Неучтенный фактор

А потом начались пасхальные каникулы. Вернулся домой Драко Малфой и появлялся рядом с ними довольно часто. Сестру стала всё чаще и чаще навещать Беллатрикс Лестрейндж. Племянничек ехидно рассказывал о развлечениях своей тёти, зябко ёжась при этом. По её венам всё ещё текло отравляющее безумие вперемешку с чистой кровью, а руки были по локоть в чужой крови. Она уже никогда не исправится и никогда не излечится. Когда-то мисс Блэк вступила в партию, где вход один галеон, а выход — десять, в партию, которая борется с людьми, а не с идеями, в партию, которая спасает своих, а не мир. И которая не остановится ни перед чем, пока не победит или не умрёт, пытаясь сделать это. Распахнулась дверь. Держа перед собой волшебную палочку, появился Малфой, бледный и решительный. — Ты чего тут забыл? Снова. — Пришёл поприветствовать старую подругу, — ухмыльнулся он. — Как живётся? Тут довольно комфортно, не правда ли? Я несколько лет мечтал о том, чтобы увидеть тебя такой: слабой и беспомощной. — Как ты можешь быть таким жестоким? Думаешь, что тебе всё дозволено, если твой отец — Пожиратель Смерти? Если ты сам — Пожиратель? — Именно это я и хотел тебе сказать, — самодовольно ответил он. — Ты вечно кичился своим происхождением, но всегда оставался один. И даже сейчас ты один, Драко. А знаешь почему? Ты сжигаешь чужие сердца только из-за того, что горит твоё. — Что ты мелешь, Д… Принц? Мария привыкла к их перепалкам. Они происходили с завидным постоянством с тех пор, как он вернулся на каникулы домой. И это в какой-то мере развлекало её. Она просто хотела, чтобы он понял... — Чувствуешь этот камень на своей шее, именуемый «прошлое»? Он тянет тебя на дно бескрайнего океана отчаяния, наполняя лёгкие вязкими и липкими плевками протухшей надежды. Ты тонешь. И только когда коснёшься самого дна, осознаешь простую истину: камень уже давно лежит на берегу, а на дно себя тянешь ты сам. — Я… — Драко, подойди наверх, — у темницы появился патронус белки и заговорил голосом Нарциссы Малфой, — у нас гости. Юноша развернулся, окинул её тяжёлым взглядом и поднялся наверх. Снова стало темно и пусто. Мари села в свою позу лотоса. За время, проведённое здесь, она наконец-то познала то, на что не хватало времени и сил в Хогвартсе. Теперь Мария зависала в воздухе не просто на несколько минут. Она могла парить в течение часа или полутора. Иногда они с Луной и даже мистером Олливандером развлекались тем, что засекали время, подсвечивали люмосом стену и отмеряли её тень в воздухе. Это было хоть что-то, не позволяющее им сойти с ума. Старик был просто счастлив, наблюдая то, о чём великие умы только догадывались. Он предрекал Мари великое будущее, а она мечтала больше всего о том, чтобы вернуться домой, принять горячую ванну часа на четыре, закутаться в одеяло, выпить горячий глинтвейн и слушать рок. Сверху раздались тяжёлые шаги. И не просто шаги проверяющего, а множество шагов, как будто шли человека три-четыре. Дверь распахнулась и кто-то, Мария его ни разу не видела, бородатый и волосатый затолкнул ещё троих подростков в подвал, захлопнув двери. Прямо над ними раздался истошный вопль. Опять Лестрейндж развлекалась. — ГЕРМИОНА! — заорал один из них, печально знакомым голосом. — ГЕРМИОНА! — Тише! Рон, заткнись, нужно придумать, как нам… — ГЕРМИОНА! ГЕРМИОНА! — Кончай орать, нужно составить план… Как-то развязать веревки… Это точно были они. Небезызвестные личности в волшебном мире, что бросили школу и отправились к черту на куличики, чтобы найти способ уничтожить своего врага. И сейчас они попались. — Гарри? Рон? Это вы? — вперёд уже вышла Луна, похоже тоже не веря, что видит своих друзей. Они замолчали. — Полумна?! — Да, это я! Ох, нет, я так не хотела, чтобы вас поймали! Погодите, я помогу вам освободиться. Здесь