Как тесен мир, или Блять,ты мой отец?!

Белые, грязно-белые стены палаты, что поначалу давили на сознание, слепили, отражая свет встроенной в потолок лампы, теперь лишь служили ограничителем мысли. Вся жизнь крутилась в этих четырех далеко не белоснежных стенах. Отсутствие окон теперь не доставляло чувство дискомфорта и не вызывало приступов клаустрофобии, как пару лет назад. Минимализм помещения и монотонность будней заковывали сознание, не давали полностью осознать себя и происходящее, ведь ничего и не происходило, да и само понятие «себя» растворилось в местной нерадостной атмосфере. Теперь он не чувствует этого «себя». Не чувствует уже в принципе ничего. Страх запертого дикого зверя? Злость на нарушающих его территорию санитаров? Мрачное удовольствие от того, с какой скоростью меняются психиатры? Вот уж вряд ли. Слишком много лекарств, транквилизаторов, долгих сеансов гипноза. Всё это изрыхлило сознание, стёрло некоторые воспоминания, запечатало в самых потаённых уголках мозга то, что не смогло удалить навсегда. Спасаясь от рутинной скуки, он начал «пропадать». Проваливаться в анабиоз. Теперь часто его можно было видеть сидящим где-нибудь в углу палаты с остекленелым взглядом, направленным в пустоту. Иногда он «выходил обратно», когда в его палате кто-то был. Тогда его действия были непредсказуемы. Он мог молча наблюдать за передвижениями докторов и санитаров по своей территории, мог сорваться с места и начать кидаться на стены или людей, а мог хищно и надменно говорить с доктором. Так, будто не было пяти лет жестоких процедур и «лечения». Так, будто вернулся настоящий он. Молодой и яростный, агрессивный и… безумный. *** Одиннадцать лет в высшем лицее святой Пэрриш, шесть лет в университете Джонса-Хопкинса. Для неё практически никогда не было ничего неизвестного, так же никогда не было и свободного времени, сил, нервов, но ведь родители лучше знают, родители твердят "учись, отдых - удел слабых, а ты хочешь быть слабой?". Она не хотела, поэтому послушно делала всё для них. Оправдать все возложенные ожидания, подтвердить достойность носить фамилию отца. Ей двадцать семь, на руках выстраданный магистратурой диплом о высшем образовании, направление декана в хорошую клинику для ординатуры, в душе - желание жить и работать. Но всё рушится после легко брошенной фразы отца о том, что он уже устроил её в психиатрическую клинику для тяжёлых пациентов и тюремных заключенных, больше похожую на пожизненный хоспис для психов. «Это будет хороший опыт для тебя, дорогая. Тем более, директор - сын моего хорошего знакомого. Они узнали о твоих успехах в психиатрии и захотели иметь в своей клинике такого высококвалифицированного доктора». Хороший опыт, да? Заключенные и шизофреники? Отец прав, это будет хорошим опытом. Возможно, интересной работой. Вот только очень тяжело для шаткой - после стольких лет жестокого самоанализа - психики молодой девушки. Но выбора нет - отец сказал, она должна подчиниться. И с этого момента началось полное… безумие. *** - В карте отмечены биполярное и шизоаффективное расстройства, как действующие, а также эпилепсия и клаустрофобия, как излеченные с маловероятными рецидивами, – интерн шёл по длинному широкому коридору лечебницы, помахивая толстой папкой и высматривая нужную им палату. – Прочтёшь всё позже. Записи довольно подробные, предыдущий его психиатр постарался на славу. Препараты и процедуры в медкарте, возьмёшь её потом на главном посту. Парень остановился у одной из множества дверей и оглянулся на хрупкую девушку, что всё это время тихо семенила за ним следом, практически не издавая шума. Её потемневшие в тусклом коридорном освещении васильковые глаза источали усталость, а полное отсутствие макияжа выдавало её бессонницу с головой. Интерн бесшумно вздохнул, полностью понимая состояние своей новоиспеченной коллеги. Мужчина, доставшийся ей в подопечные… не самый приятный пациент. Юный доктор, имеющий за своей спиной уже почти год практики в этой клинике, не понаслышке знаком с ним. Предыдущий психиатр, опытный пожилой мужчина, хотел передать его как раз своему интерну, Райану. Теперь же, когда главврач решил отдать это дело новенькой, парень испытывал несколько эмоций одновременно. Облегчение и стыд. Не придётся возиться с этим пациентом ему, но в то же время, с ним