***
На палубе относительно тихо, верхушки мачт рвут облака, и в лицо дует влагой и холодом высоты, треплет волосы. Вслед ветру уносятся прочь клубы дымящейся трубки, мёрзнут руки, а сна ни в одном глазу. - Простудишься, - подходит сзади Кое, накрывая плечи младшего тёплым одеялом из своей каюты. Встаёт рядом. - Так что с тобой приключилось за эти годы? В последний раз, когда мы виделись, тебя похитили. - Похитили, - мрачно подтверждает Чуя. Он опирается локтями на борта, угрюмой физиономией сверля небеса. - Похитили и сделали подобытной крыской, подселив в тело душу демона. - У них разве есть душа? - легко посмеивается сестра."Вот чертяга"
- Что? - Что? - вторит Накахара, удивлённо глядя на неё. - Ты назвал меня чертягой, разве нет? - снова смеётся девушка, заставляя брата поёжиться. - Твою же шь... - он непонимающе наблюдает за тонкой дорожкой дыма, поднимающейся от трубки. - Это было в моей голове, это был не я... - Ничего такого, - заверяет его Кое, кладя руку на плечо пирата. - Мне говорили вещи и похуже. - Это совершенно иное, - он накрывает её пальцы своими, вновь насупившись. Под уставшими глазами залегли тени. - Это говорил демон, вот тут, - он стучит себя по виску. - А я, получается, непроизвольно озвучил его мысли. И сам не понял этого. Я даже себя не услышал... - Хватит, - мрачнеет девушка, сжимая его плечо. - Значит, Фиц действительно прав, и демон завладевает моим телом."Хей, а может ты со мной поговоришь, я как бы ещё здесь!"
- Заткнись. Сестра вздыхает, отворачиваясь. - Как я выгляжу? - спрашивает пират странным голосом. Кое поворачивается, натыкаясь на отражённое в голубых глазах недовольство, и поджимает губы, осматривая его. - Побитым, - говорит она тихо. - Весь в ссадинах, в лохмотьях, кровь на одежде. Синяки, одни глаза на лице. Бледный, как смерть. Волосы как гнездо, ей богу, - она качает головой. - Тебе нужно поспать. Командор лишь цыкает. - Нет больше Козерогов. Вся моя команда ушла на дно. Я не смог защитить их, потому что был слаб. Слаб, как ребёнок, - он сжимает кулаки. - И демон попросту не смог по максимуму проявить свою силу, опасаясь того, что я могу подохнуть от его Порчи. Позор, да и только. Это бренное тело, слабое сердце, хилые мышцы, низкий рост, - фыркает в сторону, стряхивая пепел. - Всё не то. И жизнь будто не моя вовсе. Я мог их всех спасти, я чувствовал это, я знал, я верил, я всё возложил на этот алтарь, но тело... Душа могла, а вот оно - нет. - Говоришь так, будто себе не принадлежишь, - вздыхает девушка. - Но кое в чём ты прав. - А? - командор недоумённо поворачивается к ней боком. - Поясни. - Верно сказано, - говорят сзади мальчишеским тоном, прерывая их разговор. Оборачиваются почти одновременно, замечая в дверях подопечного Расёмона. Ацуши отлипается от стены и смотрит как на врагов народа, разве что к земле не пригибается, как истинный хищник. - Какой из тебя капитан, если ты обрёк всю команду на смерть? Прекрасно зная, насколько вся твоя затея была опасна. Они погибли зазря, слепо следуя за твоими эгоистичными прихотями. И разве не должен был капитан отправиться под воду вместе с кораблём, как и положено честному пирату, а? Вы, сранные бандиты, поносите Кодекс на чём свет стоит, а сами-то больше всех чтите пиратские традиции - где же твоя честь, капитан? Пока он говорил, всё больше повышая голос, та кучка работяг, что были ближе всего, потихоньку оставили свои дела, навострив уши; часть посмелее бочком продвигалась к шумящим иностранцам. - Поглядите-ка, бунт на корабле, - подключается Юмено, сидя неподалёку на бочках, с любопытством поддаваясь вперёд и лыбясь во все тридцать два. - Опять! Как интересно. Ведь тогда я выступал с тем же самым предлогом... Накахара зло дёргается в сторону осмелевшего мальчишки. - Ацуши, верно? - продолжает