*****
Красивая резная изгородь раскинулась по всей территории школы, поигрывая золотыми отсветами на солнце. Ухоженная дорожка из мраморных плит вела группы учеников вдоль пышных садов и парков, где журчала вода в фонтанах и пели различные птицы. Можно было заметить беседки, качели, множества прекраснейших статуй, что скрывались в лабиринте аккуратно подстриженных кустов. Сама школа делилась на три основных здания. Первое, центральное: круглое, наподобие построек античных времён, с длинными колоннами вокруг и широкими арками, крыша у него была в виде стеклянного купола с золотыми рисунками всевозможных цветущих растений; как позже узнают первокурсники, именно здесь проводятся дополнительные занятия творческих кружков, а в главной зале, где все стены исписаны сюжетами древнегреческой, итальянской и французской истории, будут устраиваться балы и праздники. По правую и левую сторону от главного построения находятся мужской и женский корпуса, где ученики проводят большую часть времени, — классы заняли нижние этажи, а на третьем разместились спальни. Прибывших студентов вышли поприветствовать преподаватели, сопроводив шумную и восхищённую толпу внутрь изящного архитектурного цилиндра. Пьер схватил бледную руку Драко, не давая мальчику затеряться среди кучи детей. Блондин посмотрел на необычно тихого друга и улыбнулся — в едва голубых глазах было сложно не заметить бурю предвкушения и озорства.*****
Гарри держал в руке листок с расписанием занятий на этот учебный год, невольно радуясь сегодняшнему дню: 1. История магии 2. Введение в Заклинания 3. Травология После обеда у их курса куча свободного времени и мальчик рассчитывал написать письмо для Ремуса с Сириусом, чтобы рассказать о невероятных буднях их школы. — Эванс, за этой партой обычно сижу я, — раздался поблизости тихий, но гневный шёпот. — Не сегодня, Шварц, — Гарри не хотел уступать в упрямстве этой девчонки. Проходящая мимо учительница строго покосилась на ругающихся детей: — Если вы не заметили, молодые люди, у этой парты два стула, угомонитесь и сядьте вместе, — невозмутимости на её лице сопутствовала холодная отстранённость в голосе. Она прошла к длинному расписному окну, освещающему в гамме своих красок всю аудиторию, и остановилась рядом с овальным столом, на котором аккуратно покоились книги. — Меня зовут Айседора Нойман, именно я познакомлю вас со всеми тайнами и тёмными закоулками магической истории. В этом кабинете, дорогие мои, вы узнаете всё, что только можно о видах магии, её проявлениях и влиянии на общение с магглами, а уже у остальных преподавателей опробуете это на практике. Голос этой строгой леди разлетался по помещению. Миссис Нойман была высокого роста, очень стройна и одета с чопорным, но тонким вкусом. Глаза у неё блестели карими радужками и были внимательно сужены, а длинные седые волосы заплетены в опрятную причёску, ничуть не старя свою обладательницу цветом. — Эй, Эванс, я слышала, что она когда-то танцевала в маггловском балете и вышла замуж за кого-то из труппы, — увлечённый шёпот Астрид раздался у правого уха, и Гарри невольно перевёл на неё взгляд. — Ты серьёзно? — Да, мне ребята старшие рассказывали. — Теперь понятно, почему она такая красивая. — И не говори. Они одновременно как-то уж слишком тяжело вздохнули, снова покосились друг на друга и резко отвернулись, будто только сейчас вспоминая, что, на минуточку, почти враждуют.*****
— Нет, Пьер, — Драко перелистывал страницы своих записей, пытаясь подготовиться к зельеварению, но... — Мы всего лишь на полчасика, честно, успеешь ещё начитаться этой глупой программы! — Петти встревожено шатался по комнате, всё поглядывая на часы, как будто его опоздание действительно на что-то повлияет. — Там будут только третьекурсники, эта вечеринка в женском корпусе, сейчас ночь, программа не глупая, отстань, — всё больше раздражаясь, Малфой недовольно поглядел на друга. — Ты становишься скучным, когда так серьёзен к учёбе, — совсем не обидевшись, мальчик схватил палочку, что безалаберно валялась на захламлённой постели и, явно успокоившись, пошёл к двери. — Я не собираюсь тебе помогать, если староста отловит тебя бродящим ночью у фонтанчика, — записи полетели на стол к учебникам, читать уже расхотелось. — Конечно, нет, ведь ты идёшь со мной, — лучезарно улыбнувшись Пьер показал блондину палочку, палочку Драко, между прочим, и выбежал уже с оскалом на лице за дверь. — Вот ж чёрт, — Малфой вскочил со своего места. — Почему я вообще с тобой общаюсь?! В ответ из коридора послышался приглушённый смех.*****
