Белоснежка

Чимин сполз по стенке на пол и обхватил себя руками. Он не мог поверить, что секундой ранее увидел в Намджуне альфу, что едва не набросился на него. От этого было стыдно до смерти, но кожа горела, требуя прикосновений. Чимин тихо застонал, спрятав лицо в сгибе локтя. «Справился?» — издевательски насмехался внутренний голос. — Чимин-а! — в помещение залетел Сокджин. — Эй, что такое? Где болит? Чимин поднял голову и взглянул на старшего омегу. Они ведь разговаривали совсем недавно. Джин убеждал его, что все хорошо, что он нисколько не злится на его побег, не упрекал, извинялся за то, что не рассказал о Юнги, что они не поговорили обо всем раньше. — Как ты тут очутился? — Не важно. Что случилось? Чимин вновь почувствовал запах альфы и съежился сильнее. А он ведь и правда думал, что сможет приспособиться к новым условиям, что сможет стать независимым. Ему нравилось предложение Намджуна, он хотел работать, чтобы не причинять никому неудобств, стать самостоятельным, чтобы Джину не нужно было присматривать за ним и переживать за него, чтобы опекун продолжил жить с теми, кто был ему дорог. — Все в порядке. Чимин не хотел признаваться в слабостях, но чувствовал себя паршиво. Кожа огнем горела, и его тянуло к любому альфе с непреодолимой силой. Черт возьми, да его даже к Намджуну тянет! Хуже не придумаешь.  — Хорошо, — не стал спорить Сокджин. — Но давай ты ляжешь в постель и немного отдохнешь. Чимин бы возразил, но от присутствия неподалеку Намджуна его скручивало в тугой узел. Альфа. Чимин облизнул пересохшие губы и снова посмотрел на опекуна. Интересно, что бы сделал Джин, узнай, о чем именно сейчас думает его подопечный? А Сокджин ничего не понимал, видел в нем что-то чистое, что еще можно сохранить. Он еще не знал, что сохранять больше нечего. У Чимина даже мысли грязные. О чужом альфе. Он даже порадовался, что связан с Юнги, а то бы сейчас уже прижимал Намджуна к стене и раздевал. О. Не стоило думать об обнаженном теле альфы. Чимин хохотнул себе под нос и этим напугал Сокджина еще больше. — Чимин? Ему захотелось, чтобы Сокджин ушел. Отвернулся от него окончательно, бросил. Барьеры в голове ломались, крошились один за другим, срывая все границы, уничтожая все хорошее. Чимин наклонился ближе. — Я хочу твоего альфу, хочу почувствовать его член в себе, его руки на своем теле. А он чувствует мой запах и в шаге от того, чтобы меня трахнуть, — прошептал он на ухо старшего омеги, выделяя каждое слово, и с полубезумной улыбкой отстранился назад. — Что скажешь на это? В глазах Сокджина загорелся опасный огонь, потому что своего альфу он не отдаст никому. Чимин ожидал пощечины, но Джин просто поднялся и вышел. Намджун побежал за ним. Ну вот. Ушел. Всего-то нужно было сказать пару слов о его альфе. Чимин, придерживаясь за стенку, поднялся. В него словно понатыкали оголенных проводов и били током. Плевать. Где-то на кухне он видел виски. Подавив в себе желание что-нибудь разбить, Чимин почесался. И вспомнил о таблетках, которые не пил уже почти неделю. Может, причина в них? Голову словно туман заполнял, но он еще понимал, что солгал Джину. На самом деле ему не хотелось секса. Ему хотелось просто раздеться и почувствовать альфу рядом, чьи-то прикосновения. Но кругом запахи другого омеги. Чужая территория. Чужой альфа. Чимин снова хохотнул. Он поймал себя на мысли, что хочет пометить территорию, как какое-то животное. Рабы утех? Ха. Да Белоснежки просто одичавшие животные, которых надо усыплять еще во младенчестве. Чтобы другим спокойнее жить было. Черт. И до чего же сильно хотелось раздеться и потереться спиной. Чимин взял палочки для еды и почесал ими лопатки. Лучше не стало, только раздражало больше. Странно, но это не было похоже на