Гарри Поттер и Три Пожилых Леди

      Городок Коукворт, что в Уорвикшире, округ Регби, миссис Кейн не понравился совершенно. Тем более, что особой необходимости ехать туда, как оказалось, не было. Результаты принес уже первый визит в архив Управления Образования в столице графства, Уорвике, предваренный, разумеется, телефонным звонком от коллег из Суррея.       Как и ожидала Саманта, в городке оказалась всего одна ученица начальной школы подходящего возраста, носящая имя Петунья — мисс Петунья Эванс, 1958 года рождения. У нее была сестра с ожидаемым именем Лили, рожденная 30 января 1960 года. И если в личном деле Петуньи все было совершенно обычным, «нормальным», то папка Лили Эванс была более чем вдвое тоньше аналогичных. Немудрено — записи, касающиеся Лили, обрывались летом 1971 года, сразу после сдачи ею экзаменов за курс начальной школы. Кстати, весьма неплохо сданных экзаменов. Замыкал череду документов грязноватый листик уведомления от мистера и миссис Эванс о том, что их дочь продолжит обучение в частной школе. Ни названия школы, ни ее местоположения не было указано — на самом деле, клерк в Управлении просто не имел права ни принимать, ни подшивать в дело такую отписку — образование до 16 лет к 71-му в Британии уже давно было обязательным, и требовались хоть какие-то данные о новом месте обучения, на случай, если Управлению потребуется проверить соблюдение закона.       Версия о том, что следующим летом Гарри ждут большие перемены, блестяще подтверждалась. Миссис Кейн попросила разрешения сделать несколько копий из дела Лили, честно объяснив, что занимается этим в интересах ее родственника. На самом деле, ее интересовали лишь результаты экзаменов — она собиралась показать их Гарри. Во-первых, у мальчика не было ничего связанного с матерью, а во-вторых, неплохие оценки Лили должны были стать ориентиром для ее сына.       Перед тем, как уйти, миссис Кейн окинула взглядом полки с делами. Папка Лили довольно сильно выделялась на фоне остальных, но там и сям точно так же бросались в глаза еще несколько столь же тонких папок. На приятную пожилую леди из Суррея уже никто не обращал внимания, и миссис Кейн решилась. Первые несколько дел оказались печальными в своей обычности: несколько детей умерли — от болезни, утонули, погибли в автокатастрофе, один мальчик оказался зарезанным в подростковой драке. Однако одно из дел на букву «С» принесло еще один, неожиданный результат.       Северус Тобиас Снейп, родился девятого января того же 1960 года. Начальная школа Коукворта. Оценки за экзамены «11+» — даже лучше, чем были у Лили Эванс, три «А» с пометкой «Превосходно!» рядом с одной из них. Точно такое же невнятное уведомление о продолжении обучения в частной школе. И, как подозревала Саманта, в той же — оба заявления были написаны как будто под копирку. Или под диктовку. Самым большим отличием между двумя делами — Эванс и Снейпа — были несколько заявлений о подозрении в домашнем насилии в отношении ученика начальной школы Северуса Тобиаса Снейпа со стороны отца. В отличие от дела мистера Поттера, эти листы даже не пытались притворяться неважными — может быть, эффект просто выветрился от времени? — однако никаких видимых результатов обращений в деле подшито так же не было.       Приехав, в итоге, в Коукворт, миссис Кейн поняла, почему не было реакции. Воздух города был наполнен угольной пылью и дымом из труб двух старых фабрик. Люди на улицах выглядели серыми. А дома, независимо от изначальной окраски — черными. Публика у пабов не внушала доверия, а единственная в городке гостиница «У Железной Дороги» и в самом деле стояла рядом с магистралью, так что выспаться миссис Кейн не удалось. Вряд ли в таких депрессивных индустриальных городках кто-то придаст большое значение паре затрещин, полученных мальчиком от собственного отца. Тем не менее, разница в отношении неведомых гипнотизеров-мутантов к некоторым обстоятельствам жизней мистера Поттера и мистера Снейпа настоятельно требовала осмысления.       Утром, позавтракав в гостинице, миссис Кейн отправилась гулять по городу. Заходить в школу, где учились мисс Эванс и мистер Снейп, не следовало или следовало лишь в самом крайнем случае. Поэтому сначала она отправилась по адресам, выписанным ею из личных дел.       