***
Распахнутые двери средства передвижения призывно поманили уставшую Ольгу внутрь, усесться на мягкое сиденье, спустив с рук свои тяжёлые баулы и немного подремать в духоте салона, несмотря на открытые окна, дающие ощущение ветра, но никак не способствующие прохладе и свежести. — Коломейцева! Куда ты прёшься со своими тюками?! — Раздался знакомый со школы голос, и глянув вверх, на водительское сиденье, девушка обнаружила своего одноклассника, Дениса Кузнецова. Его скептический взгляд остановил её попытку просунуть в салон всё сразу. Между тем он продолжил: — В заднюю заходи, я подожду, а потом подойдёшь и оплатишь проезд и провоз багажа. Ей не надо было объяснять много раз, и оттого все пожитки в скором времени оказались на задней площадке, а она прижавшись к стеклу, постепенно погрузилась в дрёму, изредка открывая глаза, чтобы посмотреть — сколько осталось до родных пенат. Первые деревянные дома послужили указанием, что её цель — посёлок Фёдоровка, достигнута. Автобус остановился и первая часть пассажиров покинула салон. Ближе к центру появятся трёхэтажная больница, где теперь ей предстоит работать, величавое здание поселковой администрации с опорным пунктом полиции, школа и рядом небольшой детский сад. Чуть подальше располагается местный клуб с дискотекой и ресторан «Ивушка», где в лихие девяностые приличной девушке лучше было не появляться, но теперь стяжавшего славу приличного места, где респектабельным людям было удобно и приятно провести время. И это была вторая остановка. Уже за этим начинался опять частный сектор, где и располагалось её однокомнатное обиталище в одной из четырёхэтажек, построенной первой из череды кирпичных домов по решению бывшей администрации, решившей снизить поток молодёжи, уезжающей из посёлка в поисках лучшей жизни. Здесь располагалась конечная, где автобус извергал из себя остатки пассажиров, и немного постояв, отправлялся в обратный путь. Дотащив всё на последний, четвёртый этаж Ольга вставила ключ и, отомкнув им, толкнула дверь. «Надо поблагодарить Семёновну за порядок в квартире». — Осмотрев бегло своё жилище и испытывая чувство признательности к своей соседке, решила возвратившаяся домой девушка. Вся мебель была укрыта накидушками, шитыми ещё покойницей бабушкой. Холодильник вымыт и проветрен. Многолетний слой пыли отсутствовал. А у телефона лежала записка, написанная корявым, старушечьим почерком: «Как приедешь, зайди ко мне. Я пирогов напекла и борща наварила. Будет, что поесть, а то пока всё в порядок приведёшь, проголодаешься не раз. Баба Дуся.» «Зайду. А затем отмечусь в больничке», — подумала Ольга и включив холодильник, сняла накидушки, открыла окна, впуская пусть и нагретый, но свежий воздух и вытащив из баулов всё, припрятала самое ценное по выработанной в общежитии привычке. После чего отправилась к Семёновне на борщ с пирогами.***
— Приехала, Олюшка! — Всплеснув руками, запричитала с порога соседка и сразу потащила девушку перекусить. В чудную, ароматную, пахнущую домашней выпечкой и наваристым борщом, кухню. — Давай проходи. А то мои все уехали, а я одна со скуки умираю. Много ли дел по дому, когда моих шалопаев нет. Так значит решила всё-таки вернуться? А то мы уже было решили, что ты на историческую родину решила вернуться, в Москву то есть. — Щедро наливая поддёрнутый масляной плёнкой, бордового цвета борщ и не умолкая ни на минуту, Евдокия искренне радовалась долгожданной гостье. — Моя родина здесь, где родилась и прожила всю свою жизнь. А моим родителям счастья столица не принесла. Отец в тюрьме погиб, а мамку я почти не помню. Так, в виде некого образа. — Да не мудрено ли. Когда твоего отца заключили под стражу, Лидочка была беременна тобой. А как во время обыска всё конфисковали, она, чтобы адвоката нанять продала квартиру, машину, дачу и сюда переехала, к