те приступы, что его мучили в квартире Юнги. Это было что-то другое, осознанное, что-то сильнее, глубже, не просто физическое недомогание. Юнги. Чимин облизнулся, представив Мина. Казалось, все внутри него реагировало, просыпалось, откликалось на это имя. — Юнги, — прокатил Чимин на языке имя альфы, чувствуя приятную волну. Пропитанная запахом омеги кухня бесила. Чимин не понимал, отчего вдруг появилась такая злость на Сокджина, но ему хотелось расцарапать мебель и обоссать тут все, лишь бы избавиться от присутствия следов другого омеги. Сокджин был с Юнги. Он мог видеть его. Он мог прикасаться к нему. Разговаривать с ним. Чимин вспомнил, как Юнги просил Сокджина убрать Белоснежку из его жизни. Черт. Раздеться бы сейчас. Чимин не знал, как отвлечься от жажды. Стеснительность удерживала, но сдавала свои позиции. Порывшись в ящиках, Чимин нашел бутылку и живо сделал пару глотков. Горло обожгло незнакомой горечью. Омега закашлялся, но, преодолев себя, сделал еще несколько жадных глотков. В голове зашумело с утроенной силой. Чимин опустился прямо на пол, не дойдя до стула. Бутылка в руке пахла альфой. Одежда пахла чужим альфой. Облегчения не было, этот запах словно добавлял поленьев в полыхающий костер. Чимин стянул носки и откинул их в сторону с ненавистью. Вот так уже лучше. Еще один глоток. Фу. И как Намджун пьет эту гадость? А Юнги нравится виски? Ах, нет. Ему нравится что-то другое. Наркотики. Альфы. Ха-ха. А что, если Юнги правда нравятся альфы? Вот умора. Чимин фыркнул себе под нос. Может, он и правда не подходит Юнги, потому что омега? Чимин хихикнул пьяно. Это показалось ему по-черному смешным. Он повязал себя с альфой, который тащится от других альф. Как вообще это сработало? И каким образом можно было повязать себя с кем-то? Чимин об этом слышал только на уроках биологии, но зато был уверен, что эта фигня случилась с ним. Что-то подсказывало, что, кроме Юнги, никого не подпустит, хотя от этого желание почувствовать прикосновения хоть какого-нибудь альфы не становилось слабее. Чимин сидел и тихо ненавидел весь мир. — Как все интересно, — раздался знакомый голос с порога. Альфа. Чимин в который раз облизнулся и посмотрел на доктора. — Решили напиться, молодой человек? — Доктор Ли прошел вперед, выставил на стол свой волшебный чемоданчик и открыл его. — Есть варианты? — Чимин не собирался вставать. Новый запах нового альфы щекотал ноздри. — Есть. Я сделаю вам укол. Судя по рассказам вашего опекуна, вы несколько дней уже не принимаете лекарств, — доктор Ли спокойно вытащил шприц и ампулу. — Я прав? — Я не болен, — ядовито улыбнулся Чимин. — Я на вас не действую? — Не волнуйтесь, я выпил подавитель, — небрежно ответил мужчина, набирая лекарство. — Ваш запах раскрывается полностью, и на него трудно не реагировать любому нормальному альфе. Это всего лишь новый этап вашего развития. Через пару дней пройдет. — Вы меня так утешили, доктор, — едко произнес Чимин. — У меня есть другое предложение. Чимин и сам не понимал, что на него нашло, но захотелось спровоцировать, зацепить на крючок этого мужчину, раз других в радиусе видимости не было. Он притянул одно колено к груди и с вызовом взглянул на мужчину, качнув бедром. Отчего-то была уверенность, что сейчас он может соблазнить любого. Он видел, как потемнели глаза доктора. — Я вам нравлюсь, доктор? — продолжил Чимин нарываться, невинно обхватив губами кончик пальца и всасывая его. — Ваша сексуальность рвется наружу, и некоторое время она будет направлена на всех подряд. Вы должны научиться ее контролировать, — замер доктор со шприцем в руке. Контролировать? Чимин не хотел ничего контролировать. Он впервые почувствовал что-то вроде власти над другими людьми. — Зачем? — задал он резонный