Порой вино притон разврата В чертог волшебный превратит Иль в портик сказочно богатый, Где всюду золото блестит, Как в облаках — огни заката.
Хогвартс действительно оказался интересным. Что сам замок, что его окрестности и убранства внутри создавали сильное впечатление. Если до этого вы не были в магической школе Франции, разумеется. Драко честно восхитился духом английского образования, хоть и подозревал, что дело тут скорее в раздражающей и вездесущей ауре директора. Всё здесь имело какую-то сентиментальную ценность, даже откровенный хлам, дисциплина хромала на обе ноги и страдала явным радикулитом, совы просто летали без особого смысла, ученики в большинстве своём выглядели неряшливо, а некоторые преподаватели — некомпетентно, эта делёжка детей на четыре кучки и вытекающие из неё проблемы между ними, мрачные слухи о таинственных комнатах и смертоносных тварях, какой-то цирк из призраков, позволяющих себе чересчур многое. Драко честно пытался восхититься духом английского образования, но, как видите, у него не вышло. Группа учеников из их школы была отправлена сюда ради участия в Турнире Трёх Волшебников. Малфой слегка не понимал смысла устраивать нечто подобное, если все предыдущие турниры обязательно заканчивались чьей-то смертью. Возможно, это английский юмор. По крайней мере, так считает Пьер. Дождь, странные обычаи Хогвартса, стресс из-за предстоящего турнира и ещё больший стресс из-за предстоящего выбора чемпионов, монотонное бормотание Пьера о каком-то Рембо́*, отвратительный на вид и запах тыквенный сок, нервозность родителей перед отъездом и, главное, ужасная причёска какой-то девчонки за гриффиндорским столом — все эти замечательные вещи испортили шаткое настроение Малфоя окончательно. Появление Шармбатона в главной зале Хогвартса было эффектным и грациозным, как и всё, что они делают. Пожалуй, лучшего перформанса эти стены за все века своего существования не видели. Драко считал несправедливым то, что принимающая школа совсем никак не постаралась показать себя с лучшей стороны или хотя бы спеть песенку в честь приезжих. Но, возможно, он немного переоценивает важность подобных приветствий. Пока они размещались за одним столом с факультетом Равенкло, а студенты всех курсов шептались о прекрасной Флёр Делакур, очарованные коктейлем из её внешности, поведения и крови вейлы, Драко увидел одну из немногих вещей, которые останутся отчётливо в памяти после завершения турнира — потолок, зачарованный под небосвод с сотнями сгорающих в собственном пожаре звёзд, плывущих по черному полотну ночного неба. Слишком много патетики, но выглядел свод залы чарующе. Юный Малфой не мог припомнить такого вида за пределами этого замка. Хоть что-то тут по-настоящему достойно восхищения. Через пару минут шум сошёл на нет, оставляя лишь неразборчивые звуки переговоров между учениками и бульканье разливающихся по стаканам напитков. Однако спокойствие длилось недолго, все вспомнили о наличии третьей школы, чьи представители должны были распахнуть двери в помещение буквально с минуты на минуту. Драко мало что знал о Дурмстранге, об этой школе достоверной информации — идеальный ноль, а слухов лишь на одну десятую больше. Причём эти жалкие порции слухов оставляли довольно ужасающее впечатление. Когда спустя некоторое время послышался топот какого-то выдрессированного марша и двери наконец распахнулись все взгляды были направлены на прибывших. Любопытство захватило даже преподавательский состав. Лишь Альбус Дамблдор, кажется знающий всё и вся не хуже Мерлина, расплылся в приветственной улыбке и поднялся со своего места, чтобы поприветствовать другого директора. Каркаров, глава Дурмстранга, шёл впереди выстроенной колонны своих учеников, по правую руку от него, позади на два шага, был Виктор Крам. Конечно же, знаменитого игрока в квиддич признали все, и все восхитились. Потом были барабаны, волшебные посохи и магия огня, размытые из-за движений алые с чёрным цвета форменных мундиров, строгие взгляды девушек в тёплых красных мантиях с меховыми воротниками, под которыми скрывались немного старомодные длинные платья с чем-то, похожим на корсеты. Это было красиво. Драко передумал по поводу лучшего перформанса в стенах этого замка. Молчаливые, суровые, явно не хотевшие надоедливого внимания, но привлекающие внимание абсолютно каждого, ученики школы Тёмных Искусств разместились за столом с Гриффиндором, и на фоне их насыщенного алого цвета гриффы с золотом своего льва как-то потухли. Объяснить такой эффект невозможно, яркость цветов хогвартского факультета явно выигрывала у мрачных алых одежд и чёрных изображений орла на гербе Дурмстранга. Подобному угнетению одним лишь присутствием можно было хлопать стоя.Порою опий властью чар Раздвинет мир пространств безбрежный, Удержит мигов бег мятежный И в сердце силой неизбежной Зажжёт чудовищный пожар!