должна будет справляться эта хрупкая девушка. Он неуверенно почесал затылок, наблюдая за тем, как его коллега с толикой интереса оглядывается по сторонам, достал из кармана ключ-карту и протянул ей. - К каждой палате имеется свой ключ в единственном экземпляре, так что не теряй, – девушка приняла ключ, осторожно взяла талмуд записей и подняла на интерна свой светлый взгляд. - Спасибо, – она вяло дёрнула губами в подобии улыбки. - Сегодня уже поздно для сеанса, так что можешь просто зайти, поздороваться… - Райан мельком взглянул на наручные часы и что-то прикинул в памяти. – Через минут 20 за ним придут на процедуры. Дорогу до ординаторской найдёшь? Девушка кивнула, удобнее перехватывая папку в одну руку, и заправила за ухо выбившийся белёсый локон. - Хорошо, встретимся там. Удачи с ним, – махнув рукой на прощание, парень поспешил в другое крыло. Всё же он тоже врач, надо бы и своих подопечных проверить до конца смены. Проследив за ним до поворота, девушка опустила взгляд, уперевшись в ключ-карту на своей ладони, игриво переливающийся металлической полоской. Нервно сжав его тонкими пальцами, сделав короткое дыхательное упражнение, она шагнула ближе к двери и провела картой по замку. Тот тихо моргнул зелёным индикатором, позволяя открыть тяжёлую металлическую дверь и войти внутрь. Чуть щурясь от яркой потолочной лампы, девушка шагнула в палату, а за спиной послышался негромкий щелчок, говорящий о том, что путь назад отрезан. Волна паники накатила так же резко, как и отлилась обратно. Девушка рвано вдохнула, прикрыв глаза, и чуть отступила обратно к двери, почти прижимаясь к ней лопатками. Ей понадобилось пару секунд, чтобы восстановить дыхание, сбросить оковы неврастении и открыть глаза, чтобы увидеть… По виску будто ударили тяжёлым молотом. В голове зазвенело, а перед глазами всплыла картинка десятилетней давности: как её отец распахнул перед ней тяжёлую дубовую дверь своего кабинета, параллельно ругаясь с кем-то за своей спиной; он не заметил проходящую мимо дочь, но та, пока отец не захлопнул дверь, выходя из кабинета, успела заметить смуглого темноволосого парня, нагло закинувшего ноги на дорогой письменный стол, и… взгляд его ядовитых зелёных глаз, впившийся в тонкую фигуру блондинки. По телу прошла дрожь, паника переросла в нездоровый интерес, но крупицы здравого смысла твердили, что это не может быть тот человек. Девушка оторвала взгляд от открытых, немного потускневших зелёных глаз, бесцельно смотрящих в верхний угол комнаты, туда, где бликует в свете лампы вмонтированная камера наблюдения. Нет, это не мог быть он. Он сидел в углу, оперевшись спиной о стык стен и вытянув вперед ноги. Смуглая кожа побелела от долгого отсутствия солнца, щеки впали, а тёмные, сально чёрные волосы в беспорядке спадали на лоб. Немного потрепанная, но чисто-белая одежда грубой тканью покрывала всё его тело. Помимо привычных и довольно обыденных свободных штанов и кофты, скрывающих физическое состояние мужчины, девушка заметила, что руки его обтянуты мягкими эластичными перчатками. Она вдохнула, почти бесшумно, боясь нарушить хрупкий покой пациента, что, видимо, сейчас пребывал в состоянии коматоза. Окинув беглым взглядом пустое помещение – стандартная палата, хоть и похожа на карцер отсутствием окон и лишней мебели – девушка присела на небольшой мягкий пуф, стоящий в углу палаты. Мужчина никак не отреагировал на появление раздражителя на своей территории, но – возможно ей просто показалось – его левое нижнее веко дёрнулось, будто в нервном тике. Девушка, решив дождаться его пробуждения, но не зная, сколько это может занять времени, раскрыла на коленях папку на первых страницах – с личными данными пациента. Опустив голову, иногда поправляя падающую прядь волос, она не заметила острого взгляда, направленного на неё. «Ваас Монтенегро» «1985 год рождения» «Деревянный Бык по восточному календарю…» Девушка, неожиданно для себя, прыснула со смеху, тут же обрывая себя и деловито прокашливаясь. - Нашли что-то забавное? - Да, зде… - она замерла, понимая, что этот хриплый низкий голос может принадлежать лишь… Подняла голову, встречаясь с прищуренным острым взглядом, цепляющим и не отпускающим. Мужчина с лёгкой усмешкой наблюдал за рассинхронившимися действиями девушки. Та чуть не выпустила из рук толстую папку, захлопнула