* * *
Ди двенадцать. Она считает себя совсем взрослой и ходит из школы одна. Старший брат (она называет его Балу потому, что он так же непринуждён и любит покушать, как медведь в сказке) предпочитает компании сестры двух своих лучших друзей и ходит домой вместе с ними, подолгу зависая на турниках за школой. Ди обидно, что они не берут её с собой, но довольно быстро девочке удаётся убедить себя, что одиночество — именно то, что ей нравится самой. Зато никто не расскажет маме, что после школы она частенько заходит в «Дивный новый мир». Рыжий котёнок всё так же спит в огромной клетке, и Ди, конечно же, не придаёт значения тому, что это уже совсем другой котёнок. В зоомагазине куча других обитателей: золотые канарейки, хохлатые попугаи, упитанные морские свинки, крысы с гладкими маленькими ушами. Но любимец мистера Рэда — хозяина магазина — толстый неповоротливый тигровый питон по имени Наг. Мистер Рэд кормит питона маленькими белыми мышками по фунту за штуку. Ди боится мышей, но всё-таки их немного жаль, когда они, попискивая, исчезают в голодном чреве змеи. Мистер Рэд часто вынимает Нага из террариума, укладывает на стол, где много электрического света, и гладит, словно какую-то кошку. Никто не желает стать счастливым обладателем целого питона, поэтому змей по имени Наг полноправно считает своим хозяином Рэда. — Нравится? — спрашивает мистер Рэд, оторвавшись от книги, которую с интересом перелистывает. — Да, — смущённо отвечает Ди, отпрыгнув от витрины с котиком. — Хочешь, забирай его. — А можно? — не веря своему счастью, спрашивает Ди. — Можно, — мужчина выходит из-за стойки. Он так высок, что Ди даже приходится запрокинуть голову, чтобы продолжать с восторгом смотреть на него. Ди раз триста успевает сказать «спасибо», прежде чем, прижимая к себе маленький трясущийся комочек, покидает лавку под весёлый смех мистера Рэда. Дома она, конечно же, говорит, что котёнок нашёлся на улице.* * *
Ди четырнадцать, когда Старик заявляет отцу, что будет учить её вместе с Рикки, Балу и Багирой. Отец хмурится, но, как и всегда, не может отказать боссу. Рикки — сирота, воспитывавшийся у сестры матери и её мужа. Люди это были невыносимые, и Старик, будучи другом погибших родителей Рикки, забрал мальчика к себе. Рикки всегда говорит, что вместе со Стариком в его жизнь как будто вошло волшебство. У босса нет детей, и, в общем-то, все прекрасно понимают, что всё, чем владеет Старик, рано или поздно достанется Рикки. И тот, кто станет рядом с ним, будет в выигрыше. Ди ничего не понимает из пространных рассуждений матери, подслушанных под дверьми кухни, но преисполняется какой-то детской гордости и уверенности в собственной исключительности. Со своими детскими радостями она, естественно, заглядывает к мистеру Рэду — своему единственному другу.* * *
Ди шестнадцать, когда она понимает, что мистер Рэд совсем не стар. Ди спрашивает мужчину о возрасте, а он смеётся и говорит, что ему тридцать четыре. Вместе с тем он предлагает называть себя по имени. Ди, любуясь ямочками на его всегда гладко выбритых щеках и длинными чёрными ресницами, понимает вдруг, что по уши влюблена. Ди называет его Рэдом. Он удивлённо интересуется, почему. — Стёкла твоих очков бликуют красным. — Наверное, это от солнца, — мужчина указывает куда-то в сторону стеклянных витрин, выходящих на запад. — Наверное, — говорит Ди и замолкает. Наг довольно дремлет в стеклянном террариуме, и толстые бока его медленно вздымаются. — Скажу тебе по секрету: у меня хорошее зрение. Очки я ношу для солидности, но они совсем без линз. Если хочешь, то я их больше не надену. То, что для Рэда важно её мнение, заставляет девушку покраснеть от удовольствия. С чувством собственной важности она разрешает ему оставить очки и под новую волну мужского смеха вылетает из зоомагазина, отчаянно полыхая щеками.* * *