вопрос. — Чтобы не набрасываться на людей, как животное. — Заметьте, я до сих пор сижу, а вот вы готовы наброситься, — медленно проведя языком по нижней губе, Чимин продолжал смотреть прямо. — Верно, доктор? — Я уже не в том возрасте, чтобы меня мог спровоцировать юный омега. — Но вы до сих пор разговариваете со мной, словно пытаетесь убедить себя, что ничего не чувствуете, — продолжил Чимин. — Но это не так. Как я пахну? — Ваш запах одурманивает. В этом еще одна особенность Белоснежек. Давайте вы не будете упрямиться, и я сделаю вам укол. Для вашего же блага. — У меня вопрос, — снова остановил его Чимин. — Если вы сделаете мне укол, вся эта фигня прекратится? — Нет. Но вам станет легче. — Все вы, альфы, такие. Садисты. Вам бы только больно сделать. — Руку, Чимин. Доктор Ли присел рядом и сам взял его руку. Чимин зашипел и попытался выдернуть ладонь, но мужчина не отпустил. — Что такое? Повышенная чувствительность? — спросил он хмуро. — Нет. — Вам больно, когда я прикасаюсь? — Да, — прошипел Чимин, пытаясь освободиться. — Перестаньте. Не трогайте меня. — Вы уверены, что это не приступ? — Тогда у меня все тело словно натерли. Это точно другое. — Что — другое? — Доктор Ли перевернул его руку тыльной стороной ладони и осмотрел запястье, прощупал что-то. А у Чимина чуть искры из глаз не сыпались, и срочно нужно было оттолкнуть от себя чужого альфу. — В чем дело? — Мне больно! — Чимин толкнул альфу со всей силы. Доктор выглядел обескураженным. — Хорошо. Я не прикасаюсь к вам, — сдался он. — Поверните-ка шею. И не смотрите на меня так грозно, я лишь врач и здесь только для того, чтобы вам помочь. Дайте посмотреть вашу шею. Чимин хмуро покрутил головой, позволяя врачу осмотреть себя без рук. — Странно. Никаких следов метки. Вам неприятны прикосновения всех или только определенных людей? — Только альф. — Хм. Когда это началось? — Недавно. — Что этому поспособствовало? — Ничего. Я просто захотел переспать с альфой, но не получилось. — Похоже на вязку. У вас с кем-то была сцепка? — Нет. — Как развиваются ваши отношения с господином Мином? — зашел доктор с другой стороны. — Не развиваются. В смысле, они и не начинались, поэтому развиваться, как и заканчиваться, особо было нечему, — хмыкнул Чимин. — Но не с вашей стороны, верно? Мне важно понять, что могло спровоцировать вязку. Если это она и есть, то лекарства вам не помогут. — Значит, я сдохну, и все. — Не думайте, что это так быстро и легко закончится, — безжалостно произнес доктор. — Вряд ли вы от этого умрете, а вот стать инвалидом вполне можете. Каждый гормональный всплеск сопровождается огромной нагрузкой на нервную, сердечно-сосудистую и репродуктивную систему организма. Вы сами чувствуете, как натянута каждая клетка тела сейчас. Обостренная чувствительность касается не только кожного покрова, она задевает и более глубокие слои. Болезненные судороги, потеря речи, паралич, инсульт или нервно-мышечные спазмы. Вот что ждет вас в будущем, если вы не начнете сотрудничать со мной. У вас не получится сдохнуть, как вы выразились, вы будете долго и мучительно жить. Чимин нервно сглотнул. Ему захотелось выпить еще больше. — Итак, что вы почувствовали, когда я к вам прикоснулся? — вновь начал доктор. — Больно. — Как именно? Чимин, сосредоточьтесь. Боль — как физическая реакция? — Наверное. Я не знаю. Доктор внезапно снова схватил его за руку. — Пустите! — Сосредоточься! — прикрикнул альфа. Именно альфа, а не доктор. Чимин и сам не понимал, каким образом это отличается, но чувствовал всем существом, что сейчас его держит именно чужой альфа, от которого надо избавиться любой ценой. — Пустите, — зло прошипел он, вновь дергая руку. — Не смейте меня трогать! — Почему? В голове отбойным молотком