«Где ты, отец мой? Тебя я не вижу, Трудно быстрей мне идти. Да говори же со мной, говори же, Или собьюсь я с пути!» Долго он звал, но отец был далеко. Сумрак был страшен и пуст. Ноги тонули в тине глубокой, Пар вылетал из уст. — Уильям Блейк
— Гарри Поттер?! — почти восклицает директор школы волшебства и чародейств, мерцая на весь зал глазами из-под очков-половинок. Тишина, оглушающая поначалу, потихоньку превращалась в неразборчивый гул из шёпота и вздохов удивления. Гарри не отрывал взгляда от обгоревшей бумажки в руках Дамблдора, не совсем осознавая, что именно произошло. Рокот из голосов учащихся и учителей становился всё громче, набирая обороты. Юноша почувствовал толчок ладони в спину: — Сейчас не до твоего оцепенения, шевелись, — голос Астрид слышался приглушённо, как если бы девушка пыталась докричаться до него через толщи льда и воды. Вся эта сцена выглядела в духе «Самурая»*, где главный герой не тратил сил на разговоры, а режиссер — на динамику повествования, всё застыло в какой-то бездарной слоумо-сцене. Поднимаясь со своего места, Поттер буквально чувствовал, как бремя чего-то ужасного усаживалось на его плечи. Несколько шагов до взбунтовавшегося своим голубым пламенем кубка казались пыткой.***
Всё начиналось хорошо. Всё начиналось замечательно. Хогвартс — удивительное место с удивительной историей и удивительными людьми. Да и сама Британия — замечательная страна, но Гарри толком не успел ничего в ней увидеть: после матча и шумной попойки их сразу отвезли в школу, чтобы успеть к турниру. Туманный Альбион оставался в его представлении таким же туманным, а Биг Бен — таким же интересным, как и для любого ещё не долетевшего до Лондона туриста.***
Виктор оставался хмурым после недавнего проигрыша, а Астрид всеми возможными способами отвлекала ловца, так что почти весь день на корабле Гарри провёл в одиночестве. Выходить на палубу было нельзя, и чем занять себя в каюте, маг не знал, поэтому лениво пролежал несколько часов на кровати, наблюдая за Буклей в её клетке. Птица недовольно ухала от качки и нервно топталась на месте. Гарри тоже испытывал дискомфорт, но не из-за неудобств корабельной жизни. Уже много дней он чувствовал себя странно, его преследовало ощущение вязкой тревоги, не уходящее с самого начала их поездки. Что-то было не так, причём абсолютно, но Гарри не был провидцем или психологом, чтобы понять в чём проблема. Поттер лишь знал, что не может сейчас вернуться домой, оставив друзей, не узнав хоть чего-то из школьной жизни родителей, просто из-за необоснованной паники. Оставшиеся часы до Хогвартса он проспал, ворочаясь в постели и вздрагивая от звуков шторма, разворачивающегося где-то на задворках его мыслей.***
Замок был действительно потрясающим, огромным и очень английским, форма учащихся напоминала те, что Гарри видел во всевозможных фильмах, только образ сбивали мантии с эмблемами факультетов. Волшебство здесь казалось именно волшебством, прямо как в детских книжках и сказках, а привидения дополняли готический антураж. В этом месте так легко вновь почувствовать себя ребёнком, окунуться в вечный Хэллоуин, что мрачная дисциплинированная политика собственной школы на какое-то мгновение представляется ошибочной. Но потом взгляд натыкается на всех этих счастливых детей, уверенных в превосходстве собственных домов*, окружённых высокими стенами, спасённых от реальных опасностей магии добренькими преподавателями, и вера в путь Дурмстранга загорается с новой силой. Изучение тёмных искусств, понимание всех их тонкостей не портит детей, не воспитывает из них психопатов, наоборот, это словно вакцинация, после неё никакое зло не способно соблазнить. Гарри убеждён, вразрез с мнением крёстного, что магия не имеет сторон, она не несёт в себе ни добрых, ни злых начал и только люди в ответе за то, что этой магией было сотворено. Хогвартс потрясающий, тут не поспоришь, но Гарри смотрит на зелёную ленту Запретного леса, на призрак Барона, на черноту подземелий и ухмылки слизеринцев, видит коридор в закрытое крыло, обветшалую дверь в не функционирующий туалет, он замечает высокомерие и презрение среди учащихся по отношению друг к другу, — и ему становится отвратительно неуютно в этом до чёртиков уютном замке.***
