Добро пожаловать отсюда

Пальцы подрагивали. Это стало особенно заметно, когда они соприкоснулись с черным воротничком. Юра вдохнул, задержал воздух в груди и всё-таки поправил этот воротник, как надо. Отабек сидел неподвижно, сжимал и разжимал пальцы на руле. Как ему всё-таки идет вот это — ну правда! Сам Юра сколько ни пытался, вождение так и не полюбил, нервничал, дергался, тормозил и тупил, и психовал в итоге, а Отабек сел — и сразу видно, его стихия. И отлично. Вот и появился в семье водитель, помимо дедушки. — Расслабься, — подбодрил Юра. — У тебя на лбу не написано, что судимый. — Все и так знают, — сказал Отабек. — И что? Да, я не скрываю, а надо? Это мои друзья, моя команда, и я тебя не стесняюсь, чтобы врать, что ты вернулся из экспедиции на Северный полюс. — Я не похож на полярника, — согласился Отабек. — И на зека, — заверил Юра, — не похож. Отабек бросил взгляд в зеркало заднего вида, снял руку с руля и пригладил волосы. За месяц успели отрасти. На воле. Отабек так не говорил, хотя Юра, в общем, готовился первое время закрывать на такое глаза. Уши. Но Отабек изъяснялся всё так же, как и четыре года назад. Правильно, почти что литературно. — Слушай, у Милки день рождения. Она моя старая подруга. Блин, как бы при ней не ляпнуть про старую, ты меня контролируй, ладно? Мы знаем друг друга давно, тренируемся триста лет вместе. И она нас пригласила. — Тебя, — уточнил Отабек. — Пригласила тебя. Юра надавил: — Нас! Я тебе показывал приглашение. На двоих. День рождения Мила на этот раз праздновала в городе. Прошлый, на природе — баня и шашлыки, ребята, оторвемся! — запомнился всем настолько, что пока ещё рано было повторять. Поэтому — ресторан. Приглашения на рисовой бумаге в стилизованных конвертах. «Я, — сразу предупредил Юра, — не приду в кимоно. Саке пить согласен. Кацудон пусть мне даже не предлагают, я ем только дедушкин и тот, который успеваю откусить, пока не отобрал Кацуки». «Что ты, что ты, — отмахнулась Мила. — Это только интерьеры, ну и кухня, да, но у них есть и европейская. Ты придешь… с ним?» «Да, — подтвердил Юра. — Я приду с ним». Мила закивала с улыбкой: конечно же, буду ждать, хоть посмотрим на него. На этого твоего соулмейта. Это они так шутили, Мила и остальные, более-менее близкие, что у Юры Плисецкого завелся соулмейт. Да-да, настоящий. Иначе что это ещё может быть? Разве что сумасшествие. Юра не реагировал. Внутри всё кипело, но он, как учила Лилия, держал лицо, а ярость отрабатывал на льду. Понимал, что они не со зла, что все волнуются. Он волновался бы тоже, и тоже думал бы, что к ребенку прицепился ушлый зек и вертит им теперь, и надо его как-то спасать. Ох, как его спасали! Но Юра выстоял. И всё ещё не жалел. — Как мне тебя не потерять? — спохватился Юра в ту ночь, когда Отабек уже стоял на пороге. Ночь была на удивление тихая, впервые за многие недели разошлись тучи, и луна висела над домами, как елочная игрушка. Отабек попросил телефон, открыл вконтакт, нашел маму, потом отца. Потом вбил в контакты номер телефона. — Позвони им. Скажи, что ты мой друг. Они в любом случае будут знать, где я. И вообще — что и как. А тебя-то я никак не потеряю. Долго Юра потом представлял — и даже снилось ему раз за разом все эти годы, — как Отабек пришел и сказал ровно в своем духе что-нибудь типа: — Здравствуйте! Я сбежал из тюрьмы месяц назад — хочу вернуться. И сразу хотелось ржать. И рыдать взахлеб. Бедный, бедный мой мальчик. Но Отабек выстоял тоже. С родителями поначалу сложновато пришлось. Долго не понимали, чего Юре от них надо, долго не верили, что он не мошенник, не фейк, не псих. Титулованный спортсмен где-то познакомился с Отабеком