Перелет, перелет от вечной зимы, Идущей по пятам, идущей по пятам. Перелет, перелет в монгольскую степь. Монгольская степь, монгольская степь, Монгольская степь. Наутилус Помпилиус, "Монгольская степь".
Но есть ещё белые-белые дни, Белые горы и белый лёд. Но всё, что мне нужно - Это несколько слов И место для шага вперёд. Кино, "Место для шага вперёд"
Солнце проникло нитями лучей в комнату, где мирно дремал мужчина лет двадцати восьми. Его губы теперь не так сильно были поджаты, а брови не были скорбно изломаны. Он был расслаблен, впервые за долгие годы он две недели подряд спал спокойно. Рана на ноге давно затянулась. Может, виной тому его жажда жизни или счастье, которое в кои-то веки коснулось его. Воплощение этого счастья дремало рядом, обнимая и прижимаясь к его боку. Спящий проснулся и первым делом взглянул на маленькую девочку с распущенными длинными волосами, разметавшимися по подушке. Маленькая, хрупкая, она и вправду была похожа на птенца. Это чудесное создание с удивительными зелёными глазами и веснушками, заботливая и порой смешная девочка. Ланцелот помнил, как позавчера Ванда залезла на крышу и кукарекала петухом, помнил её смех, когда они играли в снежки. Он помнил и то, как она случайно споткнулась и упала в золу. Все смеялись, а Ванда обиделась и прибежала к тато, то есть, к Ланцелоту. Тому пришлось показать смеющимся кулак, а саму Ванду отвели мыться. К слову, Ванда, в отличие от многих других детей, мыться просто обожала. В этом Ланцелот уже убедился сам, да и Грета с Марией не врали. От них он многое узнал о Ванде и о том, как она пришла к ним. Бедная девочка, что же случилось в ту страшную ночь, когда она, грязная и напуганная, явилась в трактир? Нет, Ланцелот не позволит ей пережить этот ужас вновь. Ванда не будет бояться быть брошенной, она не будет никого бояться власть имущих. Он заберёт её с собой, он научит её защищать себя, своих близких и свои интересы. Он был в этом уверен. Ванда спала и улыбалась. Тато, родной и милый тато, он теперь рядом с ней. Теперь она не сирота - у неё есть семья. Она была счастлива в те дни, только одно омрачало её - ей скоро придётся покинуть трактир "Золотой Кабан", в котором жила уже два года. За эти два года она успела привыкнуть к добрым сёстрам - спокойной и ровной характером, слегка грубоватой, но в то же время добродушной Грете и весёлой, чуть вертлявой Марии, которая всегда звонко смеялась. Придёт пора, и они больше не увидятся. Но не надо горя - ведь она уходит с тато, с родным человеком, которого она ждала семь лет. Ланцелот готовился к отъезду заранее. Ему пришлось вспомнить свои навыки резьбы по дереву и он начал делать различные детали для мебели, чтобы заработать деньги. Конечно, деньги - это не самое важное, но кушать охота. На первые заработанные монеты он купил новую одежду для себя и Ванды, еду и прочие необходимые вещи. Он часто видел грусть девочки и понимал её. Сложно покинуть насиженное место, но надо. Он точно знал, что это лучший вариант, и Ванда сама была не особо против. Жребий брошен, в общем. — Просыпайся, птенчик, - сказал Ланцелот, будя малышку. - Восемь утра, нам пора. Эй, Ванда, не надо открывать глаза и тут же бух обратно на подушку! Не пройдёт. — Бу! - Ланцелот чуть не упал от неожиданности, с которой Ванда бросилась на него с этим криком. Чуть придя в себя, он увидел, что новоявленная дочурка звонко смеётся. На лице ее ярко горела мысль: "Что, хорошая шутка?". Да, похоже с этой девочкой надо быть очень внимательным. - Доброе утро, тато. — Доброе, Вандочка, - ответил Ланцелот, оглядывая подушку позади себя и радуясь, что не стукнулся о изголовье. - Я вижу, ты выспалась. — А что такое? - спросила девочка, моргая. — Мы уезжаем сегодня, - сказал Ланцелот, осторожно посмотрев на неё, опасаясь увидеть тоску и слёзы. Но их не было. Точнее, была временная тоска, но она быстро сменилась выражением интереса. Он вспомнил, когда он видел подобный огонь в первый раз. Точно так горели глаза его самого в далёком детстве. - Ты готова? Этот вопрос был задан просто так, ибо он знал ответ заранее. Ванда ответила "да", вскочила и побежала за ширму переодеваться и умываться, выйдя через некоторое время в сером свитере и чёрных штанишках. Ланцелот невольно улыбнулся, вспомнив, как он учил её надевать штаны, потому что решил, что в пути лучше не в юбке, а в мальчишеской одежде. Девочка причесывала волосы, мучаясь с расчёской, затем бросила взгляд на рыцаря и подбежала к нему: — Тато, причеши! - этих слов он ждал заранее. Посадив девочку на колени спиной к себе, он взял в одну руку расческу, а в другую русые пряди, и принялся расчёсывать. — Тато, не выдирай волосы! - закричала Ванда. - Можно мягче? Ланцелот смутился. Он был озадачен, ведь одно дело искать подвиги и врагов посильней, а