***
Лена стояла на пирсе и всматривалась в непроглядный туман. Ноги её были расцарапаны, рубашка местами разорвана, в волосах застрял пожелтевший лист. Кажется, она искала Ульяну не только на пристани. — Сём! — Когда я появился, Лена оживилась. — Ты хорошо себя чувствуешь?! Ничего не болит?! — Всё нормально, — хотя чувствовал я себя отвратительно. — Смогла что-нибудь найти? Она отрицательно замотала головой, с которой тут же слетели и лист, и какая-то паутина, и прочий мусор, который она, по всей видимости, нацепляла в лесу. Я внимательно осмотрел пристань. Туман и не думал рассеиваться, а из-за туч и моросящего дождя было совершенно неясно, день сейчас или ночь. — Сём, — Лена вдруг пристально посмотрела в мои глаза. — Я знаю, ты её видел. — Кого? — Её, — глаза девочки стали неестественно взрослыми. — Когда я нашла тебя и увидела Мику с Шуриком, в голове будто щёлкнуло что-то. — А подробнее? — Мне показалось, что я уже видела такое, - она, не отрываясь, смотрела мне в лицо. — И видела ту, другую себя. — Так значит, она реальна? — Я ещё плохо всё помню, лишь урывками, — Лена, наконец, отвела взгляд. — Но, мне кажется, она маленько реальна. — Маленько реальна... — я болезненно улыбнулся от этого словосочетания. — Это вообще как? — Я не думаю, что её можно увидеть, если она сама этого не хочет, — девочка оглянулась по сторонам и продолжила. — И, я думаю, она очень зависит от меня. — Зависит? — Я постоянно чувствую её взгляд, — она резко прижалась ко мне, вцепилась в мою рубашку. — Даже сейчас я ощущаю, что она где-то рядом. Я не знал, что ей ответить, поэтому просто обнял её. Тело её было холодным, слегка тряслось и казалось совершенно невесомым. Нет, она не могла кого-то убить, даже если бы захотела. — Идём, может, Алиса и Славя что-то нашли, - я аккуратно отстранил её от себя и подставил руку, под которую она тут же юркнула.***
— Я просила тебя остаться с Ульяной, — Алису было слышно издалека. — Вместо этого ты попёрлась с нами. — Я тоже беспокоилась о Семёне! — раздался голос Слави. — Да не перепадёт тебе ничего, захлопнись уже, — Двачевская явно была вне себя. — Хоть ноги перед ним раздвинь. — Ты вообще не имеешь чувства такта, — фыркнула Славя. — Ведёшь себя, как… как… — Ну, что замолчала?! — девочки остановились и голоса перестали отдаляться. — Давай, договаривай. — Как быдло, — выпалила блондинка. — Естественно, ты ему неинтересна. Кому нужна хамка и потаскуха, которая со всем райцентром… со всем… — Давай-давай! — я не видел Алису, но мог представить, как наливаются кровью её глаза. — Что со всем райцентром?! Перетрахалась?! — Я этого не говорила… — Славя сдавала позиции. — Но ведь хотела? — Двачевская засмеялась. — Давай, наберись смелости. Скажи: «Двачевская – шлюха, которую пускали по кругу все, кому не лень». Давай, соберись, наконец. Или что, на это уже смелости не хватает? Как сдавать нас с Ульянкой вожатым, она первая. Как Семёна захомутать, она впереди паровоза. А как по наглой роже получать, так сразу в кусты. — Я п—росто хотела… — голос Слави стал едва различимым издалека. — Чтобы все дружили… — Дружили! — Алиса же потихоньку приходила в ярость. — То есть хотела и конфетку съесть, и на Персунова залезть?! — Я ничего не хотела! - ещё немного, и Славя переключится на рёв. Лена молча всё это слушала. По одному лишь выражению её лица было ясно, что ей противно слышать эту ругань. Губы она поджала, пальцы ещё крепче вцепились в рубашку. Понять её можно, ибо чувствовал я себя грязно. — И Ульяна пропала только потому, что ты, как сука, на случку понеслась! — Как поиски? — при нашем появлении обе резко замолчали. Я же сделал вид, будто ничего этого не слышал. На мой вопрос никто не ответил. Глаза у обеих были красные: у Слави — от слёз, а у Двачевской — от злости. Обе стояли в нескольких метрах друг от друга и играли со мной в молчанку. — Куда могла убежать Ульяна? Может, есть какие-то предположения? — я задавал вопросы в пустоту. — Пляж, - буркнула Алиса. — Я как раз собиралась туда. Если она и хотела где-то побыть одна, то только там. — Тогда чего мы тут делаем? — я развёл руками.***