где-то был гвоздь. Мари, не знаешь где он? — Мария? И она здесь с тобой? Где она? — заозирался красавчик. — Я тут, детка, — рассмеялась Мари, медленно опускаясь на ноги. — Гвоздь должен быть там, — она указала на выемку в стене, куда они положили единственное средство спасения от верёвок. Рядом с выемкой они держали кувшин с водой. Там же сидел и мистер Олливандер. Она ошиблась. Третьим подростком оказался гоблин. Наверху снова раздался крик. Беллатрикс орала что-то про меч, и о том, как он появился у них. Мария не позавидовала подруге. Ей пришлось однажды ощутить неприязнь Лестрейндж — это было около недели или двух назад, и ей это не понравилось. Чистокровная ведьма тоже загорелась желанием вызнать её родословную (Слава Мерлину, что Мари была без макияжа и её не узнали после встречи в Министерстве), но девушка молчала. Тогда Беллатрикс решила рассказать, как это здорово — быть частью Лорда, получить его знак, отличиться. Мария в ответ продемонстрировала свои татуировки. Она сказала, что уже отмечена и уже вступила в свой собственный культ: «Пей, кури, танцуй». Круцио было недолгим и скорее для профилактики. Лестрейндж назвала Принц глупой девчонкой и сообщила, что она ещё поймёт свою ошибку, но уже станет поздно. Потом женщину вызвал её обожаемый Лорд, и она больше не интересовалась ей. Гермионе Грейнджер, там наверху, было гораздо хуже. Гарри сорвал со своей шеи какой-то мешочек, стал перебирать осколки зеркала, снитч, какой-то мусор и обломки палочки. Рон, с каждым новым криком подруги очень бурно реагировал, пытался найти выход, взломать решётки. У него, конечно же, ничего не получилось. У пленников забирали палочки, а открыть темницу можно было только с её помощью. Лестрейндж приказала Драко привести гоблина, чтобы тот подтвердил или опровергнул слова Грейнджер. На лестнице прозвучали торопливые шаги, и в следующую секунду за дверью раздался дрожащий голос Малфоя: — Отойдите к стене! Без глупостей, или я вас убью! Все послушно отступили к стене. Как только заскрипел замок, Рон щёлкнул делюминатором, который достал для создания света, и огни убрались к нему в карман. В подвале снова стало темно. Драко вывел гоблина и снова захлопнул дверь. «Эльфы обеспечат вас всем необходимым. Можете позвать эльфов. Эльфы. Эльфы». Мария вдруг поняла кое-что, и надеялась, что это именно то, что нужно им всем. Она звала свою эльфийку, но та не пришла. Как и домовик Блэков. Потому что это не их дома. Они не могут оказаться там, куда им не давали доступа. Но у Гарри же есть знакомый Добби. Он когда-то давно был слугой в Малфой-мэноре. Возможно, в этом было всё дело. Мари кратко рассказала Гарри свою идею. — Добби! Добби, появись. Ты нужен нам. Шарики делюминатора всплыли под потолок, и посреди темницы появился домовой эльф. Добби вовсю таращил глаза, похожие на теннисные мячики, и дрожал от пяток до кончиков заостренных ушей. Оказавшись в доме своих бывших хозяев, он был сам не свой от страха. Но это же сработало. Мистер Малфой целенаправленно подсказывал им ответ на вопрос так, чтобы он и его семья не попались на измене. — Гарри Поттер! — пропищал он тоненьким голоском. — Добби пришел спасти вас! — Ты можешь аппарировать отсюда? — нетерпеливо выкрикнула Мари. Тот кивнул, хлопая ушами. — И забрать с собой людей? — добавил Гарри. Добби опять кивнул. — Хорошо! Добби, возьми, пожалуйста, Полумну, мистера Олливандера и Марию, и перенеси их… — К Биллу и Флёр, — подсказал Рон. — Коттедж «Ракушка» на окраине Тинворта! Домовик кивнул в третий раз. — А потом возвращайся! — сказал Гарри. — Сможешь? — Конечно, Гарри Поттер, Чен-сама! — прошептал Добби. Домовик подбежал к мистеру Олливандеру, который, похоже, плохо сознавал, что происходит. Добби взял его за руку, свободную руку протянул Луне и ей. Они