***
— Превосходно, мистер Поттер. Просто образцовая манипуляция! — миссис Кейн несколько раз хлопнула в ладоши, мисс Стрит и миссис Бересфорд просто одобрительно кивнули. — Только давайте разберем ее поподробнее. Итак, почему Вы... эээ… словесно атаковали Дадли? — Ну, я подумал, что если дядя и тетя будут защищать своего жирнюка, это будет безопаснее, чем если они будут обсуждать мою ненормальность. Точнее, не подумал, а, наверное, почувствовал. — На самом деле Вы подумали, мистер Поттер, только очень быстро. Настолько быстро, что сами не смогли это осознать. Отличная реакция. Продолжим. Дядя и тетя, в свою очередь, обвинили Вас. — Наверное, это потому, что они не смогли ничего возразить? — Браво. Люди очень часто поступают именно так: не имея аргументов, меняют тему. И Вы? — Я вроде как согласился с ними. То есть это они подумали, что я согласился, а на самом деле я снова, как Вы сказали, словесно атаковал. Только они этого не поняли. — Скорее, они все прекрасно поняли. Но, с одной стороны, Вы продемонстрировали свое миролюбие, якобы пытаясь помочь им как минимум сохранить лицо. Это японское выражение, мистер Поттер, оно означает, что противнику позволяют выйти из схватки без серьезного ущерба для его репутации. А для таких людей как Дурсли, репутация значит несколько больше, чем это разумно. — А с другой? — А другой стороны, Вы дали им понять, что продолжение конфликта приведет к серьезному ущербу для этой самой их репутации. Ведь даже если бы они вернулись к вопросу о Ваших особых способностях, Вы могли бы позже поднять тему выплат при той же миссис Аддерли, а они не уверены, что та не предприняла бы каких-либо официальных действий. В результате их злоупотребление положением опекунов могло бы стать известным всему городку. — Как это сложно… — Война — неважно, ведут ее солдаты или такие вот манипуляторы, как Вы — всегда сложное дело. — Миссис Кейн, а это плохо — быть манипулятором? — Не всегда. На самом деле, все наше взаимодействие, любые человеческие отношения в той или иной мере построены на манипуляции. И это не всегда плохо. Вот простой пример. Сегодня мы сказали Вам, что такие наши общие встречи заканчиваются, поскольку они слишком опасны, и теперь мы будем встречаться с Вами реже и, в основном, поодиночке. И вот эта встреча — тоже дополнительный риск. Так почему мы не сказали вам об этом во вторник, и снова собрались здесь, несмотря на этот риск? — Мммм… Чтобы не портить мне день рождения? Это тоже манипуляция? — Именно. Нам хотелось, чтобы у Вас был полностью счастливый день. Сообщи мы Вам о переменах в начале праздника — и Вы не получили бы удовольствия от собственного Дня Рождения. А в конце — вся радость, которую Вы получили, была бы смазана. И, кстати, просто замечательно, что Ваш день рождения завершился такой прекрасной победой. — Так что манипуляция — не всегда плохо. Плохо, когда манипулятор вынуждает тебя идти против собственных интересов, — Делла Стрит улыбалась с того самого момента, когда Гарри рассказал дамам о том, как он воспользовался злостью и испугом, — поэтому старайся замечать, когда другие, особенно взрослые, ведут себя так по отношению к тебе. — А почему именно взрослые? — Потому что у них лучше получается. Давай, кстати, разберем мой разговор с твоей тетей. Ты ведь все слышал из сада? — Ага. — Так вот, почему я сделала вид, что не замечаю тебя и начала разговор, обрушив кучу комплиментов на Дадли и сад тети Петуньи? — Мисс Стрит, но Вы же сами говорили, что никто не должен знать… — Не только. Интерес к тебе, даже неодобрительный, сразу же настроил бы твою тетю против меня. С ее точки зрения, идеальная ситуация — когда тебя, Гарри, вообще не существует. Или, по крайней мере, тебя не замечают. А комплименты Дадли и саду — потому что тетя гордится именно ими: Дадли и садом — и может обсуждать их до бесконечности. Далее. Почему я стала жаловаться, что не могла завести такой сад в Калифорнии? — Чтобы тетя пожаловалась в ответ? — Совершенно верно. Она уделяет своему саду такое внимание, что, скорее всего, в молодости у нее не было возможности завести что-то подобное. А мне надо было перевести