продолжало стучать: «ЧУЖОЙ». — Кому можно прикасаться? — Только Юнги, — Чимин оттолкнул доктора и вскочил, хватая нож с подставки для столовых приборов. На шум прибежали Сокджин и Намджун. Чимин готов был наброситься и на них тоже. — Не подходите ко мне, — предупредил он всех сразу. — Чимин, пожалуйста, — умоляюще начал Сокджин, сделав шаг навстречу. — Никто не желает тебе зла. Убери нож. Чимин чувствовал себя так, будто его загоняют в угол. Альфы рядом. Чужие. Инстинкты вопили бежать, сражаться до последнего, а тело, наоборот, тянулось вперед, к ним. Его словно разрывали на части, тянули в разные стороны, и это сводило с ума. Лучше бы они все ушли. — Мы уходим, — поднял руки доктор Ли, отступая и настойчиво утягивая за собой Сокджина и Намджуна. Чимин игнорировал омегу, как только мог, и лишь на краю сознания мелькала мысль, что все происходящее неправильно, что Джин не враг, что нельзя на него нападать, что они с Юнги лишь друзья. Когда все вышли, Чимин не стал убирать нож. Так у него в руках было хоть какое-то оружие, чтобы защититься. Слабый внутренний голос тихо спрашивал: «От кого защищаться?» — но Чимин не мог ничего ответить на это. Ему казалось, враги кругом. — Что с ним, доктор? — раздался недалеко голос Сокджина. — Он… он смотрит на меня с такой яростью. Я не понимаю, что сделал не так. — Хорошо, что вы позвонили мне, а не стали сами исправлять ситуацию. Дело не в вас, а в вашей сущности. Сейчас любой омега будет восприниматься им, как конкурент в борьбе за альфу. Я уже говорил вам, что в моменты обострения Белоснежками управляют в большей степени животные инстинкты. — Но это пройдет? — с сомнением спросил Намджун. Чимин хмыкнул и царапнул ножом поверхность стола. — В обычных обстоятельствах ему бы хватило простого физического контакта с альфой, банальных прикосновений. Но у него на самом деле вязка с господином Мином, — тяжело вздохнул доктор. — Я же говорил вам! — воскликнул Намджун. — Но как? — Сокджин явно не желал в это верить. — Юнги никогда не допустил бы сцепки! Это исключено! — Не могу вам ничего толком сказать. Нужно взять анализы у обоих и проверить их совместимость еще раз. В моей практике подобного не было. Чимин пропускал все слова мимо ушей, все, что его волновало, — это запах Намджуна. Доктор, наглотавшись подавителей, пах слабо, а вот второй альфа был отличной мишенью. Чимин ощущал в себе острую необходимость обворожить альфу. — Намджун? — Обеспокоенный голос Сокджина уже действовал на нервы. — Что такое? — Вам лучше уйти, — понял все доктор. — Что? Почему? — Сокджин все еще верил, что Белоснежка — невинный одуванчик. Чимин коротко хохотнул. — Его запах, — хрипло произнес Намджун. — Я… я лучше подожду внизу. — Намджун! — Оставьте. Запах Белоснежки раскрывается полностью, и на это сложно не реагировать любому альфе. — Но вы… — Мне по инструкции положено принимать сильные подавители, как врачу. Но даже я чувствую запах омеги. — И что нам теперь делать? Ему станет хуже? — Без альфы — да. Будет только хуже. Давайте выйдем и поговорим снаружи. Хлопнула дверь. Чимин от злости всадил нож в столешницу. Замечательно. Просто замечательно. Внутри что-то зудело, и будто маленьким острым ножом перерезали нервные клетки. Боль не сильная, но терпеть ее сложно. Находиться в замкнутой кухне было уже невыносимо, поэтому Чимин выбрался в просторную светлую гостиную и открыл окно. Он заметил, как его стало потряхивать после каждого сокращения мышц. Он не хотел думать о словах доктора, уговаривая себя перетерпеть. Ничего не случится, нужно просто переждать. К нему никто не возвращался. И Чимин даже не мог точно определить: рад этому факту или нет. Он стянул с себя футболку, запах которой стал раздражать. Чужой альфа. Со