её и выпрямилась так, что казалось у неё вместо позвоночника стальной прут. - Уже пришли в себя? – поинтересовался Ваас, подтягивая к себе ноги и скрещивая их по-турецки, аккуратно потёр щиколотки, будто те были скованы кандалами, и вновь поднял глаза на девушку перед собой. – Первый день здесь, верно? - Да, - она нервно выдохнула, стараясь сосредоточиться и не лажать. – Я Мэриэлл, с этого дня буду помогать Вам, и… - она невесомо улыбнулась, чуть сжав пальцами край папки. – Надеюсь, Вы будете сотрудничать со мной в дальнейшем, мистер Монтенегро. - Мэриэлл, значит, да… - мужчина задумчиво повторил её имя, почёсывая шею. – Сразу говорю, без официальщины с этими «мистер», ага? - Хорошо. Тогда, Ваас, сегодня я зашла лишь поздороваться, познакомиться, а с завтрашнего дня уже, думаю, начнём наши сеансы, да? – сделав короткую пометку в маленьком карманном блокноте, девушка поднялась на ноги, слыша, как открывается дверь палаты. – Было приятно увидеть Вас. Лёгкая улыбка колыхнулась на тонких женских губах, когда Ваас поднялся со своего места навстречу вошедшему санитару, но оказался рядом с Мэриэлл, возвышаясь над ней и давя своей широкоплечей фигурой. Девушка чуть шатнулась, отступая на шаг и прижимая к груди папку с записями, и опустила взгляд. - Хэй, док, – мужчина нагло усмехнулся, оголяя острый оскал. – Можете захватить в следующий раз часы? Мэри, уже почти вышедшая из палаты, обернулась на голос, в удивлении приподняв светлые брови. Фигура Вааса была практически скрыта крупным санитаром, но девушка заметила его ухмылку, невесомо кивнула и скрылась в холодных коридорах. «…пусть это и прозвучит забавно, но описание, сотворенное старыми китайцами, к чьей вере и обычаям народ Вааса не имеет ни малейшего отношения, очень ему подходит.» - Мэриэлл? Как ты? – Райан сидел в ординаторской и встретил девушку чашкой горячего кофе из кофемашинки. Мэри опустилась на мягкий диван, откладывая в сторону папку записей и карту с историей Вааса, которую ей с легкой и жалеющей ухмылкой отдала медсестра, и отпила немного горчащего напитка. - Более-менее, голова только почему-то начала болеть… - она отставила чашку и откинулась на спинку дивана, прикрыв глаза и массируя переносицу. Райан внимательно наблюдал за коллегой, перебирая пальцами по колену, анализируя состояние девушки. - Он такой, – парень отставил свой кофе и поднялся. – Одним своим видом может надавить на сознание. Будь с ним осторожна, – скользнул взглядом по прищуренным васильковым глазам и направился к двери, сжимая в руках свои тонкие папки. – Увидимся завтра. - Ага, пока. – Мэри махнула рукой на прощание, снова откидывая голову и разглядывая серый плиточный потолок комнаты. – Быть осторожной?.. Интересно. «У него потрясающая память. Ни разу мне не удалось поймать его на ошибке в его рассказах. Всё четко выверено и построено, без лишних деталей, с помощью которых можно было бы понять саму суть этого индивидуума» Ночь выдалась тяжёлой. Мэриэлл читала, анализировала и думала над предстоящей встречей со своим новоявленным подопечным. И теперь она стояла перед высоким зеркалом в своей прихожей, разглядывая чуть расфокусированным взглядом своё тонкое бумажно просвечивающееся лицо, худощавое тело, скрытое белыми складками мягкого плаща, аккуратные ноги, обтянутые светло-серыми брюками, и тусклые от бессонной ночи васильковые глаза. Девушка вздохнула, помотав головой и отогнав печальные мысли. Она ведь не красоваться перед кем-то идёт, а помогать пациенту справиться с его недугами и вернуться в реальный мир. «Его рассказы – это нечто потрясающее, находящееся за гранью реальности. Хорошо продуманная ложь для того, чтобы впечатлить меня, или же плоды чёткой памяти, подёрнутой пеленой расстройств?» Они встретились в комнате отдыха, потому что девушка настояла на комфортной атмосфере для общения с подопечным. Мэри сидела за столом, положив перед собой небольшой ежедневник, раскрытый на первой странице, и папку с записями, над которой корпела всю ночь. Ваас, фривольно плюхнувшийся в грязно-зеленый кресло-мешок в углу комнаты, откинул голову и наблюдал за девушкой из-под полуприкрытых век хитро поблёскивающими болотно-зелёными глазами. Та лишь задумчиво смотрела в чистые листы блокнота, изредка постукивая указательным пальцем по гладкой столешнице, будто