Кью, обращаясь к черноволосому. - Ты, наверняка, не в курсе, но у этого капитана каждые полгода стандартно гибнут люди во всех уголках нашего и без того неспокойного мира. Выживают только Акутагава да Хироцу, что удивительно, продержавшись все эти пять лет. Ну и вот тебе свезло так свезло, считай, что заново родился. Хотя нехило вам в этот раз досталось – старик до сих пор без сознания валяется, крепко его приложило. Как ещё выжил… А Рюноскэ – ты хоть видел его раны? Он держался только на силе духа, и всё из-за… - речь резко прерывается под звонкий шлепок по затылку, лицо парня на миг застывает маской непонимания, и он валится в пыль, с грохотом раняя бочки. - Задрал, - хрипит сквозь кашель Расёмон, стоя рядом с поднятой ладонью на уровне, где только что были задние позвонки шеи пирата. – Разорался, засранец, и без того башка гудит. Помощник пересекается взглядом с Чуей, снова кашляет, прикрываясь рукой, на бледной коже которой алыми пятнами расцветает кровь, садится на бочки, держится за бок. - Разойтись, - взмахом запястья негромко приказывает выползший из каюты капитан, направляясь к рулю, будто и не видел всей этой толпы зевак и показательного фарса с минуту назад. Палуба очищается вмиг, оставляя их наедине друг с другом. Предводитель Козерогов подходит ближе и плюхается прямо на доски, краем глаза наблюдая, как Акутагава стирает белым платком кровяные разводы с кожи. Молчит, угрюмо кривя серые, потрескавшиеся губы. - Давно? – тихо спрашивает Накахара, закинув руку на согнутое колено и откинувшись на внутренние стенки борта. - Давно, - бурчит парень. - Гин знает? - Догадывается, скорее всего. - Бок покажи. Приходится выпрямляться, поднимать края плаща, задирать рубаху. Командор бегло осматривает рванную рану, оставленную, судя по всему, прилетевшим обломком мачты наискосок и вверх – неглубоко, но и оставлять нельзя. Следующие полчаса Рюноскэ латали напару с Кое, спустившейся как раз вовремя с капитанского мостика после разговора с Фицем. - Так что там на счёт моего происхождения? –спрашивает Чуя, украдкой оглядывая палубу на предмет лишних ушей – чисто, если не считать прищуренных голубых глаз сверху. Он секундой дольше удерживает контакт, облокотившись на гладкое полированное дерево бортов, и переводит взгляд на сестру, забинтовывающую притихшего Рюноскэ – у того на лице застыло выражение глухой злости, и только из-за уважения к старшим он сидит смирно и принимает помощь из заботливых женских рук. Девушка выдерживает паузу, чтобы закончить работу. - Ему можно доверять? – кивает она на раненого, выпрямляясь. - Говори, не выдаст. Кое кладёт руку на катану на поясе, намеренно тревожа оружие, чтобы они слышали. Брат поджимает губы, напрягаясь вместе с напарником, сжимающим одной рукой ткань плаща. - Для начала, - пониженным голосом говорит девушка, – у тебя никогда не случались провалы в памяти? Чуя отвечает не сразу. - Мама объясняла,- задумчиво говорит он, - что это бывает, когда обостряется болезнь. Я уже подходил к ней с подобным вопросом, и она ответила именно так. - А она сказала, когда это началось? - Давным-давно, ещё в детстве. Она говорила, что я болел тогда чаще обычного и был очень слаб, практически при смерти. Вот и провалялся долгое время, как в забытье, - хмыкает мелкий. – Но дело ведь не в этом, я так понимаю? - А ты помнишь, что было до этого момента? - Если честно, то там всё в кашу. Сестра хмурится ещё больше. - Я расскажу тебе ту часть, что знаю сама со слов родителей. Я узнала это после того, как тебя похитили, и мы в конце концов смирились, что тебя больше не вернуть. Возможно, это прольёт свет на многие вещи. Слушай же…***
