Четыре года назад
В зале суда царила невероятно напряженная атмосфера, которую, казалось бы, можно ощутить буквально на ощупь. Элизабет оттягивала края официального строгого платья ниже, все время теребя его руками от волнения. Вероника с Кевином, устроившись по обе стороны от девушки, пытались привести ее в чувства, заставить хотя бы немного успокоиться, но трезвыми умами ясно понимали, что ни черта не получается расслабиться, когда твоему парню грозит немалый тюремный срок. Заседание шло своим чередом, опрашивая тех, кто контактировал с жертвой в последние часы, пытаясь восстановить картинку того дня, хотя Джонс чистосердечно во всем признался, в точности описывая каждое свое действие, каждый удар ножом. Но его адвокат все же пытался повернуть следствие в слегка в другое русло, говоря о состоянии аффекта, об эмоциональном всплеске, смягчающих обстоятельствах. Прокурор неистово обвинял парня во всем, желая добиться самого строгого наказания, и Элис была на его стороне, печатая в «Реджистере» разгромную статью, в которой даже упомянула отца Джагхеда, который пять лет назад был осужден за разбойное нападение, отсидев пару лет. Сторона обвинения удачно этим пользовалась, не забыв вспомнить дело шестилетней давности, когда юноша был отправлен в колонию для несовершеннолетних за поджог младшей школы. Хотя Элизабет знала наверняка, как и все друзья парня, что это получилось совершенно случайно, но никто категорически не желал его слушать. Адвокат Джонса вызвал к трибуне девушку, которая на трясущихся ногах медленно зашагала вперед. Она смотрела на Джага, который не поднял на нее взгляд за этот час еще ни разу, несмотря на то, что они не виделись с самого задержания, которое было произведено больше двух недель назад. Элизабет чувствовала себя виноватой перед ним, считала, что он корит себя за отношения с ней, за то, что его жизнь в одночасье разрушилась со смертью того подонка. Но на самом деле, парень отчаянно заставлял себя не смотреть на нее, даже не пытаться повернуться в ту сторону, лишь бы не сорваться. Он знал, что не сможет спокойно видеть ту, которая не покидала его мысли ни на одну чертову минуту. Ему нужно было всего лишь высидеть до конца этого гребанного заседания и ждать, когда конвой уведет его для исполнения приговора. Но ни в коем случае не смотреть на нее, лишь бы не осознать окончательно, что это конец их совместного пути. — Мисс Купер, в каких отношениях вы состояли с подсудимым, Форсайтом Пендлтоном Джонсом Третьим? — женщина-судья задала вопрос, проницательно смотря на дрожащую девушку. — Мы с ним встречаемся, Ваша честь. — пыталась, как можно спокойнее ответить та. Она не собиралась верить в то, что это все действительно закончилось, и их отношения остались в прошлом, заставляя их быть друг другу «бывшими». Парень нахмурился, ее слова так сильно врезались в его сердце, что он буквально физически прочувствовал всю эту боль. — Как долго? — Восемь месяцев. — Я полагаю, что за такое время можно было сделать выводы о человеке. Как вы его охарактеризуете? — судья говорила спокойно, и ее тон слегка успокаивал девушку, заставляя разжать кулаки, которые она так крепко стиснула. — Я знакома с Джагхедом с самого детства. Мы учимся вместе с первого класса, и я наверняка знаю то, что этот человек добрейших из тех, с кем я общаюсь. Он невероятно умный, сообразительный и очень хорошо воспитан. Он всегда помогал тем, кто нуждался. И всегда защищал меня, Ваша честь. И этот случай — не исключение. — К материалам дела приобщены показания мисс Купер, результаты экспертизы и заключение врачей, Ваша честь. — вставил слово адвокат Джонса, а сам парень непонимающе на него взглянул. Он на самом деле не знал о том, что Бетти решила вынести это все на всеобщее обозрение, не боясь позора и повышенного внимания. Девушка отчаянно просила адвоката не говорить ничего Джагу, так как знала, что он стопроцентно заупрямится и откажется сотрудничать со следствием, нарекая себе больший срок. Он наверняка пытался бы защитить ее честь, за которую же и пострадал. Судья открыла предоставленную папку, пробегаясь глазами по тексту. Выражение ее лица менялось с каждой просмотренной фотографией, на которой были запечатлены жуткие кровоподтеки, фиолетовые синяки на лице и руках. Заключение врачей оставило свой