Ох уж эти студенты!

      Стояла практически ночь. За окном уже совсем стемнело, и людей на улице было совсем мало: разве что топали на ночную смену бедные трудяги, отоспавшиеся днём, да возвращались из магазинов порядочные домохозяйки, у которых внезапно вышли все продукты. Загулявшиеся юноши и девушки либо обосновались в развлекательных заведениях, либо уже разбежались по домам, но зато во многих квартирах всё ещё горел свет. В одной из них, тесноватой однушке, единственной мебелью которой служила занимающая половину пространства небрежно заправленная кровать, небольшой шкаф для одежды да письменный стол (если не считать крошечной кухни и санузла), едва горела тусклым светом лампочка в торшере, освещая чуть ссутулившуюся фигуру. Высокий парень, подперев лоб ладонью, сидел на деревянном стуле и, сжав зубы, зазубривал наизусть анатомические термины. Схематическое изображение человека с разведёнными в стороны руками, будто говорящего с сожалением: «Ну что ж я могу поделать…», ему настолько опостылело, что хоть на стену лезь. А стены в его квартирке гладкие, бледно-жёлтые, без единого рисуночка, без единой зацепочки, так что влезть на них просто невозможно. Настроение от этого портилось ещё больше. Можно было бы, конечно, повеситься на крючке от люстры, но проблема состояла в том, что вместо люстры на потолок были прицеплены люминесцентные лампы. Как будто знали, что эту квартирку будет занимать студент-первокурсник, на нервы которого будет негативно действовать латынь. Нет, конечно, он знал, на что идёт, когда выбирал медицинский факультет, но к заковыристым терминам нужно было привыкнуть. Просто привыкнуть. Хотя, сказать легко, а вот сделать…       Сингто Прачая — так звали парня — обречённо вздохнул и провёл ладонью по и так прилизанным чёрным волосам. Эту процедуру за двадцать минут сидения над рисунком и записями он повторил раз десять, не меньше. Названия сливались, перемешивались, буквы менялись местами и играли в прятки, откровенно игнорируя старания бедного студента, тщетно пытающегося собрать разбежавшиеся части слова в одну кучу. Если главные, основные кости скелета он вынес в своей памяти ещё с самого урока и ему было достаточно лишь раз по ним пробежаться, то с остальными терминами остеологии у него практически ничего не выходило. Буква «n» шутя превращалась в «m», ровно как и «r» выдавало себя за «v» вместе с непослушной «u». Слова насмехались над ним, бессовестно меняя свои составляющие. На лбу паренька выступил пот: завтра намечается тест, а информация не хочет вбиваться в голову. Ну не получается — и всё. Неглубокая морщинка появилась между его бровями, как в любые моменты, когда Сингто нервничал или слишком сильно напрягался, а сейчас для этого было самое время. Но поддаваться панике нельзя. Всё равно это просто слова, которые надо запомнить. Их даже не так много. Подумаешь, каких-то… Пятьдесят… Не нужно быть пессимистом. Потому что это далеко не весь список этих дурацких костей. Ну же, всё могло быть намного хуже.       Однако и то, что сейчас пытался заучить Синг, казалось парню сущим адом. Но ему всё равно пришлось бы всё это выучить. Иначе не видеть ему ни успешного окончания универа, ни профессии врача-хирурга. Скрипнув крепкими белыми зубками, студент вновь пригладил волосы и с ненавистью вгляделся в надоевшие до смерти латинские буквы. Кажется, что-то он всё же запомнил. Надо проверить. Хотя нет, лучше повторить ещё раз. — Vertebrae — позвонок, — начал сонно бубнить Сингто, — tuberculum caroticum — сонный бугорок шестого позвонка… Чтоб его. Basis ossis sacri — основание крестца, canalis sa-a… — Тут он широко зевнул, прикрыв рот ладошкой. — Canalis