Apres Moi

Это была его вина. Это была, черт подери, полностью идея Кадгара, кто и как будет разделять комнаты во временном прибежище на Расколотом Берегу. Все были уверены, что это была не его привилегия — распределять, кто в какой комнате будет спать, однако спорить с ним все равно не стали, когда он за всех принял общее решение. Общей целью собранных воедино войск все равно были ночные и дневные экспедиции на Легион, а на такие минорные проблемы вроде места, где им спать и в какой компании проводить часы отдыха, должно было быть все равно. Но это все ещё была его вина в том, что то ли иногда притворяющийся неразумным, то ли действительно непонимающий простейших вещей маг решил взять и поселить лидеров Стражей и Иллидари вместе, якобы для того, чтобы они не спускали друг с друга глаз. С отвращением думая, какие на самом деле мысли могли посещать разум ученика Медива, Майев не оставалось ничего, кроме как примирительно вздохнуть в ответ на его решение и уйти размещать свой небольшой боевой арсенал в новой комнате. Ночь наступала быстрыми порывами, не давая времени опомниться и подготовиться к ней. Ночь, нормальное время для бодрствования у ночных эльфов, погрузила Майев в усталую негу после долгих, тяжёлых битв. Раздевшись и сняв броню, а также предварительно ее очистив от грязи и крови, эльфийка легла на свою кровать и в первый раз за весь день вздохнула. Пытаясь со скуки посчитать в голове, сколько демонов она беспощадно порубила на куски своей верной глефой, она вскоре сбилась со счета и перекатилась на правый бок, уставившись безразличным взглядом в серую стену. На ее уме ещё висела идея о том, как можно было развлечь себя одним делом, которым она не занималась уже.. Наверное, тысячу лет? Заметив за собой, что так быстро загорелась нетерпеливостью и предстоящими ощущениями, она только презрительно хмыкнула на себя же, медленно раздвигая ноги и оглаживая рукой оголенный пресс. Спустившись ниже, она положила руку поверх своего интимного места и глубоко вдохнула, вовсе не спеша продолжать, ожидая того, пока желание заставит ее действовать дальше. Кожу на подушечках ее пальцев окропила неожиданная влага, и Майев, выдохнув в одну секунду, вошла в себя одним пальцем. Она не делала этого так давно, но почему-то запомнила, что прикосновения и быстрые надавливания на место G всегда делали ее настолько слабой, что ей даже тяжело было пошевелить конечностями. Откинув голову назад, она быстро задвигала пальцами внутри себя, вновь и вновь проникая ими внутрь и испустила первый пошлый вздох. Устыдившись своих действий, Стражница прикрыла рот свободной рукой, но в итоге все равно вынуждена была занять ее тоже — пока пальцы правой двигались внутри нее, левой она, чуть приоткрыв половые губы, начала массировать и все так же давить на клитор, стараясь делать это как можно быстро и при этом не слишком сильно, чтобы получить удовольствие безболезненно. Боже, и ей ведь действительно было стыдно. Песнь Теней не считала, что ублажение себя — это плохо, особенно для женщины, но это не имело никакой пользы для нее все равно. Вместо мастурбации, под вечер она могла бы разбавить усталость и скуку фехтовательными приемами или же небольшой зарядкой перед сном, но нет. То ли дьявол нашептал ей на ухо, то ли она сама решила, что это был единственный способ расслабиться. Естественно, после того, как она ночью доводила себя до оргазма таким образом хоть один раз, Стражи всегда замечали, что эльфийка становилась мягче и менее требовательной к ним, чем ранее, однако она не могла себе простить, что занимается тем, чем хотелось заниматься во время войны против Легиона меньше всего. Правда, все эти мысли были отброшены поодаль для того, чтобы