В кучке выбранных для турнира учеников Дурмстранга было довольно мало девушек, но их и всего было не так много. Видимо, попытать судьбу захотели не все. Но, скорее всего, шансов это сделать, когда учишься с Крамом, не особо много. В отличие от своих сокурсников, Виктор занял место вдали, оставив вокруг себя пространство. Образ хмурого, нелюдимого героя во всей своей красе. Суматоха в очередной раз стихла, оставив всем шанс на изучение друг друга и генерирование сплетен. Преподаватели с директорами о чем-то тихо беседовали, позволяя студентам мирно познакомиться и поесть перед информацией о турнире. Пьер, сидевший слева от Малфоя, чеканил пальцами, обвитыми причудливыми кольцами, ритм вступительный части «Зимы» Вивальди по плотному дереву стола. Как у него это получается и почему мотив хорошо узнаётся ,Драко вообразить не мог, поэтому лишь покосился на ухоженную руку друга. — Почему из всех магловских композиторов ты выбрал именно этого? — Драко, гораздо интереснее выяснить с каких пор ты разбираешься в магловской музыке, — ухмылка заскользила по его губам, но взгляд ни на секунду не отрывался от стола с учениками Дурмстранга. — Что не так? — не выдержав спросил Драко, всматриваясь в алые мантии. — Их должно быть тринадцать, но здесь лишь одиннадцать, — Пьер наконец посмотрел на Малфоя, — Куда делись ещё два? — Может, отказались ехать или до сих пор на этом их корабле. — Возможно. Ни Каркаров, ни сопровождающий его учитель не нервничали, значит всё под контролем и можно прекратить об этом думать. Пьер, наоборот, кажется только развеселился от такой незначительной загадки. Когда Дамблдор поднялся со своего места, шелестя подолами мантии, звонкие голоса детей и подростков послушно стихли. Его не особо длинная речь, полная насмешливых предупреждений, отскакивала от высоких стен, аккомпанируя самой себе в качестве небольшого эхо. Всем уже не терпелось увидеть тот самый Кубок огня, что скрывался под синим полотном. Руку профессора, собирающуюся убрать тряпку со старого артефакта, остановил звук открывающейся двери. Дамблдор посмотрел из-под своих очков на молодых людей, которых привёл завхоз школы, и вместе с ним на них посмотрели все присутствовавшие. Пара минут этой экспозиции текли как вечность. Драко повернул голову в сторону молчаливых студентов. Девушка в мужской форме Дурмстранга и со странным цветом волос открыто улыбалась, а парень в дурацких круглых очках и бардаком вместо волос склонил голову в подобии извиняющегося жеста, но заметно ухмылялся. Их явно не мучила совесть за прерывание директорской речи. Дамблдор делает приглашающий жест рукой, завхоз смиренно кивает, скрываясь с той стороны дверей, а нарушители, совсем не спеша, направляются к столам. К одному из столов, если точнее, они проходят к Гриффиндору, и занимают свободные места рядом с Виктором Крамом. Девушка плюхается на лавку спиной к Драко, напротив своих, видимо, друзей. Брюнет в очках что-то говорит Краму, и тот улыбается впервые за весь вечер, наливая всем троим тыквенный сок. В то же мгновение стёклышки чужих очков блестят, когда голова их обладателя любопытно осматривается, и Малфой неожиданно для себя замечает цвет скрытых за ними глаз.Твои глаза ещё страшнее, Твои зелёные глаза: Я опрокинут в них, бледнея; К ним льнут желанья, пламенея, И упояет их гроза.
