***
Чуя отклоняется влево, перепрыгивает через выстрелившую окровавленную тентаклю и, вскакивая на широкие борта, несётся прочь, чтобы забраться по грот-вантам к рею и уже оттуда скомандовать прокуренным басом "Огонь!" стоящим у карронад матросам - свистят ядра, разрывая остатки парусов вклочья, но толку явно мало, чудовище отмахивается от снарядов, как от назойливых мух, от которых у него не серьёзнее царапин по толстой шкуре. Разозлённая тварь швыряется щупальцами, обрушивая влажные присоски прямо на капитана, поэтому тот поспешно ретируется на марс и прыгает на бизань-штаг между парусами, повисая на нём мартышкой. Ползёт дальше, поднимаясь к топу следующей мачты, а оттуда приземляется прямиком на шканцы возле руля - как раз, чтобы лицезреть, как грот-стеньгу вместе с реями и такелажем с треском дерева в щепки сносит к хуям на корм морским змеям. Яростный рёв животного и брызги чернильной, кипящей крови, сбоку на капитанский мостик приземляется чёрный тигр, запачканный по уши в этой слизи - Ацуши умудрился выцарапать глубинному монстру целый глаз, оставшись относительно невредимым. - Где Акутагава? - криком спрашивает Накахара, убирая налипшие рыжие волосы со лба и оборачиваясь к оборотню сквозь стену обжигающего ливня, но тут же оказывается сбит с ног и скрыт огромной шерстяной тушой, пока палуба под ногами исходит дрожью и трещит от нового удара на том месте, где он стоял раньше. Накаджима выпрямляется на своих четырёх, тычется влажным носом в грудь и поворачивает морду в сторону полуразрушенного носа. Весь передний рангоут вместе с частью палубы и бортами, включая фок-мачту и выше истерзанными досками бороздил океан, и держались они только за счёт самого Ктулху, присосавшегося за место носовой фигуры к кораблю и не отпускавшего свою жертву, как кровопийца свежую кровь. Остатки центральной мачты сносили высокие волны, от всего судна в целости сохраняется лишь корма с капитанским мостиком да часть палубы от середины. Бежать было некуда, половина команды плавала бледными трупами под дождём, остальная сражалась на смерть чем придётся, защищая раненных и прикрывая капитана, врываясь в стан врага с криками и размахивая клинками направо-налево. Тёмное грозовое небо разрывалось громом и раскалывалось вспышками молний, низвергая на головы пиратов тонны влаги и погребая Козерог в разбушевавшейся стихии, сливаясь с ревущей бездной моря в одного сплошного монстра и добивая неудачников на пару с Кракеном. Чуя прищуривается, чтобы увидеть помощника среди раскуроченных обломков сквозь темень ночи, потирает грудь и морщится, алхимические круги на его ладонях исходят дымом, будто огонь потушили, сердце рвётся болью, и печать не срывает только чудом, но лиловые тучи расходятся на горизонте, и через всё судно за спиной простреливают первые рассветные лучи, освещая чёрные щупы активированного Расёмона, хозяин которого идёт на склизкое чудовище подобно огромному пауку на своих тонких лапах; к нему на помощь выскакивает вервольф, и Накахара вздыхает, понимая, что больше ждать нет смысла. Юмено исчез с концами, и без его способности они уже с самого начала были обречены на провал, а его якобы обманный манёвр, на который он рассчитывал, потерпел фиаско, не оправдав возложенных надежд - видимо, чудесная карта Мори оказалась с очевидным изъяном, и теперь нужно было использовать запасной план, пока не погибли самые стойкие. - О дарители мне тёмной немилости... - начинает он, убирая меч в ножны."Твоих сил ничтожно мало, чёрт тебя дери! Твоё тело не выдержит моей сути, прекрати гробить себя!"