Коридоры дворца пустуют, гуляет ветер меж колон, разнося в меру торопливые шаги. Осаму идёт так, чтобы было солидно, но без импульсов, оправляя находу окровавленную одежду и стряхивая пыль пространственного кристалла. Перед тем, как зайти в открытую залу приёмной отца, закладывает руки за спину. Перед самим правителем – поклон. - Вижу, ты сегодня не один, - говорит он тихо, изподлобья наблюдая за парящей изумрудной тенью рядом с троном. Наполовину исчезающий в воздухе, отпечаток давно ушедшей жизни смотрел надменным взглядом пожилого, статного мужчины с пьедестала императорского величия. - Снова ты лезешь, когда не просят, - цедит старик, слегка покачиваясь вверх-вниз, словно на волнах. – Прежде чем войти, изволь стучаться, щенок – некоторая информация ни в коем разе тебя не касается. - Будет вам, - вздыхает Дазай-старший. – Мы всё равно уже заканчивали, отец. Он – мой сын, и имеет право заходить тогда, когда пожелает. - Больно много чести для наглого приёмыша, - с нажимом на последнее слово, шипит бывший повелитель. – Я вижу насквозь пустую, прогнившую душу чужеземца. Осаму чуть кривит губами, сверкая бардовой радужкой и проедая насквозь смелый взор деда. Тот отворачивается первым, громко цыкнув с негодования. Повелитель поочерёдно переводит взгляд с одного на другого. - Ведёте себя как дети, не поделившие игрушку. Осаму, - зовёт он строго, вперив в молодого человека хмурый взгляд. – У нас не принято дерзить старшим по званию. - Отец, мёртвые не разговаривают, - спокойно отвечает наследник, чуть сужая глаза. – А этот трещит, как торгаш на базаре, аж тошно. - Ах ты мелкий выблядок! – кидается было тень с возвышения, намереваясь слететь со ступенек призрачной лавиной и воздать по заслугам, но его сдерживает рука сына. - Ты забыл, что я, как твой вызыватель, могу касаться тебя, - объясняет император холодно, смотря снизу вверх. – Я поговорю с тобой позже, отец, спи спокойно, - и прежде чем фантом успел остановить его, Дазай-старший выводит пальцем иероглиф у себя на ладони, не касаясь кожи (знак загорается белым светом под тихий шёпот заклинателя), и сдувает его на фигуру, на миг застывшую с перекошенным от злости и непонимания лицом. Сверкающие частицы знака, летящие к тени, переплетаются с изумрудными искрами, и призрак исчезает, осыпаясь мелкой пылью на толстый ковёр. - Перестань так похабно себя вести, - отчитывает он тут же, наблюдая безучастное лицо сына внизу у подножия мраморной лестницы. –Лично вызовешь деда и извинишься перед ним, это ясно? Дазай-младший продолжал смотреть пустым взором, никак не отреагировав на замечание отчима, отчего тот вздыхает. В зал, предварительно постучавшись, входят двое мужчин разного возраста. Один, что помладше и одетый в форму стражника, низко кланяется, беспокойно сжимая деревянную ручку пики; рядом с ним, возвышаясь в длинных одеждах восточного типа, стоит чуть тронутый сединой старик, представившийся доктором. - Ваша жена, повелитель… Императрица Кое… Родила девочку! – сбивчиво сообщает стражник. Лицо сидящего на троне разглаживается, и он облегчённо выдыхает. - У будущего наследника теперь есть сестра, - говорит доктор, странно вглядываясь в Осаму, стоящего за несколько метров от него. Тот видел его краем глаза, но смотрел точно прямо, ожидая реакции отца. - Хотя, поправочка - теперь есть настоящий наследник. Что же будет с тем, кто даже род... - Я могу её увидеть? – перебивает Дазай-старший, поднимаясь. - Ваша жена слаба, - отвечает старик, переводя взгляд на него. – Сейчас она без сознания, за девочкой присматривают поветуха и служанки. - Я хочу видеть дочь. - Как Вам будет угодно, - доктор впервые за всёприсутствие в приёмной зале чуть склонил голову и первым вышел наружу. Отец велел Осаму идти за ним, стражник, получив одобрение на уход, прытью выскользнул вслед за врачевателем. - Как прошли роды? – спросил император, идя по открытым коридорам дворца, обрамлённым витыми колоннами, образующими