злостью отшвырнув ее от себя, Чимин опустился на мягкий ковер перед телевизором. Захотелось взять что-нибудь в рот. Чупа-чупс, например. Или пальцы. Чимин попробовал сунуть в рот свои пальцы. Ощущения были какими-то странными. Влажно и странно. Поняв, что именно делает, Чимин едва не отвесил себе пощечину. — Я схожу с ума, — хохотнул он в пустоту комнаты. Сколько он так просидел на полу комнаты, было непонятно. Чимину казалось, что целую вечность, но лучше не становилось, а вот отчаяния становилось все больше. Безнадежность и злость окутывали его с ног до головы и душили, душили, душили. Чимин старался не шевелиться, потому что малейшее движение усиливало потребность, но и неподвижность угнетала. Поэтому когда он почувствовал знакомый запах с порога квартиры, то решил, что у него уже начались галлюцинации. Юнги. Ему так сильно хотелось притянуть Юнги к себе, что он буквально почувствовал, как что-то вырывается из него, ломая последние преграды. — Если ты не будешь контролировать свои эмоции, на твой запах сбегутся альфы со всего дома. Юнги перешагнул порог гостиной. Чимин вскинул голову и посмотрел на него. Осунувшийся, бледный, едва живой. Он стоял, опираясь на косяк, и выглядел потухшим, сгоревшим, горсткой осколков, наспех склеенных обратно. Они снова притащили Юнги, чтобы помочь. — Убирайся, — потребовал Чимин, отвернувшись. Он не хотел видеть альфу. Не хотел снова использовать его, чтобы пережить новый этап. — Мне сказали, что ты умудрился связать себя со мной, — произнес Юнги, стоя на месте. Чертов Сокджин с Намджуном! — И что? — Я могу помочь. — Ты мне противен, — повернувшись к альфе, ядовито выплюнул Чимин. — Белоснежка. На лице Юнги все та же каменная маска, но Чимин заметил, как дернулась жилка на его шее. Он не хотел делать больно, но не видел другого способа прогнать альфу. — Так как я был Белоснежкой, то знаю, как проходят этапы взросления, — спокойно произнес Юнги. — И могу помочь. — И сколько ты берешь за ночь? Чимину было противно от самого себя и грязных слов, слетающих с языка. Но в какой-то степени Юнги и правда вызывал отвращение. Знание, каким образом он получил черный цвет волос, никуда не исчезло. — Не переживай, твои родители смогут расплатиться, — так же жестко ответил Юнги. Черт возьми, почему он все еще здесь?! — Что, под омег ложишься тоже? — Чимину хотелось задеть, прогнать, растоптать. — Да. Лучше бы соврал. Лучше бы не знать ничего, чем представлять Юнги с другими омегами в унизительных ситуациях. — И много у тебя было клиентов-омег? — Достаточно. Слезы все-таки скатились по щекам. Предатели. Чимин хотел сделать больно другому, а в результате больно почему-то самому. — Я знаю, что тебе противно. Это нормально, Чимин, — произнес Юнги. Его голос мертвый, в нем никаких эмоций, в нем нет больше жизни. Холодный, сухой, собранный. И от этого плакать хочется еще больше. — Но у тебя нет особого выбора. — Может, тогда ты закончишь то, что начал, и сдохнешь? — резко бросил Чимин. — Тогда я смогу найти себе нормального альфу, а не шлюху. — Нет. — Что так? Вдруг жить захотел? Из-за какого-то придурка с дурацкой кличкой Шаман нормально, значит, резать вены, а чтобы мне помочь — нет? — взвился Чимин. Те дни, когда он сидел у палаты Юнги и ждал, снова напомнили о себе. — Прекрати, Чимин. — Не хочешь слушать — убирайся! — Чимин поднялся на ноги. — Ты столько времени дурил мне голову, позволил думать, что у тебя был любимый Белоснежка. Черт, да я, как дурак, ненавидел Чонгука, думал, что тебя заставили, не верил ему, угрожал. А он-то оказался единственным нормальным альфой! — Прекрати, — вновь процедил Юнги. — И не подумаю! — выкрикнул Чимин. — Я ненавижу тебя! Ненавижу! Ты позволил им все это сделать с собой! И это