Живой

Брок прекрасно осознавал, что его вчерашние слова положили начало концу. Этим всё и закончится, и Рамлоу всячески пытался убедить себя, что он так и хотел, что так будет лучше для всех, и что они нахуй друг другу не сдались. Если Стиву и нужен был друг в лице лейтенанта Рамлоу, то точно не с гейскими наклонностями. Оставалось только порадоваться: никаких подозрений, никаких предательств близких друзей (никаких близких друзей), а сам Брок будет настолько далеко от Кэпа, насколько получится. Он должен быть счастлив, вот только радоваться что-то не хотелось. Брок скосил глаза на такого же хмурого Роллинза, опрокидывающего в себя третью стопку подряд. Что случилось у друга, Брок не знал — Джек не рассказывал, а он и не спрашивал: в конце концов, у них обоих были свои секреты. — Тебя не заебало то, чем мы занимаемся? — вдруг спросил Роллинз. Брок даже дёрнулся от неожиданности. — Что? Они сидели в баре, где Кэп появился бы в последнюю очередь, но это, конечно же, было просто совпадением, а не попыткой его избегать, и систематично напивались. В вечер пятницы это не просто можно, а практически положено по уставу, и Брок старался не думать, как хреново ему будет завтра с утра. Роллинз отодвинул пустой шот и покрутил в руках ещё наполненный стакан, перекатывая внутри его золотистое содержимое. — Вся эта хуйня с игрой на два поля, — глухо пояснил он. — Меня это достало. Брок настороженно огляделся. Они забились в самый угол переполненного бара, так что отсюда их было не услышать, но глаза и уши были у всего, тем более — у ЩИТа и Гидры. Одна из проблем двойных агентов — приватный разговор может подслушать любая из организаций. Но на них никто не обращал внимания, и Брок немного расслабился. В конце концов, они же не обсуждают, как свергнуть Фьюри или Пирса. По крайней мере, пока. — Поначалу было похуй, — продолжал Роллинз задумчиво, даже не удостоверившись, слушают ли его. — Мне хорошо платили — я работал. Но сейчас… — он отхлебнул из стакана сразу половину. — Мы работаем на Гидру, которая убила Кэпа, и мы работаем с Кэпом. И это не просто работа — это предательство… Понимаешь? Брок понимал. Он кивнул и тоже выпил — на трезвую голову вести такие разговоры было невозможно. — Сложно не понять, — хрипло отозвался он. — Мы знали, на что шли, когда соглашались. И знали, что будет, если не согласимся. — Только не пизди про «не было выбора», командир! Сменить сторону для двойного агента — как яйца почесать. Мы могли их сдать… — Заткнись, — шикнул Брок, — не трепись про такое… в людном месте. — Ты тоже об этом думал, — констатировал Роллинз, внимательно смотря на друга. — Думал послать обоих нахуй и съебаться в закат. Брок устало вздохнул. Сложно было не думать, когда у тебя с двух сторон приставлены пушки к голове. Но бросить всё сейчас? Фьюри он уже предал, предаст Пирса — и за его головой начнут охотиться и ЩИТ, и Гидра. Хотя «начнут охотиться» — громко сказано. Брок не настолько крупная рыба, чтобы посылать за ним погоню. Скорее, пристрелят по-тихому, и всё. Может, дадут с Роллинзом попрощаться, если тот тоже попадётся, и их будут убивать в одном месте. Не такой судьбы Брок хотел бы себе. — Не важно, о чём я думал, — наконец, сказал он. — Мы увязли в дерьме, из которого просто так не выбираются. Встанешь на одну сторону — другая тебя раздавит. — А что, если есть ещё одна сторона? Третья? Брок вопросительно посмотрел на Джека, пытаясь понять, что он имеет в виду. По бесстрастному лицу Роллинза было ничего не разобрать, и Рамлоу даже восхитился его выдержкой — со стороны никто бы не сказал, что они здесь