Ди ещё только семнадцать, а она уже умеет водить машину не хуже отца, служащего шофёром у Старика, и управляться с подавляющим большинством огнестрельного оружия. У босса ясные голубые глаза и необычайно твёрдые для его возраста руки. И вся мягкость его матерчатых расшитых на восточный манер туфель и широкого кашемирового шарфа, привезённого Вороном из Индии, не мешает ему попадать точно в центр мишени десять раз из десяти. И даже очки-половинки при этом съезжают на самый краешек длинного переломанного носа. Тогда же Ди впервые узнает про Заклинателя змей. Старик наставляет Рикки, что их так называемый «бизнес» должен быть расширен на весь город, но у Заклинателя на этот счёт свои планы. Рикки всё чаще зовёт Ди пройтись с ним, Балу и Багирой. И в одну из таких прогулок Ди узнает, что Заклинатель змей убил и отца, и мать Рикки. Убил, чтобы отнять их небольшой бизнес. Ди кажется, что она впервые попала за кулисы театра, где актёры смыли с себя грим и сидят, развалившись в расслабленных позах. Рикки клянётся в ответ убрать Заклинателя и набивает на смуглом плече мангуста. Мангуст смотрит умненькими глазками, а Ди в пику этому называет Рикки Бэмби. Потому что глаза у него большие и добрые, и Ди неприятно думать, что это когда-нибудь исчезнет. Рикки хмурится и ещё сильнее лохматит свои и так всегда растрёпанные волосы.* * *
Ди целых восемнадцать. И Старик дарит ей, как до этого Рикки, Балу и Багире, мотоцикл. Правда, Багира на своём не ездит, предпочитая место за широкой спиной Балу. В ней слишком много осмотрительности и слишком мало любви к риску. Багира — настоящий мозг всей их компании, и поэтому Старик возлагает на неё большие надежды. Она всё чаще спускается на кухню босса — выпить с Ди кофе и поговорить о том, о сём. Но Ди знает, что и всего ума Багиры не хватит, чтобы посоветовать, что делать с любовью к человеку, в два раза старше тебя; о котором, по старой детской привычке, ты всё ещё не говоришь никому, даже родителям. Ди прислушивается к мерному урчанию мотора. Мотоцикл успокаивает. Это лучший подарок в её жизни. Сразу после Арнольда — весьма упитанного теперь кота, подаренного Рэдом. Ди бросает мотоцикл возле «Дивного нового мира» и решительно входит внутрь. Рэд, как и всегда, — три раза в неделю — за прилавком; читает «Мир как воля и представление». Ди далека от немецкой или какой бы то ни было другой философии. Образ её жизни — не рассуждать, но действовать решительно и бескомпромиссно. — Прокатимся на моём верном коне? — спрашивает Ди, встряхивая связкой ключей. Рэд медленно проходит к двери из магазина, выглядывает на улицу, где стоит хромированный красавец. — А мне, значит, отведена роль катаемой принцессы? — насмешливо спрашивает Рэд. Ди хочется дотронуться до изящных длинных пальцев мужчины и его широких плеч, и все силы уходят на подавление этого желания. — Ты не похож на принцессу, — не слушающимся языком отвечает Ди. Рэд с преувеличенным вниманием рассматривает себя в маленьком зеркале левее клетки с неразлучниками, двумя пальцами поворачивая чётко очерченный подбородок из стороны в сторону. — Н-да, совсем не похож. И ты всё равно собираешься меня катать? — переспрашивает Рэд. — Поехали уже, — сквозь смех выдыхает Ди. — До закрытия ещё целый час, — серьёзно отвечает мужчина, а глаза его продолжают насмешливо блестеть. — Да брось, в это время всё равно никого не бывает. Подумав ещё немного, Рэд соглашается при условии, что Ди поможет ему покормить всех обитателей «Дивного нового мира». У Ди бешено колотится сердце, когда они, наконец, выходят из зоомагазина. Солнце ещё не село за крыши соседних домов, и плечи немного потеют под кожаной курткой. Но зато ветер на скорости не будет причинять дискомфорт. Рэд ловко запрыгивает на место позади Ди и очень осторожно обнимает её за талию. Все мысли Ди тут же концентрируются на словно пульсирующем ощущении под его ладонями. Ди выжимает газ до отказа, то ли стремясь впечатлить