Варвары и сломанные машины

В тридцать шестом году самому водить машину эксцентричная, неуместная придурь, вроде музыки, давно устаревшей - в мире, где даже в университетах преподают машины; они уж точно лучше справятся с дорогой. Машина точнее чем ты, не испытывает по утрам похмелья, не засыпает в долгой дороге и не устает - не устает никогда. Назло им - Хэнк водит сам. Сам вываливается на улицу, сам идет к своей старенькой тачке и сам достает ключи. Дверь он открыть не успевает. Девочка выпрыгивает на него из-за угла гаража - нападая внезапно и резко. Маленькая, быстрая ободранка - она вцепляется в его руку. На виске её нет диода, она одета в слишком большую, грязную одежду; но от нее не пахнет ничем, кроме утреннего мороза. Кажется, Хэнк уже видел эту девчонку - на одном из рекламных проспектов, с надеждой улыбающуюся любому, готовому взять её в дом. Совсем как улыбались дети из сиротских приютов - когда еще были приюты. Тогда, после аварии - тогда он видел эту брошюру. Робот-ребенок, чтобы заменить настоящего. Нет. Блядь, никогда. Она вцепляется в рукав его куртки своими маленькими детскими пальцами, и ужас на её лице не отличишь от настоящего. Хэнк видел живых детей, видел детей, перепуганных и залитых кровью, и - нет; он бы не отличил. Когда она говорит - голос её дрожит. Лучшая симуляция на свете, которая будет нуждаться в вас всегда. - Не дай ему найти нас. Совсем девочка, лет десяти - и Коул мог бы играть с ней на детской площадке. Мог бы дружить с ней в школе, носить портфель после уроков и получать по лицу от других мальчишек. Вот только они бы никогда не пошли вместе на выпускной. Они знали, кого прислать. Гребаные андроиды, конечно, способные найти о нём что угодно - и вместо жалости Хэнк чувствует злость. Он знает, о ком она, и брезгливо выдергивает руку из её цепкой хватки. Держит она легко, как ребенок. Хэнк не представляет Коннора, выпускающего пулю в лоб этой девчонке. Коннора, который не смог пустить пулю в лоб кукле Камски, который не смог даже задержать убийц в клубе; Коннора, который морщит нос, поправляет галстук, часто моргает, растерявшись и встает рядом, когда пахнет жареным. Только не его. Девочка смотрит на него, замерев - записывая в памяти, передавая приметы, кто знает, что на уме у этих чертовых машин. Она ждет ответ, и Хэнк отвечает - наплевав на детское лицо. - Катись к черту. Она хочет сказать что-то еще, но оборачивается к автобусной остановке. Автобус уже подъезжает, и Хэнк мог бы схватить её и сдать на запчасти - мог бы, в теории, если бы мог догнать хоть одну машину. Она разворачивается и бежит к автобусу, так ничего и не сказав. В автобусе нет живого водителя, и некому сообщить о девочке-девианте - заговором машин и машин. Автобус отъезжает, Хэнк смотрит ему вслед и с чувством, не сдерживаясь, ругается на весь двор. Он не может не быть алкоголиком. Это выше его сил. --- Они в тупике, и даже идеальная логика Коннора не находит ответа. Девианты не связаны ни моделью, ни общими компонентами, обслуживались в разных сервисных центрах и даже в процессе сборки не могли подхватить одну простуду от залетевшего ветерка. Поймав одного девианта, они разбирают его по сантиметрам, изучают до каждой гайки и ждут нового - как новый кусочек пазла на сто тысяч частей. Пока у них только четыре. Коннор допрашивает их часами, по кругу пролистывает одни и те же файлы, и - иногда Хэнку кажется - матерится про себя, повторяя услышанные от него же словечки. Не издавая ни звука - матерится совсем по-человечески внутри своей пластиковой головы, и Хэнк понимает это по моргающему желтым диоду и жесткой морщинке между бровей. Хэнк думает об этом со странным злорадством, как если бы видеть Коннора несовершенным было важнее, чем закрыть дело и не видеть его вообще. Важнее восстания машин, краж запчастей, возможной войны и новой формы жизни. На это Хэнку плевать уже три года. Смирившись - вечерами Коннор сидит рядом с ним в баре, признавая хотя бы за человеком право