обсуждают гос. переворот. Наконец, даже до пьяного мозга Брока дошло: Джек говорил о Роджерсе. Но какая из него «третья сторона»? Он не мог разглядеть под своим носом Гидру и хотел подружиться с одним из её агентов, да и вряд ли стал бы доверять перебежчикам, если они решат снова «стать на путь истинный». А ещё Брок меньше всего хотел идти к Кэпу, чтобы во всём признаться. — Если ты о Роджерсе, то это не вариант, — помолчав, ответил Рамлоу. — Он даже не знает, что тут творится. — Узнает. Голос Роллинза прозвучал настолько уверенно, что Брок нахмурился. Наконец, до него дошло. — Хочешь… Он замолчал, не собираясь произносить этого вслух, но догадливый Джек как всегда понял без слов и кивнул. — Пиздец, — заключил Рамлоу. — Мне ты это зачем говоришь? — Потому что ты мой друг. — он невозмутимо пожал плечами. — Даже если ты не будешь рядом со мной, то ты будешь в безопасности, когда всё полетит в ебеня. Если ты не со мной, то тебе пора сваливать. — Блять, Джек, ты хорошо подумал? Этот еблан костьми ляжет, устроит в ЩИТе переворот и разберёт Гидру по кирпичикам. И что останется у нас? — Чистая совесть — это многовато, конечно, но я хотя бы перестану чувствовать себя куском дерьма. Кэп — хороший мужик, командир. Он не заслужил всей этой хуйни. Брок опрокинул в себя остатки виски и не мигая уставился на друга. Было ясно, что Джек уже принял решение и не отступится, что бы Брок ни сказал. Ему оставалось только поддержать или попасть под раздачу. Он отставил пустой стакан и кивнул. — Дай мне неделю со всем разобраться. Не обещаю, что поддержу, но… скажем так: если Пирс прикажет тебя убить — я этого не допущу. Джеку этого было вполне достаточно. Стив не знал, что делать. Не то, чтобы он часто получал признания в любви хотя бы от женщин, а о мужчинах даже речи не шло. Или «ты мне нравишься» — это не признание в любви? Как разобраться в этом веке, где в постель ложатся с первым встречным; где сказать «я хочу тебя» проще, чем «я тебя люблю»; а мужчина может вот так запросто быть с мужчиной? Стиву нужен был совет. Будь здесь Баки, он бы быстро разъяснил всё, он в отношениях разбирался, но о чём говорить, если Баки нет. Воспоминание о друге горько кольнуло в сердце и глухой болью отозвалось в горле. Нужно перестать думать, иначе это не прекратится. Рамлоу. Вот о чём нужно было поразмыслить. Можно посоветоваться с Наташей, ей можно было доверять — это Стив уже понял, но она даже в этом странном веке оставалась девушкой, и спрашивать такие вещи у неё казалось Стиву дикостью. — Алло, — послышался торопливый голос. — Привет, Сэм. Это Стив Роджерс. Сэм был ещё на работе и оказался не против встретиться. Машину Стив не водил, и до реабилитационного центра добирался на своих двоих. Ему нужно было проветрить голову, а ничто не помогало в этом так, как пробежка на свежем воздухе. Но всю дорогу его не отпускало ощущение, что это был, фактически, «бег от проблем», а таким Стив никогда не занимался и начинать сейчас не хотел. — Что-то случилось? Они устроились в пустом классе для занятий, когда последние посетители вышли, вежливо прикрыв за собой дверь. За окном стремительно темнело, и Стив сквозь стекло провожал прохожих задумчивым взглядом. На Сэма смотреть было неловко. — И да, и нет, — ответил он, наконец. — Ничего серьёзного, но мне нужен совет. Сэм кивнул и молча ждал, пока Стив первым заговорит, а тот попросту не знал, с чего начать. — Один мой коллега сказал, что я ему нравлюсь. Сэм заинтересованно, но не особо удивлённо кивнул, будто не услышал ничего нового: — Думаю, не ему одному. — Нравлюсь как мужчина, — уточнил Стив, с