Ветер хлестал игроков прямо по беззащитным щекам, покрывая их розовым румянцем. Высоко в небе, на метле, ловя адреналин от погони за мячом, на такие мелочи было плевать. Гарри видел с высоты своего положения кончики деревьев и пики замка, ещё немного вверх — и облака, стратосфера, космос, звёзды, звёзды, звёзды. От переизбытка кислорода хотелось довольно смеяться. Мальчик ощущал себя, как эти огромные и далёкие горы, которые сейчас не казались такими угнетающими, а лишь манили своей заснеженной непокорённостью. Древко метлы под пальцами приятно давило на кожу. Скорее всего, после этого урока на пальцах и ладонях появятся мозоли — из темноволосой головы как-то вылетело, что нужно взять перчатки. — Эванс, не засыпай, твои конечности никто с поля собирать не будет! — Астрид со своим громким замечанием пронеслась мимо, стремясь уже поймать этот надоедливый снитч. — И не надейся, Шварц, если уж что и собирать, так это твою самооценку! — в тон ей выкрикнул Гарри и рванул вслед, стараясь первым дотянуться до золотистого пятна. Они, естественно, столкнулись. От падения их спас вовремя обративший внимание и позвавший преподавателя Крам. Занятия по квиддичу пришлось прервать ради громкой ругани взрослых и определения этих двоих в основные составы школьных команд.*****
Пьер откинулся на мраморный подиум, на котором возвышалась застывшая и нагая Венера. Его кудри падали на глаза, и парню приходилось постоянно встряхивать головой, освобождая обзор. Сигарета в узловатых пальцах мерцала в тихих сумерках сада, добавляя к аромату цветов и свежести свои горькие нотки. — Тебе четырнадцать, а куришь хуже любого взрослого англичанина, — выказывать своё неодобрение на поступки этого светлоглазого позёра стало привычным, если не обязательным. Драко любил смотреть, как Петти делает первые затяжки, блаженно прикрывая глаза, а после хитро щурится с ухмылкой поглядывая на блондина. В такие моменты он не раздражающий, а красивый. — Что, соскучился по родине, вот и вставляешь везде неуместные сравнения? — ещё одна затяжка, длинный выдох, едкий дым. — Я был на этой родине лишь раз, три года назад, два дня, прекрати цепляться к этому, или окажешься утопленным в вон том миленьком фонтане с нимфами. — Люблю твою пассивную агрессию, — окурок летит в урну, такую же пафосную, как и всё в этом месте. — Получил письмо? — Да. Как всегда: минимум эмоций, максимум ненужных фактов. Отец даже на бумаге не умеет быть искренним, — это было так привычно, что и тон абсолютно будничный. — Разве наши родители вообще знают, что такое искренность? Полугрусть и полувеселье ложатся на понимающие зеркальные улыбки.*****
Гарри сполз по каменной стене вниз, прямо на пол, прикрывая усталые глаза. Разбитые очки валялись где-то неподалёку, блистая стеклом в темноте коридора. Губа саднила, из ранки стекала струйка крови, пачкая собой подбородок. Костяшки пальцев ныли пульсирующей болью, напоминая о содранной коже. У противоположной стены в такую же позу с тихим стоном плюхнулась Астрид. Её волосы разметались, пара прядок липла к рассечённой брови, темнея от крови. Она немного истерично улыбалась. Гарри не мог без очков и при таком освещении видеть чётко, но он знал, что это так. Из-за чего они подрались? Да какая разница. Причины, даже если на этот раз они и были, не важны. Просто… — Он опять ведёт себя как полнейший мудак, — Астрид была единственной дочерью одного богатого предпринимателя, известного в