Домик, в котором когда-то жили Эвансы (уже почти двенадцать лет, после смерти мистера и миссис Эванс его занимало другое семейство, с матерью которого миссис Кейн немного поболтала), хоть и был столь же черен, сколь и его соседи, выгодно выделялся между ними вполне достойным хоть самого Литтл-Уингинга палисадником, тогда как чахлая пыльная растительность у соседних домов свидетельствовала о тех неимоверных усилиях, которые приходилось прилагать цветам и кустикам для тривиального выживания. Хозяйка дома с гордостью сообщила, что сколько она себя помнит, в Коукворте не проводятся конкурсы цветоводов — победитель известен заранее. Улыбчивая, хотя и несколько серолицая леди (да, новая хозяйка явно принадлежала к Клубу или вот-вот должна была вступить в него) сообщила миссис Кейн, что дочка прежних хозяев имела очень легкие, «зеленые» руки и, говорят, привозила откуда-то с севера новомодные биологические удобрения, эффект от которых не прошел и по сей день — разумеется, благодаря ее, хозяйки, стараниям.       Сделав, с разрешения собеседницы, пару полароидных снимков (Гарри будет приятно увидеть дом его мамы, тем более, что правильное кадрирование позволило вместить на снимок больше роз и меньше дымного неба), миссис Кейн откланялась и отправилась по второму адресу: Паучий Тупик, дом 14.       В Паучьем Тупике, отделенном от дома Эвансов пустырем со стороны задних дворов, Саманту ждал сюрприз. Дома номер четырнадцать по этой улице просто не существовало. Дом номер шестнадцать шел сразу за двенадцатым, и пустырь, неизбежно образовавшийся бы, если бы дом между ними снесли, отсутствовал. Посмотрев на другую сторону улицы (планировка городка была такой же параллельно-перпендикулярной, как и Литтл-Уингингская), миссис Кейн насчитала между перекрестком и замыкающей тупик каменной стеной восемь жмущихся друг к другу черных домов. А вот на четной стороне их было семь. Восьмой, в смысле, седьмой по порядку, в смысле, четырнадцатый, отсутствовал. Какая-то бересфордщина.       Перейдя дорогу, миссис Кейн прошла от угла до угла квартала, считая шаги. Сто девяносто два старушечьих шага, примерно девяносто шесть ярдов, по двенадцать ярдов на один фасад. Почему-то переходить обратно на четную сторону ей очень не хотелось, но соблазн завершить начатое был слишком велик. Все семь фасадов, ширину которых ей удалось прикинуть, действительно оказались примерно по те же двенадцать ярдов в ширину. А вот считая шаги от стенки до пересечения улиц, не обращая внимания на строения, миссис Кейн получила цифру в сто восемьдесят восемь, в пределах ошибки измерений. Действительно, бересфордщина — ровно такую аномалию Таппенс обнаружила в полицейском журнале вызовов в самом начале всей этой истории. К сожалению, затолкать улочку в ксерокс было невозможно, пришлось еще несколько раз щелкнуть полароидом с перекрестка.       Саманта не могла заметить бледного узкого лица, наблюдавшего из окна несуществующего дома за снующей туда-сюда по тупику и делающей снимки старушкой. Но тем не менее ее тело пронзила дрожь — она испугалась, но слава Богу это был не сердечный приступ, а потом откуда-то из глубин памяти выплыла та, что спала там уже почти полвека. Шарлин.       «Так, Сэмми, пора спасать нашу с тобой задницу и попу того симпатичного молодого человека, из-за которого мы тут оказались. Есть возражения?» — возражений не было.       Лицо миссис Кейн еле заметно изменилось. Шарлин — теперь ее звали так — убедилась, что то-что-не-должно-выплыть-наружу по-прежнему надежно заперто, и начала отход. Она лишь надеялась, что не слишком промедлила, наподобие того самого раза в сорок втором во Франции.       По пути в гостиницу миссис Шарлин Кейн пару раз останавливалась поправить шляпку и заодно выяснить, не увязался ли за ней кто-нибудь. Увы, более энергичные меры по сбрасыванию возможного хвоста плохо вязались с ее респектабельным обликом, да и шустрости уже не хватало. Сказать по правде, даже сотня ярдов быстрым шагом вызывала одышку и сердцебиение. Но никто за пожилой леди не следовал, подозрительных машин тоже не было видно, даже совы не летали посреди дня. Но беспокойство не отпускало. Шарлин заплатила за номер наличными, оставив приличествующие случаю, не очень большие, но и не очень маленькие, чаевые, села в прокатный «Фольксваген» и попылила на юг. Разумеется, было хорошим тоном также немного облегчить работу горничных, так что номер им достался в весьма чистом состоянии.