опаской косясь на друга. — Ага, понял. И? — Это… всё. Сэм недоумённо поднял брови. — И что мне тебе посоветовать? — уточнил он. Похоже, он искренне не понимал, в чём тут проблема, и Стив не знал, то ли он сам так отстал от мира, то ли это Сэм такой продвинутый. В его веке, когда один мужчина признавался в любви другому, его как минимум осуждали. Он посмотрел на Сэма, пытаясь лицом передать суть проблемы. — Как мне быть? — В смысле, ты не знаешь, как его отшить? — уточнил Сэм. — Или как ответить взаимностью? Теперь растерялся Стив. Сэм имеет в виду ответить взаимностью Броку? Он понял вдруг, что даже не думал о таком. То есть, конечно, думал, но не как о будущем, а в теории. Это была даже не возможность, это была навеянная однажды мечта, давно забытые и запрятанные глубоко фантазии, которым было не место в военное время и которые не должны были вскрыться сейчас. Но Сэм спрашивал серьёзно, без тени насмешки или презрения. Он ждал ответа, но его у Стива не было. Что он мог сказать, если гасил в себе подобные мысли всю жизнь, если, влюбившись однажды, не только перестал интересоваться остальными, но и понял, что должен уничтожить любые желания подобного рода? — Я… не знаю. — Он тебе нравится? «Как мужчина», — передразнил Сэм беззлобно, видя, как Стив от этого смущается и краснеет. — Возникает желание, не знаю, обнять? поцеловать? заняться… — Так, всё, я понял! — остановил его Стив, чувствуя, как лицо заливает предательская краска. — Ну так что? — Я не думал об этом так… далеко, — Стив тяжело вздохнул. — Сэм, я буквально из другого века, и в моё время такие отношения были не просто запрещены, за них можно было, как минимум, отправиться в дом для душевнобольных. — Старик, сейчас всё по-другому, — мягко ответил Сэм. — Однополым парам можно встречаться, жениться и заводить детей, и если ты скажешь миру, что тебе нравится мужчина, то никто тебя за это осуждать не будет. И уж тем более не упрячет в психушку. — Да, — Стив растерялся, не зная, что ответить, — но это всегда считалось неестественным… — То есть тебя больше заботит, что подумают о тебе люди? — Уилсон хитро прищурился. — А с проблемой «нравятся ли тебе мужчины» мы определились? — Да… нет… Сэм! Мысли в голове мешались, и Стив, наверное, впервые в жизни чувствовал себя настолько беспомощным. Нравится ли ему Брок? — определённо, да. Хочет ли он с ним близости? — возможно. На первый взгляд всё было просто, но не для парня из другого века. В голове будто всю жизнь была стена, в которую Стив однажды врезался ещё подростком, а сейчас её вдруг подняли и разрешили шагнуть на другую сторону, туда, куда всегда хотелось: вроде препятствий больше нет, но горький опыт подсказывает, что снова будет больно. Стив никогда не считал себя трусом, но сейчас ему было безумно страшно открыть миру то, в чём он даже себе боялся признаться, и увидеть, как мир отворачивается в ответ. Сэм был прав: проблема действительно была только одна. — Стив. Уилсон видел состояние друга, но не знал, что сказать. Одно дело — когда поддерживаешь малознакомых людей, хоть и понимаешь их проблемы, и совсем другое — пытаться помочь другу. — Ты больше ничего не должен этому миру. Ты уже умер за него раз, потерял своих близких в другом веке, а теперь работаешь на правительство, ежедневно рискуя жизнью. Ты имеешь право жить для себя. И если тебе нравится кто-то, и ты нравишься ему в ответ — в чём проблема? — Видя, что Стив всё ещё колеблется, Сэму пришла в голову одна мысль. — Смотри. Представь, что я на твоём месте. Пришёл к тебе и сказал, что я гей. Что скажешь? — Что ты волен любить, кого