метроном на сеансе гипноза. - Плохо спалось, док? – всё же подал голос Ваас – в тишине он мог и в палате посидеть. А тут выдалась возможность развязать язык человеку с интеллектом явно повыше, чем у санитаров-горилл. Тонкий палец завис над столом, и девушка медленно подняла уставший взгляд на мужчину. Тот удивленно вскинул брови, когда она, протянула руку к бумажному стакану с кофе и одним глотком осушила половину, не отрывая от Вааса глаз. - Бурная ночь, однако, – тихо присвистнув, протянул мужчина с легкой усмешкой. – Поделишься? Мэри прикрыла глаза, доставая из кармана халата старые часы на длинной цепочке, и положила их на край стола ближе к Ваасу. Провела освободившейся рукой по лицу, прогоняя остатки сонливости, и отставила стакан подальше от мужчины. - Тебе нельзя, друг мой, – девушка закрыла и отодвинула блокнот, обращая всё своё внимание на развалившегося перед ней Вааса, что скорчил недовольную мину. – И почему же именно часы? Он скосил глаза на металлический предмет, плавно вытек из кресла и стянул часы со стола за свисавшую цепочку. Покрутив перед лицом, проведя по корпусу пальцами в перчатках, раскрыв и изучив внутренний циферблат с красивыми ажурными стрелками, мужчина произнёс: - Откуда ж вы такой антиквариат вытащили? – словив резной крышкой несколько солнечных зайчиков, он упал обратно в кресло и положил зажатые в ладони часы на грудь. - Мне их когда-то подарил отец, а ему их вручил какой-то бизнес-партнёр, – подперев рукой подбородок, девушка смотрела на неожиданно умиротворенное лицо подопечного. – Вам они так нравятся? «Если хотите завоевать хотя бы толику его доверия – не играйте с ним в доктор-пациент. Обойдитесь без предварительных тестов и посеансных записей. Он начнёт заговаривать зубы и уходить с тем, погрузится в вашу голову и перевернёт там всё с ног на голову» - Понимаешь ли, док, - ленно отозвался утопший в кресле-мешке мужчина. – В моей палате царит минимализм, даже окошек не прорезали. А такую роскошь как часы дозволено иметь лишь санитарам да докторам. - Теряешься во времени? – предположила Мэри, делая мысленные пометки в мысленном блокноте и выводя аккуратным ногтем по гладкой столешнице. В какой-то степени она его понимала. Время, что она провела за изучением психологических талмудов, за написанием работ и статей… Оно поглотило её без возможности возврата. В доме у неё почти нет часов, за исключением небольших табло в углу экрана ноутбука и телефона. Про эти отцовские девушка вспомнила лишь вчера, когда задумалась над просьбой Вааса. И потратила на их поиски довольно много времени. - Можно и так сказать, – мужчина пожал плечами. – Я даже не знаю, сколько времени прошло с тех пор… Он прервался, и Мэри даже не поняла, запнулся ли он потому, что вспомнил что-то или что боится сболтнуть лишнего. Она прищурилась. Из записей его предыдущего врача она поняла, что над Ваасом достаточно серьёзно поработали, когда привезли сюда из окружной тюрьмы. Ей хотелось узнать конкретнее, любопытство раздирало изнутри, но записи о лечении Вааса в первые три года были схематичными, скорее напоминали еженедельные пометки в стиле: «Проявил агрессию в отношении лечащего врача, был успокоен, повреждения минимальные» или «Не реагировал на внешние раздражители, приведён в сознание, без повреждений». Не самый информативный источник, конечно, но узнать подробности было не у кого. Все курирующие психиатры ныне находились на покое, да и по долгу службы нельзя разглашать информацию о пациенте. Спрашивать же самого Вааса чревато последствиями: могут вернуться какие-то не самые приятные воспоминания (по какой-то причине Мэри догадывалась, что те «минимальные повреждения» были причинены всё же её подопечному, а не персоналу клиники) или даже обостриться расстройства. Поэтому она решила не рисковать в этом плане и действовать в дальнейшем по ситуации. «Первый диктофон, выложенный по глупости прямо на стол перед Ваасом, улетел в стену и больше никогда не записывал его речь. Второй, предусмотрительно спрятанный в карман, прожил жизнь чуть дольшую – до второго сеанса, а затем по красивой прямой повторил маршрут первого. Единственная запись нашего разговора не сохранилась, к сожалению, а звучали очень интересные вещи. Хорошо, что хватило ума не брать с собой мобильный» - Хэй, док, - Ваас