магической Германии. Когда-то он хотел сына. Когда-то Астрид думала, что если уж у неё погибла мать, то хотя бы есть отец. Что ж, судьба не любит их обоих. — Сказал, что мой квиддич не поможет в семейном деле, а значит его нужно бросить. — Поэтому ты согласилась играть и в этом году? — Именно, — она улыбнулась уже веселее и перевела взгляд на парня. — А у тебя что, Эванс? — Пока был дома, Сириус увидел наши книги по тёмным искусствам. Опять начались крики о том, что я учусь здесь злу. Всё как обычно. — Это они ещё твоего парселтанга не слышали, — Шварц подмигивает ему, разбавляя атмосферу. — О да, — он наконец расслабляется, видеть эту бестию после каникул чертовски приятно. — Давай, вставай, а то Витя опять отстранит нас от тренировок, если отыщет такими, — девушка бодро поднимается на ноги, подходит ближе к Гарри, чтобы взять испорченные очки. Пара взмахов палочки, и они вновь ловят блики из окон исправленным круглым стеклом.*****
Блондин быстрым движением поправил спавшую прядь и вернул всё внимание скользящему по бумаге карандашу. Хотелось запечатлеть сосредоточенное лицо Пьера с венком из виноградных листьев в нежных кудрях. Сейчас парень больше напоминал кого-то из персонажей греческой мифологии, нежели несуразного подростка-волшебника. Острые черты лица, натянутая на них фарфоровая бледность, больной блеск в глазах, никому не понятная гордость в каждом жесте. Если бы они не были друзьями, Драко бы его за всё это возненавидел. Петти сидел прямо на мягкой траве возле занятой Малфоем беседки, увитой по самую крышу плющом. Вокруг лежали старинные фолианты, свитки, ветхие листки — словом, всё, чему не место на земле и в руках школьника. Драко знал, что большинство из этих вещей были совершенно точно украдены, а Пьер знал, что блондину важнее сделать красивый набросок, чем думать о моральных компасах и нравственности. Лихорадочно шевеля губами в беззвучных мантрах, Пьер жадно перелистывал страницы. Их не учили магии. По крайней мере, не тому, что он понимал под этим словом. Если ты чего-то хочешь, возьми сам. И он собирался взять всё то, что брать нельзя. Палочка одиноко покоилась у голени правой ноги. Скоро она не будет актуальна совсем.и спаси их Мерлин, если Драко прав в оценке лучшего друга
*****
Всю аудиторию заполнял приглушённый свет из раскрашенных окон, окутывая учеников собой. Парты были убраны заранее, и теперь все студенты рассыпались по пространству парочками. Громкий голос с явственной ухмылкой не переставал давать указания: — Это урок Тёмных искусств, упор на слово искусств, если вы не поняли. Произнести заклинание может любой маггл, ваша задача вдохнуть в эти звуки волшебство. Подтянутый, ухоженный мужчина с аккуратным облаком пшеничных волос прожигал чёрными глазами юных магов, ходя между их нестройных рядов. — Если вы не способны выполнить какие-то жалкие защитные чары, то такими темпами мы с вами и в помине до изучения Империуса не дойдём. Цепкий взгляд застыл на взъерошенной темноволосой макушке, глаза сузились на мгновение, прежде чем радужку затопил зрачок. Мальчишеская рука, держащая палочку, едва заметно дрожала, а сам магический предмет очевидно не был источником сильнейшего в классе блока. — Гарри, у тебя всё замечательно, — приблизившись, чуть слышно проговорил преподаватель, опуская ладонь на напряжённое плечо. — Но, профессор Финдель, я даже не сделал нужного движения палочкой… — Нет! — совсем слегка нервно, — Не стоит так зацикливаться сейчас, останься после звонка, я объясню принципы беспалочковой магии, если хочешь, — озорно улыбнувшись заинтересованному парню, мужчина продолжил свой обход. Контроль. Всё чаще Гарри забывал о том, как он выглядит. Сбиваться порой на парселтанг во время разговора с друзьями стало обыденностью, но ещё никогда он не использовал магию в её древнем обнажённом проявлении. Зелёные глаза мерцали ядовитой тревогой, что пряталась за стеклами круглых очков, а шрам, укрытый чуть вьющейся чёлкой, болезненно раздавался острой пульсацией по всем нервным окончаниям. С каждым днём мир становился всё непонятнее. С каждым новым заклинанием шум в голове перерастал в нечто тягучее. А интерес профессора Тёмных искусств повышался с каждым таким уроком.*****
