Мир меняется, меняемся и мы

С моря дул холодный ветер, остро пахнущий йодом, развевая короткие светлые волосы на макушке высокой женщины, стоящей на уступе полуразрушенной стены. Воздух этот навевал тоску, говоря о грядущей опасности, но её это, казалось, совсем не тревожило, она стояла погруженная в свои мысли. — Капитан… капитан Смит? — Окликнули её, — мэм, не стоит вам долго стоять. Вы и так едва оправились. Она медленно повернулась, глядя на солдата своими холодными глазами и не торопясь, произнесла: — Ты что-то хотел, Арлерт? — Капитан, тут холодно. Не стоит вам тут находиться. Да и командор переживает… — Чего же тогда он сам не пришёл? — Растеряно спросила она. — Он хотел. Там снова Эрен учудил, пришлось ему вмешаться, поэтому он попросил меня. — Вот как…понятно. Передай ему, что я ещё немного побуду здесь, Армин, — тихо сказала она. Но Арлерт не спешил уходить. Он упрямо стоял рядом, дрожа от холода, которого она, казалось, не замечала. Ей почти всегда было холодно. Теперь она практически не улыбалась, только один человек был способен вызвать её эмоции, но он был далеко, решая проблемы иного характера. Она понимала, что глупо стоять здесь, но ноги словно приросли, заставляя смотреть в холодную даль. Неожиданно дрожащий мальчишка обнял её сзади, цепляясь за её шинель. — Капитан, пожалуйста, давайте уйдём. Ветер не развеет ваше отчаяние. Прошу вас. Вы ни в чём не виноваты, — почти шептал солдат, и она чувствовала как он дрожит от холода, и сотрясается от слёз. Она и сама плакала и её плечи сотрясались в такт его рыданиям. — Если я не виновата ни в чём, Арлерт. Тогда скажи мне, за что? — Почти прошептала она, но парень услышал её несмотря на пронизывающий ветер. — Я не знаю ответа, мэм. Но вам не стоит быть здесь. Вы заболеете. Пойдёмте в тепло, пожалуйста, — уговаривал он её спину: женщина была выше его почти на голову. Она не сопротивлялась, когда он взял её за руку, позволяя себя увести. Тяжело опираясь на трость, она спускалась по лестнице, у подножия которой стоял Леви, который молча ждал, пока она спустится. Впервые, в его арсенале не нашлось едких слов, он молча приобнял озябшую женщину и повёл в палатку, где всучил ей кружку горячего чая, который она машинально выпила, не чувствуя вкуса. — Арлерт. Пойди, поторопи этот гадючник и скажи очкастой, чтобы завязывали с этим дурачком. Он нужен здесь. Армин кивнул капитану и вышел прочь из палатки. Обычно грубоватый Аккерман мягко взял женщину за руку. — Ну, ты же всегда была сильной. Я, конечно, не могу понять всей твоей боли. Но…моя мама умерла на моих глазах от голода, а я сидел рядом с ней и ждал, когда смерть придёт за мной, а пришёл Кенни и вытащил меня из дерьма. Сейчас ты делаешь больно и себе, и ему. Держись, не сдавайся. Она посмотрела на друга и тень улыбки легла на её серьёзное лицо, однако, глаза оставались холодными, как осеннее небо. — Спасибо, Леви. Просто в это трудно поверить. Это так внезапно. Выходит, что я гожусь лишь на то, чтобы убивать. — У тебя остался Эрвин, — возразил он. — Да…он всё, что осталось у меня, — согласилась она. — Мы тоже с тобой. В горе и в радости. И я, и мой отряд, и очкастая тоже. Тень улыбки легла на уставшее, но красивое, как и прежде, лицо Лисет Смит, оставляя глаза холодными когда она сказала негромко: — Спасибо…вам всем. Повисла тишина нарушаемая лишь завыванием ветра. Оба просто сидели и слушали как беснуется осень. Ещё немного и хлынет дождь размывая ещё не проложенные до конца дороги. Когда вход в палатку приоткрылся, запуская высокого мужчину в шинели в тепло, Леви поспешно подскочил к нему и негромко, вполголоса, отрапортовал, бросая взгляд на поникшую женщину, сжимающую в узких ладонях походную металлическую кружку, в которой давно не было чая. — Я пойду, Эрвин. Мальцу давно пора усвоить, что не весь мир его враг. А ты поговори с ней, пожалуйста. Лисет вздрогнула, когда на её плечо легла тяжёлая рука выводя из её из ступора. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы знать, кто стоит позади. Только от одного человека в мире шло такое тепло. — Это просто осень, родная. Она навевает тебе воспоминания. Не кори себя, пожалуйста, — негромко прошептал он ей в ухо, опаляя своим дыханием. Она просто накрыла его руку своей. — Дело не в осени, Эрвин. Дело во мне. Я смогла стать солдатом вопреки желанию моего отца, я смогла полюбить, хотя всегда считала себя неспособной на это, я смогла подговорить Закклея свергнуть правительство. А то, что дано миллионам женщин, мне, как в насмешку, было позволено испытать всего полгода. И всё, что я могу — класть свежие венки на его могилу и смотреть в глаза отца и сестры, которые смотрят на меня с жалостью. — Мы справимся. Как и всегда. Просто выдержать, это — всё что мы можем, Лисет. Я поклялся быть с тобой до конца и я буду. Кто знает, что нас ждёт завтра, — мужчина вздохнул. — Поехали уже домой, я чувствую, что нам не стоит продолжать эту экспедицию. Нужно уйти пока Эрен окончательно не спятил. Что на этот раз?  — Едва не разбил Микасе лицо, когда та сказала ему, что он неправ. Она даже не пыталась защититься. Ты же знаешь, что она могла бы его избить, даже в другом его обличии. — А потом в бой кинулся Жан и понеслось? — Её губы скривила невесёлая усмешка. Эрвин только вздохнул: — Да. А Флок кинулся их разнимать. В общем классика, если что-то меняется с годами, то эти ребята, даже пережив тот кошмар двухгодичной давности, остаются прежними. Он подал ей руку помогая встать, она неуклюже пошатнулась, но устояла, уцепившись за него, прижалась на мгновение к его груди, затем, опершись на трость вышла из палатки. На песке неподалёку сидел скрючившись от боли Эрен, подросший за прошедшие два года, но оставшийся таким же безнадёжным ребёнком в душе. Рядом с ним хлопотала Аккерман, от заботы которой Эрен лишь отмахивался. Армин стоял чуть в стороне разговаривая с Жаном, Флок пытался, украдкой стереть засохшую под носом кровь, Леви потирал сбитые костяшки на руке. — Да отвали ты уже, Микаса, всё в порядке. Ты не заботиться обо мне должна, а ненавидеть, но вместо этого, ты подаёшь мне платок! — Аккерман, отойди от него, считай, что я приказал. Он прав. Ты должна ему добавить и если ты не собираешься, то отойди. — Леви, достаточно. Я думаю, он всё понял. Мы — возвращаемся, — скомандовал Эрвин. — Что? Командор, как так? Мы же ничего не узнали… — Погода, Эрен. Скоро хлынет дождь и нас смоет, вместе с палатками. И… я понимаю твоё желание действовать, но прошу тебя не делать поспешных решений и выводов, до тех пор, пока мы не будем готовы, — спокойно ответил Эрвин. — Но, сэр! — Эрен, человечество едва приняло правду, что мы обнародовали. И…было сильно подкошено болезнью. К войне мы ещё не готовы. Я всё сказал. Возвращаемся в Трост. По дороге все были молчаливы. Лисет сидела, погруженная в раздумья, Ханджи делала какие-то пометки в блокноте. Микаса спрятала лицо в складки потрёпанного красного шарфа, Леви неприязненно буравил взглядом азиатку, Эрен обиженно сопел, недовольный бездействием руководства. Хотелось как следует встряхнуть командора, наорать на его жену, что сидела с отсутствующим видом, но особенно бесил его в этот момент, капитан Леви, который косился на Микасу. — Выскажись, Эрен. А то лопнешь и всех забрызгает, — подал голос Аккерман, не глядя на парня. — Да нет, ничего, — сказал Эрен и остаток пути, молча разглядывал своих сослуживцев. Ничего, на аудиенции у Хистории выскажется. Парень перевёл взгляд на командора, который смотрел на задремавшую на его плече жену. Неожиданно он обернулся и их взгляды пересеклись. — Эрен. Я понимаю твои чувства, возможно, не до конца, но понимаю. Ты ведь знаешь что-то ещё, но не рассказываешь об этом, — негромко сказал командор. — Ничего я не знаю, — буркнул Йегер. — Я и не пытался выпытать у тебя ничего. Пойми, мы тебе не враги, никто из нас не хочет навредить тебе. Когда-то, в тебе было больше доверия и причина, по которой оно исчезло, мне неясна, поэтому, перестань себя так вести. Ты уже достаточно взрослый, — Эрвин, улыбнулся Эрену, глядя на его растерянное лицо. Остаток дороги они молчали. Ливень застал их в Шиганшине. Разведчики остановились в гостинице, пережидая непогоду. — Рекомендую всем поужинать и отдыхать. На рассвете мы выезжаем обратно, — скомандовал Эрвин. Сам командор, казалось, голода не чувствовал, он молча взял под руку свою жену и пошёл наверх. — Ну и задница же ты, Эрен! — в сердцах сказал Кирштейн. — Ты чего, Жан? Мало получил?  — Нет. Я всего лишь констатирую факты, Эрен. Вечно летишь вперёд, думая только о себе. Обвинять командора Эрвина, зная что он пережил, может только такой мудак, как ты. Прежде чем ты кинешься на меня, подумай над тем, что я сказал. Вспомни, с чего всё началось, в конце концов, мы в том самом городе, — Жан развернулся и пошёл к себе. Аппетита не было. Разбитую губу неприятно саднило. — Ты уверена, что не хочешь есть? — негромко спросил Эрвин у своей жены. Лисет лишь молча покачала головой. Он вздохнул, присаживаясь с ней рядом, вполоборота. — Ты помнишь, как два года назад, недалеко от этой гостиницы, мы шли, как нам тогда казалось в последний бой? Мы тогда смогли пережить тот ужас, вернуться живыми и вернуть стену Мария человечеству. Мы готовы были пойти на жертву. Лисет, мы вернулись, мы оба ещё живы, чего нам ещё просить у судьбы? Прошу тебя, не делай мне больно, жалея о том, что ты выжила. Я не так часто говорил это, но я, по-прежнему люблю тебя. Посмотри на меня, — сказал Эрвин негромко, поднимая её лицо за подбородок, заставляя взглянуть себе в глаза, — ты заставляла меня идти, когда я готов был сдаться. Всё это время, была моей путеводной звездой. Веди меня и дальше, хоть в рай, хоть в ад. Глаза её расширились от удивления, когда она услышала его слова, проникающие прямо в душу, согревая замёрзшее сердце. Она лишь выдохнула: — Эрвин…ты… Его губы мягко накрыли её, увлекая за собой, заставляя забыть обо всём. Она справится, ради него. Он — это всё, что у неё осталось. Лисет закрыла глаза, прогоняя дурные мысли прочь, слушая только тёплое дыхание Эрвина и шум беснующегося за окном дождя.