на двенадцатичасовой рабочий день. Может, когда-нибудь и андроиды дойдут до этого. Паршивый день на паршивой полицейской работе. Днем они нашли еще одного девианта - преподавателя биологии из университета Уэйна. Девиант любил гулять по парку с одной из студенток после уроков, ставил низшие баллы баскетбольной команде и за ухо протащил её капитана по аудитории, вызывая к доске. Студенты повесили его над главным входом в здание, выпустив голубые кишки. Тириум испаряется быстро, и на камне остались только еле заметные сероватые разводы, похожие на дождевые капли. Полиция приехала утром, и отчисление - большее, что директор может им предложить. "Вот твоя биология", - гласило ярко-синее граффити на стене рядом. Краска, как сообщил Коннор, и с рисованием у ребят явно было лучше. Хэнк знает, как забыть об этом; повидавший достаточно дерьма - и кишки робота не так уж отличимы от человечьих. Они стираются из памяти так же. Хэнк пьет, а Коннор сидит рядом, примерно сложив на коленях руки, не выглядит потрясенным, но - молчит больше обычного и позволяет Хэнку выпить и третий, и пятый стакан. - Это было ужасно, - констатирует он факт. Как будто на анализ ему действительно понадобился целый вечер. Если это совершеннейший прототип - то Хэнк уделает его за пару секунд. - Еще как было. Коннор выдыхает - облегченно, как будто вообще мог ждать от Хэнка другого ответа. Он кладет руку поверх его и сжимает - совсем просто, но не так, как стоит делать в нормальном баре даже в тридцать восьмом. Руки его теплые, легкие и аккуратные; брови приподнимаются, и на губы ложится растерянная и мягкая улыбка. Дерьма Хэнк уже повидал достаточно. Таких как он Хэнк вообще никогда не видел. - Что будешь делать, когда я напьюсь, а, Коннор? - спрашивает Хэнк и сам же пьяно смеется. - Какие планы на вечер? Могло бы звучать как грубый подкат с женщиной, шуткой - с приятелем, глупой шуткой, наконец прорвавшей напряжение паршивого дня - но Коннор не оскорбляется и не смеется. После пятого стакана виски он выглядит скорее смущенным. - По инструкции я должен проводить вас домой, убедиться, что всё в порядке, и отправиться на ночь на станцию полицейских андроидов, - произносит Коннор неуверенно, и неуверенности в его голосе достаточно, чтобы сделать Хэнка идиотом. Неуверенности и виски, он переворачивает ладонь, переплетая их пальцы - сжимая, и готов поспорить, бармен смотрит сейчас на их руки, не отрываясь. Пошел он. - К черту инструкции. Поехали ко мне. Посидим, выпьем. Посмотрим Титаник. Хэнк и сам не смог бы ответить, зачем зовет его; обманывая сам себя - мог бы. Коннор не спрашивает, зачем - и только диод на его виске мелко рябит золотым. В первый раз Коннор погибает, попав под пустое такси с автопилотом - алгоритмом, столкнувшимся с алгоритмом. Машина Хэнка припаркована на другой стороне дороги - небольшой улицы на окраине Детройта. Не шоссе с многотонными фурами, и любой автопилот скорее врежется в ограждение, чем задавит человека. Коннор не успевает перейти дорогу. Хэнк уже достает ключи, тянется к двери своей старенькой тачки и не привык, чтобы Коннор отставал от него больше, чем на пару шагов. Когда он оборачивается - между ними добрые десять. Коннор замирает посреди дороги - окаменевшей безвольной куклой, и диод на его виске горит красным. Такси срывается с места со скоростью, в несколько раз превышающей допустимую рядом с людьми, и едет прямо на него. Машина прямо на машину, и конечно автопилот объедет и андроида, щадя нервы пешеходов. - Эй, ты сдурел? - кричит ему Хэнк, хотя должен бы помнить. Нет ничего безопасней автопилота. Ничего послушней андроида, и упрямым смешным ретроградом - он кидается к Коннору, чтобы отдернуть его с проезжей части. Он добегает, хватает его за руку, но Коннор выворачивается - и бьет его в грудь, откидывая обратно к машине. Лицо его пустое, замеревшее - выключенной мимикой, лишней функцией в момент критичной ошибки. Глаза его кричат. Хэнк встает с трудом, отталкиваясь от бока