не мешать ей получать желанное. Если она хотела чего-то, то Стражница всегда этого добивалась, не позволяя остальному ей помешать, будь это выискивание ее новоиспеченных врагов или же самоублажение, и сейчас было бы неуважительно к самой себе мешать наслаждаться каждым толчком вовнутрь её влагалища. Обычно, Майев возбуждалась быстро и могла подолгу обильно выделять нужное количество смазки, что позволяло ей не смачивать пальцы каждые несколько минут, однако такая особенность ее организма была по большей части бесполезна. Стражница ни с кем не занималась сексом уже тысячелетиями и мысли о таком все равно крайне редко посещали ее разум, чтобы хоть как-то беспокоить ее. Все те мужчины, с которыми она проводила ночь-другую, вели себя с ней так, как ей хотелось, с ними она вполне спокойно могла называть себя доминантной стороной. Однако в таком взаимодействии всегда чего-то не хватало: она будто бы ощущала себя не на том месте, ощущала себя не в той роли, но в силу своего характера Песнь Теней ничего поделать не могла, желая только всегда перехватывать инициативу на себя. Возможно, на ее настроение сейчас повлияла еще и усталость, однако чувствовала она себя совсем по-другому, нежели ранее, ублажая себя. Ранее она представляла, как хорошо было бы заставить очередного эльфа испуганно смотреть в ее глаза и делать то, чего она от него хочет, ну а сейчас.. Лучше бы этот очередной эльф ублажал ее сам, делая с ней все, что заблагорассудится, лишь бы только ей было приятно, лишь бы не пришлось напрягать тело еще раз, чтобы не отдавать приказов. Мысли будоражили ее кровь, посылая мощные, пульсирующие сигналы вниз, продоль ее ног и лопаток. Майев прикрыла глаза, чуть выгнувшись в спине и негромко постанывая. Она достигала своего пика, и картины в ее голове приобретали все более яркие очертания — она кем-то так неприкосновенно желанна, так нужна и необходима, и благодаря этому кому-то она переживает настоящий букет из ощущений, эмоций, ничем не прерванное возбуждение. Еще секунда, и… Внезапно, пол убежища задрожал под чужими ногами, и эльфийке пришлось резко отдернуть от себя руку. Словно ведро холодной воды, досада окатила ее с макушки до пят и оставила ее мерзнуть дальше, вздрагивая от моросящей по коже дрожи. Мгновениями позже, она догадалась, кто и зачем к ней идет, и от ее бывшего хорошего настроя на ночь не осталось ни капли. Охотник на демонов зашел к ней, точнее, в их общую комнату неспеша и явно будучи не менее усталым, чем она сама. Едва волоча ноги, Иллидан специально опустил голову, чтобы протиснуться в дверной проем и застать полностью закрытую одеялом эльфийку лежащей к нему спиной. — Разве собрание твоих иллидари уже закончилось, Ярость Бури? Ты должен был задержаться еще минимум на час. Халявишь? — язвительно прошипела Майев, стараясь незаметно скрестить руки на оголенной груди под тонким тканным изделием и поворачиваясь, чтобы посмотреть с укором прямо в незрячие глаза полудемона. — Я тоже очень рад видеть тебя, Майев. — вздыхает Иллидан, не делая ни шагу дальше выхода из комнаты. Не были бы его брови выжжены еще тогда, когда его ослепили, он бы наверняка их приподнял в ответ на ее слова, сделав свой взгляд как можно более саркастично удивленным. — Обсуждать одни и те же планы никому бы не было по душе. Мы делаем прогресс, но без посторонней помощи его достижение превращается в крайне медленный процесс. Вот еще чего. Так он хотел намекнуть Песни Теней, что помощь ее Стражей была бы очень даже кстати, но вряд ли они сами бы захотели работать с войсками, что ранее пытались их же убить. Стражи всегда были для нее сестрами, которых она уже не могла больше терять, потому не могла довериться иллидари даже при