разговор на ее молодость. — Зачем? — Чтобы узнать, где искать информацию о ней и ее сестре. Мы же не можем обшарить всю Англию, поэтому нам следовало сократить область поиска. — О ее сестре? Вы… Вы имеете в виду мою маму? — на глаза Гарри помимо воли навернулись слезы. — Но зачем? Тетя же сказала, что мама и папа погибли. — Видишь ли, Гарри. Когда весь город знает, со слов твоей тетушки, что твои родители погибли в автокатастрофе — это довольно обычно. Но когда столь заботящаяся о своей репутации персона, как миссис Дурсль, чуть ли не на каждом углу кричит, что ее сестра со своим мужем были бездельниками, алкоголиками, а то и наркоманами — это как минимум странно. Ведь такая репутация твоей мамы бросает тень и на ее собственную репутацию, а Петунье это как ножом по горлу. — То есть, мои родители не были… — Готова съесть свою многострадальную шляпу. Впрочем, думаю, она в очередной раз избегнет сей горькой участи. Если бы твои родители действительно были такими, как говорит тетя — она предпочла бы зашить себе рот суровой ниткой, чем хоть раз рассказать об этом. Из чего я делаю вывод, что этой версией она скрывает нечто, значительно более для нее неприятное. И как ты думаешь, что это? Чего больше всего боится твоя тетя? — Мои папа и мама были ненор… были такими же, как я? — Это версия номер один. Ну и кстати. Как ты думаешь, удалось ли мне добиться цели? Узнала ли я, где искать записи о твоей маме? — Думаю, да. Тетя упомянула город Ко… Коукворт. Раньше я никогда про него не слышал. — Именно так, Гарри. Так, дамы, нам пора. Дерек уже тут, — миссис Бересфорд кивнула мисс Стрит, они обе попрощались и вышли из дома, лишь на пороге миссис Бересфорд обернулась и подмигнула: — Удачи, Гарри! Гарри с тоской проводил миссис Бересфорд и мисс Стрит глазами и тут же обернулся к миссис Кейн: — Миссис Кейн, я все понял и все сделаю правильно. Но почему именно сову?Прикладные манипуляции
3 августа 2018 г. в 18:02
Вечером вторника, тридцать первого июля 1990 года, уже десятилетний Гарри Поттер шел по улице Глициний в прекрасном настроении. Сказать по правде, он не мог припомнить, когда вообще за всю свою жизнь он был так счастлив. Ведь сегодня у него был самый настоящий День Рождения! Он снова пробрался через живую изгородь и заднюю дверь в дом миссис Кейн, разумеется, по приглашению самой миссис Кейн, и там его ждал всамделишный сюрприз!
Во-первых, миссис Кейн приготовила ему настоящий торт с десятью свечами! Он задул их все с одного выдоха и съел почти половину целого торта! Такой вкусноты он не ел никогда. Даже те объедки, которые доставались ему после дня рождения Дадли, были намного хуже. Хотя может быть, дело в том, что на этот раз это был его собственный торт?
Во-вторых, мисс Стрит подарила ему замечательную книжку про воспитанного волками мальчика, «Маугли». Разумеется, он не собирался показывать ее ни кузену, ни дяде с тетей. Ему хватило и того, что такую же библиотечную книгу Дадли в свое время отнял и порвал, из-за чего в школьную библиотеку Гарри путь теперь был заказан. Благо пронести книжку в дом тайком под мешковатой одеждой, доставшейся ему от кузена, было совсем просто. А уж в своем чулане у него было несколько тайных мест, куда ни тетя Петунья, ни кузен Дадли никогда не заглядывали. Не говоря уже о дяде Верноне. Много книг в чулане, конечно, было не спрятать, так что придется относить прочитанные к миссис Кейн, она выделила ему целых две полки в шкафу для его книжек. А еще она разрешила брать ее собственные книги с других полок на время, что обещало массу интересных вечеров — фонарик и целую коробку батареек ему тоже подарила миссис Кейн, и они вместе спрятали ее в пустом доме по соседству. Ведь хранить батарейки в чулане не стоило: коробка была слишком велика. А в дом миссис Кейн попасть было труднее, чем в тот, пустой. Так что коробку торжественно завернули в пакет от непогоды и оставили в ящике на кухне. Это было жутко таинственно и страшно интересно, ведь это было приключение! И теперь можно было не подглядывать в щелочку за смотрящим телевизор кузеном, а уходить в свой чулан и там читать всякие интересные истории.
