорошо поспала? — Я ему просто киваю. — У тебя как-то дергалась рука, будто бы тебе снился кошмар, и я не мог тебя разбудить. Раньше такого не было. Кажется, он знает меня, лучше, чем я думала. Видимо, он не просто попутчик. Я встаю и иду к выходу вслед за другими людьми. Уже у двери я оборачиваюсь — этот парень до сих пор стоит возле наших сидений, хлопает себя по карманам. Потом он садится на корточки и лезет под кресло. Он шарит рукой по полу. Я разрываюсь между одним и другим — сбежать, пока он меня не видит, и спросить, что случилось. Я даже не знаю, в какой я стране, поэтому я иду к нему и спрашиваю, что он делает. И он с пола смотрит на меня жалобными глазами и говорит: — Только не ругайся… Я потерял паспорт. Я не ругаюсь, потому что я вообще не знаю, кто он, а он говорит: — Но не волнуйся. Твой на месте. — И он трясет моим новым паспортом, а потом убирает его в карман. Я иду к стюардессе, говорю, что мы потеряли паспорт. Она идет в сторону ползающего на коленях парня, а за ней идут еще какие-то люди. А я иду в туалет, раз у меня есть немного времени в запасе. Надо хотя бы посмотреться в зеркало, узнать, как я выгляжу, но он — закрыт. Я возвращаюсь и вижу чей-то паспорт. Он на полу, под сиденьем, ближайшим к туалету. Там написано: «Ким Намджун». И билет от Токио до Сеула на двадцать третье ноября. Хотя вообще-то, когда я была в ванной у себя дома и не собиралась никуда лететь, было двадцать шестое октября. Этот парень теперь заглядывает под каждое сиденье, а я издалека пытаюсь сравнить его лицо с лицом на фотографии. А вдруг это не его паспорт? Я не успела к нему приглядеться, да и фотография тут какая-то непонятная. Как быть? Странно будет сказать: «Слушай, а это не твой паспорт?». Если я не знаю его, еще не значит, что он не знает меня. Поэтому я просто бросаю паспорт под то же сиденье, а потом повторяю за этим парнем — нагибаюсь, смотрю под кресло и иду дальше. Просто жду, пока он сам найдет его. И он, наконец, говорит: — Слава богу. А потом он извиняется перед работниками авиакомпании, и мы уходим последними. — Это так стыдно, — говорит Намджун, когда мы ждем свой багаж. — Я думал, снова придется все восстанавливать. Я не знаю, как себя вести, поэтому говорю общими фразами: — Надо быть внимательнее. — Я знаю. — Он такой расстроенный, словно не нашел паспорт. — Серьезно, я не выпускал его из рук. Не знаю, как он там оказался. Даже когда мы выходим из аэропорта, мне никак не удается взглянуть на свой паспорт, прочитать свое новое имя. Он забрал его себе, хотя, судя по всему, это не так уж надежно. Теперь, если он позовет меня по имени, я не узнаю, что он обращается ко мне. Я даже не знаю, как я выгляжу. Это как идти с закрытыми глазами, — кажется, что кружится голова, и сейчас упадешь. Я смотрю в свой телефон, но он разряжен. Тогда я беру телефон Намджуна. Он такой рассеянный, что не замечает, как я просовываю руку в карман его пальто. У него даже нет пароля. Он — находка для мошенника. Я специально отстаю, но он меня не видит, — смотрит по сторонам. Думаю, если я сейчас сбегу, он точно не обратит внимания. В его телефоне меня снова ждет разочарование. Там написано то же самое: «Моя девочка». — И мой новый номер. Я кладу телефон назад и отстаю еще сильнее, а потом, бросив чемодан, бегу в другую сторону. В аэропорту столько людей, что он меня не найдет. У меня в кармане куртки телефон и деньги. Я должна что-то придумать. Но удача на этом и заканчивается, потому что, когда я выхожу из туалета, у двери стоит Намджун. Я пряталась там пятнадцать минут, но он все равно тут. — Слава богу, ты здесь. Я подпрыгиваю на месте, будто меня нашел не мой парень, а мой убийца. Будто меня нашел другой мой парень. Мой настоящий — бывший — парень. А притворяться чьей-то беременной женой намного веселее, чем это. У него два чемодана, хотя до этого был один. Видимо, второй — мой. Тот самый, что я бросила у самого выхода. Намджун смотрит на меня растерянно, с удивлением, поэтому мне приходится как-то это объяснять. Я говорю: — Мне просто резко стало плохо. — Тебе уже лучше? Подожди. — Он вдруг лезет в мою сумку в цветочек, которую я оставила рядом с чемоданом, и говорит: — Сейчас я достану твои таблетки от тошноты. Любого стошнит, если его в пятый раз переместить в чужое тело. И никакие таблетки тут не помогут. Мы идем дальше, и на этот раз он, видимо, чтобы предотвратить мои дальнейшие побеги, берет меня за руку. Это ужасно. Уже больше нет никаких сил. Вот-вот в моей ванной случится потоп, а я путешествую с каким-то незнакомцем. А потом я просыпаюсь в воде. Просыпаюсь, потому что меня трясут. Будят пощечинами. Все мокрое и мыльное. Ванна давно набралась, и вода растеклась по всей комнате. По полу плывет мочалка. Вода даже в коридоре. Мой парень — хотя, вообще-то, не совсем, — которого уже выпустили, закрывает кран. Он говорит: — Если бы не я, ты бы тут сдохла. Я спас тебе жизнь. Интересно, что будет, если мое тело умрет, пока меня нет?