Отражение в зеркале излучало столько же самолюбия, сколько и дерзкая ухмылка на лице Малфоя. Парень плавным движением смахнул белые прядки волос со лба, игнорируя ядовитые смешки Пьера за спиной. — Чёрт возьми, Драко, я понимаю, что твоя задница хороша, но можно чуть меньше пафоса? — Сказал человек с золотой диадемой на голове. — Это не диадема, мой не сведущий в украшениях друг. Это самый изящный венок тончайших цветов из сплава золота и серебра, — немного задрав вверх подбородок, продекламировал Петти. — И вообще, мы обязаны выглядеть не просто хорошо, а восхитительно, я затеялся устраивать весь этот шабаш лишь ради Её Величества Эстетики. — Тогда не понимаю, какие ко мне могут быть претензии, — хмыкнув, молодой лорд отвернулся от зеркала. Пьер превзошёл в своей одержимости античностью все возможные границы, дойдя до организации достойных самого Диониса вакханалий и вечеринок. Сбежать из закрытой школы в Париж на очередную тусовку не составляло проблем, когда все старосты и завхоз подкуплены хорошим вином и бельгийским шоколадом — Пьер Петти слишком хорош в психологии, а Драко Малфой — в шантаже. — Так, только давай на этот раз без всемирных попоек и политических дискуссий, не хочу снова слышать нравоучения отца после его посещения правительства, — блондин пересчитал стройненькие палочки сигарет и убрал портсигар в карман брюк. — Да, да, хоть это и отнимет темы для веселья, но политику я обещаю теперь трогать только тайно. И, поверь, ей это понравится, — гаденькая ухмылка совсем не портила образ богатого мальчика в классическом костюме. Она была как раз к месту. — Продолжишь олицетворять политику, и фразы о взятии власти, всеобщности и контрмерах станут восприниматься мной совсем в другом ключе. Вьющиеся персиковые локоны сползли на лицо от смеха. Успокоившись, Пьер оглядел друга, поправляя на его одежде складочки и воротник накрахмаленной рубашки. — Можешь не переживать по поводу предков, всё пройдёт тихо, не хочу привлекать внимание властей и ненужных людей к своим делам. Твой отец тоже не узнает об этом, даю слово, — поймав слабую, но нежную улыбку Малфоя взглядом, Петти направился к выходу. — Эх, иногда я даже радуюсь, что родители слишком заняты своими идеальными старшими детьми и мне не нужно перед ними отчитываться. — Твои братья вполне неплохо справляются с ролью любящих отпрысков. — Мудаки полные, и ты это знаешь. Драко понимающе хмыкнул, подхватил друга за подставленный локоть и тела парней бесшумно переместились к удалённой от города усадьбе. Внутри их ждали сверкающие хрусталём и шампанским бокалы, полупьяное хихиканье дам, блеск дорогих украшений и не менее дорогих фраз, игра оркестра и мелькающие повсюду смокинги. Через час с лёгкой руки Пьера и деликатной улыбки Драко богемность, элитарность и приличность вместе с наспех намазанным слоем интеллектуальности треснули, являя свету дикую и похотливую суть высшего света. Наблюдая за бегущими через сады к бассейну девушками в каких-то жалких остатках от своих нарядных одежд (одна успела раздеться до белья и раздеть этим действом парочку юнцов поблизости), Петти довольно отхлебнул своего вина и произнёс: — Единственный способ отделаться от искушения — уступить ему*. — Думаю, мы с этим неплохо справляемся, — со смехом поддержал его Драко, раскрасневшийся от танцев и алкоголя. *Цитата Оскара Уайльда (авторская любовь)*****