отпечаток на женщине, которая поразилась жестокости того, которого сейчас пытались выставить святошей, ни за что убитым этим парнем. — Так значит, Чарльз Клейтон, человек, которого убил мистер Джонс, Вас изнасиловал? — ее вопрос заставил многих удивленно ахнуть, прикрывая рот рукой. Особенно родителей самого Чака, которые считали своего сына идеальным ребенком, несмотря на его позорное исключение из школы; а подобные обвинения, пятнающие его честь, сейчас были слишком сильным ударом. — Расскажите, как все было. — Мы с Чаком в последнее время находились во враждебных отношениях. Он оскорблял мою старшую сестру, Паулину Купер, которая сейчас проходит лечение в приюте для трудных подростков. Он всегда поднимал эту тему, высмеивая ее на глазах у всей школы, из-за чего мы начали с ним ссориться. — пытаясь говорить доступно, сдерживая слезы, продолжила девушка. — За два дня до изнасилования, Чака исключили из школы, и у них с Джагхедом произошла небольшая драка. Но она совершенно не влекла за собой серьезные повреждения, они просто потолкались в коридоре. Клейтон тогда сказал, что он отомстит за это. Пятнадцатого апреля я задержалась после тренировки группы поддержки, чтобы отработать некоторые элементы. Уже было около восьми вечера, когда я переоделась и собиралась идти домой, но в раздевалку внезапно зашел Чак. Я спросила, что ему нужно. Но тот молча закрыл дверь шваброй и продолжал на меня надвигаться. Он… — тяжело выдыхая, пытаясь унять дрожь в пальцах, девушка замолчала, желая собраться с мыслями. Джагхед сцепил зубы, сжимая кулаки, чувствуя новую порцию жгучей злости на этого ублюдка, которого он наверняка убил бы снова, если бы тот был жив. — Он ударил меня несколько раз, я пыталась убежать, вырывалась, кричала. Но никто не пришел на помощь. Тогда он… сделал это со мной, после чего просто ушел, оставив меня одну. — Форсайт Джонс это видел? — задала вопрос, переводя дыхание после столь откровенного рассказа. — Нет. — уверенно качнула головой девушка. — Он пришел ко мне домой той ночью и застал в таком состоянии. Я не хотела ему рассказывать о том, что произошло, потому что боялась позора. — слезы выступили на глазах, грозясь умыть ее лицо, но она уверенно продолжила. — На следующий день, Джагхед нашел меня в ванной. Я пыталась покончить с собой, наглотавшись таблеток. И если бы не он, то меня вероятно уже не было бы в живых. — Ронни прикрыла рот рукой, услышав то, что до этих пор не знала. Так, как и сама Элис, сидящая в зале, сейчас чувствовала себя жутко отвратительно под многочисленными взглядами. — Это послужило толчком к тому, что произошло. Я не знала, что он собирается отомстить. Я просила его этого не делать, не хотела, чтобы из-за меня Джагхед портил себе жизнь. — она мельком взглянула на ЭфПи, который так же сидел в зале суда; тот не выражал абсолютно никаких эмоций, но Бетти чувствовала себя виноватой во всем случившемся, это именно из-за нее парень загремит в тюрьму. — На момент задержания Вы были рядом? — Да, Ваша честь. — девушка кивнула, смахнув рукой сбежавшую слезинку. — Я проснулась и увидела Джага, сидящим у моей кровати. Он говорил со мной так… словно прощался. А буквально через минут двадцать в дом постучался шериф, и его арестовали. — Спасибо за подробный рассказ, мисс Купер. У меня больше нет вопросов. Элизабет села на место, хотя телом абсолютно не ощущала почвы под ногами. Ей было плевать на заинтересованные взгляды одноклассников в ее сторону, на осуждающие лица родителей Клейтона. Ей просто было необходимо, чтобы ее мальчика выпустили на свободу. Хотя она была весьма не глупой, понимая, что ее показания не оправдают парня, снимая обвинения в убийстве. Но она молила Бога, лишь бы судья смягчилась, и те двенадцать лет, которые ему грозили за хладнокровное убийство, скостили на меньший срок. — Подсудимый, Вам предоставлено последнее слово. Вам есть, что сказать? — все присутствующие заинтересованно обратили на него внимание, ожидая раскаяния от юного преступника. — Я скажу лишь то, что не жалею о случившемся. — Бетти заметила, как ЭфПи рассержено поджал губы, услышав реплику сына. — То, что он сделал с Элизабет — не должно быть прощено. Я отомстил этому человеку за всю боль, которую он ей принес. Поверьте, она мучается гораздо сильнее. Я понимаю свою вину