широкие оконные рамы за место восточной стены. Тёплый весенний ветер кружил розовыми лепестками сакуры по полу. - К сожалению, осложнений не удалось избежать. Она потеряла много крови – дай Бог, оправится и сможет вырастить дочь. Сама девочка в порядке, - опережая дальнейший вопрос, говорит старик, поднимая ладонь. В другой он держал небольшой чемоданчик, обтянутый коричневой кожей и украшенный вязью из толстых золотых нитей. Осаму, идя позади них, смотрел, как тени от колонн скользят по поверхности этого вычурного орнамента. – Хоть и слаба внешне, но здорова. Точная ваша копия, господин. Младший позади, не удержавшись, фыркает. - Благодарю вас, - почтительно кланяется старший, останавливаясь перед дверью в императорские покои. Изнутри было относительно тихо, отец поспешил войти. В королевской спальне было затенено от солнца плотными льняными занавесями, развевающимися на ветру. Несколько молодых девушек, одетых в простые платья с чепцами, стояли возле кровати с балдахином, о чём-то перешёптываясь. На звуки от двери они обернулись почти все разом и смиренно проводили господина поклонами. На простынях всё ещё без сознания лежала женщина с длинными рыжими волосами, растрёпанными по подушкам. На лбу лежала смоченная в воде тряпица, сложенная в несколько раз. Она еле дышала и была бледнее обычного. Когда служанки разошлись, кидая восхищённые взгляды на прошедшего внутрь Осаму, возле кровати госпожи осталась высокая сморщенная повитуха, сидящая на стуле и качающая маленький свёрток в руках. Отец и сын наклонились, чтобы разглядеть поближе. Завёрнутая в кучу одеял и еле видная среди всего этого, спала крохотная девочка с блестящими чёрными локонами. Маленькие заострённые ушки выглядывали из-под прядей. Женщина поднялась, аккуратно перехватывая свёрток, и дала его повелителю, отойдя в сторону; Дазай-старший присел на край постели, заботливо держа дочку в объятиях. - А она хорошенькая, - задумчиво говорит наследник, стоя поблизости. - Славная девочка, - шепчет отец, поправляя края пелёнок. – Кое давно хотела себе девочку и мечтала назвать её Кёка. - Сестрица Кёка, значит… - Ринтаро? – слышится приглушённо от постели. Император поворачивается на родной ослабший голос, а над кроватью уже склоняется повитуха, охая от спешки. - Госпожа проснулась, - говорит она единственной оставшейся служанке возле дверей, и та поспешно вылетает в коридор позвать доктора. – Тише, тише, голубушка, вы ещё очень слабы, - она пытается остановить женщину, приподнимающуюся повыше и тянущей руки к ребёнку. Когда врачеватель заходит в покои, Кое уже умиротворённо качает малышку, прижав к груди. - Отойдём, - шёпотом просит повелитель среди усилившегося шума, утягивая Осаму в дальний конец комнаты. - В приёмной нам не дали поговорить, поэтому докладывай, как прошла операция. Я осведомлён о гибели твоего отряда, но мне нужны подробности. Наследник обводит взглядом комнату, отворачиваясь от ненужных глаз и ушей. - Нас ждала засада. Это была ловушка, целью которой являлось моё похищение. Скорее всего, враг рассосредоточен по всей береговой приграничной зоне на юго-западе так, что ни одни поисковые и обнаруживающие заклинания не срабатывают на него. Мы в западне - пока враг продолжает скрываться, мы не можем знать наверняка, где он появится вновь. - Почему ты думаешь, что охотятся исключительно на тебя? - хмурится Мори, внимательно следя за тем, что происходит за спиной сына. Тот молча перехватывает его взгляд и долго смотрит в глаза, отчего отец мрачнеет ещё сильнее. - Они знают о тайне. - Да. - И именно поэтому хотят схватить тебя? - Это неудивительно. Ринтаро поднял на парня взгляд и прищурился, заметив странное. - Кто сделал эту повязку тебе? - спросил он, следя за выражением его лица. - В чём-то подозреваешь меня, отец? - тут же отозвался младший, не повёв и бровью. Огай вздохнул, положив руку ему на плечо и легонько потрепав. - Ни в чём, Осаму. Показалось. Ох, чуть не забыл. У меня будет к тебе просьба.***