дружелюбно махнул рукой, когда Мэриэлл зашла в комнату отдыха спустя неделю с их первой встречи. Мужчина сидел боком к столу, положив на него локоть и подпирая голову рукой, а свободную руку закинул за спинку стула, показывая совершенно открытую позу. Доверие или показушная расслабленность? Девушка мягко улыбнулась на приветствие, проходя к столу и выставляя на него два картонных стакана. Скоро это может стать своеобразным ритуалом. - Как спалось сегодня, Ваас? – мужчина наблюдал за ней сквозь пальцы, чуть повернув голову. Мэри приподняла бровь в удивлении, аккуратно садясь на стул напротив и подвигая к себе свой стакан. - Бурная ночь, а? – сверкнув короткой усмешкой, девушка отпила и немного поморщилась от горького привкуса кофе. Её ночь уж точно была насыщенной – нужно было дописать статью и отправить в институт, да и преподавателю было любопытно узнать больше о её новоявленном подопечном. - Просто не спалось, док, – Ваас пожал плечами и всё же сел прямо, подтягивая к себе стакан с чаем – кофе ему был противопоказан по ряду причин, но девушка нашла выход. – Кому-то было сегодня больно, и он вопил всю ночь напролёт. Мэриэлл понимающе промычала, понимая, что Ваас в принципе не мог кого-либо слышать в звукоизолированной палате. Видимо, проявило себя шизоаффективное расстройство, что несколько насторожило девушку. Хотя мужчина вёл себя как обычно, за исключением небольшой заторможенности речи, но это, как она полагала, следствие недосыпа. - Размышлял о чём-то? – как она уже выяснила из общения с этим индивидом – он почти всегда думает о чём-либо, мусолит определённую тему, пока её место не заменит другая. Монтенегро смотрел в окно, из которого было видно лишь голую серую стену соседнего корпуса, освещенного полуденным солнцем, пил некрепкий чай, почти бесшумно перебирал пальцами по столу. - Солнце появилось с твоим приходом, – тихо оброненная фраза, а мужчина всё так же смотрит в окно, не отрываясь. Мэриэлл смотрела же прямо на Вааса, на его ровный спокойный профиль, густую чёрную бровь, грубо прерванную глубоким шрамом, подсвеченную солнечным светом зелень глаз. - Пояснишь? – мягко и тихо попросила она, вглядываясь в мужские черты лица. Он резко повернул голову, сталкиваясь с неуловимо дрогнувшим ярким взглядом больших глаз. Девушка выжидающе смотрела на него, даже забыв про кофе. - Ни разу за всё то время, что я здесь, я не видел солнечного света. Все палаты, душевые, да даже встречи с докторишками проходили в комнатах без окон. Но ты вытащила меня сюда. И вот уже пятый раз я вижу настоящий свет. «Диктофоны сломаны, приходится слушать и запоминать. Записывать не получается, так как боюсь, что ручка может оказаться в неприглядном месте. Очень уже Ваасу не по себе от предметов, фиксирующих его слова. Может оно и к лучшему, конечно. Говорит он охотнее, когда прихожу с пустыми руками» - Эй, Мэриэлл… Ты вообще спишь по ночам, а? – недовольное ворчание ударило девушку по виску, и она открыла глаза. Райан упал на диванчик напротив, ожидающе подняв бровь. Она мирно дремала, откинув голову на мягкую спинку дивана, когда он зашел в ординаторскую, чтобы взбодриться чашкой кофе. - Час перед выходом на работу считается? – устало протянула Мэри, нагло отбирая у парня чашку и делая большой глоток. Тут же поставила обратно, через силу проглотила и упала обратно на диван. - Кажется, даже Ваас спит больше, хотя я этого ни разу не видел, – неуверенно наблюдая за девушкой, Райан отпил кофе. - Он спит с открытыми глазами, пока у него всё «тихо», - не двигаясь, протянула Мэри и опустила тонкую ладонь себе на лицо. – Из-за этого мне нужно найти ему подходящие успокаивающие капли… Так что да, Ваас спит больше, чем я. Иногда. - Он что, майор Пэйн..? – пробормотал себе под нос парень, допивая кофе. – Кстати, мне заведующий звонил, ругался, что ты не принимаешь его звонки. Тебя вроде как главный вызывал. Мэриэлл устало простонала, нашаривая рукой сумку, лежащую рядом, и достала оттуда мобильный, что радостно провозгласил свою пустую батарею тёмным экраном. - Логично, что он не дозвонился, - отбросив гаджет на диван, она, устало покачиваясь, поднялась. – Схожу, узнаю, что ему от меня надо. Девушка вздохнула, направляясь к двери, взяла с вешалки белый тонкий халат, категорически не спасающий от прохлады внутренних помещений