Астрид приспичило прогуляться по территории школы, сбежав от директора и скучного выступления. Гарри чувствовал себя до крайности подавленным после шести часов сна в качающемся корабле, поэтому ничего не сказал против, когда подруга подхватила его под локоть и увела в сторону от всей группы. Зелень полей немного резала глаза, а поднявшийся ветер трепал волосы с невероятным рвением. Брюнет тут же пожалел, что оставил свой старенький фотоаппарат в портфеле. — Всё равно техника тут не работает, — девушка убрала за ухо мешающие пряди, отвечая на нытье друга, — И почему ты не купишь себе волшебный фотик? — Это не то, колдографии двигаются, на них трудно что-то нормально разглядеть из-за этого, а магловские снимки… не смейся, но в них есть что-то магическое. Они передают момент в точности, убивают время своей статичностью, если можно так выразиться. — Не хочу с тобой соглашаться, ты такой романтик в подобных мелочах. Всего лишь фото, но умудряешься философствовать. Они шли через кроны деревьев Запретного леса, всё дальше и дальше отдаляясь от школы. — Да, возможно. Юноша опустился на корточки у кривого камня, поросшего мягким мхом. По нему очень медленно ползла огромная улитка, шевеля отростками на голове. Поттер в очередной раз пожалел, что не может сделать снимок. Астрид буквально упала на землю, распластавшись морской звездой по слегка влажной траве. Девушка повернула голову в сторону брюнета, немного нахмурившись. — Ты рассеянный последние дни. Это из-за предков или что-то ещё случилось? Если скажешь, что грустишь после матча, я тебя изобью. — Нет, матч тут не при чём. Знаешь, слова Сириуса по поводу опасностей в Англии и правда повлияли на меня. Мерещатся теперь повсюду заговоры и тайны. — О, Хогвартс, по-моему, набит всякими тайнами и заговорами, одно название этого леса чего стоит. — Ну, не нам судить. — Эй, наша школа — воплощение слова «секрет», не сравнивай. — И не думал. Шварц сорвала небольшой цветок с аккуратными жёлтыми лепестками; он напоминал зверобой своим небольшим размером и насыщенным цветом. Девушка поднялась, усевшись в позу лотоса, и заправила стебель растения другу за ухо. — Зачем? — Просто жёлтый тебе подходит. Гарри улыбнулся и растрепал пальцами спутавшиеся волосы Астрид под её недовольные возгласы. — Ребятки, а что это вы тут делаете? Они застыли на месте, переглядываясь несколько секунд, но вскоре подскочили на ноги, оборачиваясь на говорящего. Высокий, гораздо выше обычных людей, мужчина с неряшливыми космами волос и бороды, одетый в какие-то непонятные вещи тёмного цвета и кожаные ботинки, взирал на них своими смолистыми чёрными глазами, блестящими на круглом заросшем лице. Наступило неловкое молчание: этот нелепый великан всё ждал ответа, Астрид соображала, как бы отсюда незаметно свалить, а Гарри всматривался в черты их нового знакомого, вспоминая разговоры опекунов о диком на первый взгляд, но чрезмерно добром лесничем. Когда его наконец озарило, юноша радостно провозгласил: — Ты же Хагрид! Сириус рассказывал о тебе. Великан несколько раз непонятливо моргнул, но, видимо, что-то прояснилось в его большой голове, и он посмотрел на брюнета с каким-то щемящим узнаванием: — Мерлинова борода, Гарри! Это ты! А я уж….если бы знал….