Параскеве. Здесь тебя и родила, немного откормила своим молоком, как пришло извещение о смерти Димы в следственном изоляторе. А потом эта пневмония у твоей мамки и ты осиротела в полгодика, хорошо что в это время появился Свиридов. Он помог быстро опекунство оформить, да и потом всё время помогал, а без этого навряд ли вам удалось выжить. — Нахмурив брови и плотно сжав губы, утвердила Семёновна. При этом машинально потеребив складку своей расшитой скатерти. — Да уж. Много непонятного тогда было. — Да уж, благодетель, — Ольга задумалась, вспоминая как Павел Петрович всё время был рядом, оказывая внимание её бабке, в то время не старой, крепкой женщине. И ползущие по посёлку неприятные, злые слухи про Параскеву и Хозяина. Он же предложил оплатить учёбу Ольги, но она, приложив максимум усилий и прилежания, поступила на бюджетное место и с отличием его закончила. — Ты ешь, давай, — встрепенулась, отогнав неприятные воспоминания хлопотунья Семёновна, подкладывая с румяной корочкой пироги, а Ольга уже была готова лопнуть от гостеприимства хлебосольной соседки. — Всё! Больше не могу, — блаженно откинувшись девушка вспомнила безмятежные годы детства, и такие вот посиделки втроём, после совместных работ Параскевы с внучкой и Евдокии на огородах, самозахваченных у кромки леса, вблизи местного озера, со странным названием Волчий Камень. Названным так из-за небольшого, одноимённого утёса, которому приписывали некую мифическую силу. И где часто можно было встретить местного природоведа, поселившегося ещё в девяностых — подпитаться силой и распутать тайну связанную с Белым Оборотнем. «Надо вечером окунуться в него. После, как в больничку схожу, оттуда в продмаг, разложу всё до конца. Темнеет-то сейчас не скоро.» — Задумала девушка и простившись с соседкой прошла к себе, где переодевшись в светлое платье и туфли, захватив сумочку с документами и деньгами, отправилась выполнять задуманный план.***
«А неплохо Иван Петрович за больничкой смотрит. Не богато, но ремонт виден, чисто, даже занавесочки на окнах. Старается Айболит», — вспомнив прозвище главврача, бывавшего здесь не часто, но держащего руку на пульсе жизни местной больницы — лучшей в районе, она прошла через амбулаторное отделение, проследовав на третий этаж, где располагался кабинет заместителя главврача — Надежды Викторовны Стегачёвой. Настоящей правой руки руководителя де-юре, а де-факто — серого кардинала внутренней жизни медучреждения. — Меня предупредил о вашем приезде Павел Петрович — наш главный спонсор. Поэтому сегодня отдохните, а завтра к восьми утра на работу, ознакомитесь с отделением и на врачебную конференцию, где я вас познакомлю с коллегами. И поверьте, если вы хотите стать отличным врачом, наша больница поможет вам быстро набраться необходимого опыта. До завтра, коллега. — Внимательно изучив её диплом, поприветствовала зам Айболита и дежурная улыбка озарила лицо начальницы Ольги. — До свидания, — ответила девушка и выйдя, подумала: «С ней надо быть поосторожнее. И… теперь в продмаг.» Вскоре холодильник был заполнен, после хлебосольства Семёновны есть не хотелось, и Ольга налила стакан кефира, чтобы выпить его на ночь, после возврата с купания. Затем надев купальник, халат и взяв полотенце, чтобы вытереться она отправилась к озеру.***
