Неучтенный фактор

Каждый думал, что после побега преступников из Азкабана Амбридж чуточку присмиреет, смутится оттого, что это безобразие случилось под самым носом у ее возлюбленного Фаджа. Но нет, это как будто только утвердило ее в неистовом желании взять под свой контроль все стороны жизни Хогвартса. Она была полна решимости уволить в скором времени, как минимум, одного преподавателя; вопрос состоял только в том, кого первого — профессора Трелони или Хагрида. А меж тем за следующий месяц учебы личная жизнь Марии и Луны перешла на новый уровень. Они действовали осторожно, но методично продвигались вперёд. Поцелуи участились, как и их глубина. Объятия стали крепче и менее целомудренными. Но даже при этом, они не спешили. Мари и Луне было комфортно так. Они наслаждались друг другом, не планирую чего-то большего. Подготовка Дюпен Чен к СОВ не мешала им проводить время вместе. Пожалуй, именно с Луной Мари находила нужную концентрацию. И даже нарглы и мозгошмыги Луны уже не были чем-то странным — они стали частью ее девушки, а значит частью ее самой. И, несмотря на подшучивания однокурсников о природе их отношений, Выручай-Комнату девушки чаще всего использовали для тишины. Это и редкие тренировки спасли рассудок Марии от бессмысленного времяпровождения в Хогвартсе. — Ваш мозг может все. Абсолютно все. Главное убедить себя в этом. Руки не знают, что они не умеют отжиматься, ноги не знают, что они слабые, живот не знает, что он сплошной жир. Это знает наш мозг. Убедив себя в том, что вы можете все, вы действительно можете все. Еще несколько раз проведя занятия, связанные с непосредственной физической активностью, Мария присоединилась к группе учеников. Гарри Поттер, у которого своих дополнительных занятий было навалом, начал обучать чарам Патронуса. Но еще больше странные и даже пугающие перемены, связанные с известия о разгуливающих на свободе преступников, вызвали в Невилле. Дюпен Чен гордилась им и его успехами не только в магии, но и в лучшее развитие своих собственных способностей. Долорес Амбридж оказалась действительно противной сукой. Ее приторно-сладкий, высокий голосок, в сочетании с едва замаскированным презрением ко всему, что она не одобряла — а этого было предостаточно, начал действовать на нервы. Скрывать это оказалось труднее и труднее с каждым днем. Однако, что еще раздражало больше этого, это как однокурсники начали реагировать на старую глупую корову. Слизеринцы в большинстве своем старались относиться к ней с безразличием или успешно подлизывались. А вот большая часть гриффиндорцев и более решительных хаффплаффцев оказались не настолько умны. Да, Мария и не могла бы их винить в этом. Но они… попадались слишком часто. Стоило быть умнее и какое-то время помолчать, вместо того, чтобы вскрывать эту загноившуюся рану. Иногда было похоже, что они стараются попасть в «черный список» этой женщины. Рассматривая Верховного Инквизитора Хогвартса как прямую попытку Министерства вмешаться в дела школы, которая всегда была вне его юрисдикции, они навлекали на себя ее гнев. Впрочем, решение было обоснованным. Студенты верили, что это их школа и защищать себя они должны сами, не надеясь на чью бы то ни было помощь со стороны. Луна крепко сжимала руку Мари в своей хрупкой ладони, не желая отпускать. Анджелина Джонсон что-то рассказывала, заливаясь от восторга. Близнецы предлагали сливочное пиво всем желающим. Они отмечали ровно четыре месяца с основания подпольного клуба. Сама Мария наслаждалась им так же, как и присутствием Лавгуд рядом. Это был самый счастливый день в ее жизни. Она чувствовала взгляды Луны на себе, чувствовала ее пальцы в своей руке, ее дыхание на щеке, когда та склонялась ближе и шептала ей на ухо. Мари уже было не обязательно смотреть на нее, чтобы понять, что она делает. Но смотреть так хотелось. И она поворачивала голову, сталкиваясь с взором подруги. И они будто начинали тонуть в синеве и черноте друг друга. А потом так же стыдливо отводили взгляд. Это было головокружительно, потрясающе! Все происходящее