старенькой своей тачки - хорошо, что больная печень, не сердце. Встает, бежит и ничего не успевает сделать. Коннора сбивает машина такси. Он падает, пластик хрустит под колесами, и Хэнк видит, как те окрашиваются голубым. Видит выпавшую из-под колес кисть. Хэнк бросается к такси, бьет его в бок - и слышит только глухой, пустой стук. Он бьет, сбивает костяшки и ребро ладони, всем телом пытаясь оттолкнуть машину. Такси сдает назад, и - озверевшей машиной - возвращается, снова и снова давя тело. Оно переезжает Коннора, пока диод красным горит из-под днища. Хэнк не замечает, как начинает идти дождь, и голубые разводы тириума вместе с водой струйками стекают по канализационным бороздкам. Хэнк не слышит больше ни треска пластика, ни шума дождя, ни сигналов проезжающих мимо машин. Перебрав в баре через дорогу старик решил побороться с машиной такси, и проезжая часть усыпана пластиком и обрывками трубок. Когда такси отступает, Хэнк отрывает задний бампер, пытаясь его удержать - как будто могло иметь смысл мстить машине. Пьяным безумным стариком - Хэнк кидается на дорогу, собирая по проезжей части всё, что только может собрать. Он находит голову - смятым белым корпусом с выпадающими микросхемами, руку, две лодыжки и ворох проводов. Костюм лоскутной тряпкой размазан по дороге, и тириум исчезает вместе с дождем. --- Он бежит к Киберлайф мокрый до нитки и пропахший перегаром, оставляя за собой голубой след. Хэнк не помнит, как доехал до их офиса - вероятно, снеся по дороге пару столбов после пятого стакана виски. Двери закрыты - ночь, о которой он не подумал, дождь льет стеной - водой, которую он не чувствует. Руки его заняты собранными останками, и Хэнк ногой стучит в дверь парадного входа Киберлайф потому что не может уйти. Он не знает, как долго стучит прежде, чем за дверьми загорается свет. Краем сознания он думает о полиции, которая давно должна бы приехать, и об огромных андроидах-охранниках, каждый из которых легко вышвырнет и парочку Хэнков. Он стучит все равно, свет приближается, и перед ним расходятся в сторону главные двери. Самой внимательной к клиентам компанией на свете - Киберлайф пускает его посреди ночи, хотя Хэнк ни разу у них ничего не купил. Поздно - он понимает, что ехать стоило не сюда, ремонтируют роботов вряд ли в центральном офисе, но не знает другого места. Его встречает девушка - андроид, модель которой так любит Камски. Она стоит на ресепшене, приветливо глядя на Хэнка, и, перепуганный, мокрый и грязный в этом кристально чистом пустом здании он вдруг чувствует себя идиотом. В руках его обломки андроида, и он подходит к ней медленно и старается говорить спокойнее - как сам всегда требует от потерпевших. - Его раздавило. Он как будто подвис, замер, и то такси... Оно озверело. Объяснить нормально он не может, ретроградом - он слышал только, что андроидов можно чинить. Девушка замирает - задумавшись, не понимая, что же могло так сильно взволновать человека. Решив что-то, она приглашающе хлопает ладонью по стойке ресепшена, и смотрит на него, пока Хэнк не положит останки. Без обломков в руках он чувствует себя хуже; глупо - как если бы сам мог в крайнем случае починить его в гараже. - Очевидно, этот носитель уничтожен, - отвечает ему девушка; очевиднее некуда, большое спасибо. - Информация уже была получена сервером. Будь она парнем - Хэнк давно бы схватил её за грудки и хорошенько побил о стену для быстрых ответов; и пол андроида не большая условность, чем цвет волос или глаз, но - не для человека. Хэнк переваливается через стойки и говорит ей в лицо - для большей доходчивости. Если она вообще хоть что-нибудь соображает. - Какого хрена ты несешь. Его размазало по дороге. Чини его. Сейчас же. Андроида не запугать угрозами - андроида, не девианта, Хэнк начал отвыкать от таких, и ни один мускул не двигается на её лице, не реагируют зрачки - устаревшей мимикой. Она мягко, но твердо отстраняет Хэнка и говорит, не меняя интонации. - Он будет заменен. Мы уже запустили