- Смотри-ка, Элис, на площади снова бунтуют. И снова одни и те же, как неудивительно... Мори стоит возле окна, заложив руки за спину и наблюдая, как в центре главных пересечённых улиц скапливается народ на высокопарные речи бунтарей в алых, как кровь, плащах. Девочка за его спиной скучающе хмыкает, мельком оторвавшись от своего занятия и снова склонившись над тетрадкой, что-то чёркая на листах. - Народ волнуется из-за войны на севере, которая развернулась на днях. Туда отправляют войска, сформированные наспех из мелких 18-летних сосунков, которые только-только закончили обучение. Уже присылают первые похоронки, а конфликту нет и недели. Король не справляется со своими обязанностями. Такими темпами скоро ждать революции, правда же, Элис? Девочка не удостаивает того и взглядом. Огай хмыкает, задумчиво почёсывая подбородок; на площади срочным маршом сбежались стражи порядка, разгоняя галдящий народ и бросаясь на бунтарей, что юркнули пятнами крови в толпе, едва заметив офицеров. Поднялась сумятица. Через закрытые окна Мори слышал шум бурлящего людского потока, расходящийся ручейками по кварталам. - Тачихара, - бросил он через плечо, отворачиваясь от окна и проходя за деревянный лакированный стол на фигурных ножках, украшенных резьбой. - Докладывай. Парень, одетый в военную форму с чёрной накидкой поверх плеч, оторвался от стены, возле которой стоял около получаса в молчаливом ожидании, и подошёл к боссу. Поклонился. - Всё прошло, как вы планировали. Я внедрился в состав пиратской команды Козерога полгода назад и вёл наблюдение вплоть до вчерашней ночи. Когда корабль вошёл в территориальные воды Запада и пересёк черту, оказавшись севернее привычного маршрута, он подвергся нападению со стороны Ктулху. Большая часть команды погибла. Насколько мне известно, капитан задал такой курс специально, чтобы столкнуть Кракена с Белой Гидрой, хранительницей северных ворот. И таким образом, натравить одного монстра на другого, надеясь избежать битвы. Однако план провалился, судно затонуло, и Козерог потерял 90% своего экипажа. Ворота были пройдены, как вы и предполагали. Сейчас они на той стороне мира. - Это хорошо, - отвечает Мори, довольно растягивая слова. - Всё идёт согласно плану. Скоро _они_ встретятся. - Не помри на радостях, Ринтаро, а то распушился как индюк и всё квохчишь, - доносится от пола саркастичный высокий голосок, заставляя Тачихару нервно оглянуться назад. - Кто сказал, что всё пойдёт согласно плану? Этот мир изменчив и отличается от того, где ты посмел появиться на свет. Мори тихонько захихикал, складывая пальцы домиком. - Малышка Элис всегда остра на язык, но позволь заметить - этот мир создан благодаря тебе, изволь принимать его таким, какой он есть. Девочка отложила карандаши и поднялась, не оборачиваясь к ним лицом. Долго молчала, прежде чем порывисто повернуться на каблуках и отчаянно топнуть ногой, заходясь в гневе. - Ты за тем меня и создал, чтобы постоянно гнобить старыми ранами и напоминать о прошлом? Пошёл за XXX в самое пекло ради такой похабной, низменной цели? Это всего лишь несовершенный сосуд... - Ну-ну, дорогая, не забывай, что в твоей власти прекратить эти мучения и вернуться _туда_, откуда я тебя забрал, сию секунду, разве нет? Ты остаёшься здесь по своей воле и только по своей. - Такой ценой?! Ты изверг! - Тачихара, - игнорируя выпады девчонки, позвал Мори. Парень дёрнулся, поворачиваясь обратно к боссу. - Можешь быть свободен. - К-конечно, как пожелаете, - он поклонился и поспешно вышел, плотно прикрывая за собой дверь. Оставшиеся в кабинете какое-то время слушали, как