***

      Вести машину по не слишком загруженному моторвэю было несложно даже с учетом возраста, хватало рефлексов опытного водителя. Так что миссис Кейн имела достаточно времени для просчета вариантов. Прежде всего, следовало исходить из того, что у этого странного дома ее заметили и затем проследили до гостиницы. Значит, засекли и ее отъезд.       Ритм движения Шарлин держала немного рваный, хотя и неспешный, и ни одна машина за ней достаточно долго не держалась. В разумности использования на шоссе невидимых автомобилей она сомневалась, тут и до аварии недалеко, но, во-первых, мутанты могли подсадить жучка на «Фольксваген» или одежду, а, во-вторых, кто его знает, на что они вообще способны. Может, их машина чудесным образом избегает аварий или за ней вообще следят с невидимого вертолета. Или с незаметной совы. Так что отрываться по-настоящему следовало в людном месте и пешком.       Теперь следовало подумать, что делать после отрыва. И главным приоритетом была именно безопасность Гарри. Вариант, при котором в мире мутантов было несколько фракций, минимум одна из которых была настроена к Гарри недружелюбно, разбирался пожилыми леди достаточно подробно. И если у дома в Паучьем тупике, 14 за ней следили, скажем так, оппоненты ее противника, (а враг твоего врага является твоим другом, вопреки поговорке, далеко не всегда) возвращение в городок было нерациональным.       С другой стороны, то, что ее выпасли у дома Снейпов, а не у бывшего дома Эвансов, говорило о том, что тут задействован сам мистер Северус Тобиас Снейп, которому сейчас должно было быть тридцать лет. Вероятно, он все еще проживает в своем доме — иначе зачем скрывать его от посторонних, дом Эвансов никто не прятал — и, вероятнее всего, защита дома простой невидимостью не исчерпывается. Мог мистер Снейп быть, скажем так, в оппозиции настоящим опекунам Гарри? Разумеется, мог. Но в этом случае он не мог ничего не знать про ее сестру, и «оппоненты» вышли бы на след мальчика уже давно.       Соответственно, если она все сделает правильно (а на одну-две хороших шутки ее, увы, давно не тех сил все еще хватит), выйти на Литтл-Уингинг смогут только «свои», то есть те, кто прячет там Гарри. А если она ошибается… Что ж, предупрежден значит вооружен и они, с помощью Дерека, будут иметь шанс защитить малыша, вместо того чтобы терзаться неизвестностью. Нет, будь она по-прежнему частью структуры, ее немедленно вывели бы из игры. Но сейчас предстоит рассчитывать только на себя. Кстати, надо будет проведать Германа. И подумать насчет его младшего братика, уж очень толстяк неповоротлив, да и шуму он производит столько, что переполоху будет на весь Суррей.       Миль через семьдесят Шарлин заехала на заправку, попутно сделав пару коротких звонков, после чего продолжила свое неспешное, успокаивающее возможных соглядатаев путешествие.       Переночевав еще в одной гостинице на окраине Лондона, она с раннего утра несколько часов уделила писанине. Сов за окном снова не было видно, и это радовало. Затем миссис Кейн отправилась в торговый центр неподалеку. Поставив машину на стоянку, она шаркающей походкой прошлась по магазинам.       Для начала она постриглась: ей давно хотелось прическу покороче (и мало ли что могло завестись в волосах в этом ужасном грязном Коукворте, гигиена прежде всего!). Посмотрев, как молодая пакистанка или там египтянка, кто их разберет, сметает рассыпанные по полу пряди в урну, где ее волосы невозможно было отличить от волос других клиентов, Шарлин удовлетворенно хмыкнула про себя. Вуду, конечно, дикарское суеверие, но в ее случае следовало уделять внимание таким вот странным вещам. Так что рвение уборщицы было поощрено монетой в пятьдесят пенсов.       Немного отдохнув и выпив предложенного менеджером чая (никакого интереса к себе или к своим волосам миссис Кейн не заметила, а потом в урну отправились и волосы следующей клиентки), леди поблагодарила администратора и предалась безудержному шоппингу в местных магазинчиках, уделяя, разумеется, особое внимание товарам по скидке и не брезгуя сувенирной мелочевкой вроде полиэтиленовых пакетов вырвиглазной расцветки или духов с совершенно идиотским запахом.       