- ...не тревожьте меня вновь, - договаривает почти шёпотом, перебивая внутренние вопли. - А ты сделай всё быстро, спаси меня, демон, - и перепрыгивает через поручни вниз, прямо в замедленный бег времени. Словно глаза закрыл - и всё. Разум заволакивает чужим присутствием, которое вытесняет сознание по закоулкам пустого мира, будто ненужную пыль рукой по ветру. Он падает вглубь себя самого, слушая отдалённый звериный рык, тягуче погружается туда, где глухо, немо и апатично, пока в реальности его уставшие глаза заливаются жидким пеклом, а по телу струятся алые узоры смерти, заставляя мышцы дрожать от напряжения. Вокруг него свищет бешеным клубком ветер, удлинившиеся клыки сверкают в разгневанном оскале, в руке уже закручивается гравитационный заряд, и он злится, он бесится, потому что его вывели из себя, заставили волноваться и бояться, страшиться этого недоделанного пугала с щупальцами и силищей самого Дьявола. Разве это честно? Да чёрта с два! И он вопит что есть мочи, с грохотом приземляясь на палубу и снова взлетая в воздух, швыряя исходящий молниями шар целенаправленно в маковку. Прилетает, однако, по тентаклю, расшвыривая желейную плоть почти наполовину. - С хера ли ты сдохнешь здесь, балда! Костьми лягу, но вытащу тебя с того света - мне рано ещё копыта отбрасывать, - рычит демон, обращаясь к притихшей личности на дне сознания, и внутри что-то дёргается от сказанного, заставляя демона удивлённо хмыкнуть. Довольно скалится от осознания долгожданной свободы, паря над судном и ускользая от присосчато-клювчатых конечностей, вертящихся в попытке достать дерзкое млекопитающее. Бросает в ответку ещё одну сферу, зарядив чудовищу точно по тыкве. Хохочет во всё горло. - Ты только глянь на эту мразь! - распинывает комки силы в монстра, замечая, что тому от его поползновений ни горячо, ни холодно. - Восстанавливается, сука, на раз-два! И до Чуи внезапно доходит."Позови Его. Сейчас. Именно так, как можешь только ты. Обманка может сработать таким образом, кто знает"
Арахабаки только недовольно пыхтит в ответ, уворачиваясь от атак; в Кракена несутся, свистя в воздухе, острые пики обломанных мачт вперемешку с досками от палуб, неиспользованные ядра от пушек и прочий мусор, тугие канаты скользят по мокрому телу титана, заматываясь на щупах, вокруг шеи (или там, где она могла бы быть), пытаясь сдавить до выпученных зенок и убить этого ублюдка нахрен, но получается лишь разъярённое пуще прежнего отродье сатаны."Зови уже, достал"
- Я б ещё знал как! - взрывается демон. - Сиди там и помалкивай, питекантроп, и без тебя разберусь! – резко смещается в бок, пикируя за борта к задней части судна, чувствуя, как пятки лизнуло выстрелившим языком, похожим на гарпун; не достал. Смахивает с сапог вонючую слизь, морщась и заходясь кровавым кашлем. – Ну, попробуем, - вздыхает он, улетев в слепую зону задней части Козерога, чтобы не мешали, зависает над бурлящими волнами на мгновение и ныряет вглубь, набрав в грудь побольше воздуха. Под водой темно и давяще, слышно только далёкий гул бесчинства на корабле, и здесь будто время застывает в пространстве и раскачивается замедленным волнением, завлекая в свои пучины. Арахабаки отталкивается вниз, глядя в беспросветный омут моря, – всё равно, что глаза тряпкой повязать, - складывает ладони кругом и что есть силы кричит, насколько это возможно сделать в толще воды, вкладывая в вибрацию всю свою демоническую мощь. Говорят, титаны являются дальними родственниками самих демонов и способны слышать себе подобных, вот только, если судить по тому, сколько беспорядка и шума навёл один из них, истинный хозяин северных глубин так и не среагировал на такое наглое вторжение в свои земли. Накахара не зря вёл корабль по кривому курсу, забирая к северу; зная, что Ктулху обязательно заметит их присутствие, он не старался скрываться – наоборот, это было только на руку. Ведь дойдя до самого края, они вошли туда, где обитает пострашнее отморозок, про которого, почему-то, так несправедливо все забыли, запуганные одним жалким Кракеном. Вот только, кажись, и в этот раз не сработала приманка. Арахабаки раздосадованно глядит на буруны, застыв в воздухе над тем местом, где породил зов – ответных вибраций он так и не услышал. - Капитан! – орут где-то сверху, заставляя вскинуть головой. На корме стоит Рюноскэ, и стоило встретиться с ним взглядами, как тот непроизвольно отшатывается, замечая горящие узоры и красные глаза. Тушуется, ведь нет того безумного взгляда, потерянного в беспамятстве