перекрывало и страдания, и слезы, и страх открыться, что были до этого… Мари даже казалось, что это было в прошлой жизни, точно миновали годы с тех пор. — У тебя снова настроение «профессор Снейп»? — Рон по-дружески стукнул ее по плечу, и тут же увернулся от встречного удара. — Что ещё за настроение? — наконец спросила она. Мария была впечатлена усердием отца и его способностью учить студентов, не применяя пыточных заклинаний. Поттер хоть и старался быть примерным учеником, был кошмарен. Он страдал, бесился, злился и не понимал. Неизвестная дверь в его видении не была слишком значимой мотивацией для изучения окклюменции, а подёргивание шрама и общее утомление он относил на избыточное количество дополнительных занятий. — Ну как же! — всплеснул Рон руками. — Ходить во всем черном, на всех гудеть, за плечами иметь какую-то драму, а ещё всех бесить и периодически делать что-то хорошее. Мария не могла не улыбнуться такому описанию нелюбимого преподавателя Рональда Уизли. И для нее это было своеобразным комплиментом. — Так ты признаешь, что Северус делает что-то хорошее? — Ну, почти, — тут же брякнул он, но кончики его ушей слегка заалели. Ну, что ж, ради такого, может, и стоило продолжить обучать Гарри. Может, Северусу станет легче, когда Поттер будет приходить к нему еще более подготовленным, чем обычно? За всеми этими тревогами и делами — домашними заданиями, которых наваливали столько, что пятикурсники засиживались за полночь, тайными собраниями ОД и регулярными тренировками — январь пролетел незаметно. Мария оглянуться не успела, как наступили первые дни февраля с сырыми оттепелями и перспективой второй за год вылазки в Хогсмид. Хогвартс жил своей жизнью. Дамблдор почти самоустранился, позволяя Амбридж вводить бесконечные декреты об образовании и изгаляться над правилами и законами. Страдали от этого, естественно, все. Жаба уволила Трелони, но директор заступился, и горе прорицательница осталась жить в Хогвартсе. Взамен Альбус Дамблдор, Мария сочла его еще тем троллем, пригласил на должность профессора прорицания кентавра Флоренца. Лицо Амбридж при виде такой несправедливости увеличилось чуть ли не вдвое. Ученики стали ставить ставки через сколько выйдет новый декрет, запрещающий полуконям ходить по замку. Она не терпела противоречий и пререканий. И логичнее всего в эту картину жажды власти Генерального Инспектора вписывалась инспекционная дружина. Тот факт, что туда принимались только чистокровные волшебники, уже никого не удивлял. Учитывая «официальный» статус крови, прикрепленной самими студентами школы ещё несколько лет назад, Мария никаким образом не могла помочь своим друзьям. Изначально был довольно глупый план с включением шпиона в сети Амбридж. Но все, кто мог это сделать — боялись, а на Дюпен Чен Амбридж даже не задерживала взгляд. Мария всё-таки обрадовалась тому, что этого не произошло. Староста Малфой изредка встречаемый ею в коридорах ныл, что каждому слизеринцу приходится изображать ярых сторонников Фаджа, иначе и на них будут наложены репрессии.

***

Она смотрела на ее тонкую бледную шею, на ключицу, видневшуюся сквозь распахнутый ворот ночной рубашки, на гладкую кожу, которая отражала блики от огня в камине. Почему в это свидание она чувствовала не только всепоглощающую нежность? Почему, зарывшаяся в очередной их совместный вечер в пушистую шкуру у камина, девушка тревожила Марию? Почему в её сердце так силен страх? Ведь иначе те чувства, которые Мари испытывает, глядя на то, как Луна мастерски справляется со своими спарринг партнёрами на очередных занятиях, не назвать никак. И Мария думает, что теперь у нее появился ещё один человек, которого так страшно потерять, и который становится уязвим. Поттер и Грейнджер прижали Риту Скитер, и та написала статью в «Придиру», поскольку: «Пророк» этого не напечатает. Ты, возможно, не заметила, но его россказням никто не верит. Все считают, что он свихнулся. На такую историю не будет спроса. Фадж запретит ее печатать, — сухо сообщила Рита. Тогда-то Луна и предложила Гарри