А от миссис Бересфорд Гарри достался самый настоящий банковский счет. То есть, счет назывался трастовым, но они с миссис Бересфорд положили на него целых десять фунтов. Они даже сходили в банк, и миссис Бересфорд представила Гарри кассиру, который взял у него образец подписи. До сих пор Гарри держал в руках только одно- и двухпенсовые монетки, которые дарил ему на день рождения дядя, а потом частенько отбирали Дадли или Полкисс. А в банке миссис Бересфорд дала ему очень красивую бумажку с нарисованной на ней настоящей леди в старинном платье. Миссис Бересфорд сказала, что это Флоренс Найтингейл, и она лечила раненых солдат. Гарри очень хотел оставить бумажку себе, но это было небезопасно. И у Дадли, и у дяди Вернона, как говорила с умилением тетя Петунья, настоящий нюх на деньги, так что надежнее было держать средства подальше от родственников. И, разумеется, о своем счете он им не скажет.
Но самыми интересными были даже не подарки (хотя скажи ему кто об этом раньше, Гарри просто не поверил бы), а разговоры. Сначала все три леди рассказали ему по паре историй из своей жизни. Оказывается, миссис Бересфорд в молодости ловила настоящих шпионов! Потом он, сам того не ожидая, рассказал о том, что случилось с ним два года назад. Тогда ему приснился страшный сон, в котором кричала женщина и мелькали зеленые вспышки. Потом в чулан ворвался дядя Вернон и вытащил его в коридор. А потом у Гарри заболела голова, а дом начал трястись и шататься. Дядя тогда очень рассердился и отвесил ему несколько подзатыльников. Гарри упал на землю, и тут поднялся огромный переполох. Приехали полицейские и увезли его в какой-то другой дом. Гарри прожил там целый день, его вкусно покормили, но потом какой-то странно одетый человек взял его за руку и вернул к дяде и тете. На следующий вечер после еще пары оплеух Гарри попытался убежать и добраться до этого дома, где на него не кричали и готовили такое вкусное рагу, но уснул на автобусной остановке, где его нашла и вернула к родственникам мисс Фигг.
Пожилые леди согласились, что с Гарри поступили несправедливо. И постарались объяснить мальчику, что с ним связана какая-то тайна, и вернули его к дяде и тете именно поэтому. Гарри согласился — то, что он необычный, он знал давно. Правда, раньше он думал, что он ненормальный, но миссис Бересфорд объяснила ему, почему так думать неправильно.
Вообще это был первый случай, не считая школьных уроков, где ему старались что-то объяснить. Однако школьные объяснения и объяснения миссис Бересфорд, миссис Кейн и мисс Стрит отличались друг от друга, как дядин двухпенсовик от десятифунтовой банкноты. Наверное, это потому что в классе был всего один учитель на два десятка учеников, а тут на одного Гарри приходилось целых три учительницы, и одна из них даже настоящая и очень опытная.
Эти три леди объяснили Гарри, что какие-то таинственные люди прячут его у дяди с тетей, но пока непонятно от кого и зачем, и рассказали, что может произойти, если его способности откроются. Перспектива навсегда попасть в больницу или к каким-то злодеям Гарри не прельстила, а вот насчет всяких секретных служб он задумался. Но миссис Кейн подробно и со знанием дела объяснила, что, разумеется, Правительство Ее Величества обязательно заинтересует мальчик, способный запрыгнуть на крышу школьной пристройки или (особенно) разнести целый дом, но в армию и секретные службы надо поступать с восемнадцати лет, когда человек уже достаточно взрослый, чтобы сделать сознательный выбор. А до того лучше не привлекать внимания.