хочешь, и я всегда тебя поддержу. Он ответил не задумываясь, всё ещё мыслями ушедший в себя, и только потом очнулся, увидев лицо Сэма. Уилсон тепло улыбался и заметно торжествовал. — Не ставь других выше себя, Кэп, — закончил Сэм свою мысль и поднялся. Стив встал следом, чувствуя, как в груди расползается непривычное и давно забытое тепло. Раньше он чувствовал такую поддержку только от мамы и от Баки. Похоже, в Сэме он и правда не ошибся. — Тебе должны платить больше, ты знаешь? — шутливо сказал он, пытаясь скрыть неловкость. — Боссу моему скажи, — Сэм усмехнулся, стряхивая с себя напряжение. — Пойдём, прогуляемся до бара? Знаю здесь поблизости отличное место. Или ты не пьёшь? — Не пью, — подтвердил Стив, — но с удовольствием составлю тебе компанию. Всё вдруг стало простым и понятным: он может любить кого угодно, даже мужчину, и не чувствовать постоянную вину за это; может ответить Броку взаимностью и больше не скрывать хотя бы от самого себя, что постоянно заглядывался на его поджарое накачанное тело; может позволить чувствам и мыслям захлестнуть разум, наконец-то не выбивая их из головы, ведь «это противоестественно, мерзко и грязно». Стив будто глотнул свежего воздуха впервые за… год? век? жизнь? На сердце было легко и светло этим тёмным вечером, и лишь один червячок обиды остался: не отпускала мысль, что всё могло бы быть иначе, будь у Стива эта свобода в другом времени или будь здесь человек оттуда. Глухая привычная боль попыталась снова заполнить его собой, но Стив уже привычно мягко её отодвинул — уже ничего нельзя было сделать. Как только они вошли, Стив понял две вещи: идея пойти с Сэмом в бар была плохая — раз, и к серьёзному разговору с Броком он был ещё не готов — два. За одним из столиков сидел сам лейтенант Рамлоу в компании сержанта Роллинза, и они планомерно напивались, очевидно, скорее с горя, чем от радости. — Стив, ты что? — Сэм удивлённо посмотрел на остановившегося друга, а затем проследил за его взглядом и догадался. — Это, что, тот самый мужик? — Да, — нехотя ответил Стив, не сводя с Брока глаз. — Я должен с ним поговорить? — прозвучало скорее вопросительно и слишком уж неуверенно. Не в его правилах было отступать или отнекиваться, а уж тем более — откладывать на потом то, что нужно было сделать сейчас, пока он всё решил, потому что хвалёная капитанская храбрость испарялась всё быстрее с каждой секундой. Сэм мельком взглянул на друга и кивнул. — Тогда пошли. Брок, сосредоточенный на разговоре с Джеком, заметил появление Стива слишком поздно, когда бежать уже было бессмысленно и некуда. Роджерс подошёл к их столику неспешно и уверенно, выглядя при этом до поджимающихся колен решительно и так чертовски правильно, что нетрезвый мозг Брока с удовольствием отметил пару ситуаций, где мог бы пригодиться такой решительный и подчиняющий себе Стив. Так как Рамлоу был откровенно пьян, то и фантазии его остановить было некому. — Привет, — Роджерс поравнялся с их столиком и растянул губы в дружелюбной улыбке, — не против, если мы к вам присоединимся? — Какими судьбами, Кэп? — Джек явно соображал быстрее Брока, хоть выпил и больше. — Садитесь. — Я Сэм, — друг Роджерса не стал дожидаться, пока его представят, и первым протянул руку. — Джек Роллинз, — кивнул тот в ответ, пожимая протянутую ладонь. Стив все это время не сводил глаз с Брока, пытаясь поймать ответный взгляд, но Рамлоу упорно его избегал. — Мы можем поговорить? — не выдержал Стив, наконец. Понимающий Сэм ушёл к барной стойке, прихватив с собой Роллинза, и Стив присел за стол напротив Брока. Похоже, сейчас будет душеспасительная речь, а