и не отказываюсь от нее. Любое Ваше решение будет справедливым. — судья качнула головой, услышав парня, объявляя перерыв для вынесения приговора. Сам подсудимый устало облокотился об спинку сидения, прикрыв глаза. Совсем скоро все закончится. Обсуждение приговора длилось всего около двадцати минут, но это время казалось девушке настоящей тянущейся вечностью. Она сидела на дальнем ряду, рядом с друзьями, не имея возможности даже подойти ближе, хотя бы поговорить с парнем, который упорно не поворачивался в ее сторону. ЭфПи кратко взглянул на Бетти, но она абсолютно не поняла, что значило его выражение лица. Но была совершенно уверена — ее ненавидят. — В рассмотрении уголовного дела по обвинению Форсайта Пендлтона Джонса Третьего, в совершении убийства, признать виновным в преступлении, приговорив к пяти годам лишения свободы в пенитенциарном учреждении штата Нью-Йорк — тюрьме Аттике. Решение суда может быть обжаловано в течении пятнадцати дней с момента вынесения приговора. Приговор вступает в силу немедленно. — стук судейского молотка, словно отрезвил девушку, которая прикрыв рот рукой, со всех сил сдерживалась лишь бы не расплакаться на глазах у многочисленной публики. Ронни обняла ее за плечи, чувствуя, как та неуверенно стоит на ногах. Конвой заключил Джонса в наручники, и парень, наконец, поднял на нее свои глаза, встретившись с ее голубым омутом. Боже, как же сильно она скучала за ним, за этим теплым, нежным и самым родным взглядом, который всегда раньше пробуждал в ней самые светлые эмоции с новой силой. Парень поджал губы в тонкую полоску, стискивая кулаки за спиной. Черт, как же сложно было смотреть на нее и знать, что вот — конец совсем близко, ты буквально можешь дотянуться до него рукой. Его повели вперед к двери, а девушка рванула ближе, желая оказаться рядом хотя бы на мгновение. — Я буду ждать тебя, Джагги. Слышишь? — слезы мешали ей говорить, а Вероника с Кевином силой удерживали ее на месте. — Мы обязательно будем вместе. Джонс отрешенно кивнул головой, стараясь не слышать ее звонкий голос. Они больше не будут вместе. Он это прекрасно знал. — Я люблю тебя. — легкий шепот сорвался с его уст, который, казалось, утонул в окружающем шуме в первое же мгновение. Но она несомненно его услышала. Бетти уткнулась в плечо подруге, как только парень скрылся из ее глаз за огромной железной дверью. Ее рыдания разносились эхом по опустевшему коридору, а друзья в растерянности не понимали, что с ней делать, пытаясь кое-как успокоить словами. Но вдруг резко замолчали, когда рядом оказался человек, которого они явно не ожидали увидеть. Купер развернулась лицом к подошедшему, замирая от страха и стыда. Напротив нее стоял мрачный ЭфПи, который взглядом попросил ребят дать им побыть минутку наедине. С мужчиной Бетти была всего лишь едва знакома, после того случая, когда однажды он почти застал их врасплох в своем трейлере, и больше, к сожалению или к счастью, их пути не пересекались. — Мистер Джонс… — всхлипнула девушка, до боли сжимая в руках свой кардиган, стараясь держаться. — Я правда не хотела, чтобы так получилось! — ее голос сорвался на шепот, когда губы вновь задрожали. — Я не желала Джагхеду подобной участи. Я не просила его этого делать. Я знаю, что Вы меня ненавидите, но я действительно люблю Вашего сына и хочу, чтобы у него все было хорошо. — слезы с новой силой покатились по ее щекам, а она чувствовала себя сейчас максимально пристыженной его взглядом. — Простите меня, я во всем виновата! Мужчина молча обнял ее, легко поглаживая по спине, когда та спряталась лицом в его плечо, промочив ткань темного пиджака. — Тише, Бетти. — его голос так напоминал самого Джага, что колени непроизвольно подогнулись, чуть ли не роняя ее на пол. — Я ни в чем тебя не виню, девочка. Он сам пошел и сделал это. Не ты вложила нож в его руку. — уверенно проговорил мужчина, который за эти три недели имел тысячи разговоров с сыном о случившемся, и каждый раз тот убеждал его в одном — все, что произошло, лежит только на его совести. — Я знаю своего парня, он неимоверно импульсивный, всегда ищет справедливость. Даже там, где ее нет. Поверь, Джаг готов к тому, что его ждет. Он не пытался оправдать себя. Он сделал то, что желал. Джонс-старший тяжело выдохнул, отстраняя от себя девушку, доставая из