Подставлю ладони, Болью своей наполни, Наполни печалью, страхом гулкой темноты И ты не узнаешь, как небо в огне сгорает, И жизнь разбивает все надежды и мечты. Ария, "Потерянный Рай"
Не та мать, что родила, а та, что воспитала. Народная мудрость
Прошла уже неделя. Рана гноиться перестала, боль стала меньше. Ланцелот начал потихоньку передвигаться по трактиру и быстро получил репутацию тихого чудака. А ещё он редко обходился без Ванды. Эти двое чем-то были похожи, что-то связало их, как нитью, как цепью. Это было похоже на любовь с первого взгляда, но совсем не ту, про которую пишут в книжках. Это особая, благородная любовь, про которую все забывают, но которая стоит десятков и сотен воспетых страстей. Это была любовь родителя и ребёнка, та любовь, которой не доставало им обоим. Но и это чувство приносило им некоторые проблемы. Так, Ванда из детской стеснительности не могла задать вопрос, который её мучил все эти дни, а Ланцелот, понимая, как Ванда к нему привязалась, тоже тосковал. Ведь однажды он уйдёт навсегда, а Ванда останется в трактире. О чём он думал, когда разговаривал с ней и успокаивал, зачем? Чтобы навсегда уйти из её жизни и сломать судьбу? Да и сам он привязался к своей маленькой спасительнице. Но разве он имел право забрать её с собой, вдруг с ней что-нибудь случится? С тех пор, как он ушёл рыцарствовать, он ни разу не подумал о том, чтобы завести детей. За эти двадцать восемь лет, когда его ровесники успели обзавестись детьми и старше Ванды. Остаться он не мог - не хотел. Но, ловя на себе взгляд чистых зелёных глаз, он понимал - или брать ее с собой, или оставаться самому. Но как? Рыцарь внезапно столкнулся с задачей серьёзней, чем победа над драконом - с детской дружбой. Всё зашло так далеко, что и остаться нельзя, и бежать слишком поздно... Ванда замечала - что-то стряслось с её другом. Он стал мрачней и словно отстранялся от неё. Слова, что всё хорошо, уже не действовали - душу ребёнка не обманешь, тем более девочку, тем более с птичьим сердцем. Она решила проведать его, когда стемнело. Ланцелот глядел на готовую птицу. Самая лучшая его работа, как живая. Только сегодня было грустно. Надо решать, что-то решать, иначе... — Przepraszam(1), - послышался детский голосок и Ланцелот еле успел спрятать птицу под подушку. — Ванда, - слово на родном языке выдало её с потрохами. - ты чего не спишь? — Czy mogę wejść(2)? - не дождавшись ответа, Ванда зашла в комнату и встала возле дверей. Воцарилось гнетущее молчание. — Иди сюда, Ванда, - вдруг сказал Ланцелот и поманил ее рукой. Делая робкие шаги, Ванда оказалась рядом с его кроватью. - Не бойся, скажи всё, как есть. Я ведь твой друг. Ванда села на край кровати и посмотрела на Ланцелота. — Ты другой стал. - Тихо сказала она. - Ты не любишь меня, Ланцелот? Я что-то плохое сделала? В глазах Ванды заблестели слёзы, Ланцелоту стало не по себе. Боже, да я хуже Дракона - на миг подумал он. — Что ты, глупенькая, - он даже попытался обнять малышку, но что-то ему мешало. - Ты вовсе не обидела меня, и я не разлюбил тебя. Просто... - слова, что завертелись на языке, застряли в его горле. - Не реви только. — Ты уходишь? - сказала Ванда дрожащим голосом. - Нет, na litość boską, не покидай меня! Бери с собой или останься здесь, но не покидай! Błagam cię(3)! - слёзы хлынули фонтаном, она уткнулась в одеяло. Этого Ланцелот уже не выдержал, сильным движением рук оторвав её от одеяла и прижав к себе. Мысли лихорадочно забились, как птица в клетке. Всё, хватит терзаний. — Тихо, Ванда, успокойся, птенчик мой. - Рыдания стали тише, но не прекратились. - Всё, не плачь, милая Вандочка, зеленоглазая русалочка, соколёнок мой. Прости меня, моя славная, моя родная... - и тут он понял, что сказал и впал в некоторый ступор. Всё, будь теперь, что будет. — Что ты сказал? - спросила заплаканная Ванда. Ей послышалось, или опять это сон? — Понимаешь, Ванда, - его глаза лихорадочно забегали по комнате, а пальцы впились в простыню от волнения. - В общем, милая моя, ты можешь... Звать меня отцом или, как тебе привычней, тато(4). - Последние слова он сказал спокойно, с души словно булыжник упал. — Тато! - закричала Ванда, обняв его сильней. - Я столько молилась, столько ждала, и вот ты пришёл! Тебя привела птица, так? - её зелёные глаза и веснушчатое лицо смеялись сквозь слёзы. — Да, - сказал Ланцелот, убрав с её лица прядь тёмных волос. - А теперь глаза закрой. Зажмурь! Так, славно. - Ловкими движениями пальцев он вложил в её ладони деревянную птицу. - Теперь открой. Что у тебя в руках, ангел мой? Ванда увидела в ладонях деревянную птицу. Она была белой и похожей больше на сокола. Но что-то доброе было в её глазах и словно сила исходила от неё, от её крыльев, сложенных так, будто она вот-вот взлетит. Самая красивая игрушка, что видела Ванда, была у неё в руках... Нет, это не просто игрушка, это её спутник, её птица! — Спасибо, Ланцелот... Тато. - Ванда вновь обняла его, и тот рассмеялся. - Ты самый лучший. Годы скитаний, раны, отчаяние и болезни стоили того, чтобы испытать это счастье. Страх того, что будет потом, отступил. Ланцелот знал - он справится. Только трус и ничтожество оставляет тех, кто ему поверил. Его порадовало, что Ванда не стала его обвинять в своих бедах. Он не соврал - он просто сказал, что она может звать его отцом. Тем более, что её отец, судя по всему, мёртв или хуже - бросил её. И он его заменит. — Ванда, я выздоровею и заберу тебя с собой, - сказал он, глядя ей в глаза. - Я научу тебя самому главному, понимаешь? Ты станешь сильней и смелей, если пойдёшь со мной. У тебя птичье сердце, но ты птенец. А я помогу тебе... — И я буду летать? - спросила Ванда. — Может, и летать, - улыбнулся он. - Ванда, ещё раз прости, что не был так долго. Но всё позади. Мы вместе, Ванда. Ванда была очень счастливой. Она не могла знать, что Ланцелот не родной ей, но мать ей не говорила ни имени, ни внешности его. Хотя нет, она говорила, что у него были тёмные глаза и волосы, что он был высок и хорош собой. А Ланцелот? Тоже темноглазый, волосы тёмные, он был самым высоким из всех, кого видела Ванда, и был даже красив. И он был рыцарем, как в маминых рассказах. Тато, самый любимый тато. (5) В ту ночь Ванда уснула у него на руках, прижимая к сердцу свою птицу. А Ланцелот был счастлив. Что ж, теперь никакой Дракон им не страшен. Не пройдёт. А в окно светили звёзды и приросшая луна. Прекрасная, тихая ночь. Вдалеке горели огни и слышался далёкий смех. Казалось, там праздник. Ванда спала тихо и кротко, а её названный отец стоял у окна, глядя то вдаль, то на спящую под одеялом названную дочь, и смеялся своей нерешительности. Ну как, как можно оставить это счастье? Так рыцарь стал Отцом. И он оправдает выбор судьбы.