не шелохнулись. — Гарри, мы хотим помочь тебе! — прошептала Луна. — Не можем же мы тебя здесь бросить. — Я блять, не уйду без своей палочки. Добби, перенеси Луну и мистера Олливандера и вернись за нами. Поттер, не спорь. — Встретимся у Билла и Флер, — Мари на мгновение прикоснулась губами к губам Луны. — Я вернусь. Домовик исчез с громким треском. И на лестнице вновь послышались шаги. Это был Хвост. Его походка уже узнавалась. Он пришёл с проверкой ли или чтобы позвать кого-то из них слишком не вовремя. Двое пленников исчезло. И если он это заметит, им всем несдобровать. Решение приняли моментально. Едва Хвост зашёл внутрь, они втроём навалились на него. Рон поймал руку с волшебной палочкой и рванул ее вверх. Гарри зажал Хвосту рот. Они молча боролись, из волшебной палочки посыпались искры, пальцы серебряной руки сомкнулись у Гарри на горле. Но Питер Петтигрю был обязан Гарри жизнью и поплатился за свою минутную слабость, когда его пальцы ослабли, его палочку выхватила Мария. Безоружный, беспомощный Петтигрю таращил глаза с расширенными от ужаса зрачками. — Несмотря на весь твой гнев, ты все ещё просто крыса в клетке, — злобно прошептала Мари, сплюнув рядом с ним. Но Петтигрю не слышал их. Его взгляд был направлен в сторону, а пальцы серебряной руки неумолимо приближались к его собственному горлу. Остановить металлическую руку не было никакой возможности. Серебряное оружие, подаренное Волдемортом самому трусливому и никчёмному из его слуг, обратилось против своего владельца. Его бездыханное тело осталось лежать на полу темницы. Возмездие за грех — смерть. Они поднимались осторожно, стараясь не шуметь. Мария немного помнила обстановку Малфой-мэнора, и старалась указать верную дорогу. Место, где находились Лестрейндж и Гермиона, было недалеко от входа в подвал. Мари уже, честно говоря, сильно жалела о своем необдуманном поступке. Ради палочки, этой безделушки, она рискует сейчас жизнью. Но идущие рядом друзья знали куда идут. Они не сомневались, что должны спасти свою подругу. Боялись, но шли. — А теперь, — победно звенящим голосом провозгласила Пожирательница, похоже, вызнав всё, что хотела, — вызовем Тёмного Лорда!ㅤ Гарри после её слов схватился за голову и пошатнулся. Рон тут же тряхнул его. Похоже, такие приступы у него случались часто. Он поморщился, но очнулся. А потом, услышав разрешение Фенриру Сивому — оборотню, расправиться с Гермионой Грейнджер, они втроём влетели в гостиную, отобрали палочку у Беллатрикс и её племянника (сработал факт неожиданности) и отражали заклятия тех, у кого осталось оружие. Оборотня обезвредило сразу три заклинания. — Бросайте волшебные палочки, — прошептала ведьма, прижав серебряный кинжал прямо к горлу Гермионы. — Бросайте, или мы сейчас увидим, насколько у неё грязная кровь! — У тебя, Беллатрикс, кровь не менее грязная, чем у нас всех, — мрачно вставила Мария. — Заткнись! Заткнись и брось палочку, иначе грязнокровка лишится своей маленькой шейки. — О, но я ещё не закончила, — посмаковала Мари ощущение своего триумфа. — Я знаю один грешок Блэков. И ты его знаешь. Не можешь не знать. И скрываешь его. Что будет, если твой обожаемый Лорд его узнает? Или твой муж? Или все волшебники? Так ли ценны будут твои слова? — Ты… — разъярённо шипела женщина, — ты ничего не знаешь, маленькая лгунья. Тем не менее, она была напряжена. Существовало, наверное, несколько вещей, которых боялась эта женщина. Первое — узнать, что её Лорд ошибался. Второе — стать его разочарованием. И третье — стать разочарованием своей семьи, её учений и догм, предать память родных. — Регулус Блэк… — всего одного слова хватило, чтобы она поняла всё. Мария даже не блефовала. Но она нашла дневник младшего брата Сириуса. И там было написано многое. Многое о жизни Блэков, их ошибках и их грязных