ты мне говорил, что Белоснежки не созданы для утех? Серьезно? Как ты смел мне вообще говорить подобное, когда сам был жалкой подстилкой?! Чимин, поглощенный бушующими эмоциями, не сразу заметил, как посерело лицо альфы. Только когда Юнги резко втянул в себя воздух и схватился за сердце, Чимина ударило осознанием того, что Мин только из больницы, что он еще слишком слаб. Злость смыло страхом за альфу. Но Юнги быстро справился с собой, распрямился и снова взглянул на него. Он без сомнений расстегнул куртку и, сняв ее, стал избавляться от больничной рубашки. — Хочешь сделать мне больно? — Юнги шагнул ему навстречу, и у Чимина коленки стали подгибаться. Он не хотел этого. Не хотел так. Но альфа, свой альфа, рядом. И мозги как-то в кашу. — Не надо. Хуже просто некуда, — выдохнул Юнги и резко, не давая и слова сказать, притянул к себе за шею и впился в губы жестким поцелуем. Чимин замычал ему в рот, пытаясь отстраниться, но прикосновение альфы приносило столь яркое облегчение, что омега распадался по кусочкам. И это все было так несправедливо, что слезы сами собой стали стекать по щекам. Тормоза слетают сразу и все, что важно — просто быть рядом. Юнги утянул его на ковер, уложил, обнял двумя руками, прижимая к обнаженной груди. Чимин предпринял слабую попытку вырваться, но сопротивляться себе еще сложнее, чем альфе. От прикосновений все инстинкты взрываются — омега внутри него не желает больше думать, для него все правильно и примитивно просто: свой альфа рядом, и его руки скользят по коже с упоительной нежностью, от которой волны облегчения накрывают одна за другой. Это настолько хорошо, что все остальное уходит на второй план. У Чимина от близости альфы голову сносило на раз, он дышал часто, поверхностно, словно у него сейчас все отберут и снова вернется жажда и ярость. Поглаживания были бережными и осторожными, настолько нежными, что Чимину приходилось сдерживать вздохи удовольствия. После кошмарного зуда и желания оторвать всем вокруг головы подобная умиротворенность в теле была спасительной. Чимин невольно подстраивался под дыхание альфы рядом, сам того не замечая. Хотелось, чтобы его погладили везде и всего. Очень хотелось. Но сказать об этом было невозможно. — Сейчас станет лучше, — выдохнул Юнги на ухо, обнимая его крепко. — Мне жаль, что ты умудрился связать себя со мной. Клянусь, Чимин. Я ничего не делал для этого, я бы никогда не допустил вязки, если бы от меня что-то зависело. Прикосновения ненадолго исчезли, но вскоре возобновились. Юнги провел открытой ладонью по его плечам, рукам, спине, не произнося ни слова, словно это самое обычное дело, словно все нормально и не ему на голову совсем недавно вылили ведро помоев. — Твой запах снова усиливается, — тихо произнес Юнги. — Того, что я делаю, недостаточно? Чимин ничего не ответил, хотя ему и было недостаточно. Слишком мало. Юнги пахнет слабо, по большей части только больницей, и от этого хочется скулить. — Не знаю, о чем ты думаешь, но лучше бы тебе прекратить, — неожиданно произнес Юнги. — Твой запах сейчас как барометр эмоций. Успокойся. Я понимаю, что тебе не нравится сложившаяся ситуация, но тебе придется смириться и с ней, и со мной. Чимин был удивлен тем, что Юнги не ушел. После всего сказанного альфа должен был ударить его и уйти, но почему-то остался. Он же не хотел иметь ничего общего с Белоснежкой, так зачем тогда тут? Снова жалость? Вспомнил, как переживал нечто подобное? Кстати, как это происходило у него? Чимин так много хотел спросить. Был ли кто рядом в тот момент с Юнги? Как он пережил эти приступы? Как справился? Что чувствовал? Вопросы в голове сыпались градом, но ни один не сошел с языка. Вместо них Чимин просто позволил Юнги обнимать себя, и ему все больше