Приборостроительный завод стойко претерпевал все коллизии непредсказуемой экономики, хотя многие цеха и были закрыты, а основная масса населения работала в городе или на собственных огородах, торгуя потом на городском рынке. Поэтому девушка была приятно удивлена народом, шатающимся по проулкам или сидящих на завалинках возле дома. Но быстро миновав частный сектор, она вышла на широкую просёлочную дорогу, приведшую её к короткому проходу среди лесополосы, заканчивающегося мостом через овраг, по которому она оказалась на просеке в лесу, приводившей к водохранилищу с утёсом. А за ним лесной массив тянулся до самых Горюновских болот. У неё было своё любимое место для купания. Начинающийся сумрак быстро разогнал любителей позагорать и она, наслаждаясь одиночеством и предвкушая удовольствие от плавания, разделась и, ступив в воду, оттолкнулась от берега и поплыла. Тёплое, как парное молоко, прогревшееся за день, озеро приняло в свои приятные объятия тело Ольги, заставив сердце девушки затрепетать от восторга. Для начала поплыв брассом и достигнув середины довольно большого озера, она немного повисела в воде, любуясь Волчьим Камнем, с зависшей над ним полной луной и повернула обратно. Ночное светило уже сменило дневное, которое однако не спешило сдаваться, освещая мир последними лучами заката. Достаточных для того, чтобы сумерки позволили увидеть всё, что творится на берегу. В том числе, фигуру человека, во всём белом, нагнувшейся над её вещами и метнувшейся обратно в лес. — Э-э-э! А ну положи на место! — Вспомнив, как пацаны тащили одежду оставленную на берегу, припрятывая её, а затем наблюдали из-за кустов за нагими девчатами, отыскивающими свои нехитрые пожитки, пока однажды ни попались в крепкие руки Параскевы, и надолго запомнившие её трёпку. Она быстро выбралась на берег и осмотрела вещи. Одежду не тронули, зато сверху лежал коготь — небольшой, молочной расцветки с небольшой желтизной по краям. Холодок пробежал по телу девушки, оставив неприятное ощущение «гусиной кожи». Она стряхнула странный подарок и быстро оделась. И тут среди камышей раздался всплеск, как будто в озеро кинули камешек. Ольга инстинктивно обернулась на звук и увидела среди прибрежных зарослей камыша нечто цветное и явно застрявшее среди них. Аккуратно подойдя, как можно ближе, она обнаружила полузатонувшее, перевёрнутое вниз лицом тело. Мертвецов за свою медицинскую практику она уже насмотрелась, но не таких — с покусанной до половины шеей и частью нижней челюсти. В зарослях зашуршала трава. Если бы у неё был загривок, то на нём обязательно встали бы волосы и почему-то сразу вспомнилась легенда. Необычность происходящего заставила отступить скептицизм, свойственный врачам, и она ощутила, как ужас сковал все мышцы в теле, а в голове исчезли любые мысли, оставив звонкую пустоту. И тут в лесу громко хрустнула ветка. Она даже не предполагала, что её глотка способна издать такой высокий звук, а ноги, зажившие своей какой-то отдельной жизнью, так стремительно понести её от опасного места. Для начала она подпрыгнула и метнулась к просеке. Ноги стремительно работали, но сознанию казалось, что слишком медленно. Время будто застыло, а сзади стал раздаваться приближающийся треск, нечто продирающегося сквозь заросли. — М-а-а-м-а! — Вырвалось из неё, и завизжав она споткнулась обо что-то, замерев на секунду. Но страх опять заставил вскочить и бежать. Чему весьма способствовал хорошо слышимый треск за спиной. Медленно, слишком медленно, по её ощущениям, она пролетела бесконечную просеку, и вот наконец-то показался мост через овраг, в конце которого короткая тропинка упрётся в дорогу к посёлку. Всё вокруг замерло и ей стало казаться, что она никогда не достигнет спасительного рубежа, а тот сзади… Воображение, подпитываемое легендой, известной каждой малявке и взрослому их посёлка, за доли секунды нарисовало огромные, окровавленные клыки и её перекушенное горло. И тут она, всё также не прекращая бега, услышала хрип. Её хрип, вырывающийся из уставших от стремительного бега и дыхания лёгких. Страх дошёл до запредельной высоты и… вдруг исчез. Она бессильно опустилась на тропинку и будто во сне увидела мигающий синий цвет надежды на спасение, в виде поселкового УАЗика полиции. Ольга безвольно сидела посреди дороги, как пластмассовая, безжизненная кукла, полностью покорившись судьбе.***