От дождя песок размок, и ноги проваливались в него, отчего идти становилось жутко неудобно. Как и ожидалось, на пляже Ульяны обнаружить не удалось, а на крики девочка не отзывалась. Час поисков в округе ничего не дал. Единственным местом, куда мы не заглядывали, была та самая злополучная роща. Вчетвером мы стояли напротив этого леса и не решались туда заходить. — Нужно проверить, — я хотел сказать это увереннее, но вышло жутко сдавленно. — Нужно, — согласилась Алиса. Я сделал шаг вперёд, ступил на мягкую траву. За мной последовали и девочки. До той самой поляны было недалеко, но время почему-то тянулось слишком медленно. В глаза лезли ветки, ноги обжигала крапива. Я вышел к поляне первым, и от сердца отлегло. Ульяна лежала, мирно прислонившись к дереву, и, кажется, крепко спала. Расслабившись, я бодро зашагал к ней, чтобы аккуратно разбудить. Ко мне поторопились и девочки. — Эй, Улька, — крикнул я. — Просыпайся давай. Но девочка не отвечала. — Улька, тихий час кончился, давай… — я присел рядом. Но слова застряли в горле. — Ну, чего она дрыхнет-то? Буди её, давай, — подошла Алиса. Но Ульяну разбудить было нельзя. Маленькая холодная ручка закостенелыми пальцами сжимала какого-то жука. Лицо у Ульяны синее, как и у Электроника, когда я видел его в последний раз. Глаза крепко закрыты. — Улька, поднимайся, — Двачевская также присела рядом. — Я ведь тебе сейчас по лбу дам. — Алиса... — я хотел её остановить, но она меня не слушала. — Развалилась здесь, надо же, — губы у Алисы затряслись. — Спит она. Для кого жука-то поймала? Я поднялся с земли. — Алиса, — заговорила Славя. — Она тебя уже не слышит. — Ты мне мороженое в прошлый раз проспорила, — Двачевская абстрагировалась от внешних раздражителей. — Забыла, что ли, как я тебя в карты три раза подряд обыграла? Так что давай, просыпайся, я пломбир хочу. — Надо её увести, — вполголоса предложила Лена. Мы молча кивнули. — Просыпайся! — Алиса начала трясти тело Ульяны за плечи. — Вставай! Хватит дрыхнуть, мелкая! Я тебе сейчас штрафную пропишу! Мы со Славей схватили Алису под руки и попытались оттащить, но ничего не вышло — Двачевская с размаху ударила мне в нос и вырвалась из рук, вернувшись к подруге. Трясти она её перестала и просто крепко обняла. — Мелкая дура, — прохрипела она. — Что я теперь классной твоей скажу? Ты же… даже домашнюю работу не сделала. А кота твоего кто кормить будет? Совсем ты безответственная, мелкая. Я вновь присел рядом, но уже с разбитым носом. — Идём, нам нужно выбраться отсюда. — Я её тут не оставлю, — Алиса отказывалась вставать. — Она же мелкая, её нельзя оставлять одну. — Пойдём, — я взвалил тело Ульяны на плечо. — Ты куда её понёс!? — засуетилась Славя. — Пойдём! — рявкнул я.***
В домике Алисы я задёрнул шторы, снял с Ульяны ботинки и аккуратно положил девочку на кровать, укрыв лёгким покрывалом. Теперь она действительно была похожа на крепко спящего ребёнка. Иронично, но только после смерти к ней вернулось это детское умиротворение. Алиса стояла напротив кровати, посреди домика. Она какое-то время смотрела на Ульяну, затем наклонилась над телом и сняла с волос две резинки. Огненно-красные волосы девочки в тот же миг распустились. — Я каждое утро делала ей эти чёртовы хвостики, — выдавила из себя Двачевская. — А она же вертится, пигалица эта, пока леща ей не дашь, не успокоится. — Пускай спит, — я взял Алису за руку и повёл к выходу. — Не мешай ей. — Спи, мелкая, — Двачевская отвернулась и спрятала глаза, утирая их кулаком. — Только линейку не проспи, а то от Ольги Дмитриевны мне за тебя влетит. В последний раз я бросил взгляд на умиротворённое лицо Ульяны и покинул домик. Дождь на улице кончился, и туман постепенно начал расходиться, открывая нам унылую картину одинокого «Совёнка». Мы вернулись на площадь и подошли к воротам. Ничего не изменилось, те были по-прежнему закрыты. Славя