А вот другие вполне возможные последствия этого самого привлечения внимания Гарри не понравились совсем. Сама мысль о том, что такие замечательные леди перестанут его узнавать или общаться с ним, как миссис Аддерли четыре или пять лет назад, была очень грустной. Но Гарри несколько раз выслушал инструкции, что делать в этом случае, хорошенько выучил их и повторил, причем за ошибки его не ругали, а объясняли (опять объясняли!), почему в каждом случае надо делать или говорить так, а не этак.
Потом они еще немного поговорили о его странных способностях и все вместе сошлись во мнении, что проявляются они, в основном, когда Гарри разозлен или испуган. Поэтому лучше было бы сдерживать страх и злость на людях или в доме дяди и тети. Миссис Кейн обещала даже поискать учебники для психологов, которые помогут с этим справиться, но честно предупредила, что они могут быть трудны для понимания, потому что написаны для взрослых.
Мисс Стрит предположила, что неплохо бы научиться вызывать испуг или злость искусственно, но две остальных леди зашикали на нее, потому что это слишком опасно. Мисс Стрит согласилась, но хитро посмотрела на Гарри. Она угадала — Гарри эта идея понравилась, только вот он не знал, как испугаться или разозлиться по собственному желанию. Да еще и так, чтобы никто не увидел ничего необычного. Впрочем, ответ, наверное, можно будет найти в той самой взрослой книге.
…От мыслей о чтении его оторвал раздавшийся внезапно громкий крик кузена: «Попался, Поттер!»
Несколько месяцев назад, смотря из-за широкой спины кузена детскую передачу про динозавров, Гарри узнал примечательный факт — оказывается, у этих доисторических ящеров в попе был расположен второй мозг, причем иногда он был даже больше первого, который в голове. Какое-то время Гарри полагал, что Дадли тоже динозавр, причем прошедший по пути эволюции значительно дальше своих предков. В том смысле, что головной мозг кузена вообще атрофировался за ненадобностью в пользу попного.
Однако, стремительно набирая скорость, он вдруг подумал, что попный мозг, скорее, есть не у Дадли, а у него самого и, похоже, у других эээ… необычных людей. В самом деле, сам этот мозг образовался у динозавров потому, что сигналам от ног до расположенной на длинной шее головы было идти слишком долго, и это было чревато для древних ящеров вымиранием. А сейчас его собственное (и, видимо, также не желающее вымирать) тело сработало именно так: ноги пришли в движение намного раньше, чем голова осознала наличие засады. Кроме того, мисс Делла как-то употребила выражение «задницей чую», а ведь с ней тоже творились странные вещи, как в истории с тем гризли!
С другой стороны, без головного мозга тоже плохо. Ведь глаза расположены именно в голове, так что именно голова ответственна за то, чтобы вовремя увидеть засаду. Но Гарри слишком увлекся воспоминаниями. Вот и подпустил кузена с бандой слишком близко. Нет, от кузена-то Гарри удрал бы в любых условиях, разве что тот зажал бы его в углу или предварительно связал ноги. Но вот длинноногий Пирс Полкисс был уже почти за самой спиной. И как назло, на улице не было ни одного каменного заборчика, на прыжке через который Гарри спокойно отыграл бы ярдов пятнадцать. Но обе стороны улицы обрамляли живые изгороди, фута в четыре или пять высотой. Каменный забор таких размеров Гарри перемахнул бы без труда, с опорой на руки, но попробуйте опереться на колючие ветки с жесткими срезами, да еще на бегу! А без помощи рук низкорослому тощему мальчишке такую высоту было не взять.