всем ее желании поспособствовать свершению их общей цели быстрее. — Ты занималась чем-то, пока меня не было? — заметив, что девушка умолкла, вероятно, задумавшись о его словах, полудемон решил сменить тему на какой-нибудь легкий, повседневный манер. — Да. Я пыталась отдохнуть, Предатель. Но в твоем обществе мне, похоже, и такого счастья не светит. — раздраженно ответила эльфийка, делая акцент на каждом своем слове в первых двух предложениях, и отвернулась от него. чтобы продолжить с крайне заинтересованным видом разглядывать стену. Иллидан замолк и не сказал ей ничего. Подумав, что до него, быть может, все-таки дошло, что лучше не трогать сейчас свою бывшую тюремщицу, Майев чуть заворочалась на кровати, устраиваясь поудобнее, и прикрыла глаза. Сон, конечно, не мог подарить ей такой гармонии и поднятии духа как то, чем она занималась ранее, но все-таки разговаривать со своим заклятым врагом Майев точно не собиралась. Она была вынуждена вздрогнуть уже будучи на пороге сладкого сна от неожиданного прикосновения чужой руки к ее талии. Подойдя к ней сзади, полудемон схватил ее за бок и несильно впился когтями в ткань одеяла, так, чтобы эльфийка смогла их ощутить. — Каким же ты образом пыталась отдохнуть в обнаженном виде? — Стражница и забыла, что благодаря своему зрению Ярость Бури был способен видеть чуть больше, чем видят обычные эльфы, но откуда ей было знать, что тот способен различать и непосредственную энергию ничем не прикрытого тела? Иллидан был далеко не настолько глуп, чтобы не понимать, что же такое происходило с Песнью Теней минутами назад. Для нее это была точка невозврата, ведь здесь больше не придумаешь себя никаких объяснений и не отречешься, но в ступоре молчать и бездействовать его тюремщица все равно не собиралась. Каждое прикосновение отвратительных рук полудемона словно жгло Майев проклятием и скверной, которой Предатель был пропитан с ног до головы, и она не просто так замечала, как сильно нагревался металл ее брони, готовый в любой момент начать плавиться, каждый раз, когда ему удосужилось до нее дотронуться. И сейчас бывший эльф точно зашел слишком далеко, позволяя себе дотронуться до хоть и скрытой под одеялом, но все еще ее кожи. — Не смей меня трогать, Ярость Бури! — рявкнула она и дала такой сильный удар по его руке, от которого бы точно сломалась кость у неподготовленного солдата, однако главе иллидари он скорее пришелся бы безболезненным шлепком. Хмыкнув, Иллидан наблюдал за тем, как Стражница села на кровать, придерживая одной рукой ткань для того, чтобы прикрываться, и угрожающе сжав в кулак вторую. — Я клянусь тебе, еще раз ты посмеешь подойти так близко, я тебе даже без оружия морду начищу, понял?! — не думая о том, что угрозу могут услышать в других комнатах, крикнула воительница, по привычке приблизившись к лицу охотника на демонов. Что и стало для нее роковой ошибкой: решивший воспользоваться этим моментом полудемон схватил ее одеяло и рывком попытался снять его с тела эльфийки. Молниеносно быстро отреагировав, Майев удержала проклятую ткань на себе, все еще пытаясь хоть как-то прикрыться. Удивление, стыд и ненависть смешались в одной ком в ее голове, пока она пыталась понять, что происходит. Одно она точно знала — Ярости Бури такие откровенные домогательства просто так с рук не сойдут. Меньше всего Стражница хотела того, чтобы Иллидан пытался добиться от нее интимности, потому что иметь хоть какие-то связи с ним, кроме взаимной ненависти, ей уж точно не хотелось. Да как он вообще смел? Эльфийка яростно вцепилась Иллидану в горло, зарычав, словно дикий зверь, продолжая прожигать его глаза своим взглядом. На этот раз она пообещала себе же, что сейчас точно если не убьет