другое дело - расчёсывать маленьких девочек, чтобы им не было больно. — Прости, птенчик, я постараюсь не так сильно, - сказал он и продолжил попытки расчесать. "Надо, Ланц, надо, это тебе не на горожан орать", - мысленно твердил он себе, пока Ванда пыталась вырваться при каждом движении его рук. — Больно, тато! - кричала она. - Тётя Грета и тётя Мария не так больно расчёсывают. — Сейчас, потерпи. - Ланцелот взял в ладонь несколько прядей и провёл расчёской по той части, что оказалась внизу захваченного. - Так не больно. Ванда уже не дёргалась, тем более что и Ланцелот тоже приноровился. — Всё хорошо, тато, - улыбнулась она. Когда с самим расчесыванием было покончено, Ванда захотела собрать "конский хвост" на затылке, какой она носила с первый дней своей жизни в трактире, но Ланцелот был иного мнения. Разделив гребнем волосы на три пряди, он стал плести косу. Получалось сначала плохо - в первый раз волосы спутались, во второй раз коса получилась слабой, в третий раз вроде хорошо, только Ванда ходила со зловещей и безумной улыбкой. Пришлось расплести и заплести вновь, но чуть слабей(1). В четвёртый раз рыцарь уже сумел заплести дочери нормальную косу и подвёл её к зеркалу. Ванда увидела, что она изменилась: косичка, которую она положила на плечо, придала ей какой-то залихватский и приключенческий вид, а вместе со штанами и свитере она была бы похожа на смазливого мальчишку с длинными волосами, если бы её ресницы не были бы такими длинными. — Тато, я прямо маленькая разбойница! - воскликнула Ванда, обернувшись на отца. Тот улыбнулся: ему нравился вид девочки. — Нет, Ванда, ты не разбойница, - сказал он. - Ты - маленькая героиня! - Ланцелот подхватил её на руки и поцеловал с улыбкой. - Путешественница, да. Они позавтракали и собрали вещи. Пришло время прощаться с трактиром "Золотой кабан". Честно сказать, было грустно: Грета молчала, Мария всхлипнула, даже некоторое завсегдатаи загрустили, узнав, что Ванда уезжает и, возможно, навсегда. Но грусть эта была светлой - Ванда нашла члена семьи и будет с ним. Все попрощались с Вандой и Ланцелотом, пожелали счастливого пути путникам. Ванда тоже немного загрустила - она ведь прожила два года в этом месте и с ней обращались хорошо. Да что там Ванда - сам Ланцелот огорчился, расставаясь с трактиром. Он мог бы обосноваться здесь, найти работу и жить рядом... но только он был странствующей натурой и не увидел в этих краях свой новый дом. На минуту его посетила мысль оставить Ванду и пойти самому, но бросив взгляд на неё, он увидел, что она смотрела на него с ожиданием. Неужели она почувствовала его мысли? — Ванда, - сказал он, - ты точно согласна со мной поехать вдаль, не зная куда? — Тато, ты же говорил, что мне надо в полёт, - ответила Ванда. - Я хочу, я не боюсь. У меня же птичье сердце, тато. На душе Ланцелота стало легко. Через час они уже были в пути на гнедом коне, Ланцелот управлял им, а Ванда сидела перед ним. Путь ей нравился, хотя было прохладно и пасмурно. Зато не было ветра, что не могло не радовать. Её спутник был рад - теперь он не один будет странствовать по белу свету. Вместе веселей. *** — Тато, - сказала Ванда, когда они сидели вечером возле костра. - А мы правда похожи на перелётных птиц? — Пожалуй, - пожал плечами Ланцелот. - так и есть. Темнеет поздней осенью рано, но возле костра тепло и светло. Где-то вдалеке пролетела птица, Ванда обернулась ей вслед. Она впервые за два года ночует так далеко от трактира, но это её не волновало. Когда-то давно она сбежала из монастыря и жила на улицах города, но здесь намного лучше и интересней. Что касается Ланцелота, то подобные ночёвки для него были в порядке вещей, хотя сегодня был особенный вечер - он ведь проводит его с новичком на этом пути, с маленькой девочкой. К его счастью, Ванда не капризничала, держалась молодцом, разве что пару раз попросилась остановится по одной потребности и один раз захотела есть. Но даже тогда она не плакала. Славная девчушка эта Ванда, что ещё сказать. Надо только научить её некоторым вещам, которые помогут ей не пропасть в пути, а кто её научит лучше чем он, Ланцелот, странствующий рыцарь, привыкший к просторам дорог? Чернота ночи вскоре поглотила путников, и они легли спать в импровизированном шатре, рядом с костерком. Опасность сгореть или задохнуться отсутствовала, ведь костёр был слабым, а дым выходил в отверстие наверху. Спали они не раздеваясь и прижавшись друг к другу, а Ванда ещё и свою деревянную птицу прижимала к сердцу. Так закончился первый день их славного путешествия, а впереди ещё годы странствий, испытаний и бед, а также радостей и побед. Счастливого пути, люди с сердцами птиц, сделавшие шаги вперёд в стужу приближающейся зимы. Не пропадите в её буранах и не утоните в сугробах. Удачи вам, семья.