как это вы тут…точно, Турнир. Ну и занесло ж тебя в такую даль от родного дома, Дурмстранг, кто мог подумать, но…ладно, нужно тебя будет обо всём распросить, не хотите чаю? — Хагрид топтался на месте, взмахивая взволнованно рукой. — Да, мы бы не отказались, спасибо, — Поттер посмотрел на подругу, и они оба попытались не рассмеяться от довольно комичного контраста — неуверенный великан, когда такое ещё увидишь. Хагрид проводил их в свою хижину, в саду которой росли огромные тыквы, переливаясь на солнце всеми оттенками оранжевого. По пути лесничий бормотал что-то, но ребята едва могли разобрать отдельные слова. Когда они оказались за столом с громоздкими кружками ромашкового чая в руках, Хагрид уселся напротив и радостно улыбнулся, двигая в их сторону миску с неаппетитным на вид печеньем. — Кстати, я нормально не представился. Рубеус Хагрид, работаю тут, спасибо Дамблдору, — великан провёл большой ладонью по столу, смахивая крошки. — Я Астрид, подруга Гарри, мы вроде как вместе учимся. — Это хорошо, что у тебя есть друзья, Гарри, мы так все за тебя переживали, да и до сих пор переживаем. — Почему? — Ну… мало ли что может случиться. Гарри ждал продолжения или более развернутого ответа, но не дождался, и минут пять они просидели в полной тишине. — Ты так похож на отца, я прям диву даюсь, копия, даже очки такие же, только глаза вот мамкины, зелёные, — Хагрид печально вздохнул, будто что-то вспоминая. Сириус часто говорил нечто подобное, Гарри привык, но слышать это от других было странно. Никто не знал его родителей там, в Европе, где он жил с опекунами, и расспросить о них у кого-то, кто не Сириус, было невозможно. А сейчас, в этом вызывающем противоречивые чувства Хогвартсе, буквально всё и все хранили налёт воспоминаний о днях, когда Лили и Джеймс смеялись, плакали, сдавали экзамены, общались с друзьями, дышали. Гарри не привык думать о родителях как о простых людях, они застыли в его голове героями эпичного романа, чьи образы лепились с чужих слов. Они просидели у Хагрида ещё минут двадцать, слушая его рассказы о работе лесничим, о замечательном директоре и истории из давнего прошлого. Гарри впервые с момента прибытия сюда чувствовал себя спокойно, в своей тарелке, и добродушный полувеликан, как оказалось, быстро заполучил расположение ребят и чуть ли не любовь. Больше всего Астрид понравился старенький пёс, которого она затискала на год вперёд. В какую-то секунду послышался раскат грома и заморосил мелкий дождик, всё набирающий и набирающий силу. — Ой, детки, бегите, а то сейчас начнётся самый настоящий ливень, — Хагрид отодвинул тонкую занавеску, чтобы посмотреть в окно. Как только они вышли из дома Хагрида дождь усилился и спешить уже не было смысла: вся одежда промокла до последней нитки, а волосы свисали тяжёлыми веревками вдоль лиц. Гарри пришлось снять очки, стекла которых покрылись кучей капель. Когда тяжёлые двери захлопнулись за их спинами под аккомпанемент очередного раската грома, ребята облокотились о каменную стену, переводя дыхания. — Ты до сих пор с ним ходишь, — Шварц убрала измятый и обветшалый цветок из мокрых волос Гарри. — Просто не нужно было его срывать, теперь он мёртв, — брюнет забрал у неё из рук растение с избитыми тяжёлыми струями дождя лепестками. — Прекрасные цветы всегда срывают, они живут гораздо меньше остальных, смирись с этим удручающим фактом и прекращай свои сантименты, — девушка достала из кожаного ботинка на правой ноге волшебную палочку и направила на себя, плавным движением руки накладывая заклинание. — Ты злобная, никакого сострадания не дождёшься, — Гарри последовал её примеру, мысленно проговорив латинские слова, и почувствовал как одежда и волосы мигом становятся сухими. — Никогда не задумывалась почему все заклятия и названия зелий на латинском языке? — Не знаю, может потому, что он супердревний, — Астрид оглянулась по сторонам, скользя взглядом под всевозможным лестницам и картинам. — Так, а куда нам идти? — Я не имею ни малейшего понятия. Девушка тяжело вздохнула и уже подумывала попытаться разыскать кого-нибудь, как из-за угла вышла кошка, а следом за ней — жуткий тип с чуть ли не оскорблённой гримасой на лице: — Вы опоздали, директор просил вас проводить куда надо, — он развернулся и пошёл по одному из коридоров, ни разу не обернувшись, чтобы удостовериться, что они идут за ним, облезлая кошка шагала