пылающей ярости, есть только осознанность и контроль, даже движения и поза больше _человечны_, чем демонические. - Накахара-сан?.. - Не бойся меня, - изменённым голосом говорит демон, грубя своим привычным рычанием, когда приземляется рядом с напарником – даже так они всё равно сражаются на одной стороне и защищают одну цель, контакт был необходим. Акутагава пытается смотреть спокойно, но всё равно страшится, стараясь держаться подальше и не зная, чего ожидать. В сумбуре кипящей схватки не сразу приходит понимание, что Кракен больше не стремится достать оставшихся в живых - и правильно, он пожирает сам корабль, засасывая в себя полуубитый корпус. Накаджима как раз приземляется позади них, на лету превращаясь обратно в человека, когда этот присосчатый монстр тянет на себя борта, заставляя судно накрениться, а людей на нём - судорожно похвататься за первое, что попадётся под руку, лишь бы удержаться от опасного падения в разверзнутую пасть морского гурмана. - Дело дрянь, - громко констатирует Ацуши, вцепившись в нижнюю часть руля и глядя, как из чёрной, как ночь, глотки высовывается гигантский язык, выстреливая точно в него. - Кто-нибу-удь! Меня сейчас сожрут! Парня вовремя подтягивают за руку, поднимая над палубой; Тигр смотрит, как его тело свободно парит в воздухе, окаймлённое красным светом, пока его спаситель запускает в удлинившийся орган небольшой вихр молний, поглотивший плоть при столкновении - ошалевший вой Ктулху больно ударил по барабанным перепонкам, вынуждая захлопнуть уши и сморщиться. К заметно ослабевшему капитану тянутся полосы Расёмона, обхватывая того поперёк туловища и дёргая ввысь, ближе к товарищам, пока монстр беснуется внизу и разносит остатки Козерога в щепки. Демон встречается взглядом с Акутагавой, и у помощника йокает в груди: ярко-алая радужка наполовину перекрылась привычным голубым цветом знакомых глаз, в которых читается неприсущее отчаяние и растерянность. Всего миг, чтобы осознать это, и Накахара отключается, заваливаясь назад, гравитация вырубается следом, и они падают вниз под неистовые визги Накаджимы. - Держи их! - раздаётся над головой в странном, гудящем шуме, следом за чем всю троицу подхватывает у самой поверхности металлическими клешнями, забирая обратно в вышину. Они падают на палубу воздушной галеры, застывшей в небесах над буйным океаном, и Рюноскэ надрывно кашляет, поднимая взгляд и натыкаясь на того, кого здесь не должно быть в принципе. - Ты!.. - выдыхает он, вскакивая на ноги и заходясь в приступе. - Из-за тебя...капитан...чёрт тебя дери! - Без меня вы бы погибли, идиоты, - непринуждённо заявляет Юмено, повиснув на вантах. - Если бы я вовремя не улизнул через портал к этому достопочтенному господину и не попросил бы его о помощи, в чём господин, всех благ его государству, не отказал мне, вас бы всех сожрал Ктулху, и кстати говоря, ваш ненаглядный предводитель знаком с ним, так что выбор был очевиден. - Кто ты вообще такой? - говорит Ацуши, поддерживая Акутагаву за пояс. За бортом вдалеке плещутся потревоженные волны, поднимая из донных глубин протяжные, натужные завывания, вынуждая всех присутствующих подскачить к краям парящего судна и на время забыть друг о друге. Из самого сердца водной стихии появляются, выныривая из бурунов, несколько крупных, змеиных голов; они вытягиваются над скачущей гладью моря напротив Кракена, неистово бомбящего своими щупальцами остатки кормы, всё выползают наружу, покуда чёртова сотня шипящих языков не нависают над нарушителем мира северных земель. - Белая Гидра, - тяжело выдыхает Накахара, вставая чуть позади и держась за левый бок. - Всё-таки услышала меня, шельма. Рюноскэ с Ацуши помогают еле стоящему пирату, подхватывая того с двух сторон. - Несите его ко мне в каюту, - раздаётся властный голос за спиной, и на плечо Расёмона ложится худая рука с длинными пальцами, облачённая в белоснежную перчатку в тонкой узорчатой сетке по ткани. - Нам стоит всё хорошенько обсудить. - Проклятый Фицджеральд, - сиплым голосом говорит Чуя, вытерая кровь с губ. - И дёрнул меня бес оставить портальный кристалл в твою грёбанную обитель... - А я думал со спасителями так не разговаривают.***