протокол восстановления. Завтра вам направят нового. Не волнуйтесь, новый Коннор будет абсолютно идентичен и сохранит все нужные данные. - Нового? - не понимает Хэнк. - Разумеется. Работа РК-800 сопряжена с риском физического уничтожения. Киберлайф не может допустить, чтобы столь ценный прототип был уничтожен. Его данные выкачиваются в обновляемую базу и легко подлежат восстановлению. Хэнк стоит перед ней, и его злость гаснет, сменяясь растерянностью. И впрямь идиотом - он собрал обломки, промчался через весь город, достучался до Киберлайф - просто чтобы заменить разбившийся тостер. Он не может поверить в это, потому что Коннор и тостер не сравнимы. - Он вернется завтра? Даже если умрет? - Киберлайф заботится о вас, - отвечает девушка с милой улыбкой. Хэнк стоит перед ней долго, не зная, что еще спросить или сказать - и она стоит напротив, приветливо улыбаясь, готовая стоять так хоть до утра. Гребаные андроиды. Хэнк не придумывает ничего лучше, чем напиться сильней. --- Следующим утром Коннор действительно ждет его в участке. Хэнк не опаздывает, несмотря на раскалывающуюся от выпитого голову и непослушные руки. Ему так и не удается уснуть - и половину ночи он пьет, половину - приходит в себя, потому что даже Фаулер не оставит его мертвецки пьяным в участке. Впервые на арене полицейского участка за последние три года - Хэнк Андерсон приходит даже раньше начала рабочего дня. Гребаные андроиды во всем виноваты. Хэнк не знает, могут ли они жить - но вот умереть у них точно не получается. Коннор сидит на своем обычном месте, сложив на коленях руки, и Хэнк замирает в дверях, потому что его старому телу, старому сердцу нужно немного времени, чтобы это принять. Действительно, целый. Коннор улыбается и встает, заметив его, и Хэнку плевать, даже если они уже не одни в участке. Хэнк подходит, дергает его к себе за ворот пиджака и обнимает так сильно, что человек уже попросил бы не ломать ребра. Коннор стоит молча, опустив руки - на это Хэнку плевать тоже, потому что он делает это не для него. Когда же он успел так привязаться. --- Никто кроме него не удивлен появлению Коннора - и только тогда Хэнк понимает: никто и не знает, как если бы это не должно было стать главной новостью года. То, что, может, итак очевидно любому, хоть раз ломавшему современную машину - андроиды оживают, если переехать их на такси. Коннор никак не реагирует на его объятия, но приносит кофе и завтрак - из отвратительного диетического сэндвича. Он упоенно изучает новые файлы о девиантах и спрашивает о музыке; удобной многозадачностью - он может одинаково хорошо делать несколько дел одновременно, в отличии от несовершенного человека. За обедом он следил за каждым куском, и Хэнку приходится есть овощи и тушеное мясо. Им не выпадает даже вызова, дело с девиантом-учителем закрывают сразу после обеда, выписав по выговору каждой из баскетбольных команды. Коннор может говорить обо всем и ни о чем одновременно - прекрасной программой поддерживая беседу, пока Хэнк не велит ему заткнуться. Он не хочет болтать. Он дожидается вечера, шести ноль-ноль, пунктуальным лейтенантом Андерсеном, который не опоздал ни на минуту и отсчитавший про себя каждую до конца рабочего дня. Хэнк не хочет говорить с ним об этом полицейском участке, но еще больше - не хочет оставлять одного. Чтобы на него бросилась кофемашина или робот-пылесос. Высидев положенное, Хэнк жестом показывает Коннору сперва на часы, а потом на дверь хранилища улик. У них нет улик по последнему делу и нет новых по прошлым, но Коннор встает и идет за ним без вопросов. На кухне много людей, Рид сидит слишком близко в офисе, и хранилище улик может не самое душевное, но единственное тихое место, чтобы Хэнк мог сказать то, что и так - между ними двумя - звучит достаточно двусмысленно. Хэнк даже не пьян. - Если что - моё предложение всё еще в силе. Коннор моргает, хмурит брови, и диод его загорается желтым - пытаясь найти упущенное. - Ваше предложение? - Да. Поехать ко