Орёл или Решка

– Утро, засоня. Чонин переворачивается, цепляясь за остатки тепла простыней. – Хммм? В квартире холодно, и кто-то стягивает одеяло с его плеч. – Сегодня суббота. Я готовлю блинчики, – у него в волосах рука, и Чонин прижимается к ней, медленно открывая глаза. В их спальне нет ни одного пятнышка. После того, как Чонин пообещал умыться, он, спотыкаясь, но ни обо что не споткнувшись, идёт в ванную и брызгает себе на лицо водой. – Быстрее. Они остынут. – Иду, – вода стекает вниз по щекам. Чонин берёт полотенце и всё вытирает. Он начинает привыкать к этому. – Дай мне секунду. ***** В этот вечер он достаёт листок бумаги, пока Кёнсу пылесосит. Здесь есть какая-то закономерность, должна быть. Он не уверен в том, когда перемещения впервые начались, что скрывают его смутные воспоминания, а когда пытается вспомнить, в затылке у него щекочет, и он начинает вспоминать двойные завтраки, вдвое больше утр, месяцы, когда на самом деле прошли только недели. Он кусает внутреннюю сторону щеки, пока мир не перестаёт кружиться, и пытается сосредоточиться. Он начинает с зоопарка и керамической кружки – первый переход, после было пробуждение с Джинри, трёхнедельным мусором в их квартире и ворвавшимся без приглашения О Сехуном. Второй переход – это пробуждение с щекой, прижатой к их фарфоровому туалету, Кёнсу льющий воду ему на голову. Третий был, когда он отводил Джинри в школу. Чонин стучит по бумаге кончиком ручки. Их ничего не связывает. Ну или хотя бы нет ничего, что связывало бы его пробуждение с Джинри два раза подряд. Когда он засыпает с Кёнсу, он просыпается с Джинри, но в обратную сторону это не работает. Ручка останавливается над именем Сехуна. Он обводит его дважды, лениво, а потом с большим нажимом. Сехун. Он видел Сехуна до того, как выпил столько, чтобы отключиться в ванной, и он видел Сехуна через три дня после того, как проснулся как раз вовремя, чтобы отвести Джинри в школу. Сехун – это коннектом. Чонин медленно сминает лист бумаги, краем глаза наблюдая за Кёнсу, чтобы быть увереным, что тот не заметил, чем занимался Чонин. Это Сехун. О Сехун, странный невролог, работающий долгие часы и который, кажется, вообще ничего не ест. В этом не так много смысла, но Чонин чувствует, как расслабляется благодаря этой идее, напряжение уходит из его тела. Он может вернуться снова. Ему не нужно не спать всё время, пытаясь обмануть свой организм. Он может наконец расслабиться. На секунду он расправляет бумагу, смотря на имя Сехуна. Чонин всё ещё не понимает, почему он никогда не уверен, какой день тогда, когда он просыпается с Кёнсу, почему это всегда день после, когда он просыпается с Джинри. Он не имеет ни малейшего понятия почему кто-то, совершенно не связанный с ними, является мостом между двумя возможными реальностями, почему из всех людей это именно О Сехун, но это всё не важно. Что важно, так это сохранить отношения с Сехуном. Ему нужно видеть Сехуна, чтобы возвращаться к Кёнсу, что означает, Сехун должен хотеть его видеть. Поэтому Чонин отводит Джинри в школу по утрам, а днём приходит в больницу с чашкой кофе и булочкой, которую Сехун никогда не ест. Через некоторое время Сехун перестаёт выгонять его, просто просит перестать создавать шум, чтобы он мог сосредоточиться на своих пациентах. После нескольких упоминаний Кёнсу – Чонин всё ещё не уверен, должен ли он упоминать имя Кёнсу или нет, чтобы переход сработал правильно – он передвигает стул в угол кабинета Сехуна. Чонин старается не ёрзать. Вместо этого он наблюдает за тем, как тонкие пальцы Сехуна летают над клавиатурой или тянутся за книгами на полке в его кабинете. В офисе в его глазах читается скука, и даже в то время, как он решает всё более сложные вопросы, отвечает на самые сложные и срочные запросы с тем же раздражающим спокойствием, Сехун остаётся всё таким же незаинтересованнным. Чонин вспоминает те носовые кровотечения, глаза с лопнувшими сосудами и думает, как такой знаменитый врач как Сехун даже не может заставить себя спать по ночам. Каждый день Чонин часами разговаривает с медперсоналом и пробирается в кабинет Сехуна между визитами к пациентам. После нескольких часов обычных разговоров на привычные темы – Кёнсу, растущий маразм Чонина, Джинри – Чонин отправляется домой, смотрит тупые дневные телепередачи, чтобы убить время и заказывает ужин на дом. Когда Джинри возвращается домой после школы, Чонин треплет её волосы, как это делал Кёнсу, спрашивает об уроках, а потом, как можно быстрее, идёт в постель. Он просыпается с Кёнсу. Он никогда не уверен, какой это день в момент пробуждения, но Кёнсу, кажется, не замечает странные скачки во времени, поэтому Чонин не говорит о том, как пятница за одну ночь мистическим образом превратилась в понедельник. Кёнсу отдаленно говорит о возвращении на работу, но большую часть времени проводит за уборкой комнаты Джинри, раскладывая игрушки и расставляя книги в алфавитном порядке. Чонин не давит на него – ему лучше не ссориться с Кёнсу, кроме того медленно, но Кёнсу начал использовать прошедшее время, говоря о Джинри. Их отношения ещё не полностью восстановились, Чонин всё ещё может почувствовать дыру, оставленную между ними Джинри, но она затягивается. Медленно, но верно. Иногда они даже говорят о прошлом, о времени до Джинри, о том, как Чонин не делал ни малейшего намёка на то, что был заинтересован, вместо этого просто дёргал Кёнсу за собой и упивался чувством, что кто-то был очарован им. Чонин путается ногами в ногах Кёнсу и пытается сказать ему, как он жалеет обо всём этом, не говоря ничего. А иногда они совсем не говорят, просто смотрят в пространство и дрейфуют. Чонин чувствует себя цельным с Кёнсу под своими руками, с рукой Кёнсу вокруг его головы. Чтобы привыкнуть к этой тяжести, у него было два десятилетия. И когда Кёнсу начинает легко похрапывать в плечо Чонина, Чонин цепляется за диван, до последнего пытаясь не уснуть. Но он неизбежно засыпает. Ничего не работает – ни кофе, ни энергетики, ни беготня вверх и вниз по лестнице, ни удары в стену, пока его костяшки не начинают кровоточить. Ничто не может помочь ему остаться. В конце концов Кёнсу пропадает, и возвращается Джинри. Ополоснуть, смыть, повторить.