и хочет помогать, общаться, знать, как у Отабека дела? Что? Юноша, это смешно, по-вашему? — Не знаю, — отвечал Юра, — как вам ещё доказать. Пусть Отабек сам вам потом расскажет. Мне от вас ничего не надо, наоборот, через вас как-нибудь… ему. Он говорил, почти что угодно передать можно. Что? Какие наркотики?! Одежду там, телефон хороший, еду. Учебники. Оказывается, у заключенных сохраняются базовые права, в том числе — право на образование. Отабек обещал, что выйдет из тюрьмы уже с высшим — так и вышло, что образован он теперь лучше Юры, который всё это время вроде как провел в свободном доступе к каким угодно источникам знания. Зато прибавилось медалей! Ещё б не прибавилось, когда так въебываешь. Отабек только вышел, тоже сразу рвался въебывать. Никуда не брали. Отабек возвращался с собеседований чернее тучи, и на исходе третьей недели согласился на помощь родителей. У тех были знакомства по архитектурно-строительному профилю, а инженер-электрик, в общем, на таких объектах нужен всегда. Пусть даже не инженер, а просто электрик. — Это стыдно, — говорил Отабек, — по знакомству. Я должен был сам. Юра фыркал. — Ты в мир единорогов и радуги выйти планировал? Радуйся! Тем более ты не хуи пинать идешь, а работать. Зарекомендуешь себя — начальство думать забудет, кто там тебя пристроил. Это как на катке, пристроиться к хорошему тренеру можно, но если не будешь стараться — вылетишь. А ты же будешь стараться? Ну вот. А не хочешь — дома сиди, я только рад буду. Да шучу я, шучу, не дуйся. Но на самом деле Юра не против был бы, если б Отабек дал себе хоть пару месяцев освоиться в изменившемся мире. Но, может, так оно и лучше, адаптация и всё остальное. Юра за четыре года подробно всё изучил. Как выходят люди, а идти им некуда, что делать — непонятно, как жить — неясно. Исправились. В Отабеке нечего было исправлять, но он теперь был хотя бы спокоен, считал, что отбыл вину. — Это как чистилище, Юр, понимаешь? Перед раем. Я должен был. Так было правильно. Спасибо тебе за всё. Ты не должен был ждать, не должен был тратить себя на это, но спасибо, что всё-таки ждал. Я не опишу, как это для меня важно. Не могу представить, как бы держался без этого, без твоей в меня веры. Я боялся, что ты ошибся, но, оказалось, ошибся я. В том, что не верил, что ты серьезно. Прости. Юра, устав возражать, спорить и даже соглашаться, просто целовал его и говорил: — Я счастлив. Придешь ко мне на каток? Дядя Яша хотел на тебя глянуть. И Лилия. Ты её не бойся, это у неё просто такое лицо. Как у тебя. А вообще она добрая. Как ты. — Приду, — отвечал Отабек. — Поедешь со мной к дедушке? — спрашивал Юра, повернувшись на другой бок. — Он звал. Сказал, что напечет пирожков с капустой и вишней, как тогда, помнишь? — Поеду, — отвечал Отабек. С дедушкой пришлось особенно непросто. Но дедушка смог, переборол себя, преодолел и принял Юрин выбор, как есть. Юра дико гордился им. Он и об этом читал, что чем старше, тем сложнее понимать и принимать новое, но дедушка — человек особенный, вот и ещё один случай в этом убедиться. — У Милки день рождения скоро, — сказал Юра неделю назад. — Зовет нас. Пойдем? — Пойдем, — сказал Отабек. А теперь тяжело дышал, бледнел под смуглотой и покрывался испариной. — Так надо, — сказал Юра, поправляя черный воротник снова. Как же ему идет это всё, классическое, и какой он, блин, красивый в нормальной одежде и с волосами. Это даже как-то… неожиданно. В этом весь Отабек: если делает сюрпризы, то только приятные. — Да, — кивнул Отабек, — я понимаю. Идем? Юра взял букет с заднего сидения. Специально составляли для именинницы, она будет рада. — Идем. Добро пожаловать в нормальную жизнь.