позади, и ребята чувствовали себя как под конвоем. Мужчина всю дорогу тихо разговаривал сам с собой и порой Гарри мог расслышать брошенные им фразы вроде «раньше за опоздание на неделю лишали еды» или «их просто никто не бьёт, если бы этих избалованных детишек били, дисциплина царила бы везде». Астрид очень сильно старалась не смеяться, лукаво поглядывая на Поттера. После того как они зашли в главный зал, прервали Дамблдора, обратили на себя внимание каждого и получили выговор от Крама, Гарри попытался осмотреться. Потолок поистине великолепный, еда вкусная, ребята весёлые. Рядом с ними сидели рыжие парни, братья Уизли, и невозможно кудрявая девушка по имени Гермиона. Весь ужин брюнет чувствовал на себе чей-то взгляд, но оборачиваться на преподавательский стол не хотел. Блондинистую макушку среди учеников Шармбатона он заметил только по окончанию банкета.***
Следующие два дня прошли в страшной суматохе, весь Хогвартс гудел от предвкушения, ученики то и дело болтали про турнир или обсуждали иностранных гостей. Гарри был сбит с толку суетой вокруг, но времени на размышления не было — первый день ученики Дурмстранга занимались расселением по выделенным комнатам в гостиной Гриффиндора, а второй прошёл в экскурсии по замку и окрестностям. Кто-то из их ребят уже успел провиниться перед Каркаровым и натирал палубы на пришвартовавшемся у берегов озера корабле в наказание. Корабль, кстати, возвышался мачтами над полями и лесом, привлекая внимание проходящих мимо зевак парусами цветом в кровь. Сегодняшним вечером состоится торжественное объявление чемпионов школ и все, кто ещё не успел забросить своё имя в жерло кубка, спешат это сделать. Виктор бросил листок в первый же день, многие из приехавших студентов Дурмстранга это сделали, но никто не смел сомневаться, что их чемпионом окажется именно Крам. Только профессор Финдель качал головой и призывал всех к здравому скепсису: он считал, что кубку виднее, кого избирать. Гарри чуть ближе пообщался с ребятами, которые в первый день сидели рядом за столом. Близнецы Уизли, Фред и Джордж, завоевали доверие и дружбу после одного разговора — Поттер готов поклясться, это замечательные люди, пусть и с весьма специфичным чувством юмора. Их брат, Рон, обожает квиддич, вкусную еду и очень хорошо играет в шахматы. Его восторги от Крама, правда, немного поутихли после близкого знакомства. А Гермиона, с пышной гривой истинного льва, под стать своему факультету, отвечала на абсолютно любой заданный вопрос, как какой-нибудь справочник или энциклопедия. Гарри с Астрид приятно удивились, узнав, что именно эта девушка борется за права домовых эльфов и слушает пластинки Джона Леннона, когда возвращается к своим магловским родителям. Крам удивлён не был, но судя по долгому взгляду, направленному на эту гриффиндорку, его одолевали эмоции другого рода. К шести часам после полудня всех попросили явиться в главный зал. Гарри пришлось идти одному: Виктор снова беседовал с директором, а Астрид, скорее всего, флиртовала с очередной глупой жертвой своего обаяния. Студенты потоками вливались в зал. С Поттером поравнялся профессор Финдель за несколько шагов до распахнутых кованых дверей. — Как настроение перед объявлением конкурсантов, мистер Эванс? — Как нельзя лучше, — Гарри не был фанатом дружеских разговоров с педагогами. — Что ж, этот Турнир явно отличится от предыдущих, — преподаватель Тёмных искусств позволил себе скупую улыбку и пропустил ученика вперед. — С чего вы взяли? — Первый Турнир за долгие годы, куча желающих поучаствовать, приедет глава Департамента международного магического сотрудничества. — Разве это странно? — Пока что нет. Гарри обернулся, чтобы спросить какого черта профессор говорит загадками, но Финдель уже спешил к преподавательскому столу. Заметив среди собравшихся копну пышных волос Гермионы, он двинулся к ней. Девушка приветливо улыбнулась и чуть подвинулась на лавке, освобождая ему место. Спустя несколько