клиники, на полном автомате проверила наличие в кармане карточки-ключа от палаты Вааса и вышла из ординаторской. Найти кабинет главного врача много проще, чем встретить заведующего – последний занимается своей практикой и работает на дому частным психиатром, а в клинике появляется пару-тройку раз в месяц, чтобы проверить работоспособность своих интернов. Главного врача Мэриэлл так ни разу и не встретила за месяц работы в клинике, а местоположение его кабинета вообще загадка для неё. Так что пришлось с полчаса поплутать по этажам (что даже немного взбодрило девушку), прежде чем она наткнулась взглядом на золотистую табличку с именем главврача. - Мистер Гоффман, Вы хотели меня видеть? – девушка прошла внутрь кабинета и остановилась. Мужчина говорил по телефону, но, завидя девушку, жестом попросил её подождать и присесть. Светлые с еле заметной проседью волосы были зачесаны назад повторяющимся нервным движением, он прикрыл глаза и откинулся на кресло, снимая с лица очки. - Хорошо, я Вас понял, Джефферсон. Вынужден закончить на этом наш разговор. Всего доброго, - он отбросил телефон на стол и с силой сжал переносицу, надеясь снять напряжение. – Простите за мой вид, Мэриэлл, - мужчина сел прямо и посмотрел на девушку перед собой. И это о ней просил её Джефферсон? Бред. - Ничего, я понимаю, мистер Гоффман, сейчас тяжёлое время, - Мэри понимающе кивнула, вертя в руках карточку-ключ. – Могу рекомендовать один хороший препарат для снятия стресса. Мужчина усмехнулся, крутя очки за дужку, и помотал головой: - Спасибо, конечно, но не нужно. Лучше расскажите, как проходит ваша практика? Каковы успехи? - А, хорошо… Я курирую мистера Монтенегро уже почти месяц, - девушка повела плечами, глядя куда-то в угол большого стола, заваленного горой бумаг. – Соотнося его нынешнее состояние с тем, каким он был месяц назад, могу сказать, что его динамика улучшилась, рецидивов я не наблюдала, лишь иногда у него проявляется шизоаффект, но лишь в виде безвредных и мимолетных галлюцинаций. - И как вам сам Монтенегро? - Простите? – Мэри подняла на мужчину удивленный взгляд, но тот безразлично смотрел на перекатывающийся в линзах очков солнечный свет, и девушка сжала карточку в ладони. – С ним довольно интересно работать... - Думаете, у него есть шанс вернуться в свет? – негромко спросил Гоффман, поднимая на девушку твёрдый и серьезный взгляд. Мэриэлл встретилась с мужчиной глазами, несколько секунд смотрела в его лицо, надеясь, видимо, найти там ответ. После лишь вздохнула, опустила взгляд – посмотрела на блестящую магнитную полоску на ключе, потерла её тонким пальцем. - Вполне вероятно. Он спокоен, принимает стабилизирующие препараты, активно общается со мной. При должном контроле он сможет вполне нормально жить, думаю так. Девушка закончила, но глаза не поднимала до тех пор, пока не услышала тихий вздох. Она удивленно взглянула на главврача. - Раз вы так считаете, Мэриэлл, у меня нет причин отказывать вам, - произнес мужчина, начиная копаться в кипе бумаг. - Простите? – девушка недоуменно нахмурилась. – Отказывать в чём? - В том, чтобы вы начали с Монтенегро программу социализации, - Гоффман положил перед девушкой несколько скрепленных листов. – Вот договор и условия, прочтите на досуге. Поговорите с Монтенегро, думаю, он уже устал сидеть у нас и будет не против, если его надсмотрщиком будете Вы, Мэриэлл. - Но… - девушка вскочила, чуть не смахнув бумаги со стола. - Разве это не чудесная возможность? Тем более, Вы сказали, что он стабилен и спокоен с Вами. - Да, но… - Мэриэлл не понимала почему это происходит. Не понимала зачем. Разве здешние «пациенты» не на пожизненном попечении? Разве возможно вытащить Вааса отсюда? Вылечить его? Девушка зависла в пространстве, анализируя ситуацию. Ей придётся быть с Ваасом 24 на 7. Каждый день. Целыми днями. Долгое время. Во что это может вылиться? - Ещё вопросы есть, Мэриэлл? – Гоффман совершенно не был настроен на отказ с её стороны, лишь прожигал замершую девушку взглядом поверх оправы очков. Мэри дрогнула, возвращаясь в реальный мир из раздумий. Может, это действительно хорошая возможность для неё попрактиковаться, а для Вааса наконец выйти из запечатанной комнаты на солнечный свет..? - Нет, сэр, - тихо отозвалась она, протягивая руку за документами. - Отлично, тогда поговорите