стихает эхо давно удалившихся шагов. - Что ты знаешь о мире, Элис-чан? - спросил Огай как ни в чём не бывало, устремляя на юную леди взгляд полуприкрытых глаз. - О том мире, в котором ты некогда пребывала и имела огромную власть. И о том мире, в котором ты теперь вынуждена существовать. Ведь они как круг в круге, что расходятся по воде от падающих капель дождя, не находишь? Прекрасное сравнение, как по-моему. - Чтоб ты сдох. Не хочу это слушать... - Придётся. Благодаря тебе была создана эта вселенная. И она, на мой взгляд, самое лучшее твоё творение, Бог-созидатель. Почему же ты не гордишься своей работой? Ведь я не просто так призвал тебя сюда - было бы обидно не увидеть своё великолепное детище собственными глазами. Девочка цыкнула, резко отворачиваясь и отходя к окну. - Ты сильно заблуждаешься, глупый Ринтаро, если считаешь это воплощением идеала. Этот бедный мир обречен на гибель с самого своего создания - жаль, что я так поздно это поняла... Мужчина откинулся на спинку и рассмеялся, не разнимая пальцев. - Неужто сама Элис сочувствует собственным игрушкам, с которыми ещё не так давно так беззаботно играла, как с марионетками?! Смешно, право дело! - Они не марионетки! - выкрикнула она, сжимая кулаки. - Они живые люди, живые существа! Этот мир - всё, что у них есть! Они живут, полагаясь на эмоции, и не всегда делают правильные вещи. Не всегда используют разум, позволяя ситуации руководить их судьбой. И не всегда слушают сердце, сворачивая с нужного пути... Но они все - живые! А я - их защитник! И буду защищать их как создатель и бог... Как их щит и меч в этой проклятой... - Как эмоционально. Кажется, ты становишься слишком близкой к тем, кто и пальца твоего недостоен, - он бесшумно подкрался к ней сзади и коснулся плеча. - Это делает тебя страшно хрупкой. Она вздрогнула, услышав шуршащий звук возле ног (как будто кто рассыпал песок) - в месте соприкосновения его пальцев с её оболочкой расползлись мелкие трещины, осыпаясь вниз ворохом сверкающих частиц. - Ты не спасёшь этот мир, если даже о собственном существовании не способна позаботиться, неужели это до сих пор не стало для тебя истиной? - Тогда я вернусь сюда своими силами, - твёрдо отчеканила Элис, скидывая его руку. - Не ты один способен на такое. И не забывай, что ты всего лишь Каратель - со мной тебе не тягаться. Ты способен лишь разрушать. Она развернулась и со всей силы вдарила ему кулаком в нос. Мори пошатнулся, хватаясь за больное место; брызнула кровь, фонтаном вырываясь сквозь пальцы, он зажмурился, охая. Девочка довольно усмехнулась и вышла из помещения.***
К вечеру Хироцу пришёл в себя. Накахару вызвали тут же, но так как тот дрых который час, завалившись в самой дальней каюте восточной галеры, вместо него проведать старого кока вызвался Рюноскэ. Он спустился по лестнице в нижнюю каюту лекаря под капитанским мостиком, обнаружив старика сидящим за столом и наблюдающим за полётом птиц в ясном затухающем небе. - Поберегли бы себя, сенсей, - Акутагава взял свободный табурет и присел рядом. - Раны откроются. Досталось вам. - Не тебе беспокоиться о непобедимом Хиро, малыш. Сам-то не лучше. Рюноскэ оглянулся на учителя, натыкаясь на его вниматальный левый глаз, выглядывающий из-под вороха окровавленных бинтов на полголовы. За приступом кашля он спрятал усмешку. - Я не могу тебе помочь. - Я и не нуждаюсь в помощи. - Как и всегда. Они помолчали. Через прикрытый иллюминатор врывался влажный ветер, пахнущий морозом и свежестью. - Я предполагаю, что Тачихара сбежал, - сказал наконец Хироцу, перемещаясь на койку и осторожно вытягивая ногу-протез. - Скорее всего, он уже на базе. - Пусть так. Но я считаю, что не всё то золото, что блестит. Что мы будем делать дальше? - В нашей миссии только один пункт - избавиться от капитана, когда придёт время.***