секретах, передаваемых из поколения в поколение. — Сучёныш всё-таки выжил, — Беллатрикс помотала головой и злобно усмехнулась. — Ненадолго. Она выиграла немного времени. Появился Добби. Прежде чем палочки, которые им пришлось кинуть на пол, оказались в руках своих истинных владельцев, он обрушил на Лестрейндж огромную хрустальную люстру. Рон подхватил почти бесчувственную Гермиону и отскочил в сторону. Драко прикрывал лицо в крови от осколков. Нарцисса спешила помочь ему больше, чем задержать подростков. — Дрянная мартышка, как ты смеешь отбирать волшебную палочку у ведьмы?! — орала ведьма, оставшись практически одна с небольшой кучкой подростков. Домовик обезоружил Нарциссу Малфой. — Тёмный Лорд скоро будет совсем рядом. Добби окружил их всех. Гарри схватил лежащего гоблина и поспешил к домовику. Мария уже крепко держала его маленькую ладошку. Рон прижимался к ней рядом, поддерживая Гермиону. Они исчезали. Добби перенёс их туда, куда и обещал. Последнее, что заметила Мария это серебряный кинжал Беллатрикс, летящий прямо в них. Мария открыла глаза, буквально всем телом ощущая солёный воздух. Они живы. Они выбрались из этого ада. — Мари, Мари, ты цела? Гарри? Рон? — девушка слышала голос Луны в отдалении. А потом увидела Гарри и их спасителя. Мёртвого спасителя с серебряным кинжалом в груди, который ценой собственной жизни спас их из плена. Они похоронили Добби прямо там на пляже. Были все. Небольшие синяки на Мари залечила Флёр, в коттедже которой они и оказались. Уже миссис Уизли позаботилась и о Гермионе с мальчиками. Они, конечно, добыли палочки, но не свои. Их родные проводники, наверное, лежали в каком-нибудь сейфе далеко от них, но зато этими, по крайней мере, можно было колдовать. Палочек оказалось ровно столько, сколько им было нужно. Мария выбрала себе странную искривлённую палочку, которая более-менее слушалась её хорошо и была довольно симпатичной на ощупь, хотя и вид имела отталкивающий. Позже оказалось, что палочка из грецкого ореха и сердечной жилы дракона двенадцати и три четверти дюйма, прочная и жёсткая принадлежала Беллатрикс Лестрейндж. Дом у Билла и Флер был красивый, но тесноватый. Внутри всё было наполнено роскошью — чувствовался стиль Флер. Подруги поговорили на родном языке, пока мальчишки были заняты организацией похорон свободного домовика Добби. На доме лежало заклятие Доверия, и Хранителем был Билл. Он также позаботился и о своей семье. Все, включая вернувшуюся на пасхальные каникулы Джинни, теперь жили у некой тётушки Мюриэль. Дом у той был большой. Билл добавил, что и мастера палочек с гоблином они отправят туда же. Сейчас молодожёны не работали. Но Флёр не жаловалась. У неё оказался портал домой, о котором никто не знал, и оттуда же она получала провизию. В общем, несмотря на все лишения, что терпела эта девушка-вейла, она была счастлива. — Так значит ты теперь Принц? — задумчиво произнёс Поттер, глядя куда-то на море. Они сидели на берегу, дышали свежим воздухом и размышляли о своём. — Да. Уже полгода как. Отец… оформил меня своей наследницей. А сам отказался от всего. Теперь я вроде как Глава Рода. Ну, как Рода… просто древней и чистой фамилией с кровью магглы у себя в жилах. И как видишь, мир от этого не перевернулся. — Ты что-то говорила Лестрейндж про её кровь и тайны. Ты врала? Но она испугалась. — Нет, Гарри, я не врала. Знаешь, я два лета жила в комнате Регулуса Блэка. Он ведь не просто умер, как показывает гобелен. Он просто исчез. Внезапно. В доме остались все его вещи, тетради, учебники и даже личные записи. Дневник. Знаешь, он изменился. Перед тем как исчез, он много писал о том, как на самом деле выглядит вся эта война. Он был уже не тем, что в начале. И я уверена не тем, кого знал Сириус. Прости. — За что? — удивился Гарри. — Сириус же