удушением, то попытается вывести его из сознания. Однако полудемон, нисколько не потеряв своего спокойствия, лишь плотно сомкнул зубы, хитро оскалившись, и окончательно сорвал с Майев ее укрытие. Из-за того, что обе ее руки были заняты, она не смогла даже защитить себя. Представши перед Иллиданом полностью голой и с обнаженной грудью, Майев на мгновение оторопела, что и дало ее ненавистному врагу воспользоваться моментом. Полудемон резко просунул руку между ее чуть раздвинутых ног и провел по ее половым губам, начиная с самой отдаленной их точки и заканчивая нежным надавливанием на пульсирующий клитор. Вздрогнув и шумно выдохнув, Майев словно ощущала себя парализованной — прикосновения Предателя были все такими же жгучими и неприятными, даже если он пытался дотронуться ее там, но что-то ей совсем мешало по-нормальному сопротивляться. Это было далеко не тем, чего хотела Майев. Оскверненный, по ее мнению, временами не заслуживал даже разговаривать с ней, а сейчас он мог позволить себе даже такое — пытаться возбудить ее, домогаться и при этом не получать по лицу за такие отвратные поступки. Конечно, то, о чем она думала, было довольно близко к его поведению, но Иллидан, все-таки, ну вовсе не был незнакомым ей эльфом, что стал бы по своей воле выполнять ее просьбы ради ее удовольствия. Но Иллидан, не обращая внимания на то, как Стражница отчаянно пыталась пинаться и брыкаться, крепко схватил ее за ноги, не давая ей никакой свободы, и опустился ниже, встав на колени перед ее кроватью. Пред его почти слепыми глазами предстал крайне притягивающий вид, и охотник на демонов не медлил приблизиться лицом к ее входу, слегка подрагивающему и все так же выделяющему смазку. Сумев только ухватиться за рога Предателя, Майев подала свой голос, когда тот, слегка оттянув кожу когтистыми пальцами, провел длинным языком вдоль ее влагалища и проник им внутрь, слизывая сочащийся с него солоноватый на привкус сок. Его ласки заставляли Песнь Теней колебаться и сомневаться в том, чего же ей все-таки хотелось. С одной стороны, гнева на Иллидана у нее не убавлялось еще ни в один момент ее долгой, тяжелой жизни, а с другой стороны — он тоже никогда не обращался с ней вот так, не уделял ей никакого внимания и не пытался даже с ней в лишний раз заговорить. Что только на него нашло, эльфийка не знала, и пыталась не думать об этом слишком много. Что если сейчас он хотел только использовать ее тело, чтобы удовлетворить и свои желания? Ведь конечно же, на этом Иллидан не остановится. Полудемон никогда не останавливался на полдела — как самый настоящий искуситель, он мог сначала соблазнить жертву, а затем нагло ее использовать. Майев слышала, что охотник на демонов так и поступал со своими партнершами, в большинстве своем молодыми кровавыми эльфийками, еще не способными дать отпор сильному, взрослым мужчине, коим он являлся. Тогда почему Майев, сама-то взрослая и состоявшаяся кал’дорай, не могла сейчас даже попытаться пошевелить неверными ногами, чтобы оттолкнуть от себя Предателя? Он все еще не отстранялся от ее половых губ, а наоборот, придал своим приятным, доводящим Песнь Теней до онемения конечностей, движениям языком и губами, ускоренный и более активный темп, пока Стражница не переставала задаваться вопросами о том, откуда он знает, как правильно нужно ублажать девушек, не только забирая от них то, чего хочется. Всегда серьезный и пугающий образ Иллидана не сходился с тем, что она сейчас видела перед собой, изредка раскрывая глаза и встречаясь с его взглядом сверкающих скверной глаз. Майев часто могла предсказать действия своего противника, будь он простым демоном или же элитным воином, следующий его прием или же заклинание, однако сейчас