становилось стыдно за свой срыв. До боли в сердце захотелось коснуться альфы в ответ, взять хотя бы за руку и сжать крепко, чтобы никогда не выпускать. Юнги и самому помощь нужна, а он пришел сюда, получая в ответ лишь упреки и злость. На языке так и вертелся глупый вопрос «как ты?», но задать его Чимин не решался. Схлынувшая волна злости оставила после себя пропасть между ними, темную и глубокую. — Что будет дальше? — едва слышно спросил он, восстанавливая шаг за шагом утерянное самообладание. — Дальше периоды, когда тебе будут невыносимы прикосновения и когда тебе они будут нужны, начнут чередоваться. Чимину это совсем не нравилось. На языке так и чесался вопрос, задать который оказалось непросто. Как бы там ни было, но Юнги был Белоснежкой, он проходил через подобное. Наверное. — У тебя, — нерешительно начал Чимин, не поднимая головы, — было так же? — Да. Белоснежки-альфы начинают развиваться и перестраиваться в шестнадцать, так что этот период у меня прошел раньше. — Как ты узнал, что делать со мной тогда, в первый раз? — Чимин так и не смог выговорить слово «течка». Но Юнги догадался. — Хоть я и не омега, но когда у меня началось обострение, прикосновение к гениталиям просто выносило мозг. Это скорее больно, чем приятно. Несложно представить, что должен был чувствовать ты в течку при обостренной чувствительности. — А сейчас что со мной происходит? — Твой запах полностью раскрывается, начинаются новые перестройки в организме. Когда подобное происходило со мной, мне пиздецки сильно хотелось убивать, — хмыкнул Юнги. Чимину до ужаса захотелось быть в тот момент рядом с Юнги. Альфа, наверное, пах просто одуряюще. — Наши запахи нацелены на привлечение партнера, понимаешь? Он будет усиливаться, пока ты не погасишь тактильный голод. Чимин подумал о том, сколько омег в тот период крутилось вокруг Юнги, и утихшая агрессия вновь вырвалась из-под контроля, выливаясь в бесконтрольное желание вернуться на много лет назад и перегрызть горло всем тем омегам. — У тебя наверняка не было проблем с «тактильным голодом», — резко произнес Чимин. — Когда это случилось, я был в камере с другими альфами за участие в драке, — с усмешкой произнес Юнги, и злость вновь ушла. Чимину даже страшно стало, что могло бы произойти, посади его кто сейчас в одну комнату с омегами. Он даже на Сокджина чуть не набросился! — После драки в камере меня посадили в одиночку на пять суток, — добавил Юнги. — Думаю, добавлять, что меня оттуда вывезли на машине скорой помощи, не надо? Чимин содрогнулся. Быть запертым, когда тактильный голод сводит с ума, — пытка страшная. — Что было потом? — осторожно спросил он. — Откачали. Во второй раз было проще. — Тебе нравятся альфы? Чимин не знал, для чего ему эта информация. Он уже понял, что не интересует Юнги как омега, лишь как тонсен, которому нужно помочь. Вязка ничего не меняла, Юнги вообще в ней не был виноват. Сейчас Чимин и думать не хотел, почему все это случилось с ним. Он ужасно устал от проблем, которые подкидывал ему собственный организм, но последний выверт буквально добил. — Послушай, — Юнги аккуратно привлек его внимание, коснувшись щеки, и заставляя поднять глаза. — Я не оставлю тебя. Все, что тебе будет нужно в моменты приступов, ты можешь взять у меня, Чимин-а. У тебя будет нормальная жизнь, нормальный альфа, семья, дети. Мы придумаем что-нибудь с вязкой, проконсультируемся у врачей, найдем специалистов. Сцепки же не было, так что шанс точно должен быть. Чимин слушал уверенную речь альфы, и ему хотелось рассмеяться, потому что все, что говорил Юнги, можно было свести к одному — он будет рядом время от времени, но никогда не свяжет свою жизнь с ним. А если так, то Чимин предпочел бы никогда больше не видеть его.