жив. И это главное. Пусть он не может быть рядом со мной, но однажды это изменится. Я найду ему лучших докторов. Мы победим его! Но я пытаюсь разгадать загадки директора. Я только и думаю, что он имел в виду. Зачем он завещал Гермионе книгу, а мне снитч? Что он хотел сказать своими подсказками? Это иногда сводит с ума. А ещё эта боль. Это постоянное напоминание о том, что я должен сделать. Я так хочу… — Гарри, — Мари приобняла его за плечи, — я думаю, что тебе стоит прекратить быть таким сильным и начать признавать, что ты всего лишь человек. Ты становишься похож на Гермиону курсе этак на четвёртом. Не мучай себя. Может быть, все ответы на поверхности? И… спасибо. — За что? — удивился Поттер. — За то, что не обвиняешь меня и его. Я… ценю это. Он тот человек, которого не каждый поймёт и тем более примет. Но я люблю его и… знаешь, почему-то, если дело касается семьи, ему всегда приходилось выбирать между невозможным и неприятным. Это трудно, знаешь ли. — Я… я не всегда, ох, да что там говорить, я почти никогда не мог его понять, ненавидел, видеть не мог, но сейчас начинаю понимать. Это довольно непросто, но ты в какой-то мере помогаешь ему не стать законченным мудаком. Ты — причина, по которой он почему-то нам помогает. — Не только я, Гарри. Это ты. Сын Лили. Он никогда не забудет её, — горько усмехнулась Мари. — И сделает всё, чтобы выполнить своё обещание мёртвой женщине. Серебряная лань… — Что? — недоуменно откликнулся Гарри. — Ты сказала лань? — Да. Патронус Северуса. Серебряная лань. Он демонстрировал мне её несколько раз. Красивая. И, наверное, действительно могла принадлежать Лили Поттер. — Так это был он, — медленно произнёс парень, думая о чём-то своём. — Ты его не… не винишь за это? Всё-таки он и твоя мать… — Гарри, конечно же, нет. Мама не любила его. И он не любил Анну. Это была незапланированная беременность, я уже говорила. Но у него хватило мужества признать меня и принять. И разве могу я после этого ненавидеть его? Гарри Поттер и Мария Принц ещё какое-то время просидели на холме, разговаривая ни о чём и обо всём на свете. Она пересказала ему краткую ситуацию в школе и думала, что делать дальше. Возвращаться почему-то не хотелось, но там было её всё. Если чемодан остался в поезде, то вернулся в Хогвартс и эльфы доставили его в замок. В чемодане было, в общем-то, всё её добро: вещи, оружие, защитные амулеты, книги, фотографии. Гарри планировал следующим утром отправиться дальше. У них была цель. Мария пожелала ему удачи, но в который раз убедилась, что не смогла бы следовать за ними. По ней, на самом-то деле, плакал Слизерин, но только сейчас она начала понимать это. Гарри принял её решение легко, словно и не сомневался в ответе. Он отправился поговорить с мастером палочек и гоблином в дом. Мари осталась на месте. Солнце медленно заходило за горизонт. Подул холодный ветер. Девушка поёжилась и обернулась в сторону коттеджа. Там в оконном проёме виднелась светловолосая фигура в одолженом у Флёр свитере. Она стояла и слушала перезвон колокольчиков на ветру. Эта девушка не была из тех, кто ворвался в её жизнь, не снимая обуви. Она оказалась тем лучом солнца, что выискивал себе дорогу сквозь плотные тучи в самый разгар шторма. Казалось, она не касается земли, делая шаг. Ветер так невесомо играл с её волосами, что иногда Мари думала, будто она неземное существо, спустившееся в пучину её жизни. Мучивший её экзистенциальный вакуум наполнялся небесным цветом — цветом её глаз. Она могла бы ещё долго идти в этой темноте одна, не видя дороги, пока она не взяла за руку и не повела вперёд. И, черт побери, Мария был готова пройти все девять кругов ада вместе с ней, если её рука была в её ладони. — Ты был прав, Гарри, я боюсь будущего. Но ради неё, ради них всех, я буду за него бороться.