- Так, значит, Дазай-сан на стороне врагов, - задумчиво говорит Ацуши, сидя в уютной гостиной Оды и наблюдая, как трещат поленья в камине, иногда выстреливая искрами. Одна даже попала ему на руку, заставив того прыгать от неожиданности. - Вы ведь знали, кто он? - Знал, - отвечает Одасаку, вороша кочергой дрова. Отойдя и снова усевшись в кресле, он вновь принялся строгать деревянные палки кухонным ножом. - Мне нет дела до распрей в эльфийском мире, хватает и того, где я сейчас. - Но разве люди не презирают эльфов? - Мальчик, не знаю, как у вас принято, но у каждой расы в этой части мира были свои угодья. Каждый вид живёт отдельно. Вервольфы - на Западе, эльфы - на Севере, люди - на Юге. На юго-востоке затаились орки, в крайних точках каждой из сторон света расположились мелкие островки со своими народами. В итоге, карта _этой стороны_, если посмотреть сверху, напоминает трёхлистник с продолговатыми ягодами по кругу. Мы живём бок о бок с эльфами, деля их территорию. Мы - предки рабов, привезённых с юга ещё во времена Великой Войны Триады и получивших независимость столько-то лет назад. У нас есть свой король и отлаженная система управления, мы торгуем со светлым народом дарами Севера, но наше государство настолько мало, что без поддержки эльфов мы всё равно, что трупы. Это не отдельная процветающая страна, настоящая свобода нам только снится. На самом деле, мы - автономная республика в составе лесной империи, находящаяся под прямым влиянием эльфийского императора и выплачивающая ему дань. Потому что это не наша территория. Разумеется, слабый презирает сильного. И эта ненависть прожигает наш народ ядом до костей. - Но тогда почему вы не уехали обратно на родину? - Человек привыкает ко всему. И тут так же: люди осели за столько лет, пустили корни, нажили поколения. С насиженного места тяжело уходить туда, где тебя уже не помнят и не ждут. Думаешь, на родине примут нас за своих и одарят любезностями? Помогут с жильём и работой? Люди презирают эльфов - а на нашей родине их считают за врагов. Узнай, откуда мы прибыли - и попадём под тот же статус. Побег уже не выгоден. Несмотря на социальное неравенство, людям здесь живётся лучше, чем рабам. А ненависть к длинноухим позволяет бессовестно скидывать на них любые проблемы. У меня сгорела таверна - виноват тот ушастый эльф, что был здесь на той неделе, я застрял в долгах и вся жизнь дерьмо - ну, конечно, я же живу на окраине, где проходит граница с эльфами и так далее. Это людям выгодно. - Но если люди заметят меня... - Если ты боишься, что тебя раскроют, тогда беги. У каждого свои секреты, и каждый из нас ходит по краю. У тебя всё равно мало шансов остаться не вовлечённым в проблемы. - Ясно... - Лучше расскажи, как прошла операция. Накаджима растерянно пожал плечами. - Я видел немного и мало что понял. Судя по озадаченным лицам подчинённых Дазай-сана, их план обернулся ловушкой. Я наблюдал со стороны и смутно помню разговор, но мой надзиратель говорил что-то про то, что Дазай-сан дурит своих подчинённых и весь народ. Назвал его предателем, - Ацуши сморщился, пытаясь выудить из памяти подробности. - Кажется, потом началась резня, и я отключился. Одасаку обернулся к нему. - Кто на кого напал? - Мои подчинённые - на меня. Сидящие в гостиной оглянулись на новый голос от дверей. В дом вошёл Осаму в длинном белом плаще и повязанном платке на шее. - Они были околдованы, если вам так интересно, поэтому я убил зомби, а не своих людей. - Но перед смертью любое заклинание выходит из тела жертвы - получается, ты подтвердил их опасения. Дазай ничего не ответил, проходя к стихшему парню. - Собирайся, мы сейчас же отправляемся. Накаджима невольно захлопал глазами от удивления. - Куда это? - Навестим старого человеческого знакомого в песках юга.