Рэда, то ли выбить из головы все мысли о нём. Но разве это возможно, когда он так близко? На скорости нельзя нормально разговаривать, и они молчат; проезжают по мостам и широким проспектам, лавируя между раскалённых боков зло сигналящих автомобилей, застоявшихся в пробке. На светофорах Рэд предостерегающе сжимает руки на талии Ди, прекрасно понимая, что в её характере будет рвануть на красный свет. Ди нетерпеливо газует на поворотах, чувствуя, как внутри кипит и рвётся наружу признание. Наконец, она может кинуть мотоцикл на обочине и начать нерешительно топтаться по высушенной траве пригорода. Трава хрустит и приминается, а Рэд стоит, облокотившись о горячую кожу сидения байка, и насмешливая полуулыбка не сходит с его лица. — Мы так мчали сюда именно для того, чтобы посмотреть на не отцветший чертополох? — прерывая затянувшуюся паузу, произносит Рэд и смотрит на Ди внимательными тёмными глазами. — Ты хотела что-то мне сказать? Ди понимает, что она уже не ребенок, но чувствует себя ровно так же, как тогда в одиннадцать, не решаясь войти в «Дивный новый мир». — Да, то есть, нет, — Ди клянёт себя за нерешительность и почти зло выдаёт: — Я люблю тебя. Рэд отрывается от сидения мотоцикла, не выглядя при этом ни удивлённым, ни раздражённым. — Умеешь ты делать признания. Скажи я теперь что-то не то, и домой мне придётся идти пешком. Ди с нервным смешком прячет лицо в ладони и умоляет Рэда быть серьёзным. Он неспешно обходит байк по периметру и углубляется в жёлтую выгоревшую траву. Наклонившись, срывает розовый бутон чертополоха и поворачивается к подошедшей ближе Ди. — Бесполезно пытаться тебя переубедить? — спрашивает Рэд, выпрямившись. Ди упрямо кивает. Чтобы надеть мотоциклетный шлем, мужчине в начале поездки пришлось снять свои прямоугольные очки. Без них он выглядит ещё моложе и, как хочется верить Ди, более открытым. Солнце, не красное, а устало-оранжевое, далеко справа, а радужка его глаз всё равно отливает алым. Ди никогда такого не встречала. — Но я должен хотя бы попытаться, — Рэд стоит так близко, что, кажется, Ди ощущает волны жара, исходящие от него. — Ты так молода, а я не уверен, что именно тот парень, который сделает тебя счастливой, — Рэд протягивает руку и прилаживает цветок чертополоха в волосы Ди. Девушка зажмуривается от удовольствия при этом мимолетном касании. — Пусть, — Ди ощущает себя русалочкой, которой предлагают вечные муки в обмен на пару человеческих ножек. Рэд проводит по длинным волосам Ди рукой и больше ничего не говорит, и выражение его лица Ди не может интерпретировать. Его пальцы путаются в рыжих прядях, а сам он всё ближе и ближе. Ди кажется, будто мир опрокидывается навзничь и улетает в пустоту, и остаются лишь сильные руки Рэда, которые очень нежно сжимают её талию, и губы Рэда, мягкие, тёплые и, вопреки возрасту, совсем неумелые. Проезжающие мимо машины бесцеремонно сигналят им, и Рэд уводит Ди дальше от дороги, продолжая целовать. Ди захлёбывается от восторга, вверх по телу поднимается горячая волна, и руки её смелее и смелее исследуют грудь и плечи мужчины. Ловкие пальчики выдергивают из брюк край рубашки и забираются под ткань. Рэд с трудом отрывается от Ди и перехватывает её запястья. — Подожди, не нужно торопиться. Рэд разворачивает девушку к себе спиной, прижимается к ней сзади и целует в висок. — У тебя должна быть возможность передумать. Рэд молча выслушивает Ди, когда она горячо уверяет, что не передумает, легко усмехается и переплетает их пальцы.* * *