никакая логика не могла объяснить, почему же все-таки ее главный враг точно решил довести девушку до оргазма, быстро-быстро массируя ее клитор языком и сжимая ее бедра в когтистых лапах. Застонав сбивчиво и нетерпеливо, Песнь Теней отчетливо ощущала, что она уже на самой грани, захватывая в свои ладони изогнутые рога Иллидана и сжимая их крепче, притягивая его голову ближе к своему истекающему от непрекращающихся ласк влагалищу. И вот, издав громкий возглас, отдаленно напоминающий имя Предателя, она напряглась, зажмурив глаза, и достигла своего пика. Перед мутным взглядом, рассекая белую дымку, замерещелись вспышки и далекие звезды, а дыхание постепенно приходило в норму, ровно так же, как и возвращалось к ней прежнее зрение. Отстранившись, Иллидан провел руками по своему рту, все еще мокрому и отдающему солоноватым привкусом, и нахально ухмыльнулся. Все еще приходя в себя, но уже успев осознать с шоком, что только что с ними двумя произошло, эльфийка резко сдвинула ноги и села на кровати, прикрывая верхнюю часть тела руками и пытаясь разглядеть полудемона в кромешной тьме, представшей перед глазами. Когда же темнота рассеялась, она уже сидела на коленях у Ярости Бури, и оказалось, что пытаться прикрываться ранее было абсолютно бесполезно. От полного обнажения оскверненного эльфа отделяла только набедренная повязка и ремень, которые он и в принципе никогда не снимал и являл чужим взглядам лишь свою мужественную грудь. “Вот и все”, подумала Майев, когда из-под набедренной повязки полудемон достал то, что уже давно так ясно и твердо упиралось в ее ляжку, мешая ей даже в лишний раз двинуться, чтобы на это не наткнуться. “Вот и все”, действительно, того, что произойдет сейчас — никак не избежать, а только надеяться, что ей не будет больно. Хотелось ли ей этого, не хотелось, ее просто используют и наверняка потом бросят одну до конца ночи, оставив наедине с отчаянием, непониманием и страхом. Стражи, ее верные подруги, никогда не боялись предстоящих битв, а если и боялись, то начинали друг друга подбадривать различными способами, и в том и заключался их крепкий союз. Нередко они и пели, ровным строем шествуя на общего врага и клича по-боевому. У песни их не было названия, но смысл был прост и понятен всем, кто ее слышал. И кто ее слышал, тот сразу же чувствовал, что он далеко не один, что с ним вместе еще много соратников и тех, кто поможет в трудную минуту, чувствовал, что своим духом способен сразить любого, кто встанет на его пути, чувствовал, что он, в конце концов, сильнее всех в этом большое мире. — Я, о, я должна это выдержать, — тихо начала шептать Майев сквозь закушенную губу, а затем открыла глаза и провела взглядом впереди в поисках лица Предателя. Встретившись с ним своим слабым, но решительным взором, она продолжила чуть громче, так, чтобы ему точно было слышно, — Ты не можешь сломать то, что тебе не принадлежит. Пару раз недоуменно моргнув, Ярость Бури узнал знакомый и ему мотив, что звучал как лязг тяжелого металла и самый страшный шторм даже в слабом голосе его бывшей тюремщицы. В ответ, он остановился и посмотрел на девушку с легкой ухмылкой, будто бы одобряя ее желание сопротивляться и выразить свой протест именно в такой форме. Нисколько не обидившись, Песнь Теней поджала губы и почему-то не стала продолжать, чего-то выжидая и выискивая в его глазах. — “Я, о, я должна это выдержать”, — продолжил за нее Иллидан, напевая себе под нос, как не пел ни разу в своей жизни, и почти что ласково (Майев ни за что не поверит, что именно ласково) провел тыльной стороной пальца по щеке Песни Теней. Быть может, он даже восхищался чем-то в ней, брал в руки крупицы своего к ней уважения и не делал все сразу, а давал