с Ваасом и жду Вас завтра для заполнения некоторых дополнительных бумаг, - мужчина скользнул взглядом по документам, заполонившим его рабочее место, как-то опустошенно вздохнул, принимаясь их разбирать. Мэриэлл, к которой показательно потеряли интерес, ещё немного помялась с листами в руках у мягкого кресла и направилась прочь из кабинета. Голова кружилась, и девушка не могла понять из-за чего: бессонной ночи или же неожиданного направления начальства. Слишком уж резко Гоффман принял такое решение. Возможно, девушка задумалась бы над этим, если бы за последние несколько дней в сумме у неё накопилось больше, чем шесть часов сна. Но на данный момент блондинка думала лишь над тем, как дойти до комнаты отдыха и не забыть по дороге взять кофе. И чай, для Вааса. «Сегодня он упомянул свою сестру. Тема ему неприятна, но любопытно интригующая. Возможно, когда-нибудь он расскажет больше» - Добрый день, Ваас, - Мэри кивнула в знак приветствия, делая большой глоток кофе прямо на пороге комнаты. – Прости, не выспалась. Вот, держи. Мужчина полулежал в кресле-мешке, что ему очень полюбился. Он внимательно наблюдал за вошедшей девушкой, что подошла и протянула ему стакан с чаем – за последнее время Ваас, можно сказать, пристрастился ко вкусу зелёного чая, который девушка принесла из дома и заваривала прямо в клинике специально для него. Приняв тёплый напиток, мужчина сел поровнее и проводил взглядом Мэри. Она, вопреки устоявшимся нормам, прошагала к дивану, одиноко подпирающему подоконную стену, и села на него, отпивая кофе. - Решила устроить внеплановый перерыв, док? – подняв бровь в лёгком удивлении, Ваас отпил чай, наслаждаясь мягким вкусом. Девушка обречённо опустила голову, почти касаясь подбородком груди, и устало усмехнулась. - Если не расскажешь мне что-то интересное, я, правда, усну прямо здесь, - она поставила опустевший стакан на подоконник и легла на диван, закидывая ноги на подлокотник. - Интересное? – мужчина хмыкнул, устраиваясь в кресле удобнее, так, чтобы видеть разлёгшуюся Мэриэлл. – Например? Девушка помахала в воздухе белым кедом, сложила руки на груди и, задумчиво помычав, вздёрнула в воздух указательный палец: - Что-нибудь, - и хихикнула. - Вроде, чтобы не уснуть, ты должна что-то говорить, а не слушать, - фыркнул Ваас, но задумался. – Хорошо, слушай…

По зарослям джунглей острова, яростно размахивая луком, крепко сжатым в руке, пробирался черноволосый парень. За спиной трясся при ходьбе колчан с самодельными стрелами, а на поясе болтался небольшой кожаный мешочек с собранными травами. На молодом, юношеском лице читалась некая досада – отец объявил, что он ещё мал для прохождения обряда посвящения в ряды охотников племени. И это несмотря на то, что он уже мог обеспечить дичью себя и сестру. Парень чертыхнулся, споткнувшись о тянущуюся по земле лиану, и остановился. Он зашёл чуть дальше мест, где охотился самостоятельно, и теперь стоял на краю неглубокого оврага, чьё дно было устлано ипомеей, довольно полезным растением. Решив, что в таких низких зарослях не может спрятаться ничего страшнее мелких змей, парень плавно съехал по склону в овраг. Мелкие цветы издавали слабый приятный запах, а поврежденные стебельки пахли утренней росой. Парень осторожно сворачивал тонкие, гибкие стебли и прятал в мешок на поясе. Позже он сделает из них мазь от ушибов и ожогов, с его образом жизни – именно это является самым необходимым в его походной сумке. Он прервался, когда услышал тихий шорох кустов на подветренном краю оврага. Быстрый мыслительный процесс заставил парня медленно развернуться к источнику шелеста и замереть. Там, где он охотился, водились кабаны и казуары. Странно, что на протяжении полугода он не встретил ни одного серьёзного хищника. И теперь парень понял почему – они жили немногим дальше. И сейчас Ваас попал прямо на их территорию. На него смотрели два больших жёлто-зелёных глаза, а сквозь тонкие листья кустарника просвечивалась яркая рыжая шкура, располосованная чёрными отметинами.

- Это что, тигр? – удивлённо отозвалась со своего места Мэри, чуть поднимая голову в попытке увидеть мужчину. - Док, ты просила историю, не перебивай, - недовольно буркнул Ваас, отставляя на пол пустой стакан из-под чая. - Хорошо, прости, - девушка снова улеглась на диван, иногда покачивая ногой.