Ацуши осторожно подходит к Дазаю со спины. Он сидит на утёсе, свесив одну ногу в пропасть, другую согнув в колене и устроив на нём руку. Свежий утренний ветер треплет каштановые пряди, открывая бинты с правой стороны. Осаму смотрит в море, распростёршееся куда глаза глядят, до самого горизонта, над кромкой которого застыло лимонным колесом жаркое весеннее солнце. Только подойдя вплотную, мальчишка понимает, что его спаситель улыбается. - Уже проснулся? - интересуется мужчина, не оборачиваясь. - Я бы... - мнётся юноша, теребя длинные рукава юкаты. - Я бы хотел отблагодарить вас, - на выдохе произносит он, склоняясь перед собеседником в почтенном поклоне. - Спасибо большое, что спасли меня. - Ну что ты, не стоит, - отмахивается Дазай, посмеиваясь. - Садись рядом, Ацуши-кун, - хлопает ладонью по нагретой траве рядом, и мальцу остаётся только сделать то, что велено. Немного неуклюже он опускается на колени в смиренной позе, нервно сглатывая и складывая хвосты за спиной. Парнишка побаивался нежданного родственника и не мог объяснить, почему это чувство так прочно осело в душе. Может, потому что не доверял. - Как забавно, ведь я считал, что я - единственный оставшийся из рода, - задумчиво произносит принц. - А вышло всё совсем иначе. - Дядушка Дазай! - кричат сзади высоким, звонким голоском, шлёпают босые ступни по ещё ненагретой земле, и на шею Осаму вешается девчушка лет 8-ми в милом сарафанчике с длинными рукавами и узором из клубничек. Одасаку наблюдает с веранды, как Сакура карабкается на плечи принцу, попутно заезжая то по печени пяткой, то кулачком по лопатке, то пальцами за волосы, пытаясь удержать равновесие, но тому абсолютно до фени, что вытворяет бесёнок. Сам посмеивается с детской непосредственности и наглости, ничуть не стремясь помочь пыхтящему ребёнку. Девчёнке быстро надоедает безынициативная дылда с ушами, и она переключается на пушистые хвосты Накаджимы, прыгая на них рыбкой с громким "Плю-ю!" Парень с сомнением посматривает на заигравшееся дитё, почёсывая подбородок, но прервать забаву не решается. - Дазай-сан, - спрашивает он, задумчиво глядя на резвящуюся шебутню. - Тогда в лесу, когда на нас напали вражеские захватчики, вы применили свою силу, не перевоплощаясь в истинную форму... - Спрашивай напрямую, не мямли, - холодно прерывает собеседник так, чтобы его слышал только Накаджима. - У Вас нет хвостов, - еле молвит парень, уставившись на свои худые коленки, обтянутые рванной тканью некогда торжественного наряда. - Неужели вы... - Их отрезали, Ацуши-кун, - спокойно отвечает принц, поворачиваясь к мальчишке. Тот сглатывает в ужасе, резко вскидывая головой и натыкаясь на застывшие глаза наследника, обращённые на него. - Но...но как же?! После такого ведь не живут! Это верная смерть! Дазай нервно хихикает. - А кто сказал, что я выжил?***
- Чуя?! Пират замирает, как вкопанный глядит вперёд. Прямо перед ним, выскачив из двери, застыла прекрасным изваянием та, кого он считал навеки потерянной. - Кое? - собственный шёпот сиплым выдохом вырывается изо рта, под лопаткой дёрганно простреливает так, что перекрывает дыхание, и он хватается за сердце, сгибаясь пополам. Помощники еле удержали его, пока Фицджеральд стоял поодаль, с удивлением наблюдая, как девушка подскачила к брату, кидаясь тому в объятия и помогая снова установить вертикальное положение. - Солнце моё, - шепчет она ему на ухо, крепко обнимая и укладывая его голову себе на плечо. - Мы обыскались тебя, малыш, думали, ты погиб, оплакивали, похоронив пустой гроб... Столько лет прошло! Накахара обессилено тычется сестре в ключицу, что-то поражённо бормоча. - Шшш, - баюкает она, освобождая Ацуши и Рюноскэ от ноши, и добивается, чтобы младший обхватил её руками. Он судорожно цепляется за её одежду, как утопающий за лишний глоток воздуха, молча вдыхает лёгкий аромат её парфюма, уголки губ дёргаются в попытке улыбнуться, и Кое нежно гладит его по растрёпанным волосам, прижимая ближе. - Я так скучала, малыш!.. Что с тобой сталось? Помощники обмениваются немыми взглядами, и Акутагава пожимает плечами, хмуро поворачивается к девушке, поджимая губы; они были похожи, брат и сестра, но отнятое время расползлось между ними огромной пропастью. - Прошу, - говорит капитан галеры, держа ладонь на ручке приоткрытой двери в пригласительном жесте. - Обсудим всё без лишних ушей. Кое ловит чуть суженный, насмешливый взор Фицджеральда, на секунду скользнувшего по им обоим, словно в презрении, рука сама тянется к катане на поясе, сжимает плечо братишки, что-то тихо сказав ему, и они первыми ступают следом за блондином в его сумрачную обитель. Небо над головой всё ещё бугрится тучами, а дождь сменяется изморосью, провожая новых попутчиков в неизвестность под аккомпанемент предсмертного плача некогда грозного стража Чёртовых вод. Ныне поверженного.