sacralis — крестцовый канал…       Бормотание парня стихло только минут через тридцать, когда он повторил злосчастные термины по нескольку раз и уже почти заснул. Наверное, вся скудная мебель квартиры неистово вопила, сожалея о том, что не имеет голоса. Кровать отдала бы всё, чтобы Сингто забросил это пропащее дело и лёг наконец-таки спать. Но тот и не думал, хотя в сон клонило жутко. Голова отяжелела и, если бы её не подпирали ладонью, так и качалась бы из стороны в сторону. В богатом воображении студента все невыносимые слова, проклятые уже, кажется, раз сто, давно распались на микроскопические атомы. Парень помассировал ноющие и умоляющие о покое виски и, издав полный печали вздох, вернулся к своему занятию. Осталось только проверить, что он запомнил. Прачая закрыл ладонью термины — и перед его глазами оставались лишь слова на родном языке. Паника слегка всколыхнула его. Кажется, он только что успел абсолютно всё забыть. — Давай, пожалуйста, — устало прошептал Синг, в который раз зевая, — это последний раз. И спать.       Глубокий вдох. Глубокий выдох. Парень уставился взглядом в листок и по памяти принялся вспоминать: — Вертебре… Туберкулум каро… тик?.. ум. Басис осис сакри. канарис сакри… Костэ, капус, коллум. Корпус стерни. Просессус кри… Крисфо… Кристодеус? Ангулус стерни…       Раскапывая завалы в своём доверху забитом информацией мозгу, Сингто, хмурясь и потирая лоб, силился вспомнить нужные ему названия, но те всё равно не желали всплывать на поверхности. Поэтому студент, даже не подозревая об этом, безбожно перевирал слова и буквы, путаясь и едва ли идя ко дну в безграничном море латинской «воды». Но он смог дочитать лишь до середины. Безэмоциональный бубнёж прервало внезапное громыхание и шум за его спиной. Запахло палёным. Измученно выдохнув, Сингто отложил в сторону лист с терминами и обернулся.       Позади него, ловко отмахиваясь от непонятно откуда взявшихся клубов дыма, стоял такой же высокий, как и он парень. Его волосы торчали во все стороны, будто ему только что устроили хорошую головомойку, и одет он был в тёмного цвета костюм. Если, конечно, можно назвать костюмом бордовый свитер и чёрные джинсы, потёртые на коленках. Просто почему-то именно это определение пришло в мало что соображающую голову Синга. По правде говоря, его сначала даже не удивило, что в его квартиру каким-то образом попал кто-то неизвестный. Он скучающим взглядом смотрел, как парень прогоняет надоедливый дым и бормочет что-то неразборчивое… До тех пор, пока незнакомец не повернулся к нему лицом и не сверкнул своими красными, как кровь, глазами. Несмотря на то, что они тут же сменились на обычные, тёмно-карие, Сингто зацепился за этот факт и спрыгнул со стула на ноги, встав прямо напротив парня. Пару секунд они бегло осматривали друг друга, но чужак, лишь кинув мимолётный взгляд на валяющиеся на столе учебники и тетради, изменился в лице. Неожиданно побледнев, он сделал шаг назад и вдруг завопил: — Блять, студент!!! — Блять, демон?! — вскричал Прачая и прижался к стене, но парень, в истерике защёлкав зажигалкой, самовоспламенился и исчез, оставив после себя лишь тёмное пятно на полу. Синг сполз на пол и широко раскрытыми глазами смотрел на это небольшое пятнышко на паркете. «Что за херня? — пронеслось у него в голове. — Кажется, я всё же перебрал с латынью… Лучше пойти спать. Так и с ума сойти недолго…»       Кровать радостно заскрипела, почувствовав на себе груз знакомого тела. Комнатка погрузилась в приятную тьму. Мебель глядела на засыпающего парня с упоением. Неужели он всё-таки прекратил эту ужасную пытку? Какое счастье. Правда, появление странного парня немного огорошило всех.