время, чтобы подготовиться морально. — “Я сама не своя, это не мой выбор”. Разве это так? Не ожидав вопроса в конце куплета, Стражница приподняла брови и тут же нахмурилась. Что это был за вопрос, может, ей кто-то объяснит? Неужели он сам не понимал, что делает с ней и к чему принуждает? Как только это может быть по ее выбору, как только она выбрала, что она отдаст свое тело эльфу, которого она больше всего в жизни ненавидит? — Тебе так нравится надо мной издеваться, значит. — прошипела Майев колюще-больно, в груди отдающе у обоих и вонзаясь острыми, маленькими иглами. — Ты бы мог пойти и трахнуть какую-нибудь эльфийку крови, уверена, здесь их точно уже много развелось. А меня бы оставил в покое и не заставлял бы душевно переживать из-за того, что мне почему-то сейчас хорошо. Да в конце концов, пошел бы и разок-другой на Тиранду, если не хочется с самими девушками церемониться… Не успела распалившаяся в своей обиженной речи воительница договорить, как Иллидан толкнул ее на кровать и угрожающе нависнул над ней, от чего та на секунду оторопела, но сразу же пришла в себя и ответила ему не менее грозным взглядом. Ладони полудемона, начиная с самого низа ее сильного, крепкого тела, прошлись по всей его длине и остановились на челюсти Майев, чуть приподнимая ее голову за нее и фиксируя на одном месте. — Я мог бы. Но я давно смирился с тем, что Тиранда уже не станет моей и не будет испытывать ко мне ничего, кроме этой отвратительной жалости. — разместив свои руки по обе стороны от головы Песни Теней, Предатель склонился над ее хмурым лицом и приблизился к ней, от чего девушка перестала дышать и даже не моргала, внимательно следя за действиями своего бывшего пленника. — И я абсолютно точно мог бы найти себе какую-нибудь эльфийку, чтобы просто дать себе волю на одну ночь, но никакая эльфийка мне не сможет заменить... Остановившись на половине предложения, Иллидан почему-то вздохнул и закрыл глаза, а затем уткнулся носом в мягкую кожу на плече Стражницы, что отдавала запахом травы, медицинских настоев, ржавчины, запекшейся кровью и чем-то еще таким, истинно принадлежащим только ей, смешанным в одном общем аромате. Строки из той самой песни твердили Майев, что нужно опасаться дефектных — ведь они отнимут у тебя ноги. Иллидан, во всем своем величии полудемона, какое только у такого существа, как он, может быть, не сильно то внушал доверие своей пугающей внешностью. Нужно опасаться старых — они отнимут у тебя души, а Иллидан забирал чужие невинные души ее Стражей охапкой, вот уже сколько раз, когда они только пытались его нагнать. Стоило опасаться холодных, что забирали бы у тебя кровь. И по венам Иллидана уже давно текла энергия скверны, разжигая его ранее мертвое, холодное тело новым ярким пламенем… Она не могла не признать, что случись бы что-то с Яростью Бури, то после этого бы хоть потоп — вот настолько она боялась, что жертва всей ее жизни не выживет и застанет мир, каким он был, падающим на колени. Иллидан же, обнимая родное, не сокрытое броней, женское тело, думал, что после исчезновение Майев из его жизни бы хоть потоп, и кто еще будет посвящать себя ему целиком, как делала это она? Все его прислужники были временными, как и ее собственные — Легион, не щадя никого, отбирал и оставлял с пустыми руками. Оба сталкивались с предательством, оба переживали это бремя и пытались справиться с утратой. И кто же все-таки оставался друг у друга, оставался бы в живых, не терял ног, крови и души? — После меня хоть потоп, — видя Азерот с ног до головы без их существования, грустно улыбнулась Стражница, обняв мужчину за шею и доверительно прикрыв глаза в ответ. — После нас хоть потоп. — вторил ей той же тихой песней Иллидан, и