— Так, где клык-то? — Освещая дополнительно мощным фонарём и осматривая место, где лежало её забытое полотенце, спросил поселковый участковый, ожидающий бригаду экспертов из города и оцепившего вместе с прибывшим по вызову помощником место преступления. Видимо кричала она здорово, в результате чего с посёлка подтягивались немногочисленные зеваки, которых впрочем весьма эффективно выдворял за перегороженный периметр молодой, невысокий мужчина, крепкого телосложения, темноволосый, черноглазый, с мужественными чертами лица. В отличие от высокого участкового — Кирилла, сухопарого, белёсого и синеглазого. — Ага! Вот он! — Аккуратно воткнув палку у кромки воды, чтобы больше не искать улику, тот скользнул холодным взглядом по Ольге и приказал всем выйти за ограждение, чтобы не затоптать следы до конца. — Это вы позвонили мне, направив сюда? — Ледяное спокойствие участкового поражало. Но в присутствии лица облечённого властью у Ольги нормализовались самообладание и мышление. — Смеётесь?! — Поразилась девушка. — Я в себя до сих пор от страха прийти не могу, да и телефон оставила дома. — Озноб от пережитого оставлял её и она обхватила себя руками, пытаясь таким образом согреться и укрыться от происшествия. — А что так? — Насмешливо приподняв одну бровь, спросил майор полиции. «Девка видная, но сейчас такой тип не в моде. И самое главное — не похожа на способную испугаться, чувствуется в ней некий стержень. Так что надо присмотреться к гражданке Коломейцевой». — А что его без толку таскать. О том, что я приехала знает только администрация больницы, моя соседка — Евдокия Семёновна, да наш местный предприниматель — Свиридов. А подруги по меду догадываются, что мне сегодня не до них. — Понятно, что ничего не понятно. — Немного усмехнулся полицейский, заложил руки за спину и отправился встречать подъезжающую следственно-криминалистическую бригаду из города, вспоминая, что за свою службу в посёлке он повидал не мало.***
Легенда о Демиде Викулыче и Белом Оборотне
Богата земля Русская и людьми духом великими, и богатствами необъятными, и территорией огромной, но есть в ней две беды. С дорогами когда-нибудь да разберутся, а вот с дураками навряд ли. Всегда найдётся тот, кто попытается перевернуть нечто хорошее в угоду своим страстям и объявить данное непотребство откровением свыше, и даже стяжать последователей. В бытность правления матушки нашей — Великой Екатерины, Второй, удалось купцу Коржову Демиду Викулычу не только сохранить родительское состояние, но и сильно преумножить. И хоть был их род купеческий из простых мужиков-лапотников, а решил Демид выучиться наукам, чтобы дворянству по части образованности и манерам не уступить. Нанял учителей, весьма преуспев в обучении. Но видимо что-то не тому учился. Увлёкся он алхимией, дружбу с масонами стал водить, выписал из столицы книги по магии и с самим Калиостро дружбу водил. Кончилось это тем, что он стал уверять всех, что может обращаться в животное. Да мало этого, основал тайное общество Белого Волка. В общем дошло это до местного архиепископа, и тот призвав нечестивца, наложил анафему, с указанием покаяться в содеянном, оставить пагубную жизнь и вернуться в лоно Церкви. Да только в пику этому греховодник созвал бал нечисти. Обрядившись в белую мохнатую шкуру в толпе таких же чудовищ бегал по окрестностям имения, распугивая местный люд воплями и бесчинствами, доведя простой люд до жалоб губернатору, за что Демид был принародно бит, против всех правил. Озлобившись пообещал окаянный люто отомстить, и нашлись свидетели, видевшие, как в своём безумии он долго бегал в нагом виде по лесам, а затем взобравшись на утёс завыл по волчьи, и исчез. С тех пор в полнолуния бывают видят Белого Оборотня, забирающего к себе на балы нечисти случайных путников, не к месту оказавшихся рядом с озером в эти мрачные часы.