внутреннего кармана своего пиджака сложенный напополам конверт. — Он передал тебе. Просил отдать после суда. Я исполняю его просьбу. — Бетти молча переняла бумагу в свои руки, незамедлительно открывая, даже не замечая того, как осталась в этом коридоре одна. «Бетс, моя милая Бетс… Мне сложно писать тебе, зная, что сегодня, вероятно, была наша последняя встреча. Я не хочу, чтобы ты винила себя в произошедшем, так как знаю, что именно этим ты и занимаешься. Я сознательно отомстил ему, не собираясь этого скрывать. Тот подонок заслуживал смерти после того, что сделал с тобой. И, если можно было бы вернуть время назад — я бы сделал все то же самое. Пожалуйста, забудь всю эту историю, как страшный сон и навсегда вычеркни из жизни эти ужасные события. Забудь Чака, постарайся пережить то, что он сделал, и забудь меня. Я не хочу портить тебе жизнь, ведь прекрасно знаю, какой срок меня ждет. Тебе не нужно это. Тебе не нужно меня ждать. Не нужно себя терзать. Ты ни в чем не виновата. Я хочу, чтобы ты всегда помнила то, насколько ты прекрасна. Ты заслуживаешь самого лучшего, и я уверен, что сможешь всего достичь. Никогда не смотри на окружающих, иди к своей цели. Я немыслимо в тебя верю! И еще более немыслимо тебя люблю! Я люблю тебя каждую чертову минуту своей жизни, и так будет продолжаться до самого конца. Не сомневайся в том, что я всегда буду помнить тебя! Пожалуйста, начни все с чистого листа, оставляя прошлое в прошлом. Сделай это ради меня. Ради нас двоих. С любовью, Джагги.» В одночасье мир окончательно рухнул. Ее любовь ее же и убила.Наше время
Пытаться жить с чистого листа, оказывается, непреодолимо трудно. Бетти пыталась смириться с тем, что больше не желает общаться со своей матерью; пыталась забыть то, что сотворил с ней Чак, но воспоминания жуткими картинками время от времени возвращались в кошмарных снах; пыталась забыть их дрянной город, напрочь пропитан фальшью и притворством. Но забыть Джага — было абсолютно невозможно. Все эти чертовых четыре года она думала о нем, не прошло и дня, в котором бы она не вспомнила своего мальчика, не пустила бы одинокую слезу, все время обвиняя себя в случившемся. Он сказал, что у нее обязательно получится достигнуть своей цели, и она несомненно добьется желаемого. Вся эта учеба в медицинском колледже, все ее старания и полнейшая отдача — тщательно продуманный план. У нее было целое лето, чтобы придумать то, как быть к нему, как можно ближе. Тот факт, что парень отказывался от любого свидания с ней, не отвечая ни на одно письмо, заставил ее еще сильнее загореться тем, чтобы осуществить задуманное. Она выбрала это место учебы не для того, чтобы помогать людям, хотя в процессе обучения полюбила эту профессию и возможность спасти чью-то жизнь. Она осознанно сделала этот выбор только лишь для того, чтобы иметь возможность увидеть его. Быть ближе. Она не желала ждать окончания его срока, так как абсолютно точно знала, что он скроется из виду сразу, как только окажется на воле. Он не вернется в Ривердэйл, и уж тем более не вернется к ней. Парень просил вычеркнуть из жизни, будто бы его и вовсе не существовало, но объяснит ли ей хотя бы один человек, как можно вычеркнуть то, что и было ее настоящей жизнью? Бетти знала, либо ее остановит смерть, либо больше никто не будет подвластен это сделать. За столько лет всякое случалось в ее жизни. И сомнения, конечно же, закрадывались в светлую голову, крича ей, что он давно ее забыл и не желает даже видеть. Но сердце, сколько бы разум не пытался его обмануть, упрямо верило и наверняка знало, что ее Джагги все еще любит и до сих пор помнит. Несомненно. Письмо, пришедшее под Рождество два года назад, совершенно неожиданное, но столь желанное — убедило в том, что она на правильном пути. «Бетс, моя милая Бетс… Я не знаю, могу ли тебя все еще так называть, и не знаю, зачем на самом деле это пишу. Но я не могу спокойно спать уже долгое время, мучаясь догадками. Твое последнее письмо пришло ко мне год назад, и если честно, я его даже не читал. Я не открывал их, сжигая в камере, не желая вновь умирать от осознания того, что ты винишь себя во всем случившемся. Лишь один конверт я случайно (намеренно) вскрыл. Ты писала о том, что не общаешься с Элис с момента моего задержания, и теперь я чувствую себя виноватым. Ты лишилась