мне. Коннор смотрит на него непонимающе, и диод на его виске моргает всё чаще - прокручивая терабайты информации в секунду. На его лице нет усмешки - как когда он пытается шутить тупые свои, подражающие людским шутки, только растерянность, и Хэнк вспоминает его замеревшим, как отключенная марионетка, с красным светом на виске. - Погоди, это вроде я был пьян, а не ты, - пытается пошутить Хэнк, вот только не выходит шутки. Коннор может с легкостью вспомнить, сколько мишек нарисовано на его пижаме, на сколько сантиметров левее лежал нож на месте убийства, всё что угодно - записывая в памяти, как видео, которое можно разложить по секундам бессчетное количество раз. - Я не помню такого, Хэнк. Не "лейтенант" и говнюк или врет, или - невероятно потерялся. - Ты брал меня за руку. Хэнк чувствует себя идиотом - выжившим из ума старым дураком, пытающимся убедить других в реальности своих фантазий. Он приподнимает его руку, накрывает свою его ладонью, показывая - как если бы действительно можно было просто не понять, что Хэнк имеет в виду. Ничего особенно, каждый день так андроид делает с человеком. - Вот так. Он переплетает их пальцы, и Коннор отдергивается, словно обжегшись. - Нет. Я не мог так сделать. Я не девиант. Он живой - живой, насколько может быть живой машина, глаза его испуганы, словно за касания рук андроидов заживо сжигают на костре где-то на складах Киберлайф, и - по сути, это неважно; всё, чего Хэнк только мог бы захотеть. Пусть только больше не бросается под машины. - Нет. Конечно, нет. Наверное, я перестарался с виски. - Наверное, - отвечает Коннор, облегченно цепляясь за объяснение. Совсем как сделал бы человек. --- Хэнк просыпается от звонка телефона - один в своей постели, и Сумо недовольно ворчит на подстилке в углу. Глубокая ночь, он слепо шарит по тумбочке рукой - так и не освоивший голосовые команды для света в доме и телефона, но динамик включается сам, не дождавшись его касания. Сумо вскакивает, бурча, и голос Коннора заполняет комнату. Коннор остался на станции полицейских андроидов, как и положено по инструкции. Голос его спокойный, ровный, и - не знай его Хэнк, он бы не заподозрил волнения. Коннор звонит ему посреди ночи - ему одному, врубая громкую связь. - Хэнк. Они пробрались на стоянку полицейских андроидов. Хэнк матерится, наконец включив прикроватную лампу, несколько секунд соображает, приходя в себя - и кидается надевать брюки. Слышны звуки бьющегося стекла и выстрелов. Коннор пропадает, и за несколько секунд Хэнк успевает найти пистолет. - Думаю, это девианты. Снова выстрелы, и Хэнк сбегает вниз, на ходу натягивая футболку, схватив только пушку, телефон и ключи от машины. Он выбегает без куртки, на бегу надевая ботинки. - Думаю, они пришли за мной. - Я еду, - бросает в трубку Хэнк, запоздало вспомнив, что нужно отвечать. Связь обрывается - Коннор несколько занят, и Хэнк еще ни разу не доезжал до работы так быстро. Может быть, не самым разумным решением - и лучше позвать нормальную подмогу, вот только - самый разумный в мире андроид его выбрал. Должны быть причины. Хэнк выскакивает из машины и бежит к боковому входу. Перезвонить Коннору он не может - куда, блядь, в его голову? Дверь не заперта, и Хэнк входит, держа пистолет наготове. В здании тихо. Горит приглушенный свет, и полицейский участок не может пустовать никогда - но в современном мире по ночам за порядком следят те, кому не обязательно спать. Нет звуков выстрелов и драки, но многие столы перевернуты, и раскиданные бумаги засыпают пол коридора. Сходит с ума единственный в офисе принтер - устаревший инструмент для любителей физических копий - и бумаги вылетают из него, взмывают в воздух и падают - как огромные, неуклюжие снежинки. Лампы не моргают. Хэнк осторожно проходит вдоль стен, находит несколько ярких голубых капель - свежих, еще не начавших испаряться. Коннора нет. Он замечает фигуры в самом проходе к хранилищу улик - не сразу, настолько они неподвижны. Они стоят, замеревшие, естественной