подошла к забору и принялась измерять его вышину. — Если подсадить друг друга, можно перелезть, как предлагал Шурик. — Я помогу, — я хотел было подойти к Славе, но вдруг резко ощутил на себе чужой взгляд. Ощущение это стало настолько сильным, что даже вызывало боль. Я опасливо начал смотреть по сторонам. Чем больше времени проходило, тем сильнее ощущалось чьё-то присутствие. Наконец, я заметил её. Другая Лена медленно вышагивала со стороны столовой, шла она беззаботно и лениво зевала. На этот раз её видел не только я, в ступоре стояли все. Но особенно шокированной оказалась наша Лена. Она зажала рот ладошками и медленно скатывалась по стене. Скатывалась тихо, не издавая при этом ни малейшего звука. — Семён, — раздался холодный голос. — Ты что, так хочешь умереть? — Что ты тут делаешь?! — я начал пятиться назад. — Лена пришла спасать Сёму, — только сейчас я заметил, что в руке у неё кухонный нож. – Не надо выходить отсюда. Там Сёма умрёт. — Это... — Алиса не успела договорить. Послышался свист рассекающегося воздуха, и кухонный нож уже торчал в груди Двачевской. Болевой шок позволил Алисе сделать ещё пару шагов, затем она обессилила. Девочка неудачно распределила вес по телу и упала лицом вниз, проталкивая лезвие глубже. Вокруг Двачевской начала образовываться вязкая тёмно-красная лужица. — Хватит!! – взревел я и сам повалился на землю. — Хватит! Прекрати! — Сёма, Сёма... — она перешагнула через тело Алисы. — Ты же любишь Лену. Зачем ты так волнуешься? Славя попыталась наброситься на неё, но, как и при прошлом нападении, та ловко увернулась. Девочка потеряла равновесие и едва не повалилась на землю, однако «Лена» не дала ей такой возможности. Она схватила Славю за голову и в считанные секунды, с громким хрустом переломила ей шейные позвонки. Стремительно, бледная фигура приближалась ко мне. Из всего нашего отряда в живых остались только я и Лена, которая прижалась спиной к кирпичному забору и прятала лицо. — Я не хочу, — жалобно заскулил я. — Не хочу. Не надо. — Всё будет хорошо, Семён, - она присела рядом со мной. – Я обещала, что всем сделаю хорошо. — Я ничего не делал, — я откровенно рыдал и безуспешно пытался отползти назад. — Я просто хотел отдохнуть! Ира! Ира! Я начал выкрикивать её имя в надежде, что она меня вытащит. — Ира, я больше не могу! — Кто такая Ира? — голос «Лены» зазвучал у меня над ухом. — Её тоже надо сделать счастливой? — И-Ира... — я закрыл глаза и приготовился к тому, что больше их никогда не открою.***
Тепло. Так приятно тепло. Слышу щебетание каких-то птиц. Неужели я попал в рай? Если учитывать мою историю браузера, это очень удивительно. — А красивые всё-таки тут места, — послышался до боли знакомый голос. Я открыл глаза. Яркое дневное солнце тут же ударило по сетчатке. Лежал я у ворот, которые были во всю распахнуты. За воротами автобусная остановка, а на остановке красный икарус с номером "410". — Сколько всего видел, а всё ещё восхищаюсь всей этой красотой, — рядом со мной стоял человек в тёмном капюшоне, что скрывал его лицо. Мужчина держал руки в глубоких карманах старомодной чёрной шинели. — Я умер, да? — Нет, ещё не умер, — раздался сдержанный смешок. — Я вовремя подоспел. Я оглядывался по сторонам. Передо мной был обычный лагерь: площадь и памятник Генде, а вдалеке — кружок кибернетики. Однако никого из людей я не видел. — У тебя много вопросов, наверное, — мужчина развернулся ко мне. — Спрашивай, теперь-то мне уже всё равно. — Правда? И никаких больше загадок? — Честное пионерское, — мужчина басисто засмеялся. — Тогда... — я собрался с мыслями. — Кто это был? Кем была это Лена? — С тузов ходишь, значит? — я почувствовал, как он ухмыляется. — Видишь ли, Лена сама по себе была очень странным обитателем «Совёнка». Она отличалась от остальных как своим тяжёлым прошлым, так и непереносимой тягой к Семёну. Её эмоциональное состояние было столь нестабильно, что разум частенько раскалывался, отчего она могла впасть в ярость или