Выбивая страх

      Мейбл недоуменно смотрит на Диппера, чей скрипучий и громкий кашель может разнестись по всему Гравити Фолз, причем так, чтобы каждый местный житель отчетливо услышал его: ей не по себе смотреть на простуженного брата хотя бы потому, что тот болел редко, но так сильно, что приходилось ждать месяц-два, пока грипп или простуда выпьют из него все соки и пропадут под гнетом многочисленных лекарств, которые в Диппера дядя Стен пихает каждые десять минут по несколько таблеток уж точно, заставляя запить большими глотками горькой на вкус воды; из-за сильного ливня и надвигающегося шторма, который, как казалось бы, был еще недавно, сильно пострадали водопроводные трубы, и вода стала или горькой на вкус или темно-коричневой на цвет — Мейбл считала, что им еще повезло, а вот Зусу и Венди нет, ведь им приходится закупаться в магазине, проходя сквозь не-погоду, потому что вода у них почти что черная и, выпив ее, точно можно отправиться на тот свет.       Диппер прокашлялся еще несколько раз, обратив на себя внимание задумчивой чем-то Мейбл: та посмотрела на него грустно, но с улыбкой — она явно ждала, когда он доделает ее, а вернее, их кораблик, но огорчение оттого, что кораблик нельзя попускать вместе с любимым Дип-Допом, все-таки было.       У Пайнса заслезились глаза: вытерев слезы об край одеяла, он довольно хмыкнул, разглядывая её — посудину, которая уже через несколько минут отправится в опасное путешествие по ливневой канаве, с преимуществом опережая Мейбл. — Мейбл, принеси параф… Кх! Ин. — Из подвала?       В глазах Мейбл заплескался страх. Подвал был самой ужасно страшной вещью, которая находилась в их доме: его часто затапливало во время ливней, в нем всегда было темно и часто не работали даже вновь вкрученные новые лампочки, а стеклянные банки чуть качались от гуляющего сквозняка и звенели, часто пугая её; да и скрипучая лестница не радовала — она боялась, что одна из ступенек может сломаться под ее весом и вообще… — Ты идешь? Ты же хочешь чтобы она поплыла? — Она? — Мейбл отвлеклась от пугающих ее мыслей. — Она — посудина, — сказал Диппер с уставшим видом.       Он не заметил ее трясущихся коленок и нескольких капелек пота, выступающих на лбу — страх перед подвалом поглотил ее — она еле расслышала слова брата сквозь звон в голове, бьющий, словно молоток, по вискам. — А, да, иду.       Прыгающей походкой она спустилась вниз по лестнице — совсем не страшно. Проходя мимо кухни и гостиной, в которой сидит перед громко включенным телевизором дядюшка Стен, она сглотнула: каждый ее шаг, приблежающий к подвалу, давался с трудом. Но страхи ведь на то и существуют, чтобы их преодолевать, верно? — Мейбл!       Голос ее брата раздался сверху. Она посмотрела на потолок, сжала вспотевшие, от волнения, ладони в кулаки и почти с закрытыми глазами (её веки дрожали, она чуть подглядывала, чтобы не споткнуться на злополучной лестнице) добежала до банки с парафином и, схватив банку, выскальзывающую из рук, устремилась обратно, наверх, к своему брату.       Она приостановилась около гостиной: в гостиной окна большие, с деревянной резной рамкой; по стеклу все также бьют крупные капли дождя, а телевизор дяди Стена разрывается от очередной ток-шоу программы, в которой люди пытаются угадать ответы на какие-то бессмысленные вопросы.       Внезапно в сером небе вспыхивает молния, Мейбл подпрыгивает на месте вместе с банкой в руках, чуть не роняя ее на пол, и ток-шоу прерывается очередным выпуском новостей. На экране телевизора появляются черно-белые помехи, слова телеведущего временами прерываются — девочка успевает услышать только о шторме, который вот-вот приблизится к окраинам города, и об исчезнувшем ребенке, ее ровеснице, которую зовут Пасифика Нортвест.       Мейбл даже рада, что она пропала.       Та еще стерва была. — Вот же ж, — Стен открыл очередную банку пива и, сделав пару глотков, вытер серую бороду от пенки, — очередная пропажа.       Он был прав. В последнее время, а именно, все лето, начиная с первого дня июня, стали бесследно пропадать дети с периодичностью день-два или неделя — Мейбл точно не знала: она не хотела думать о плохом и до последнего не слушала новости, чтобы не расстраиваться еще больше — при мысли, что ее брат может пропасть, сердце болезненно сжималось. — Мейбл, у тебя пять секунд!       Стен ворчливо что-то проговорил себе под нос, углубившись в просмотр телевизора. И как он не устает целыми днями сидеть на диване?       Мейбл бегом поднялась по лестнице, прижимая стеклянную банку с парафином к груди, боясь ее уронить. Услышав кашель и тихие постанывания Диппера, она только увеличила скорость бега и, в конце-концов, почти влетела в дверной угол с улыбкой до ушей.       На столе, около кровати Диппера, уже лежал нож, поблескивающий на свету, и маленькая темно-зеленая миска — наверняка их заранее положил дядя Стен.       Мейбл углубилась в свои мысли, большинство из них были о темном подвале и странном скрипе, который она услышала позади себя, когда убегала обратно и которому не придала особого значения. От подвала по ее коже до сих пор бегают мурашки.       Диппера снова накрывает порыв кашля: он хватает с тумбочки упаковку салфеток и, доставая несколько штук, кашляет в них, выхаркивая засевшую в горле мокроту; его лицо приобретает розовый цвет да и вообще выглядеть он начинает еще хуже, чем до пробежки сестры в подвал. Он довольно улыбается, видно, что через силу, протягивая кораблик: его руки сильно дрожат, намного сильнее, чем у нее самой.       Мейбл улыбается Дипперу, выхватывает из его рук бумажный кораблик, обмазанный парафином. На улице все также идет страшный ливень, но Мейбл бегом спускается по лестнице, на лету схватывая желтый дождевик и поспешно обуваясь в красные ботинки. Она кричит Дипперу и дядюшке Стену «я скоро» и убегает, захлопывая за собой дверь. Она еще не узнает, как сильно унесет их, с Дип-Допом, кораблик течением и как с громким криком она будет летать.