частью интерьера - полукругом выстроившись вокруг двери. Ровно десять - Хэнк может сказать, не считая - именно столько полицейских андроидов в их участке. Куски пластика, которым Хэнк никогда не доверял. Хранилище самое надежное место в участке. Хэнк тоже бы забаррикадировался там. Стар он для перестрелок. Хэнк ругается про себя, встает ближе к перевернутому столу и делает несколько выстрелов в оцепление - пули входят в пластиковые тела, и те дергаются, не падая. Они оборачиваются к Хэнку - как в замедленной съемке дешевого фильма ужасов, и у них полицейская форма и одинаковые лица. Свет моргает и отключается, Хэнк готов спорить на деньги - происками электроники, а не проблемами с проводкой, и в темноте у него совсем нет шансов перед машинами. Хэнк отступает за столешницу и наугад стреляет еще несколько раз, силясь рассмотреть хоть что-то в вспышках выстрелов. Андроиды идут медленно, словно еще не уверенные - имеют ли право идти. Несколько из них ранены, и полицейским андроидам не положены пистолеты, но дубинки вполне достаточно, если как следует постараться. Стараться машины могут хоть до утра, и Рид будет счастлив утром найти его тело. Признаться честно - Хэнк не так представлял себе свою смерть, но не имеет ничего против. Коннор выскакивает из двери хранилища, перекатывается к противоположной стене и пятью быстрыми выстрелами в спину приканчивает пятерых. Хэнк дергается, стреляя в оставшихся, но ни разу не попадает, и те бегут к окну полицейского участка. Только сейчас Хэнк замечает еще четыре фигуры в проеме окна. Женщина, трое мужчин, один из них в длинном плаще - лиц не видно, но силуэты знакомы любому, кто хоть раз за последний месяц смотрел выпуски новостей. Один из них стулом разбивает окно, и осколки засыпают пол участка. Полицейские андроиды выпрыгивают в окно - повинуясь неслышной, четкой команде. За ними пытаются ползти простреленные Коннором тела, женщина говорит что-то - но Хэнк не может разобрать слов. Они бегут, и Хэнк опускает пистолет. Он не успевает обрадоваться тому, что выжил. Коннор бросается в погоню, перемахивая через поваленные столы, не стреляет больше - он сам куда более удобная мишень. Парень в плаще уходит последним, дождавшись раненых. За ними не успеть, не справиться с настолько превосходящим противником, и идеальные мозги Коннора должны бы рассчитать это - но он бежит до последнего, выпрыгивает в окно, и Хэнк слышит свист колес. Хэнк садится на ближайший стул и тяжело дышит, переводя дыхания. Давно не для него погони и подвижные перестрелки. Коннор возвращается быстро - и его идеальный костюмчик разорван в нескольких местах. Малая плата за нападение взбесившихся машин. Бумага в принтере заканчивается, и тот судорожно пищит, привлекая внимание. Включается свет. Участок перевернут вверх дном, окно разбито, полицейские андроиды сбежали, сигнализация молчит - отсутствием безопасности даже в оплоте порядка. Фаулер будет в восторге. Коннор осматривает Хэнка - деловито, берет за запястье, лучше любого врача считая пульс. Слишком часто - это Хэнк может сказать ему и так, не проверяя. Лицо его близко, и Хэнк смотрит на него жадно, вглядываясь в сосредоточенную морщинку между бровей. Смотрит на сжатые губы, ресницы и взлохмаченные волосы - почти целого, и Хэнк чувствует только, как бьется сердце, не чувствуя страха - за три года давно забывший, как ощущается страх. Коннор не ранен, только несколько царапин, на глазах затягивающихся новой кожей. Зрелищем, которое должно бы пугать нормальных людей, но Хэнк видимо пробыл с андроидом слишком долго или успел удариться головой - это зрелище его скорее успокаивает. Его Коннор крепче, чем кажется со стороны. - Почему ты позвонил мне? Не в ближайший участок - потому что там дежурят те же андроиды, что пытались его прикончить; очевидным ответом, но Коннор отвечает не так. Он перезаряжает пистолет, хладнокровный и собранный даже взъерошенным, в измятом костюме, и говорит: - Потому что я вам доверяю. Хэнк