Сначала приходят за Психом. Его убирают так аккуратно, что он даже не успевает вскрикнуть перед тем, как свалиться на асфальт. От удара головы о мостовую его голубой пластмассовый глаз, поставленный в пустой глазнице на месте старого, выбивается и катится по тротуару спелым яблоком. Сколько Ди не кружит по району раненой лисицей, найти, откуда последовал выстрел, не удаётся. Ди теперь точно знает: всё, что ей нужно — это помочь боссу и Рикки расправиться с Заклинателем змей и быть всегда за правым плечом Бэмби, словно ангел-хранитель. Старик считает иначе, особенно теперь, когда Псих, помогающий боссу с финансами, мёртв. Решено отдать Ди в финансовый колледж, как ранее Багиру — в юридический. Ди особенно не возражает, зная, что это поможет Семье, которую уже давно не отделяет от своей собственной. Босс сидит рядом с Ди на заднем сиденье тонированного джипа. Он считает, что некоторые вещи требуют его личного участия. Впереди Пересмешник и Дарси — два брата-близнеца Ди — личная охрана Старика. Босс, довольный и важный, вышагивает по коридорам колледжа, и Пересмешник, как всегда, не может остановиться — болтает и шутит без умолку. Они наскоро заключают контракт на обучение и идут к выходу. Ди и Дарси не успевают просочиться вслед за Стариком и Пересмешником, оттиснутые от массивных деревянных дверей толпой абитуриентов. Лишь два негромких хлопка ознаменуют собой начало конца. На белом костюме босса вмиг расцветает кровавая роза. Пересмешник лежит рядом, не успев ни прикрыть босса, ни озвучить свою последнюю лучшую шутку. Ди остолбенело передвигает ногами в сторону тел и обступивших их людей, а в следующий миг Дарси уже толкает её за колонну и сам устремляется в гущу толпы, надеясь поймать убийцу. Его нет достаточно долго, руки Ди сжимают холодный ствол пистолета под пиджаком, чувствуя, как по лбу катятся бисеринки пота от страха, боли и гнева. Когда Дарси возвращается, то говорит, что потерял ублюдка в толпе. Балу первый озвучивает соображения, что среди них завёлся предатель. Рикки мгновенно вскидывается на Ворона, но того, как назло, нет среди собравшихся, и это только ещё больше раззадоривает Бэмби. Багира подозревает Ди. Это видно по её сдвинутым густым бровям, по мрачному и сомневающемуся взгляду, который она кидает на Ди, когда они с Дарси втаскивают в дом поочередно Старика и Пересмешника. Ди не может её винить, она ведь сама не знает, почему осталась жива в обоих случаях. Мать плачет на плече у Ди, а перед воротами уже визжит шинами автомобиль. Что-то падает на асфальт с глухим стуком. Рикки, подбежавший первым, переворачивает нечто, оказавшееся телом, и Багира ахает и зажимает рот руками. Балу смачно матерится за спиной Ди. Мёртвый Ворон выглядит ничуть не привлекательнее живого. Его горло перерезано, а в груди торчит рукоятка ножа, пригвождающего небольшую фотографию, какую можно носить в кошельке. На снимке помолодевший босс обнимает за плечи совсем юного Ворона. Рикки всегда знал, что Ворон — птица на два мира — собирал для них сведения. Но никогда не верил в его искреннюю преданность. Его руки дрожат, и он мешком валится перед мёртвым мужчиной. Ди ничего не понимает. Паника расцветает внутри огненным цветком. Девушка пятится назад в дом, подальше от вздрагивающих плеч Рикки.* * *
…Ди шестнадцать, но она всё равно знает, что «бизнес» босса не совсем законен. Ди поражает металлический блеск во всегда добродушных глазах Старика, когда он говорит, что Ди должна быть предельна осторожна. По рекомендации босса она старательно держит язык за зубами. Но лишь у одного человека есть больше прав, чем у безликой толпы, которой Ди не сказала бы и слова. Старательно скармливая Рэду «легенду», Ди предельно увлекается своей ложью об охранном агентстве, которым владеет её семья и в которое скоро войдет она. …Ди договаривается с Рэдом встретиться в кафе на соседней от банка улице, куда она ездит с Психом. Тот всегда возвращается домой один, потому что «соплячка, вроде неё» всё равно его не спасёт. И его слова пророческие: пуля в лоб оставляет крошечную дырку, и Ди, конечно, его не спасает. И на встречу в этот день не попадает. …Ди не успевает выхватить телефон, прежде чем палец Рэда, чиркнув по экрану, перелистывает фото с папиного Дня рождения, где Ди в потрясающем красном