минут к ним присоединился Рон, потом прибежала Астрид. Виктор сел ближе к краю, чтобы удобно было выходить. Начались всевозможные речи приглашённых чиновников. Гарри чуть было не заснул, но тут к кубку подошёл Дамблдор. Старик оглядел всех, сказал пару слов, но скучным стать не успел, пламя в кубке зашевелилось, выплёвывая бумажки с именами. Флёр Делакур. Обворожительная и чуточку жуткая. Француженка выпорхнула со скамеек и чинно отправилась в комнату для чемпионов, держа спину идеально ровно, а улыбку идеально натянуто. — Она современная Афродита, разве вы не видите, — Рон как-то уж совсем печально вздохнул, заставив Астрид давиться смехом. Виктор Крам. Его выход сопровождался криками друзей и сокурсников, которые не забыли отбить ритм ногами для пущего эффекта. Гарри переглянулся с Астрид, которая улыбалась и хлопала громче всех. Седрик Диггори. Ему чертовски идёт жёлтый цвет. Чемпион Хогвартса ушёл за остальными под весёлые свисты и аплодисменты гордых студентов Хаффлпаффа и других факультетов. Альбус Дамблдор поднял руки, призывая всех к тишине и порядку. Звон голосов эхом прошёлся по сводам старинной школы, но вскоре ученики смиренно умолкли. Директор благодарно кивнул, собираясь что-то сказать, но его остановила вспышка насыщенного синего цвета. Кубок полыхал настоящим пожаром, разросшимся почти на метр в высоту. Наполовину сгоревший листок спланировал вниз. Дамблдор подхватил его прежде, чем тот успел упасть на пол. — Гарри Поттер?! — почти восклицает директор школы волшебства и чародейств, мерцая на весь зал глазами из-под очков-половинок. Тишина, оглушающая поначалу, потихоньку превращалась в неразборчивый гул из шёпота и вздохов удивления. Гарри не отрывал взгляда от обгоревшей бумажки в руках Дамблдора, не совсем осознавая, что именно произошло. Рокот из голосов учащихся и учителей становился всё громче, набирая обороты. Юноша почувствовал толчок ладони в спину: — Сейчас не до твоего оцепенения, шевелись, — голос Астрид слышался приглушённо, как если бы девушка пыталась докричаться до него через толщи льда и воды. Вся эта сцена выглядела в духе «Самурая», где главный герой не тратил сил на разговоры, а режиссер — на динамику повествования, всё застыло в какой-то бездарной слоумо-сцене. Поднимаясь со своего места, Поттер буквально чувствовал, как бремя чего-то ужасного усаживалось на его плечи. Несколько шагов до взбунтовавшегося своим голубым пламенем кубка казались пыткой. Он застыл рядом с кубком и посмотрел на Дамблдора. Волшебник едва кивнул в сторону двери, цепляясь за него колючим взглядом. Гарри поспешил убраться с глаз всех этих людей и почти сбежал в комнату для чемпионов. — А ты что здесь делаешь? — Флёр точно не обрадовалась его появлению. — Гарри? — Виктор удивлённо приподнял бровь, ожидая объяснений. — С тобой всё хорошо? — тот парень, Седрик, положил ладонь на его плечо, чуть сжимая, заставляя обратить на себя внимание. — Что там произошло? Брюнет не знал, что ответить и стоял, глупо открыв рот. В комнату ворвались директора и двое чиновников из судейства, обрушивая на чемпионов ураган из возмущений и ругательств. На него набросились с вопросами и обвинениями. Все эти взрослые смотрели осуждающе, будто он совершил что-то непростительное. Так отчаянно беспомощно Гарри себя ещё не чувствовал. Отсюда хотелось убежать обратно, домой, к какао и шоколадному печенью Ремуса, к не смешным анекдотам Сириуса, к ощущению безопасности. Гарри Поттер паниковал и боялся. Не Турнира, не Хогвартса и не столпившихся вокруг магов. Он боялся будущего, в котором всё пойдёт не так, перевернётся и сломается. Он знал, был убеждён в этом, какая-то часть его сущности — та, что глубже костей, архаичнее бессознательного, древнее его личности, та, что с детства тихонько сидела в области сердца и пускала корни, — нашёптывала на ухо обещания. Она обещала ему ад.Маленький мальчик, устало бредущий Вслед за болотным огнем, Звать перестал… — Уильям Блейк