вздыхает, трет переносицу, и обещает себе завтра точно взять выходной. За три года у него должно было накопиться достаточно отгулов. - Ты не останешься здесь один больше, блядь, ни секунды. - Хорошо. Как скажешь, Хэнк. Коннор соглашается просто, словно ему все равно - ночевать дома у Хэнка или в полицейском участке, где на него набросились взбесившиеся коллеги, идеальным бесчувственным исполнителем. Всё равно, конечно, его ведь можно раздробить на части и собрать нового к утру. По крайне мере, он не спорит, вспоминая инструкции - может, думает о них, отставая. Когда Хэнк за руку тащит его к машине , он чувствует, как та мелко дрожит. --- Дома Хэнк несколько раз проверяет все окна и двери, проворачивая каждый замок. Двери, не напичканные электроникой, не открыть касанием пластиковой руки - как не подключиться к его старенькой тачке с рулем и тройкой педалей, и Хэнк в очередной раз хвалит себя за то, что никогда не верил гребаным машинам. Сумо встревоженно вертится у ног, и хвост его бьет по ногам - двадцать четыре на семь приветствуя редких гостей. Часа три, ночь, но спать хочется в последнюю очередь, и Хэнк позволяет себе выпить виски - два пальца от дна стакана. Коннор смотрит - не хуже него отмеряя миллиграммы, ничего не говорит - и позволяет тоже. Хэнк не спрашивает - "какого хера?", хотя это единственное, что он хотел бы спросить. Со всеми остальными вопросами Коннор справляется сам. Он встает перед Хэнком и выкладывает - сосредоточенно и четко, совсем так же, как когда речь идет о любом другом деле; не том, где его пытались убить. - Почему они пришли именно за мной? Они знают, что я ищу девиантов. - Все это знают. Хэнк кивает, и пьет крошечными, остающимися на губах глотками. Самым лучшим лекарством - только это успокаивает тревогу. - Это значит, мы на верном пути? Но каком? У нас до сих пор нет ни одной зацепки. Мы не знаем их местонахождения. Их планов. Ничего. Хэнк пожимает плечами, катает последние несколько капель в стакане, проглатывает, отставляет в сторону, и еще может сказать себе - "нет", достаточно на сегодня. Это Коннор видит тоже. - Ради чего им так рисковать? Нападать на полицейский участок. - Это не пара ограбленных магазинов и разрисованных лавочек, - соглашается Хэнк. Он тоже может поиграть в детектива - ничуть не хуже Коннора, если как следует выпить. Как следует выпить нельзя, если он хочет быть в состоянии хотя бы схватить пистолет - не то что попасть в повстанцев, начавших штурмовать его скромный дом. Коннор встает перед ним и говорит, наконец, то, что выходит у него сложнее - не сухим фактом; главной загадкой, оставленной напоследок. - Полицейские андроиды присоединились к ним. - Почему ты - нет? Резонный вопрос - как если бы одного андроида посчитали недостойным восстания. Коннор кивает его вопросу - наверняка успевший задуматься об этом в хранилище. Анализируя - и не находя подходящего ответа. - Они не пытались войти со мной в контакт. Не пытались уговорить или передать данные. Только уничтожить. Такой занудный, что даже девианты отказываются взять его в свою песочницу - без веселья думает Хэнк, и хмыкает. - Похоже, ты сильно их бесишь. Коннор неожиданно улыбается - как будто Хэнк отвесил ему комплимент. - Похоже на то. Коннор обнимает его сам - неуверенно копируя движение; запоздалым ответом на жест Хэнка утром в полицейском участке. Запоздалым настолько, что Хэнк и не ждал ответа, и радуется, что успел отставить стакан. Тело Коннора легкое, теплое и кажется маленьким - обманчиво, ты и не догадаешься, как быстро он может бежать, как метко стрелять, как заламывать руки. Хэнк неловко хлопает его по спине - ласковее, чем стоило бы раскисшему напарнику, и говорит Коннор мягко и тихо. Хэнк любит, когда он так говорит. - Вы спасли мне жизнь. Так бы сказали люди. - Ну, в твоем случае это очень условное понятие, - пытается отшутиться Хэнк. Не выходит, Коннор смотрит на него непонимающе, поднимая глаза, и отступает. Хэнк так и не успевает его как следует