***

      Кораблик несется далеко вперед — Мейбл еле поспевает нацепить на голову капюшон дождевика и не упускать его из виду. Погода на улице и правда страшная, совсем, как и говорили по новостям: деревья качаются от сильных порывов ветра, почти падают на землю, ливень бьет в лицо и пару капелек все-таки попадают за шиворот, заставляя вздрогнуть от неприятного холодка за шеей. Нос посудины (Мейбл не любит это слово) ныряет воду, выплывает и гордо выпрямляется, и кораблик устремляется дальше по водному течению, увеличивая разрыв в расстоянии между ним и Мейбл все больше и больше.       Мейбл тяжело дышит, но счастливая улыбка не слезает с ее лица. Вода грязными брызгами летит из-под ботинок. Она бежит вдоль длинного деревянного забора, мимо зеленых, гнущихся от ветра, деревьев, и взгляд её устремлен только на кораблик, только на черные лужи под ногами.       Девочка вскрикнула, когда её бумажный кораблик унесся прямо в водосток. Она подбежала к водостоку, наклонилась, чтобы уцепить пальцами кораблик, но он безвозвратно исчез в пугающей темноте, куда стекала дождевая вода и откуда воняло смрадом.       Она еще раз вскрикнула, увидев поблескивающие глаза, цвет радужки которых был золотым: она увидела заостренный подбородок и размалеванные ярко-красной краской губы, вытянувшиеся в пугающей улыбке. — Привет, Мейбл, это твой кораблик?       Не страшно. Не страшно. — Д-да, верните, пожалуйста, — прошептала девочка, упираясь ключицами в асфальт. Она наверняка покарябала руки, опираясь ими, чтобы совсем не упасть или лечь на дорогу — дядя Стен и Диппер снова будут ругать ее за ссадины и царапины.       «Вот же ж».       Вопрос о том, откуда Оно знает ее имя, заглушился заинтересованностью: что обычный человек может делать в водостоке и почему?..       Осенний холодный ветер обдувает покрасневшие щеки. Ей совсем не страшно. Ни чуточки. — Чувствуешь? Цирком пахнет.       Девочка принюхалась, мечтательно закрыв глаза. Да, пахнет цирком, а, точнее, попкорном, сладкой ватой и её любимой вишневой газировкой, которую она до безумия так любит. — Пахнет, — подтвердила она. Невольно слюнки потекли. — Твой кораблик унесло. Он теперь летает. А ты? Ты хочешь летать?       Мейбл всего лишь потянулась рукой за показавшимся перед ней бумажным корабликом, но вовремя остановилась, прижав руку к груди. Она совсем не хочет летать — ей нужен всего лишь кораблик. — Мне нельзя ничего брать у незнакомых людей. Так меня брат учил. — Какой у тебя умный братец, — ей показалось, что голос стал рычащим, явно недовольным, но Пайнс быстро отмела эту мысль куда-подальше.       Сверкнула молния, разрезавшая серый небосвод пополам, и Мейбл увидела его лицо целиком.       Клоун. Она точно уверена, что разговаривает сейчас с клоуном. Только вот у обычных клоунов волосы ярко-рыжие, кудрявые, а у него они такие же светлые, как и глаза, и вовсе не кудрявые, а зализанные, но он клоун, точно клоун: Мейбл увидела его черно-белый костюм с серыми бубенцами на длинных рукавах, длинные пальцы, протягивающие ей ее кораблик, скрытые под белой перчаткой — она увидела его всего и ей не было страшно.       Совсем не страшно. Не страшно. — Меня зовут Билл. Билл Сайфер, — его лицо еще сильнее исказилось в безобразной улыбке, — Билл Сайфер, познакомься это — Мейбл Пайнс. Мейбл Пайнс, познакомься с Биллом Сайфером, танцующим клоуном.       На секунду Пайнс показалось, что она услышала «танцующим демоном». Встряхнув головой, она кивнула, словно соглашаясь, что Билл Сайфер теперь ей вовсе не незнакомый клоун, а очень даже знакомый. — Теперь мы знакомы. Держи свой кораблик. Нельзя, чтобы твой братец огорчился, что ты пришла домой без кораблика, который он сделал.       Мейбл протянула правую руку в водосток, но тут же закричала, почувствовав невероятную боль. Как только она отпрянула с хлопком на асфальт от водостока, то увидела свою руку или точнее то, что осталось от нее: разорванные красные и розовые мышцы, сломанная кость, выглядывающая из водопада, точно водопада, хлещущей крови.       Мейбл закричала, отползая как можно дальше назад — она точно уверена, что видела одноглазую Сьюзен на крыльце своего дома, что находится по ту сторону злополучного клоуна, но почему та убежала? Почему бросила её, если увидела, что с ней случилось?       Она кричала во всю глотку, пока рука клоуна не выползла из водостока и не стала растягиваться. Девочка заплакала: все, о чем она подумала, так это о том, что не сможет прийти домой и увидеть Дип-Допа снова. Рука клоуна утащила её в канализацию, оставив только лужу крови размываться в дождевой воде. — Мы все будем летать.