семьи из-за того, каким я стал. Ты писала, что любишь меня и будешь ждать, но я крайне надеюсь на то, что ты выполнила мою просьбу и постаралась забыть это все, словно глупый сон. Включая и меня. Я сам все порчу, строча тебе это письмо, но не факт, что решусь его отправить. Если же оно все-таки пришло на почту Арчи (который несомненно его передаст), то знай, что я надеюсь и молю Бога о том, чтобы у тебя все сложилось хорошо. Я верю в то, что ты нашла себе хорошего парня, который будет тебя любить так же, как и я. Но я на миллион процентов уверен, что любить отчаянней не сможет никто. Я желаю когда-нибудь узнать, что ты стала известным журналистом, как всегда и мечтала. Что ты начала свое дело. Что у тебя появилась большая дружная семья. Мне не будет больно от осознания того, что о такой семье мы мечтали вместе (вру). Не беспокойся за меня, я в порядке. Привыкаешь ко всему, даже к Аттике. Я привык. Но все никак не привыкну к тому, что больше тебя не увижу. Прошу, не нужно отвечать на это письмо, потому что ты знаешь, что оно незамедлительно превратится в пепел. Просто знай, что я за тебя переживаю. Просто обязательно помни, что я тебя люблю! Джагги.» Бетти в который раз пробежалась по строкам письма, смахивая непрошеные слезы. На часах было пять утра, за окном серый рассвет Нью-Йорка, а в руке тлеющая сигарета. Девушка бережно отложила бумагу в сторону, всматриваясь в окно, задерживая взгляд на длинном мрачном здании. Тюрьма виднелась за несколько километров от ее дома, и уже через пару часов ей стоит прибыть на место работы. Ей нужно было бы выспаться, чтобы выглядеть более-менее сносно, но жуткое волнение не покидало ее изнутри уже как неделю. Ком тошноты подступал к горлу очередной раз, когда она думала о том, что ему скажет. Ей просто нужно его хотя бы увидеть. Она успела выучить об Аттике все до мельчайших подробностей. И хотя срок парня был не так уж и велик, пять лет за убийство дают крайне редко, но место, куда его заперли — одно из худших, которое могло попасться. Но Бетти благодарила Бога и судью за то, что его хотя бы не определили в Райкерс-Айленд. В том месте, где он находился, не редко сидели серийные хладнокровные убийцы. Там встречались преступники, пойманные на мелких кражах, но процент жестоких рецидивистов был гораздо велик. Элизабет не понаслышке знала, как тяжело выживать в подобных тюрьмах, пытаясь получить место под солнцем. Она осмелилась на свидание с собственным отцом, который на удивление говорил с ней спокойно и добродушно. Он рассказывал о том, как все устроено в тех местах и искренно сожалел о случившемся. Элизабет поняла наверняка одно, если бы Чака не убил Джагхед, то это сделал бы ее отец. Хэл удивился смелости парня, но был благодарен. Такие подонки недостойны того, чтобы спокойно жить, делая вид, будто бы ничего не случилось. Клейтон получил свое. Он сам кричал о том, что ему плевать, что с ним будет. Видимо, карма решила сыграть в его же игру. Но по своим правилам. Дисплей телефона показывал ровно восемь утра, и блондинка уже стояла рядом с огромнейшими тяжелыми воротами. На пропускном пункте ее встретили люди в форме, проверяя документы и удостоверение личности. Через минут пятнадцать к ней спустился мужчина, представившись Риком Бейкером, который в звании майора занимал должность старшего смотрящего этой тюрьмы. На вид ему было лет сорок, в некоторых местах просматривалась седина, а на лбу выступили глубокие морщины. Его лицо показалось Бетти довольно суровым, которая непроизвольно поежилась, столкнувшись с ним взглядом. Мужчина слегка удивленно осмотрел девушку с головы до ног, не понимая, что столь юная особа делает в этом Богом забытом месте. Он приказал идти за ним, провожая ее в специальное административное крыло, в котором находилась медчасть. Девушка шагала по асфальту, осматриваясь вокруг, замечая территорию, огражденную высокой сеткой и колючей проволокой под напряжением. Они проходили мимо спортивной площадки, футбольного поля, летней столовой — и все эти места были ограничены забором, словно заключенные здесь люди ничем не лучше дворовых псов. Боже, в этом месте уже четыре года живет ее Джагги. Она шагала по дорожке, ощущая жуткую боль от мыслей о том, что все это время он живет за этим ограждением только лишь из-за нее. Из-за ее