Парень вздрогнул – он ещё никогда не встречался с живым тигром вне лагеря (охотники однажды привели оглушенного сильным ударом старого тигра и привязали к колоннам храма), но видел, как отец приносил матери яркие шкуры. Желание показать отцу, чего он достоин, перебороло здравый смысл и инстинкт самосохранения – парень взвесил в руке свой охотничий кинжал, которым только что перерезал тонкие стебли. Прямо и бесстрашно глядя хищнику в глаза, он присел, готовясь к рывку. Тигр, осознав, что его заметили, вышагнул из-за кустов, не отрывая взгляда от своей цели. Мягкой поступью мощных когтистых лап он прошел по краю оврага и остановился напротив парня, готовясь к прыжку. Мышцы перекатывались под яркой короткой шерстью, и парень на мгновение залюбовался красивыми движениями большого зверя, забыв, что сейчас его жизнь зависит от скорости и резкости, и каждое промедление может оказаться смертельным. Тигр напрягся и прыгнул, целясь мазнуть лапой по голове парня, но тот в последний миг уклонился, избежав мгновенной смерти от проломленного черепа. Упав на заросли ипомеи, парень перекатился и вскочил на ноги. Пол-лица было залито кровью, волосы быстро пропитывались серой жидкостью, текущей из располосованного скальпа, и парень мог следить за тигром лишь одним глазом. Сделать лишний жест и смахнуть кровь – значит, дать животному ещё один шанс напасть.

Рассказ прервался тихим вздохом со стороны девушки. Она легла на бок, чтобы видеть Вааса и теперь смотрела на него круглыми глазами, прижав руки к губам. - Что опять? – мужчина вскинул рассеченную бровь, выжидающе глядя на Мэри. - Он выжил? Это серьёзная рана… Ваас лишь вздохнул, закатывая глаза, и откинул голову назад, устраиваясь в лежачем положении, чтобы продолжить.

Перекинув в правую руку нож, со стекающей по его лезвию кровью, парень вгляделся в тигра. Тот развернулся, тяжело ступая на правую лапу, по внутренней стороне которой текла багрово-серая кровь – парню всё же удалось ранить зверя. Тигр злобно оскалился, делая шаг в сторону человека и присаживаясь на передние лапы, чтобы в следующий миг подняться на дыбы и замахнуться для удара левой лапой. Парень быстро подступился к груди тигра и, разворачиваясь к ней спиной, полоснул лезвием вверх по внутренней части лапы и груди. Зверь, громко зарычав, упал, подминая под себя парня и сжимая его кровавыми лапами. И замер, когда в попытке сжать челюсти на черепе человека, его пасть была насажена на нож. Острый конец лезвия кроваво сверкнул, на несколько миллиметров выступая из верхней челюсти.

В мгновения наступившей тишины Мэри посмотрела на Вааса. Тот молча смотрел в потолок, касаясь раскинутыми руками пола и водя пальцами по мягкому ворсу ковра. - А дальше? – протянула девушка, садясь на диване и поправляя растрепавшиеся волосы. - Он выжил? - А ты как думаешь? – мужчина задумчиво усмехнулся, поднимая голову и проводя рукой по шраму, рассекающему бровь и лоб. – Парень-то выжил. Его, потерявшего сознание под тигриной тушей, нашла сестра, которая потом долго ругала непутёвого старшего брата за безрассудство. – Ваас посмотрел на Мэри, до которой медленно доходила суть происходящего. – А отец ругал за неаккуратное убийство и порчу ценной шкуры уродливыми порезами. Мэриэлл смотрела на мужчину, понимая, что тот только что рассказал ей про себя в юношестве. Но для городской девушки такой рассказ был поистине чем-то диким и нереальным. Она задумалась, правда ли это. Возможно ли такое в принципе. Где же жил Ваас, что ему приходилось выживать путём убийств. Или же это, как отмечал его предыдущий психиатр, лишь плод его повреждённого расстройствами мозга? - У тебя была сестра, Ваас? – девушка поднялась и прошла к столу, на котором лежали брошенные ею документы, полученные от Гоффмана. Она присела на край стола, вглядываясь в эти бумаги. - Когда-то давно, - неожиданно для Мэри отозвался мужчина. - И что с ней стало? – девушка почувствовала, что Ваас поднялся со своего места и подошел к ней, встав достаточно близко. - Для меня она умерла много лет назад. Мэриэлл замерла, вчитываясь в некоторые строки договора, а затем подняла упрямый взгляд голубых с отливом глаз на подопечного. - Ваас, хочешь выйти отсюда? «Может, все мои записи и звучат как руководство, пусть и так. Видимо, я оказался не тем, кого он ждал. Может быть, Вы – именно та, кто сможет его вылечить»