же, наоборот, превратиться в беззащитную зверушку. То, что ты видел, есть продукт, порождённый её сознанием. Её самые страшные кошмары, самые болезненные воспоминания, самые потаённые страхи. — Но почему она хотела нас убить? — На самом деле, мне её по-своему жалко, - мужчина вздохнул. – Когда «Совёнок» создал её, то сделал безликой копией обычной Лены. Без имени, без воспоминаний, без чувств. Она очень хотела стать личностью, хотела быть, как настоящая Лена. Она думала, что если убьёт всех, а затем и себя, то сможет запустить цикл смен заново и заменить себя на Лену. Но даже если бы она так и сделала, то существовать без оригинала она бы не смогла. — «Совёнок»? Ты сказал, что «Совёнок» создал её. Что это значит? — С этого нужно было начинать, — он потянулся и взглянул на облака. — Это место — не совсем обычное, как ты мог заметить. У древних славянских племён оно считалось местом силы, они считали, что здесь обитают их боги. Но всё намного проще. Ты что-нибудь слышал о ноосфере? — Только краем уха. — В общем, наш шарик тоже умеет мыслить, обладает разумом, — говорил он явно очень упрощённо. — И есть на шарике места, где эта мысленная деятельность протекает более активно. Вот это и есть одно из тех самых мест. — Я всё равно ничего не понимаю. — Каждое такое место, ведёт себя по-разному, в зависимости от возраста, — продолжал мужчина. — Какие-то появились в первые дни зарождения нашей планеты, какие-то намного позже. И чем раньше появилось такое место, тем более инфантильно и нестабильно оно себя ведёт. «Совёнок» появился вместе с первыми людьми и является одним из самых молодых представителей. — Предположим, я тебя понял, — хотя, откровенно говоря, я ничего не понял. — Тогда кто ты, и какое отношение ко всему этому имею я? — «Ты», «я»... — он громко засмеялся. — Очень расплывчатые понятия в нашем случае. — Ты обещал говорить без загадок! — Позволь представиться... И он снял капюшон. Растрёпанные каштановые волосы, впалые и невыразительные карие глаза, небритая щетина. Передо мной стояла моя точная копия, только лет на десять старше. — Семён Персунов, приятно познакомиться, - он широко улыбался. – Что, удивлён? Я также удивился, когда впервые увидел, как моя точная копия приезжает в этот лагерь. — Ну бред же! — Я едва не потерял дар речи. — Это какой-то бред! — Давай-ка я тебе разъясню, — он тяжко выдохнул. — Девятого ноября тысяча девятьсот шестьдесят третьего года был произведён первый запуск так называемой машины времени, которая, судя по теории советских учёных, должна была позволить защитить систему социализма от развала. Однако то, что они приняли за машину времени, оказалось ничем иным, как прибором для связи с ноосферой. Только вот вместо того, чтобы идти на контакт, «Совёнок» решил немного поиграть. — Что это значит? — Я, Семён Персунов, – он обвёл себя руками. – должен был стать первопроходцем в будущее, однако вместо этого я стал заложником «Совёнка», его игрушкой. Он создал миллионы копий этого места и миллионы моих копий, которые раскидал по времени в будущее. И затем он принялся приводить их сюда, одного за другим. Они умирали, возвращались в своё время, оставались в прошлом до самой смерти, сходили с ума, иногда пересекались и убивали друг друга. А я… должен был за этим наблюдать. Я промолчал, ибо просто не находил слов, чтобы что-то ему возразить. — Но в один прекрасный день появился очередной Семён, — он вновь загадочно улыбнулся. – Странности начались с самого начала, ведь он не опоздал на неделю, как это обычно происходило. Затем он даже вырвался за пределы лагеря. «Совёнок» попытался ему помешать, попытался убить его в так называемом чистилище, но Семён вырвался оттуда и всё же добрался до проекта «410». — И? — только и смог произнести я. — Он снова запустил машину в надежде вернуться назад в будущее. Только вот, как я и говорил, это была не машина времени. Ноосферу снова сотрясло, и «Совёнок» в агонии убил его окончательно. Но он, истощённый очередной встряской, уже