сжать. - Вы правы, я, конечно, всего лишь андроид. - Я не это имел в виду. Поздно, Коннор убирает руки, одергивает рукава подранного пиджака и внимательно поправляет галстук. Умеют ли андроиды обижаться? Чего они только ни умеют, не сложнее слез или смеха, но Коннор не выглядит обиженным - скорее, растерянным, и Хэнк уже не может обнять его снова - момент упущен, но может хлопнуть его по плечу. Все равно слишком мягко. - Я рад, что не придется снова тащить в Киберлайф тебя по кускам. - Что? О чем вы?... Коннор хмурится, вглядываясь в его глаза - пытливо, снизу вверх, и Хэнк чувствует себя как никогда облажавшимся. Коннор не помнит их вечера в баре, не помнит касаний, разговоров, и хруст пластика заседает в ушах. Зацикленным вязким сном, вновь и вновь повторяющимся видео - машина такси врезается в неподвижное тело. Тело падает на асфальт, красным горя из-под днища, колеса сминают пальцы, и голубая, неживая кровь стекает по асфальту вместе с дождем. Коридор больницы, сломанная рука, и неживой голос робота, которого Хэнк ненавидит. Некоторых вещей лучше не помнить. - Ничего. Ничего. Хэнк поднимается наверх, и Коннор идет за ним - слишком резво для того, кто был не против остаться в участке. В шкафу его мало старой одежды, но любая лучше испорченного костюма - во всяком случае, так работает у людей. Хэнк находит серую пижаму, складывает на край кровати, и да, кровать у него одна, не считая подстилки Сумо - но тот занимает её целиком, свисая мохнатым телом. Коннор должен понимать намеки - обязан, раз так хвастался своей программой интеграции. - Переоденься. Тебе нужно отдыхать? - Можно. Хэнк ерошит его волосы и решает - как если бы он действительно мог за них двоих решать. Он почему-то уверен - в этот раз Коннор послушает. - Не пойдем завтра на работу. Будем спать, есть и смотреть телек. Только развлекательные каналы. - В участке погром. Через пять часов ваши коллеги придут на работу. - Сюрприз им будет. Он уверен - умница Коннор придумает, что сказать Фаулеру. Что они уже отправились на дело, вот-вот нападут на след, работают с самой ночи, не успевая клепать отчеты, и нет, нет времени объяснять, пиу-пиу, связь обрывается, перезвоню завтра. Послезавтра, через неделю. Коннор усмехается уголком губ и кивает. Он уж точно придумает. Хэнк еще раз проверяет окна и двери, принимает душ, переодевается в домашнюю одежду, и когда он выходит - Коннор уже ждет его на кровати, одетый в его старую, все равно слишком большую пижаму. Нормальная программа интеграции, налажали только с чувством юмора. Сумо устраивается на своей подстилке в углу, ворча, явно довольный компанией. Хэнк не так представлял себе ночь, когда звал его к себе - не представлял никак, если честно; ничего дальше закрытой двери и привкуса виски. Они ложатся в постель вдвоем, и Коннор не спрашивает, уместно ли им спать вместе. То ли лучше Хэнка помнит курс психологии - близостью после пережитого стресса. Стресса, который, конечно же, может испытывать только человек, не машина. То ли понимает больше, чем говорит. Самым удобным напарником на свете - Коннор выключает свет, не вставая, уж точно не храпит и дышит тихо и ровно, легко подстраивая под человека ритм дыхания. Хэнк вряд ли сможет уснуть. Выждав пятнадцать минут в темноте - наверняка, можно засекать по секундомеру - Коннор прижимается к нему всем телом, лицом утыкаясь в плечо. Его мелко, часто знобит. Не из пугливых, его занудный андроид, чего бы ему бояться, и он может симулировать страх не хуже смеха. Чувствует он или нет, боится или нет, помнит или нет, Плевать. Хэнк прижимает его к себе, запуская руку в короткие волосы на затылке. - Найдем этих говнюков и надерем им задницы. Коннор хмыкает, и Хэнк кожей чувствует его щекотный, мягкий смешок. Он прикасается губами к его виску - холодному диоду и теплой коже, чувствует, как медленно утихает дрожь, и дает себе обещание - если он может спасти хоть что-то в своей давно проебанной жизни. Он больше никогда не даст ему умереть.