Зелёный. Не какой-то смешанный, болотный, грязный или тусклый. Это был цвет чистого раствора полыни. Цвет листьев ядовитой цикуты*. Цвет самого первого из непростительных*. Цвет смерти. Ему казалось, что от одного только взгляда этих глаз можно задохнуться. Ещё секунда, и ему бы показалось, что задохнуться должно. Наваждение прошло разочаровывающе быстро — тёмные кудри наклонились вместе с головой, спрятав взгляд. Драко тяжело вздохнул, поправляя манжеты рукавов и всматриваясь во что угодно, но не в этого человека. И не зря. Северус сидел подобно статуе — неподвижно и угрюмо, его волосы свисали вдоль лица, а ворот черной мантии душил горло. Если не знать его чуть лучше, чем он позволяет, то прочитать в выражении глаз тревогу, нервозность, печаль и настороженность невозможно. Но Драко Малфой знал. Его крёстный не был самым эмоциональным человеком, что уж там, проявление эмоций и Северус Снейп — прямые параллельные, но когда находишься с ним достаточно времени, непроизвольно учишься угадывать настроение по сводам бровей, хмурости лба и уровню сарказма в интонации. Поэтому факт того, что крёстный сильнее смахивает на дементора, чем обычно, и всё из-за этого очкастого паренька (взгляд Северуса явно прожигал в лохматом брюнете дыры) не замечать не получалось. — Мне нужно знать, кто это. Пьер аккуратным жестом убрал локон со лба, любопытно сверкая глазами в сторону товарища: — А я смотрю он тебе приглянулся. — Не неси чушь, лучше расскажи что-нибудь. — Bien, bien*, его зовут Гарри Эванс, лучший друг всеми обожаемого Виктора Крама, потрясающе играет в квиддич, один из самых одарённых учеников их школы, про родителей неизвестно, есть сова по имени Букля, почти ни с кем не общается, так что информации мало, слухов тоже, — Петти тихо шептал на ухо Малфою. — Если интересно, то эти трое прозваны северянами из-за своих причуд и каких-то купаниях в зимнем море, эту часть я не особо понял, буду честен. Так же многие считают, что их триумвират связывает далеко не дружба. — Bon sang, quand l'avez-vous découvert*? — Драко приподнимает бровь. — Chérie, j'ai mes sources*. А если серьёзно, то поболтал с девицами из Дурмстранга после приезда. Они все такие замкнутые, но с правильно подобранным вином развяжется любой язык. Драко улыбнулся на эту фразу друга и снова покосился в сторону Гриффиндора. Этот странный зеленоглазый Гарри яростно спорил о чем-то со своей подругой и в результате получил от неё сильный пинок ботинка по голени — блондин видел как губы парня издают сдавленное шипение. Борьба словами между ними, кажется, грозила превратиться в самую что ни на есть настоящую драку, но тут вмешался Виктор, давая подзатыльник Эвансу и хватая девушку за руку. Ужин вскоре был закончен, и всех отпустили по своим делам до комендантского часа. Каждый студент, уходя, не забывал бросить взгляд на блестящий Кубок, очерченный ото всех заклинанием возраста. Драко же не забыл бросить взгляд на темноволосую макушку. Что-то в этом парне было отталкивающее, и юный лорд не знал, что именно — неопрятная внешность, странное поведение или скрытая за глупыми очками тайна.Но жадных глаз твоих страшнее Твоя язвящая слюна; Душа, в безумьи цепенея, В небытие погружена, И мертвых тихая страна Уже отверста перед нею! — Шарль Бодлер «Отрава» (Стихотворение из сборника «Цветы Зла»)