не смог повторять циклы, и поток Семёнов закончился. — Но, я же здесь. Значит, что-то стряслось? — Вместо Семёна «Совёнок» нашёл новую игрушку. Догадываешься, о ком я? — Лена, - кивнул я. — Он затащил её сюда и принялся с ней играть, создав из её отрицательных и положительных эмоций две личности. Он заставлял её прыгать из радости в непереносимый ужас. — А ты? Ты просто смотрел? — Знаешь, эта девочка была связана с этим местом судьбой, — он в очередной раз хрипло засмеялся. — Её отец в молодости выслеживал шайку сектантов в одной деревеньке. Так вот, они как раз поклонялись богам, которые по легендам обитали на месте «Совёнка». Что я мог сделать в такой ситуации? — И что же случилось потом? — В итоге, он окончательно свёл бедную девочку с ума, и она попыталась себя убить. Из последних сил «Совёнок» создал фантомный цикл, отрезанный от остальных. Создал фальшивого Семёна, фальшивых пионеров и перенёс Лену и её тёмную подругу туда. Но случился казус, ибо та часть Лены, которая была сформирована из её счастливых воспоминаний, куда-то исчезла. — Исчезла? — Но теперь-то я понял, что стряслось, — он повернулся ко мне. — Она искала тебя, и, как я погляжу, ей это удалось. — Ира… — в памяти тут же появилось её лицо. — Так вот оно что. Значит, она назвалась Ирой... — он грустно улыбнулся. — Так звали мать Лены. Она умерла при родах, поэтому девочка мало что знала о ней. — И что теперь делать? Что теперь будет? — «Совёнок» умирает, — он оглянулся на площадь. — Он ослаб настолько, что теперь я выполняю часть его полномочий. Но как только умрёт он, умру и я. — А что будет со мной? С Леной? — Выбора у тебя немного, но он есть, — мужчина развернулся ко мне. — Я могу вернуть тебя назад в твой мир и восстановить Иру, чтобы вы жили там долго и счастливо. При таком сценарии та Лена, что сейчас находится в «Совёнке», умрёт вместе с ним. Также я могу вернуть тебя в начало цикла, где ты сможешь прожить жизнь с нуля и, если захочешь, остаться с Леной. При таком сценарии окончательно закончится Ира. И самый, пожалуй, безумный вариант: я могу оставить тебя в умирающем «Совёнке», где ты встретишь свою судьбу лицом к лицу. Ну, что ты выберешь? — Я не знаю, — всё удивление, все чувства, все эмоции вдруг исчезли, и я сел на землю, прислонившись к забору. — Я прожил свою жизнь затворником. Там у меня нет ни друзей, ни близких, ни работы, ни увлечений. Я всю жизнь искал что-то: какие-то ответы, какой-то смысл во всём. А теперь, оказывается, я ещё и не один такой. Вернее, лишь один из миллиона. — Так, чего же ты всё-таки хочешь? — он сел рядом и достал из-за пазухи пачку сигарет. К небу устремилась струйка дыма. — Ира хотела, чтобы я спас Лену, — я вспоминал ту ночь, в которую мы сидели на строительном блоке и разглядывали звёзды. — Она хотела, чтобы у Лены был второй шанс. Чтобы у меня был второй шанс. — И как? Тебе нужен второй шанс? — Нужен, — тихо произнёс я. — Я плохо знал всех этих людей, но чувствовал, что они мне не чужие. Я хочу снова их увидеть! Семён! Я хочу снова услышать смех Ульяны, хочу получить тумаков от Алисы, хочу ругаться с Женей, хочу опаздывать на линейки, хочу помогать Славе с уборкой, хочу слушать как тараторит Мику, хочу подкалывать Шурика и Электроника! Хочу, наконец, обнять Лену. — Все вы, Семёны, одинаковые, — он похлопал меня по плечу. — Наивные дураки. Счастливые дураки. — Ты вернёшь меня в начало смены?! — Иди в автобус и закрой глаза, — он встал с земли. — Но в этот раз сделай всё так, чтобы мне не было за тебя стыдно. — Я всё сделаю, как надо! — Я рассчитываю на тебя. Полный решимости, я поднялся с земли и быстрым шагом направился за ворота к автобусу. Проведя рукой по нагревшемуся корпусу, я зашёл в душный салон и завалился на одно из сидений. Все снова будут живы! Я сделаю так, что все снова будут жить! Сон, как всегда, накатил на меня неожиданно. Веки потяжелели, и я уснул. Уснул приятным, тёплым сном. Я никогда ранее так не спал, так крепко и так... умиротворённо.