ощутив, как Песнь Теней расслабилась, коротко поцеловал ее в тонкие губы. Вскоре, он сделал первый толчок, тут же чувствуя, как плотно эльфийка сжимается и напрягается вокруг его члена. Несоизмеримо с ее собственным нормальным размером женского полового органа, крайне болезненно и разрывающе от того, насколько сильно наполняло и вмещало внутри, но она не сопротивлялась и заставляла себя терпеть, ведь, судя по опыту, потом должно было стать приятнее. Однако приятнее не становилось и с толчком двадцатым, и тридцатым, словно чего-то в упор не хватало, мешая ей получать желанное удовольствие. Тогда, Ярость Бури остановился и приник к ее груди, захватив губами ее сосок и осторожно стимулируя другой, так, чтобы случайно не поцарапать. Полудемон знал все места на ее теле, что были поражены орудием в битве чаще, чем остальные, и старался обращаться с больными местами Майев как можно нежнее, заглаживая все ушибы и шрамы, касаясь губами всех синяков, лежащих темными пятнами на ее светлой коже, словно излучавшей свет лунной богини. Его ласки вызывали у Стражницы прилив возбуждения тем, что были такими внимательными — она была готова поспорить, что Предатель еще ни с кем в своей жизни не обращался в постели так, как с ней. Заметив очередную волну мурашек на ее боках, Иллидан шумно выдохнул и вновь двинулся прямо внутрь нее, с такой силой, какой сама Песнь Теней и не ожидала, ответив громким стоном рядом с темно-лиловым ухом. Полудемон, убедившись, что девушка была готова, начал ускоряться в темпе, отдаваясь своему собственному наслаждению и давая горячей крови разгоняться по венам, быстрым мыслям струиться по сознанию, смешиваясь со возгласами и стонами его партнерши своим тяжелым дыханием. Не сдерживая себя, Майев почему-то все еще слышала, как точно поет ту песню и понимала в этот самый миг, что то пела ее ныне спокойная душа. Каждый звук, каждый выдох, сопровождаемый теплом от опаляющего дыхания — были нотами одной их, общей песни, новым цветом картины, сложившейся воедино сквозь года и столетия. Теперь, между ними уже ничего не будет, как прежде, она наконец поймала его и ни за что не хотела отпускать. Но сегодня, если бы не он, эльфийка никогда и не нашла бы спокойствия, разрываясь между отношениями, сексом и связями с мужчинам, которых бы она встречала и использовала, и в итоге осталась бы одинокой и сломанной, не принадлежащей и не нужной никому. “Ты нужна мне, тоже”, говорил ей всеми возможными невербальными способами Ярость Бури, вновь заставляя ее содрогаться перед экстазом. Негласно умоляя о том, чтобы все произошло быстрее, Песнь Теней попыталась подвигать бедрами ему в ответ, но поняла, что не сможет продержаться долго, и решила отдаться в его власть снова, то, чего желала с самого начала. Еще только пару секунд, еще только пару движений — и Майев изогнулась, волной ощущая свой оргазм, следом же чувствуя, как закончил и сам Иллидан, в последних аккордах, последних нотах их единства.

***

И хоть сама Майев еще не могла до конца опомниться и двинуть хоть какой-то частью своего тела, усталость, стоявшая негой в ее мышцах, стала крайне приятной, а ей самой хотелось нахально улыбаться Предателю в лицо — отныне пусть знает, с кем имеет дело. Наверняка он знал и так, окутывая ее плечи своей крепкой рукой и притягивая к себе поближе, чтобы та смогла лечь рядом на боку. Наперекор его ожиданиям, эльфийка наоборот, села справа от его торса и уколола его грудь острым ногтем, таким образом привлекая к себе внимание. — Только попробуй мне сегодня сбежать - и я сломаю тебя всеми способами, которыми захочу, Иллидан. — сказала Стражница зная, что на такое у нее точно есть право. Ведь Иллидан теперь принадлежал только ей.