этого Рамлоу даже после стольких рюмок не смог бы выдержать. — Знаю, что ты хочешь сказать, Кэп, — заговорил он, пока Стив не успел что-то сказать. — Не надо. — Не знаю, что подразумеваешь ты, но я хотел сказать, что ты тоже мне нравишься, — Брок взял со стола стакан, намереваясь допить, и только потом до него дошло, что Стив только что сказал. — Так что если ты говорил не подумав или уже поменял своё мнение, то скажи сейчас — я пойму. Он неуверенно посмотрел на Брока, всё ещё слишком смущённый для девяностолетнего, но тот только молчал, пытаясь переварить услышанное. Выходило, откровенно говоря, хреново. Устав ждать ответа, Стив решился: — Но если я тебе всё так же… То есть если ты меня… в меня… Мы могли бы попробовать?.. Он выглядел, как мальчик, впервые сделавший понравившейся девочке что-то приятное вместо дёрганья за косички (Брок отогнал мысли о приятном в исполнении Роджерса). Стив смотрел из-под опущенных ресниц и часто-часто моргал, заметно смущаясь и нервничая. Потом Брок винил во всём алкоголь, но в тот момент, смотря на такого открытого и искреннего Роджерса, который стеснялся, как подросток, он почувствовал, как все разумные доводы выветрились из головы, и остались только желания — плотские, низменные и другие, более трепетные, такие, от которых голова кружилась и в животе летали бабочки. О таких желаниях Брок не рассказал бы никому, даже Роджерсу, хотя он бы, наверное, и понял. Кэп ждал ответа, привычно сосредоточенный и непривычно краснеющий, и Броку пришло в голову, что он наверняка впервые пробует что-то с мужчиной, но выбрал именно его, Брока, совершенно непонятно за что. От этих мыслей становилось слишком хорошо. — Да, — выдавил он из себя, когда снова смог говорить. — Всё, что ты хочешь — да. Лицо Роджерса посветлело так заметно, что Брок загордился. — Тогда, может, сходим куда-нибудь завтра? — предложил Стив, всё ещё отчаянно краснея, но воодушевлённый настолько, насколько возможно. Брок кивнул, чувствуя, что согласится сейчас на что угодно, лишь бы Роджерс не передумал. Лишь бы и дальше смотрел своими бездонными глазищами так восторженно и будто бы влюблённо. Стива можно было запускать вместо «сыворотки правды» — под этим взглядом небесно-голубых глаз Брок готов был сознаться во всех своих и известных чужих грехах. А может, дело было в количестве выпитого — кто знает? — Я заеду за тобой завтра ближе к вечеру, — услышал он свой голос будто со стороны. — Сейчас тебя подвезти? Или вы собирались тут задержаться?.. Они огляделись в поисках друзей, только вспомнив, что были не одни в шумном баре, и с удивлением нашли Сэма и Джека у стойки чуть ли не в обнимку. Роллинз, выпивший больше, уверенно спаивал Уилсона, подпирая его безвольной тушкой деревянный столик. Было видно, что они нашли общий язык и в посторонних не нуждаются. В другой момент Брок не бросил бы друга одного в баре, но сейчас у него был Стив, да и Роллинзу явно было не скучно. — Поехали, — кивнул он Стиву, — довезу тебя. — Ты же выпил, — возразил тот, ясно давая понять, что пререкания не помогут. — Я сяду за руль. — Ты умеешь водить? — удивился Брок. — Приходилось. В машине Брок по-видимому задремал, потому что очнулся он только утром с отвратительной головной болью. Он был один в своём доме, лежал в кровати, заботливо укрытый одеялом, а на тумбочке стоял стакан воды с двумя таблетками от похмелья. Учитывая, что на нём всё ещё были штаны, они с Роджерсом ничем серьёзным вчера не занимались, но никогда не поздно было начать. Даже несмотря на головную боль, Брок поймал себя на том, что улыбается, слепо глядя в потолок.