платье. На новой фотографии Балу обнимает Багиру, Псих чокается с папой бокалами с виски, босс кромсает огромный кусок торта, а Ворон за его спиной раскуривает сигарету. Рэд интересуется, кто они, а Ди просто отвечает: папины друзья. …Мама за стенкой заканчивает плакать в половине пятого утра, и становится оглушающе тихо. Только настенные часы тикают «тик-так», и Ди кажется, будто в широко распахнутых глазах толчёное стекло. Она сжимает на груди пистолет, и в голове всё кружатся и кружатся воспоминания последних дней. Солнце только встаёт, но «Дивный новый мир» открывается рано утром, и Ди останавливается за углом, сняв шлем и повесив его на ручку байка. Словно в затейливом калейдоскопе, решимость сменяется обречённостью и наоборот. Рэд приходит с противоположного конца улицы. Без очков и пешком. — Давно ты понял, что я работаю на Феникса? — вопрос застаёт Рэда врасплох, он неловко поворачивается и роняет банку с рыбьим кормом из рук. У Ди по обыкновению перехватывает дыхание от того, как он красив. — Ты меня напугала, — спокойно произносит Рэд, не отрывая взгляда от Ди. — О чём ты? — Не нужно притворяться, — голос противно срывается на визг, и Ди наставляет на Рэда ствол пистолета. — Как давно, Рэд? — Года три назад, — Рэд снимает очки, которые успел надеть, и кладёт их на стойку. Они такие же ненастоящие, как сам Рэд, с простыми стекляшками вместо линз. Рэд — маска, пустая оболочка. Наг угрожающе приподнимается в террариуме. — Как ты мог? Они же моя семья, — Ди никогда не плачет, она девчонка, у которой шесть братьев. Было шесть братьев, а теперь только пять. Ди такая же, как они — мальчишка. Безумный хохот взрывает звенящую тишину спящего магазина. — Ди, это город слишком мал для меня и Феникса. Поверь, так будет намного лучше, — он совсем сумасшедший. Ди с ужасом смотрит, как Рэд подходит всё ближе и ближе, пока пистолет не упирается ему точно в грудь. Его теперь почти отчетливо красные глаза широко распахнуты и смотрят в самую душу Ди, словно стремясь поработить её волю. — Будь со мной, крошка, — улыбается Рэд, обхватывая рукой пушку. Ди инстинктивно дёргается назад и нажимает на курок. Раз, другой, третий… Пока в Рэда не входит вся обойма. Он стоит ещё пару секунд, а затем падает как подкошенный на белую плитку магазина. — Рэд! — следом за ним девушка бухается на колени, больно ударившись ими об пол. Ди никогда не плачет: ни от боли, ни от разочарования или чего-либо ещё. Рэд улыбается своими невыносимо красными губами, в уголке которых появляется первая капля крови. — За что, Ди? Я хоть раз, хоть чем-то тебя обидел? Не понимаю… С людьми так сложно, крошка, — еле слышно выдыхает Заклинатель змей и берёт Ди за подбородок, чтобы секундой позже безвольно уронить руку, оставив на коже девушки кровавый след. Ди падает на грудь мужчины, и горячие слёзы катятся по щекам, не сдерживаемые, душераздирающие, заставляющие птиц беспокойно носиться в своих клетках. — Ди? Что ты тут делаешь? Мы бы и сами всё сделали, — знакомый голос прорывается сквозь гомон попугаев и канареек, слова с трудом доходят до сознания Ди. — Ворон оставил фотографию… Балу, я же просил, блин, никому… — А я и никому… — раздаётся ещё один знакомый голос. — Бэмби? — узнаёт Ди, позволяя оторвать себя от мёртвого мужчины. — О, Боже, Ди! Что происходит? Рикки крепко прижимает к себе Ди, не обращая внимания на кровь, пропитавшую её одежду. — Жила-была глупая крошка Ди, — слёзы, сдерживаемые так долго, не остановить, новые и новые потоки сметают плотину, и нормально говорить едва удаётся. — Пока однажды… — А, чёрт вас побери, потом разберёмся, сейчас приедут копы, — Балу проходит к телу Рэда и ловко подбирает пистолет Ди. — Фу, гадость, — кривится он в сторону террариума с Нагом, бьющимся мордой в стекло в попытке добраться к хозяину. Потом Балу толкает Рикки и Ди в спину на выход из «Дивного нового мира» и выходит сам.