И тут Гарри почувствовал, что начинает одновременно пугаться и злиться. Испугался он за книжку и фонарик, которые Дадли несомненно отберет, когда догонит, а разозлился даже не на кузена (дело-то привычное!), а на эти чертовы кусты. Гарри не был уверен, какой из положенных ему двух мозгов сработал на этот раз, но кто-то из них понял, что раз уж присутствуют и испуг, и злость, этим надо пользоваться. Гарри сломал траекторию (Пирс выиграл на этом еще пару ярдов и теперь дышал прямо в затылок), и, подпрыгнув, оперся о верхнюю грань стриженных под кубики кустов. Вместо того, чтобы провалиться в колючую зелень, ладони и предплечья дали ему нужную опору, и, перекатившись по изгороди, Гарри оказался в чьем-то садике. Стремительно промчавшись мимо дома на задний двор, Гарри сходу перескочил низенький деревянный заборчик и, находясь под действием не ушедших пока испуга и страха, повторил трюк с живой изгородью, оказавшись на параллельной улице. За спиной слышались треск и ругань — аналогичный фокус у Дадли, Пирса и компании не прошел.
Гарри припустил в сторону дома, надеясь опередить кузена: на глазах дяди и тети тот мог разве что толкнуть его в коридоре или втихую поставить подножку, причем запутаться в собственных ногах ему удавалось как бы не чаще, чем подловить Гарри. Не теряя на этот раз бдительности, он пытался запомнить те чувства, которые испытывал, совершая прыжок через живую изгородь. Вряд ли у него получилось бы вызвать эти ощущения по собственной воле, как предлагала мисс Стрит, но, похоже, в таких вот неприятных ситуациях увеличить прыгучесть ему вполне удастся.
Оказаться у калитки дома по Тисовой, 4 раньше кузена у Гарри получилось без каких-либо проблем: тот только-только появился из-за угла, когда ускользнувшая жертва уже открывала дверь дома. Тетя Петунья лишь неодобрительно мазнула взглядом по встрепанному племяннику. Гарри совсем было приготовился спрятаться, наконец, в чулане и открыть книгу, как ворвавшийся в кухню Дадли заголосил:
— Мамочка! Мамочка! Он опять… опять сделал «это»!
— Что?
— Что ты опять натворил, урод? — из гостиной надвигался дядя Вернон с газетой в руке.
— Ничего, дядя. Я просто убегал, Дадли и Пирс догоняли, и я перепрыгнул через забор.
— Ты не мог его перепрыгнуть! Ты опять сделал «это», ненормальный псих!
— Дадли, если бы ты жрал чуть поменьше, ты тоже мог бы прыгать так же, как я. Ну или наоборот, удвой порции и будешь прошибать изгороди брюхом с разбега. Ой!
— Да как ты смеешь, неблагодарная скотина! — тетя Петунья схватила Гарри за ухо, но это было лучше, чем если бы за Гарри принялся Вернон. — Мы отрываем от себя деньги на твое питание, даем тебе крышу над головой, и ты еще имеешь наглость нас попрекать!
— Я не попрекаю, тетя! Просто, — Гарри твердо знал, что пока идет словесная перепалка, подзатыльники ему не грозят, кроме того, тетю надо удержать рядом, чтобы она не уступила свое место и его ухо дяде, — просто наша учительница, миссис Аддерли недавно посоветовала мне передать вам… В общем, опекунам полагается компенсация от Правительства, там довольно много. Вам надо просто обратиться в Отдел Опеки, и они обязательно заплатят!
На лице тети Петуньи отразился испуг. О компенсации Гарри поведала, разумеется, вовсе не миссис Аддерли, а мисс Стрит, причем она же рассказала Гарри и о том, что его дядя и тетя регулярно получают положенные деньги, а ведомости с их собственноручными подписями хранятся в архивах. И явно не в интересах Вернона и Петуньи привлекать внимание к явному несоответствию получаемых сумм и трат на содержание носящего обноски и недоедающего племянника.
— Поучи еще меня, — буркнул дядя Вернон, возвращаясь в гостиную.
— Немедленно в чулан, — тетя отпустила покрасневшее ухо, — и сегодня останешься без ужина!
«Больно надо было», — подумал Гарри, устраиваясь на коротком матрасике с книжкой в руках. Несмотря на пробежку и на два фантастических прыжка, отнявших довольно много энергии, полторта, кола и сэндвичи создавали непривычное и, что уж там, весьма приятное чувство сытости, позволившее Гарри полностью сосредоточиться на приключениях мальчика, попавшего в стаю волков.
Даже нытье Дадли, разочарованного тем, как легко отделался кузен, ничуть не мешало. Гарри к нему давно привык.