Виктор разлёгся на удобной широкой кровати, погружённый в чтение какого-то магловского романа. Он иногда недовольно хмурил брови или закатывал глаза на особо раздражающих моментах. Рядом, на ковре, сделанном под шкуру бурого медведя, сидел Гарри. В отличие от Крама, он ещё не переодел пижаму и светил носками с принтом маленьких ананасов. Парни делили комнату уже почти год, вызывая недовольство всех учащихся, обязанных жить вчетвером — неплохо, когда друг не только звезда квиддича, но и главная любовь учителей. — Нет, ну ты только представь себе это! Как они вообще могли? — Гарри отодвинул свой фотоаппарат с кучкой недавно распечатанных фотографий подальше и как-то совсем уж печально вглядывался в пришедшее из дома письмо. Виктор часто удивлялся поведению этого парня. В школе за пять лет учёбы их троицу (Крам, Эванс, Шварц) успели окрестить северянами — происхождение этого прозвища они так и не поняли, но были догадки, что это как-то связанно с зимними гонками на собачьих упряжках и умудрившейся искупаться в море при минус 31 по Цельсию Астрид. Лучшие игроки школы в квиддич, самые ярые любители споров, виновники всех учительских истерик, испытатели всевозможных видов наказаний от преподавателей на себе (нет, к этой категории Виктор не относился), первые во всём, кроме дисциплины. Такой образ, конечно, имел право на существование и даже был в чём-то правдив, но эти ребята и в половину не были столь простыми, тщеславными и агрессивными, как сложилось мнение у многих младших курсов. Поттер (Крам, зная историю парня, почему-то больше предпочитал называть его именно этой фамилией) представлял из себя сгусток нервов, неуверенности, комплексов и абсолютно искусственных улыбок, вечных отговорок, проблем с собственной магией и непонятными закидонами с вегетарианством (однажды он увидел, как крёстный превратился в собаку, и доверие к животным резко ушло в ноль). Астрид же была грубой, резкой и носила мужскую форму, одолженную у друзей, ненавидя все эти юбки и приталенности женской версии, курила больше Гарри и Виктора вместе взятых, шутила об их никчёмности, грезила военной карьерой и готова была начать драку в любой момент. Но при этом именно она оставалась главной отличницей по трансфигурации, кормила всех животных поблизости, заступалась за каждого, кого посчитала несправедливо обиженным, знала кучу интересных фактов из истории и принимала любой твой недостаток. Бешенство этой парочки включалось только, когда они ловили общую волну или пытались в своём пассивно-агрессивном (пассивно — Гарри, агрессивно — Астрид) стиле решить проблемы, избежать неловких разговоров, защитить свои взгляды. Порой Виктор думал, что он судьбой послан этим двоим для стабилизации их неугомонности. Только его они воспринимали серьёзно, уважая авторитет и терпение друга (он был сильнее и мог навалять им в любой момент, если что-то действительно пошло хуже некуда). Крам отложил книгу, переводя взгляд на ноющего и погрустневшего Поттера: — Что они тебе написали? В него тут же полетела колдография. На ней довольные Сириус и Ремус широко улыбались, а за спинами мужчин громоздились постройки Диснейленда. — Я с тринадцати лет мечтал об этой поездке, а они убеждали меня, что мы обязательно побываем там все вместе! — Гарри надулся, глядя на старшего товарища обиженной зеленью в глазах. — Это всего лишь магловский парк аттракционов, нечего так из-за него расстраиваться. — Всего лишь? Да это же мечта всех фанатов принцесс! Крам в недоумении приподнял правую бровь. — Да блин, они так злорадно скалятся ещё, явно рады, что поиздевались надо мной, — не обращая внимание на опешившего Виктора. — Тоже мне, семья. — Чё сопли опять распускаешь, Эванс? — Астрид, как и всегда, появилась неожиданно. Куртка формы, напоминающая китель военных середины девятнадцатого века, расстёгнута, пепельные волосы, доходящие до плеч, растрёпаны, на тяжёлых ботинках (когда-то принадлежащих Поттеру) почти развязались шнурки, а костяшки пальцев снова в пластырях. Шварц не изменяла себе. — Я принесла нам еды, мои дорогие представители углеводородной жизни, — девушка пододвинула ближе к кровати маленький столик и положила на него незаметно вынесенные из закрытой для учащихся столовой вкусности. — Можете не благодарить. Она опустилась рядом с Гарри на пол и потянулась, разминая спину. — У тебя на шее помада, — констатировал Гарри, делая быстрый