чертовой глупости и наивности. Но только лишь подумав о том, что по этой самой дороге мог шагать ее любимый, сердце непозволительно сжималось, начиная щемить. Ей потребовалось слегка остановиться, приводя дыхание в норму. Майор достиг двери с кодовым замком, открывая отодвигающуюся решетку, после чего пропустил девушку внутрь. Они прошли еще, как минимум три таких решетки, пока добрались до кабинета, который теперь будет принадлежать ей. — Повышенные меры безопасности, мисс. — объяснил мужчина, когда солдат закрыл за ними очередную железную дверь. Здесь даже на окнах были тяжелейшие железные прутья, несмотря на то, что они находились на четвертом этаже. — Все-таки это тюрьма. Выбросьте всю романтическую чушь из головы, чтобы позже не было обидно. — он ключом открыл деревянную дверь, на которой сверкнула желаемая надпись «медицинский кабинет». — Люди часто не понимают всей серьезности таких мест. Человек, заключенный в тюрьме, возвращается из нее абсолютно другим. Они заставляют их меняться. — майор разочарованно усмехнулся, на его щеке заиграл небольшой белый шрам. — Расскажите мне подробней, пожалуйста. — Элизабет прошла за ним к столу, присаживаясь на стул рядом с ним. — Аттика — слишком жестокое место. Здесь происходит усиленный контроль над преступниками, поэтому их бунты бывают крайне редко. Последний был два года назад. Тогда погибло двадцать человек, семнадцать из них заключенные, многие новички. Трое конвоиров. — сердце непроизвольно сжалось от одной лишь устрашающей мысли о том, что с Джагги тоже могло что-либо случиться. Но тогда ведь им сообщили бы, верно? — Двери с кодовыми замками, мы открываем ключом-картой, Ваша уже ждет вместе с документами, которые оставил предыдущий доктор. — продолжил мужчина, вырывая девушку из собственных мыслей. — Когда к Вам попадает больной, конвоир ждет за дверью. Таков официальный устав. Но, если мы сами знаем, что этот человек опасен, то охрана останется с Вами. Вы так же можете звать солдата, как только почувствуете опасность. Камеры видеонаблюдения находятся во всех коридорах и помещениях, кроме душа, комнат заключенных и Вашего кабинета. Опять же, этический кодекс запрещает устанавливать их в таких местах. — усмехнулся Бейкер, и Бетти вновь непроизвольно взглянула на его шрам, что заметил мужчина. — Это последствия прошлого бунта, не обращайте внимание. Здесь практически нет офицеров, которые не были бы помечены подобными происшествиями. — объяснил собеседник, потирая подбородок. — Вы находитесь в наибольшей безопасности из всех, кто здесь работает. Поэтому Вам волноваться не о чем. Но! Если вдруг Вам будут звучать прямые угрозы или хотя бы намеки на них — Вы обязаны незамедлительно оповестить меня или службу охраны. Это Ваш долг! — строго проговорил Рик. — Я все поняла, мистер Бейкер. Правда. — выдохнула девушка, сжимая пальцы. — Будут какие-нибудь вопросы. Или просьбы? — Да… — запнулась блондинка, заглатывая слюну, которая сейчас мешала говорить. — Я… я хотела спросить. Ведь в каждой тюрьме есть кто-то главный. Я имею в виду среди заключенных. — мужчина удивленно взглянул на нее, не ожидая подобного вопроса. — Мой отец сам отбывает срок в тюрьме Мичигана, и я знаю о существующих устоях таких мест. Введите меня в курс дела, пожалуйста. Я считаю, что обязана знать подобные вещи. Бейкер устало выдохнул, слегка недоверчиво на нее взглянув, но позже все-таки присел напротив с серьезным выражением лица. — Все то, что я Вам расскажу — информация неофициальная и может быть подтверждена только теми, кто непосредственно общается с заключенными. И я говорю Вам об этом только лишь потому, что Вы действительно поймете о чем речь. — блондинка кивнула, соглашаясь с мужчиной, внимательно слушая. — Раньше в Аттике был лишь один авторитет — Хасл Кентон. Он был осужден пожизненно за огромное количество убийств, число которых я Вам называть не стану. Уверен, Ваша психика еще не столь окрепшая для подобных откровений. — тот выдохнул, облизнув губы. — Он скончался шесть лет назад от туберкулеза, и его место занял заключенный, которого все называют Джейк. Просто Джейк. Он возглавляет общину темнокожих в этой тюрьме. И я думаю, что для Вас не будут секретом расовые войны в подобных местах. Белые не имели четкого лидера, разрываясь между двумя людьми… Но те