Затем посетила дамскую комнату, но из нее так и не вышла: туалет покинула женщина лет на двадцать моложе (грим и косметика), черноволосая (лежавший до последнего времени в сумочке театральный парик), на пару дюймов выше ростом и с более энергичной походкой (исключительно на твердости характера, сбросить, хотя бы внешне, двадцать лет с пожилого организма было тяжело, но терпимо). Украшенная цветами шляпка отправилась вместе с плащом, частью одежды и все равно изрядно надоевшей ей сумочкой в стоящий рядом бокс Армии Спасения. Новый ярко-красный плащ и брючный костюм позапрошлого сезона, успевший за это время трижды потерять в цене, к слову, понравились ей намного больше; жаль, что они хорошо сочетались только с ее нынешними смоляными волосами. Запах она тоже поменяла. Не то чтобы он нравился ей так же сильно, как новый плащ, но у нового аромата было иное неоспоримое достоинство: любая собака, будь она трижды невидимой, чихала бы от него не меньше часа.       Выйдя из торгового центра, преображенная миссис Кейн взяла такси и поехала на вокзал. Там она купила билет до Девона, объяснив соседям по очереди, что не мешало бы использовать с толком хотя бы последний день лета. Затем Шарлин выпила чашечку кофе и, почувствовав зов естества, снова направилась к дамской комнате.       Разумеется, вскоре, опустив в подвернувшийся на пути почтовый ящик несколько непримечательных конвертов, на станцию подземки спускалась уже снова совершенно другая женщина — рыжеволосая, в несколько легкомысленном зеленом кардигане и зеленом же платке, вызывающе завязанном за правым ухом и в темных очках-хамелеонах на пол-лица.       Увы, боксов Армии Спасения рядом не оказалось, так что так полюбившийся красный плащик был свернут и уложен в полиэтиленовый пакет вместе с некоторыми необходимыми мелочами.

***

      — Отлично выглядишь, Сэмми, — приветствовали преображенную миссис Кейн сидящие за столиком кафе миссис Бересфорд и мисс Стрит, так же одетые в несколько необычном для себя стиле, — но позволь надеяться, что в обновлении гардероба все же не было необходимости.       — Боюсь, скорее, это была пустая трата денег, — Шарлин не сразу поняла, что подруги обращаются именно к ней, — слишком уж явно я спалилась. Не уверена, что обычные меры полувековой давности помогут мне затеряться надолго. Мы ничего не знаем о методах работы наших друзей. Остается только рассчитывать, что они потеряли меня хотя бы на время, и это время — именно сейчас. Впрочем, исходя из того, что мы знаем об их уровне организации, риск приемлем. А вот в Литтл-Уингинге я снова попаду под удар.       — Вот как. И что же заставило тебя вспомнить молодость?       — Я нашла несколько необычный дом. Точнее, как раз не нашла, подробности — в этом пакете, — толстый, не меньше полудюйма, конверт лег на стол и быстро испарился в бездонной сумке миссис Бересфорд.       — Мы посмотрим бумаги после твоего ухода и отправим по назначению, Сэмми.       — Хорошо. Там есть отдельный конверт с парой бумажек и полароидными снимками, спрячьте его до Рождества. Хочу сделать подарок Гарри. Или, в крайнем случае, это сделаете вы.       — Там что-то о его родителях? — понимающе кивнула миссис Бересфорд, проигнорировав тревожные нотки.       — О Лили. О его матери. Впрочем, сами увидите. Жаль, что к школьным делам не прилагаются фотографии.       — Да, это было бы идеально. Значит, ты нашла то, что хотела.       — Увы, даже несколько больше. Я уже говорила про дом. Он определенно существует, но увидеть его невозможно. И вот около этого самого дома-которого-нет мой, как говорит наш мальчик, попный мозг почувствовал неладное. Скорее всего, этот странный невидимый дом под охраной или наблюдением. Я не заметила за собой хвоста, но если эти мутанты могут скрыть дом, что им стоит сделать невидимым топтуна?       — Комиксы просто лопаются от невидимок, дорогая. Я тут купила пачку и каждый вечер впадаю в детство, — заметила Делла.       — Не знаю, смогут ли они проследить меня до Литтл-Уингинга: в гостинице я жила под чужим именем, машина по документам никак со мной не связана, а проследить меня по архивам тяжело — я не оставляла никаких бумаг, хватило телефонного звонка, до которого «они» вряд ли докопаются. Мутантам, как мы выяснили, не свойственна дотошность, у них мало оперативников, если таковые у них вообще есть. Плюс некоторые старые трюки из моей молодости. Но связать маму Гарри и самого мальчика те, кто его прячут, наверняка в состоянии, не полные же они кретины.       — А те, от кого его прячут?       — Тех, надеюсь, я все же стряхнула бы с хвоста. А о связи Коукворта и Литтл-Уингинга они не знают, иначе давно нашли бы Гарри. Судя по тому, как грубо работают наши «защитники», принятых мер должно хватить. Хотя, конечно, надо попросить Дерека приглядеться к новым людям.       Миссис Бересфорд кивнула. Сегодня миссис Кейн была не похожа на себя обычную, хотя и ситуация была нерядовой, совсем нерядовой. Но зарубочку в памяти она себе все же сделает.       — Самое слабое место — связь Коукворта и Литтл-Уингинга, а о ней осведомлены только, так сказать, «друзья». Провала я жду именно с этой стороны. Так что в наш уютный городок они наверняка наведаются. Уровень тревоги — оранжевый, леди. А это значит, никаких контактов в течение ближайшего месяца, далее — по обстановке. Первого октября — контрольная встреча, чисто чтобы убедиться, что с нашей памятью все в порядке. И притормозим поиски. Временно.       — Хорошо. Что будем делать с Гарри?       — Пусть все идет как идет. Если мне прямо сейчас прервать с мальчиком контакты, это не только огорчит его, но и привлечет излишнее внимание. Так что я разве что добавлю в наши встречи официальности, ну и запущу пару слухов о своем раздражении. Ну, и Гарри попрошу пару раз пожаловаться мисс Фигг на тираншу и деспотшу, делающую его жизнь совсем уж невыносимой. Для него такая игра будет дополнительным приключением, а история с камнем и совой говорит, что мальчик может быть достаточно убедителен, главное для него не переигрывать. А вот вам надо его сторониться.       — Это несложно. Он привязался к нам значительно слабее, чем к тебе. Правда, он все время пытается подобраться поближе к нашему бравому суперинтенданту. Улыбается при встрече, пару раз даже подходил с вопросами. Так что об этом Дерека я тоже предупрежу. А ты мягко поправь Гарри. Итак, первое октября, место номер три?       — Да. Благодарю, вас, леди, — дама в зеленом платке положила на стол пять фунтов и, как и ее прошлые воплощения до того, проследовала в туалет. Через пару минут за ней отправилась миссис Бересфорд, не решившаяся оставить свою сумку даже под присмотром подруги. Впрочем, она вернулась довольно быстро, а вот рыжая дама снова куда-то пропала. Еще минут через пять из туалета вышла пожилая леди, весьма напоминавшая пропавшую в супермаркете на окраине города миссис Кейн, разве что волосы были покороче и одежда несколько отличалась, хотя и соответствовала по стилю. Не глядя на столик, за которым изучали бумажки две подруги, пожилая леди проследовала к выходу.

***

      Трясясь в видавшем виды автобусе — путешествие выдалось слишком долгим для ее старых костей — миссис Кейн, уже снова Саманта, методично подвергала себя ментальной экзекуции. Нет, отход она провела чисто, полвека назад она бы, пожалуй, получила «А» на экзамене. Или не она, а Шарлин? Неважно. Машину брал из проката и вернет на стоянку другой человек. Отпечатки пальцев вытерты, одежда сменена полностью. Да и внутреннее чувство говорило, что как минимум до кафе ее не отследили. Но то же самое внутреннее чувство не просто кричало — вопило, что в Коукворте она засветилась и сгорела как фейерверк в безлунную ночь.       Во-первых, даже в Уорвик, не говоря уже о Коукворте, нужно было ехать уже «в образе». И, пожалуй, это уже тогда должна была быть Шарлин. Хотя, конечно, она разбудила ее только от безысходности. И ей очень повезло, что то-что-следовало-похоронить так и осталось похороненным.       Во-вторых, при первых признаках непонятностей вокруг ей следовало немедленно прервать поездку и не привлекать внимания. А она привыкла, что все идет слишком легко, за что ей и предстояло вскоре расплатиться.       Но теперь было поздно сожалеть — осталось только встретить дорогих гостей с достоинством и сохранить то, что можно сохранить, если уж не свою память, то как минимум память подруг и Гарри. И надеяться, что и тот, и другие помогут ей справиться с последствиями этого визита.       Уже перед самым Литтл-Уингингом она вспомнила теорию Гарри насчет второго мозга и улыбнулась: еще одной странной леди в этой его странной компании стало больше.