снимок ребят. — Чёрт, — Шварц стёрла отпечаток розового цвета со своей кожи. — Что, была весёлая ночка? — Виктор достал из принесённых пакетов пончик. — Ну уж явно повеселее вашей, задроты. — И кто эта очередная жертва твоих страстей? — Гарри не успевал следить за сменой пассий подруги. — Не то чтобы я помнила её имя. Кажется она с младших курсов. И она рыжая, у меня ещё никогда не было рыжих. — Тебе уже пора прекратить относиться к девушкам, как к трофеям, — Виктор откинулся обратно на подушки. — А тебе пора прекратить всё романтизировать. Кстати, друзья, девули с моего корпуса взбесились и не пускают меня в общие ванны, так что теперь я похожу с вами в мужские. Гарри и Виктор переглянулись, тяжело вздохнули и улыбнулись на непринуждённый тон этой фурии.*****
Драко потушил сигарету о выбеленную стену ограждения. Пепел оставил грязную полоску на поверхности и аромат горечи на пальцах. На мгновение прикрыв глаза, блондин досчитал до десяти и всё-таки шагнул на территорию дома. Поместье Малфоев всё так же поражало помпезностью и холодностью. А вот его жители поразить могли лишь собственным безразличием. Драко боролся с желанием сбежать к Пьеру на квартиру — друг слинял от семьи сразу, как выпала возможность. Видеть пустоту огромных комнат и вычурный интерьер до тошноты не хотелось. Его встретили домовики и домоправительница. Отец был чем-то занят со своими знакомыми из знатных семей Франции, а мать навещала подругу. Огромная и красиво украшенная ёлка посреди гостиной выглядела тускло и совсем не празднично. Приехать в отчий дом на каникулы было худшей идеей. Блондин написал письмо для Пьера и отправил вместе с филином. Уж лучше непонятный и неофициальный (незаконный из-за своей деятельности, если быть точным) кружок Петти со всеми его опасными кадрами, разговорами об искусстве с анархией и чтениями стихов Пьера, чем уныние в этих стенах.*****
Огонь от большого костра плясал, окружённый камнями, тянулся к небу, будто стараясь дотронуться до сестёр-звёзд. В глухую и холодную декабрьскую ночь дерево горело необычайно хорошо даже без магии, но ощущение колдовской ворожбы это не уменьшало. Треск дров, окутанных и пожираемых огнём, был слышен на несколько километров. Вся школа, и студенты, и преподаватели с директором, находились на улице. Дурмстранг праздновал Йоль*. Дети весело скакали туда-сюда, не опасаясь темноты. Более взрослые читали заклинания для создания северного сияния. Небо, чёрное и матовое, разбавилось зелёными, фиолетовыми, жёлтыми и голубыми всполохами. Музыканты школы сменили скрипки и гитары на барабаны и бубны, чтобы исполнить фольклорную скандинавскую музыку, под которую несколько парней решили устроить танцы с огнём. В их руках были пары жезлов, горящие на концах, и от каждого точного, выверенного и плавного движения воздух искрился оранжевыми полосами. Силуэты, что они вырисовывали своим танцем, напоминали древние языческие знаки. Гарри держал в замёрзших руках чашку с крепким элем и звонко смеялся от попыток Астрид подпевать остальным — в ноты она не попадала от слова совсем, но надрывала глотку больше всех. Где-то поблизости Крам общался с ребятами из сборной по квиддичу и с их стороны тоже доносился приглушённый смех. Между людьми бегали собаки — принадлежащие школе сибирские хаски. Животные ластились, лаяли на неровный хор голосов и с удовольствием принимали угощения прямо с рук. Атмосфера была весёлой, и Гарри расслабился, спокойно подставляя лицо Астрид, которая кисточкой вырисовывала на нём красной краской руны удачи и победы. Все вопросы, проблемы, опасения исчезли на эту ночь, и даже собственная магия, умудряющаяся ломать новые волшебные палочки и выходить из-под контроля, не смогла бы испортить праздник. *Йоль — языческий праздник середины зимы у исторических германских народов и неоязычников. Исследователи связывают его с Дикой охотой, богом Одином и древнеанглийским праздником Модранит. С христианизацией терминология праздника была перенесена на Рождество.