***

      Диппер проснулся только утром: он не заметил, как уснул вчера вечером после того, как Мейбл убежала на улицу. Широко зевнув, он похлопал несколько раз подушку под головой, чуть привстав с кровати, и устремил свой взгляд в окно. Солнце. Слишком слепящее глаза, слишком неправильное — так ему показалось.       Он встал с кровати на шатающихся ногах, запил таблетки, которые ему заранее положила Мейбл (дядя Стен был бы просто не в состоянии это сделать) и устремился вниз, по лестнице, на кухню, чтобы встретить там Мейбл, готовящую, как всегда в это время (10 часов утра) хлопья с мармеладными динозаврами. Диппер невольно улыбнулся: его сестра, несмотря на то, что была даже на несколько секунд старше его, всегда казалась по-детски наивной да и вообще ребенком, не знающим невзгод и печалей — даже страхи у нее были детскими. — И кто же может бояться подвала? Только дети, — Диппер усмехнулся. Его голос все еще скрипел, как несмазанные смазкой петли старой двери его комнаты, но это совсем не заботило его, наоборот, ему показалось, что благодаря Мейбл и Стену он пошел на поправку: горло болело уже не так сильно и температура значительно спала.       Зайдя на кухню неторопливым шагом он увидел только сидящего за столом дядю Стена, нервно покуривающего сигарету: он смотрел куда-то сквозь стол, стучал ногой по полу и вообще был не похож на себя. — Что случилось? Где Мейбл?       Стен повернул голову в его сторону. Дипперу впервые захотелось, чтобы Мейбл накинулась на него с обнимашками, которые он так не любит, чтобы он наверняка знал, что с Мейбл все хорошо, но, судя по взгляду Стена, все было чертовски нехорошо. — Она пропала. Пропала как Пасифика Нортвест, Уизли Гринч и многие другие дети.       Диппер захотел услышать хихиканье сестры за своей спиной, но он услышал только жалкий скрежет одной из дверей дома.       Черт. Черт. Черт.       Ему показалось, что еще несколько секунд и слезы польются из глаз. — Мне жаль, сынок.       И это должно его успокоить? К ЧЕРТУ ВСЕ. НЕ ДОЛЖНО. НЕ УСПОКАИВАЕТ.       Диппер выбежал из дома в одних шортах и майке, босиком, не слыша оклики Стена за спиной: он стал бежать по дороге, вдоль канавы, по которой точно плыл их, вместе с Мейбл, бумажный кораблик, обмазанный парафином.       Горло заболело. Снова.       Он услышал позади себя голос Венди, которая, как кажется, спрашивала, куда он с таким непотребным видом бежит и что вообще случилось с ним.       Но он лишь упал на колени, обнаружив ярко-желтый дождевик около себя. Он схватил его в руки, поднес к лицу и глубоко вздохнул, шмыгая носом. Он заплакал — ну совсем как девчонка! — Диппер, мы найдем её, — он уверен, что Венди сочувствующе улыбается и что на её руке, которую она положила ему на плечо, появились новые царапины и шрамы.       Да, они найдут ее. Он вместе с Венди и Зусом обязательно её найдет — найдет живой и невредимой.       Ему очень хочется в это верить. И он верит, но с трудом.