свою помощь. Отец Луны не боялся правительства и верил Гарри Поттеру. Декрет номер 26 запрещал учащимся читать «Придиру». Это ставило под угрозу Полумну, которая тайком доставляла журналы от отца. Близнецы и Ли затеяли очередную шутку над Амбридж и на занятиях ОД собирали всех желающих присоединиться. Луна поддалась всеобщему настроению и подняла руку. Мария без сомнения отвергла ее кандидатуру. Отвергла решительно и довольно грубо, не произнося при этом основополагающих причин. И теперь девушка провожала глазами одинокую светловолосую фигурку, даже не смотревшую на нее. Эта была первая их ссора. Мари кусала губы до крови, убеждая себя, что вскоре Луна оттает. Она всегда легко отходила и, конечно же, никогда ни на кого не держала зла. Она забывала каждую мелочь, каждую нанесённую ей прежде обиду от однокурсников. Но теперь... теперь она по-настоящему обиделась на высказывание Марии о несостоятельности Полумны защитить себя. На самом деле это было опасно. Новая и новая шутка близнецов становилась с каждым разом жестче и злее. Амбридж умела находить правонарушителей и карать их. Настойка растопыника, что чаще всего готовила и продавала Мари, пользовалась бешеной популярностью у гриффиндорцев. Разве Мария позволила своей солнечной девочке ощутить боль того, как ее нежную кожу режет кровавое перо? Если бы она увидела эти шрамы, даже Северус не спас бы жабу от изувечивания, и для этого не нужно было бы применять магию. Мария опасалась и этого тоже. И чаще и чаще девушка понимала, что финальный аккорд этих шуток близок. Они не разговаривали уже неделю. Мария небрежно заправила прядь волос и кинула скучающий взгляд на часы. Зелью кипеть ещё 2 минуты. Бесконечно долго. Острые, покрытые темным лаком, ногти барабанили по столу. Последняя песчинка упала вниз, пришло время бросать следующий ингредиент. Мари встрепенулась и наспех кинула туда растертую кожицу саламандры вместо порошка визгоперки. Это был не тот ингредиент и тем более не в том количестве. Зелье от такого непочтительного обращения опасно помутнело, и Северусу, краем глаза следившему за ней, пришлось действовать быстро. Он подбежал и взмахом палочки затушил горелку под котлом. Эванеско справилось со всем остальным. В любом случае, их эксперимент не удался. — Мари, что я тебе говорил, когда входишь в класс зелий нужно... — Нужно иметь светлую голову и подходящий настрой, — вяло ответила она, откинувшись на спинку стула. — Что с тобой? — кажется, в нем проснулся родительский инстинкт. Но рассказывать эту проблему Мари не решилась бы никому. — Ничего, — буркнула она, отвернувшись. "Думай о полетах, о полетах". Но этого не потребовалось. Северус держал свое обещание и в голову дочери без ее на то разрешения не лез. — Пожалуй, тебе нужен отдых, — заметил-таки он. — Иди. Но в следующий раз жду тебя в полной боевой готовности. — Ага. Спасибо, — всё ещё задумчиво пробормотала она, слыша его лёгкий бубнеж позади себя. Хлопнув дверью кабинета зельеварения, Мари устало побрела вперёд. Судя по времени, был ужин, и большинство студентов находились в Большом Зале. Ее желудок тоже издал свой протест и настойчиво указал, что и ей необходимо подкрепиться. Мари смотрела в пол, не обращая внимания на редких слизеринцев, спешащих к себе. И, конечно же, она не ожидала, что за очередным поворотом... — Ай, смотри куда... — раздался знакомый унижающе-снисходительный тон. — Да пошел ты, Малфой, — Мари была не в настроении обмениваться словесными пиететами тем более с ним. — Опа, какие люди и без охраны, — ухмыльнулся он, приглядевшись к своей спутнице. — Так и напрашивается на снятие баллов? — поиграл он своим значком старосты и вышитой буквой «А». — Малфой, не беси. Иначе в один прекрасный день твой значок окажется прямо у тебя в заднице. — Да чего ты, — мгновенно успокоился он, — я же шучу. Могу я хоть раз показать свое особое положение? Она отмахнулась, намереваясь пройти мимо. — Что с тобой, Дюпен Чен? Обычно ты не пропускаешь наши словесные баталии. Что твой рыжик тебя отшил? Я смотрю, Эббот заняла твое теплое местечко. Ах, да, на самом деле мало кто не из "своих"знал о том, что Мария теперь занятая девушка, и вовсе не Рональдом. — Да что ты понимаешь, Малфой, — Мари остановилась и присела на низкую нишу в стене. — И Рон тут не причем. — Что, дядя Се....