часто срались между собой, во время бунта из-за этого погибло много ребят именно из их числа. — Рик продолжил, вертя в руках свой головной убор, сжимая его пальцами, что выдавало то, как неприятно ему об этом говорить. — В той драке погиб мой сын. Он пробыл здесь всего пару месяцев. Был осужден за обычную кражу. И я думал, что смогу его здесь уберечь. Но, к сожалению, я не смог. — девушка напряглась, виня себя за то, что начала эту тему, потому что видела то, как ему сейчас тяжело. — Ему было всего восемнадцать. — Простите, я не хотела напоминать Вам. — Прекратите, мисс Купер. — он строго произнес, не менее серьезно взглянув на нее. — Вашей вины здесь абсолютно нет. Я сам начал об этом говорить. В таких местах нужно быть тверже. Иначе заключенные с легкостью смогут Вами манипулировать. — Я поняла Вас. — Я не закончил. После того бунта власть у белых так никто и не прибрал к рукам. Правда один человек все же проявил себя, как лидер. Мой сын общался с ним, поэтому я могу утверждать, что парень был с ним весьма добродушным. Они находились в одной камере, никаких нареканий от сына я ни разу не слышал, только лишь то, что тот интересный собеседник. — горько усмехнулся, закусив щеки изнутри. — По своим личным наблюдениям могу сказать, что парень весьма сдержанный, никогда не полезет первым, да и его сложно вывести из себя. Но… если все-таки это случится — то лучше сразу вызывать конвой, так как без крови не обойдется. Он почти зарезал одного придурка, который всегда всех провоцировал на конфликты. Говорят, он как-то задел его девушку… За что поплатился селезенкой. — Господи… — Бетти прикрыла рот рукой, чувствуя подкатывающее волнение. В первый же день было сложно слышать подобные вещи. — Но Вы не переживайте, с персоналом он никогда не имел конфликтов. — А за что он попал сюда? — поинтересовалась чисто из любопытства, пытаясь нарисовать в голове образ того заключенного. — Убийство. Причем довольно жестокое, десять ножевых ранений — это Вам не шутки. Но насколько я знаю, благодаря знакомому из судейского комитета… Поверьте, я не собираю слухи, просто должен быть осведомлен обо всем, что может нам навредить. — оправдался, не желая выглядеть треплом в первый же день, хотя заметил, что и так рассказал слишком много. — Так вот, тот рассказал мне, что этот парень зарезал своего одноклассника за месяц до выпускного. — сердце Бетти предательски ускользнуло в пятки, а ребра нещадно сдавило, стискивая легкие. Неужели? — Но сам во всем чистосердечно признался. Вроде бы это была месть за его девушку. Я точно не знаю, в чем там дело. Но его жертва уже четыре года гниет в земле. Элизабет потянула рукава кофты на себя, не желая выдавать то, как жутко дрожат сейчас ее пальцы. Но ее взволнованный взгляд обеспокоил мужчину, который позволил себе сказать лишнее. — Я Вас напугал. — Нет-нет. — прочистив горло, кое-как выдавила из себя девушка. — Я слегка задумалась. Поверьте, папа подготовил меня к подобным вещам. — выдохнула, потирая переносицу, пытаясь собрать мысли в кучу. — Вы не сказали мне, как зовут этого заключенного. — Ох, точно. Его все называют Принцем. Хотя я совершенно не понимаю, почему именно так. — он кивнул головой, а девушка окончательно выпала из их разговора. Принц. Это несомненно был именно ее Саутсайдский Принц. Она не знала, чего теперь ждать от Джага, но радовалась тому, что с ним все в порядке; он жив. — Зовут его весьма странно. Еще книжка такая есть… Черт, забыл. Представляете? — он нахмурился, почесав затылок. — «Сага» какая-то. — О Форсайтах… — добавила девушка, задерживая дыхание. — Да, точно. — усмехнулся тот, укоряя себя в провалах в памяти. — Спасибо. Любите литературу? — девушка лишь кивнула, пытаясь слегка улыбнуться, но у нее это получилось весьма неестественно. Бейкер встал со своего места, надевая фуражку, передавая Элизабет в руки папку с документами. — У Вас на сегодня по плану проведение инъекций от дифтерии и столбняка. — посмотрев в таблицу расписания, проговорил майор. — Сами понимаете, в таком месте легко подхватить заразу. — Бетти согласилась, пытаясь выбросить дурацкие мысли из головы. — Всех заключенных невозможно привить за день, да и некоторые в этом не нуждаются. Поэтому мы сделаем так — поделим на несколько дней. Договорились? — Да, отлично. — делая заинтересованный вид, ответила девушка. — Все медкарты рассортированы по алфавиту в этих ящиках. — он указал на шкаф, стоящий около стены, который был довольно внушительных размеров. — Если возникают какие-нибудь вопросы, Вы можете связаться со мной или кем-то из администрации по внутренней связи. — Бейкер махнул рукой на два телефона, стоящих на столе. — Удачи. — мужчина вышел, оставляя Элизабет одну. Девушка прикрыла лицо руками, тяжело выдыхая. Держись, Бетти, только держись. Никто не обещал, что будет легко.***