кхм профессор Снейп сказал, что твое зелье никчемно? — Ха-ха. Как смешно, — вяло отозвалась она. — Луна, — не стала тянуть она больше. Почему-то именно заносчивый Малфой казался лучшей компанией по изливанию души. — Что, Луна? Луна сегодня яркая? Полнолуние? Фаза Луны недостаточная для приготовления нового состава? Лунный свет мешает тебе спать и поэтому ты такая? Ну, что там с луной? — Придурок, — хихикнула она, улыбнувшись. Драко повеселил ее. — Нет, Луна Лавгуд. — Ты из-за этой полоумной что ли страдаешь? Эй, я же шучу, — тут же вставил он, наткнувшись на злой взгляд и кончик палочки. — Подумаешь. Нашла причину. Какие вы девчонки странные. Она вон тоже сейчас у входа в подземелья мне попалась. Кажется, даже безумнее, чем обычно. Что у вас с ней? Поссорились из-за тряпки? Ты забыла про ее день рождения или годовщину смерти ее любимого кота? — Нет. Я ее обидела, — призналась Мари. — Я сказала, что она... она плохо колдует и ей не следует...в общем обидела и все. Какая теперь разница? — огрызнулась она. — Ну, так если ты не права, извинись и все. Делов-то, — сважничал Малфой. — От кого я это слышу? Сам Малфой говорит об извинениях? Помнится, два года назад в свою сторону я слышала другие слова и советы. — То было давно. Ты не переводи тему. На самом деле я…ммм…просто хотел тебя заинтересовать. Неважно. Ну, так что насчёт извинений? — Ты серьезно предлагаешь подойти к ней и сказать: Хей, Луна, я повела себя как самая настоящая пиздопроебина и мне очень жаль, что мы поссорились. Давай забудем все. Мир, дружба, жвачка? — Ну... — пожал плечами ее вынужденный психолог, — ...подари ей какую-нибудь белую и пушистую дрянь. Девчонки тащатся от этого. Она и простит. — Себя имеешь в виду? — подколола его Мари. — Вообще-то, я серьезно, — «обиделся» Малфой. — Не хочешь слушать моих советов и не надо. — Извини, Малфой. А знаешь... — догадка осенила Мари, — ты ведь прав. Спасибо за совет. Не скучай. Дюпен Чен вскочила на ноги, кивнула Малфою и кинулась прочь из подземелий. У нее возник план. Заклятие Патронус, что они стоически осваивали на занятиях ОД начал у многих принимать конкретную форму. У Грейнджер и Чанг, например уже были телесные формы, а у Невилла и Дина — лишь оформленные фигуры. У большинства, на самом деле, не до конца выходили эти светлейшие чары. Мария относилась к их числу. Ровно как и Луна. Но у последней уже был вполне отчётливый образ. Ее зверёк-защитник был кроликом. Белым, пушистым кроликом. К тому же Мария не могла бы даже под пытками забыть о том, что совсем скоро, буквально через пару дней у Полумны день рождения. Прямо перед днем всех влюбленных. Мари решила гордо проигнорировать ужин — все равно в тумбочке под чарами стазиса лежит несколько сандвичей и направилась в совятню. «Всевозможные домашние питомцы мистера Бери» были рады исполнить заказ точно к 13 числу. Мари не волновалась на этот счёт. А вот сливочно-кофейный торт, украшенный всецветной помадкой и кокосовой стружкой, заставил ее поднапрячься. К эльфам с таким заказом не пойдешь — только в кондитерскую, а у них и цены и сроки... Но делать было нечего. Теперь, когда до торжества оставалась одна единственная ночь, Мари кусала губы и косо поглядывала на стол сине-бронзовых орлят. Луна сидела в одиночестве и читала очередную книгу. Выглядела она и в самом деле неважно. Дюпен Чен пообещала себе упросить Чанг сводить Луну к мадам Помфри. Чувство вины и тревога так сильно переполнили Мари, что она была готова пойти извиняться прямо сейчас, но возможный подарок, ожидавший юную ведьму в спальне девочек Гриффиндора, умолял потерпеть. Сердце бешено издавало ритм, когда синие глаза поднимались над столом и искали такие же, но черные, и тут же опускались вниз, осознавая свою ошибку. А если ничего не выйдет?!