— Закатывайте рукав. — надевая перчатки, строго произнесла девушка, обращаясь к очередному заключенному, который сидел напротив нее. Это был мужчина средних лет, татуировки которого закрывали все вены, и Бетти пришлось немало щупать его руку, желая найти нужно место. — Тебе так нравится меня трогать, куколка? — он спросил, заставляя девушку напрячься, но ей ни в коем случае нельзя было показывать страх в первый же день. Это все походило на принцип старшей школы — нужно поставить на место того, кто пытался тебя унизить. А таких за сегодняшний день было уже не мало. — Не нравится, когда работают качественно? — приподняв бровь, спросила Купер, недобро сверкнув глазами. В следующее мгновение она с хлопком всадила иглу в его руку, непроизвольно замечая, что даже не промахнулась. Видимо практика с миссис Филипс была действительно полезной. Мужчина слегка дернулся, но старался удержать невозмутимый вид на своем лице, когда сама же блондинка нагло улыбнулась, обнажая ряд белых зубов. — Вы свободны. — она указала рукой на дверь, поворачиваясь к своему столу. Заключенный вышел из кабинета, и пока конвой приведет другого, у нее было время слегка отдохнуть. Девушка сняла использованные перчатки, бросив их в мусор. Обработала руки санитайзером, размяла шею. Уже на протяжении почти семи часов она знакомилась с преступниками, желая встретить только одного человека. Но, словно по закону подлости, за каждым вышедшим заходил новый, и все так же не он. Бетти успокаивало лишь то, что рано или поздно она обязательно его увидит. Возможно, завтра. Или через два дня. Но все-таки увидит. Блондинка устремила взгляд в окно, смотря на пустующую спортивную площадку, на которой из-за дождя сегодня так и не появились люди. Она слегка приоткрыла окно, впуская свежий воздух, который позволил свободно выдохнуть. В дверь постучал конвоир, заставив ее слегка вздрогнуть. — Следующий! — крикнул он, не открывая дверь без приказа. — Можно. — она воскликнула, поправляя внешний вид, зачесывая пальцами растрепавшиеся из низкого хвостика волосы. Тяжелая дверь отворилась, но девушка все так же оставалась стоять к ней спиной, поправляя смятый воротник блузки под белоснежным халатиком. — Форсайт Джонс. — оповестил офицер, закрывая за собой дверь, а Элизабет замерла на месте, не имея возможности пошевелиться. Дыхание абсолютно сперло, и было слышно лишь громкие глухие удары ее сердца о твердые ребра. Она непроизвольно проглотила ком, забывая все слова, которые так долго репетировала, ожидая их встречи. Словно у статуи, ее ноги вдруг оказались слишком тяжелыми, будто бы налиты свинцом. А пальцы задрожали от пробивающего тело волнения. — Эм… — послышался знакомый бархатный голос, и мурашки незамедлительно пробежались по ее спине, разбегаясь по коже. — Мне присесть, или как? — он недоуменно смотрел в спину новой медсестры, чувствуя себя слегка неловко от этого немого игнора. Блондинка набралась смелости, тяжело выдыхая, словно полностью выдавливая весь воздух из своих легких. Она сжала край воротника пальцами, боясь потерять любую связь с реальностью. Девушка медленно разворачивалась в его сторону, и все происходящее было похоже на замедленную съемку, когда каждый вдох длился целые минуты. Мгновение — и голубые взволнованные глаза столкнулись с пронзительным изумрудным омутом. На его лице немой шок, который окончательно выбил почву из-под его ног, и парень еле держался, чтобы все-таки устоять на месте. — Джагги… — ее голос сорвался, осматривая его родное любимое лицо, не веря в то, что она наконец находится рядом с ним. Так близко, черт возьми. На расстоянии всего пары метров. Купер улыбнулась, не замечая, как слезы скатываются по ее щекам, падая вниз. Ее лицо блестело от влаги, а взгляд наконец-то блестел от счастья. — Бетс…