Я всегда буду тебя ждать

      Взмах кистью, затем ещё один. Суровый оценивающий взгляд. Нужно добавить больше темных оттенков. Несколько часов непрерывной работы, но чего-то по-прежнему не хватало. Клаус стоял неподвижно и вдумчиво смотрел на свою картину. Затем мужчина сделал глубокий раздраженный вдох и такой же тяжелый выдох. — А мне картина нравится, — сказала спокойным голосом Кэролайн, которая несколько секунд стояла у входа в спальню. — Я не слышал, как ты пришла, — кладя кисть на подставку из под мольберта, сказал Клаус. Когда он писал картины, он всегда был погружен в свои мысли и ужасно не любил, когда кто-то вытягивал его из этого погружения разговорами, шумом или простым фактом своего присутствия в комнате. Если картина оказалась неудачной, по мнению Клауса, и при этом нарушилось его личное пространство, он мог смело обвинить в несовершенстве картины того, кто попадет под горячую руку. Ни раз его семья попадала под раздачу, когда отвлекала его от создания картины или росписи какого-нибудь предмета. Однажды, в знак наказания за шум в доме, Клаус положил своего младшего брата Кола в гроб на пару месяцев. Если же работа казалась ему плохой, а кто-то уверял его в обратном, он чувствовал себя очень раздраженным, потому что он явно лучше знал, как изначально было задумано его творение и как оно должно было выглядеть. Многие вещи могли заставить его чувствовать злость. Так было всегда, но не сейчас, не с ней. Клаус подошел к своей любимой и поцеловал. — Тебе правда нравится? — спросил он, медленно отводя взгляд от её губ. — Да. — А мне кажется, что чего-то не хватает. — Давай я посмотрю, я, конечно, не художница, но могу сказать мнение со стороны, — сказала Кэролайн, с наигранно важным видом подходя к мольберту. Клауса это позабавило. Кэролайн пыталась изобразить художественного критика. Вставала в оценивающую позу, издавала звуки одобрения, что-то типа: угу, тааак, хм. Затем девушка внимательно посмотрела на картину, изучая её. Она с интересом рассматривала то, как Клаус изобразил ночной лес, небо, частично затянутое облаками, и полную луну. — Клаус, это очень красиво, — девушка говорила искренне и ласково улыбалась, глядя ему в глаза, — Не знаю, чего тебе не хватает, думаю, ты просто придираешься к себе. — Думаю, я давно не наслаждался видом полной луны. Когда я видел полнолуние в последний раз, — Клаус хотел саркастически сказать, что у него не было времени для вдохновения, но увидел, как мгновенно изменилось выражение лица Кэролайн, и замолчал. В ночь последнего полнолуния, которое застал Клаус, он впитал всю темную магию Хоуп, а вечером следующего дня умер. В разговоре наступило короткое, но очень неловкое молчание. — Сегодня ночью у тебя будет возможность пробежаться под луной и понять, чего не хватает твоей картине. Я пойду приготовлю нам что-нибудь поесть. Кэролайн начала выходить из спальни, но Клаус остановил её, нежно взяв за руку, а затем притянул к себе. Он ласково провел пальцами по её лицу, она поцеловала его руку. Словно прочитав его тревожные мысли, она тихо сказала: — Всё хорошо. Клаус мягко улыбнулся, слегка поцеловал её в щеку, а затем обнял. Он не мастер проявлять нежность и никогда не любил объятий, но он точно знал, когда нужно обнять её. Ему нравится обнимать Кэролайн. Только недавно у него появилась такая возможность, раньше он мог только мечтать об этом. Так приятно осознавать, что она теперь с ним, что она сама желает этого. Он всегда говорил себе, что завоюет эту девушку, но никогда не представлял, что будет так счастлив с ней. С ней так спокойно. В глубине души он всегда знал, что ищет покоя. Они провели вместе несколько часов за разговорами, едой и просмотром старого короткометражного фильма. Затем Клаус посмотрел на часы. — Луна начнет восходить через 2 часа, мне нужно идти. — Вы с Хоуп встречаетесь в лесу? — Нет, дома. Мы поедем на машине, возьмем с собой ещё пару вещей. — Понятно, хорошо вам провести время. — Спасибо, любимая, — сказал Клаус и поцеловал её на прощание.       Приехав домой в поместье Майклсонов, Клаус увидел, как Хоуп прощается с Лендоном во дворе. Всё-таки ему сложно привыкнуть, что его дочь уже не ребенок. Он не стал мешать моменту и зашел в дом, чтобы собрать необходимые вещи. Они с Хоуп решили, что встретят рассвет на окраине леса, там, где начинаются скалы. В коридоре он встретил Фрею и Килин. — Килин, я думал, ты уже в лесу. — Прямо сейчас ухожу, — она поцеловала жену и посмотрела на Клауса, — Хорошо вам побегать. — И тебе. Клаус пошел в спальню складывать вещи. В дверь постучались. — Входи, Хоуп. — Привет, пап. — Привет, милая, ты готова? — Да, пойдем скорее. Хоуп хотелось как можно быстрее добраться до леса. Это будет первая совместная пробежка с её отцом под полной луной. Она ощущала волнение и трепет. Эти чувства были взаимны, Клаус мечтал о подобном с момента рождения Хоуп. Однако, смотря на свою маленькую дочь, он хотел, чтобы этот момент наступил как можно позже, ведь способность Хоуп превращаться в волка означала бы, что она отняла чью-то жизнь. Без сомнения, Клаус всегда знал, что когда-нибудь это произойдет. В конце концов, она Майклсон. Когда это случилось Клаус обвинил в произошедшем себя. Это он недосмотрел, это он должен нести эту ношу. У Хоуп другое отношение к жизни и смерти. Она добрее, мудрее и смелее его во многом. Она лучше его, и он этому рад.       Прибыв в лес, они разбили небольшой лагерь. Погода отличная, небо почти безоблачное, и луна и звезды будут хорошо видны. Почувствовав первые признаки влияния луны, они решили обратиться. — Готова? — Да. Они оба были в предвкушении, и незамедлительно превратились в волков. Чувство свободы, эйфории и простого счастья от осознания того, что они рядом. Клаус был быстрее, но Хоуп изворотливей. Они бегали всю ночь без перерыва, наслаждаясь красотой ночного неба, звуками и запахами леса. Когда начало всходить солнце, они по очереди вернулись в лагерь и приняли человеческий облик. Хоуп хотелось смеяться, её переполняли эмоции. Они взяли одеяло и круассаны и сели поближе к обрыву. — Так красиво, — сказала Хоуп, смотря на розовый рассвет. — Да, очень. Помню, раньше любил вставать рано утром, брать краски, бумагу. Мне очень нравилось рисовать рассвет или пейзажи под утренним небом. — Мы можем как-нибудь утром выбраться вместе и сделать то же самое. — Я не против, — сказал Клаус, улыбаясь. Хоуп тоже улыбнулась и продолжила смотреть на горизонт. Несколько минут они молчали, слушая пение птиц, наблюдали своим вампирским зрением, как раскрываются бутоны цветов, как просыпается лес. — Пап, спасибо.. Это было лучшее полнолуние в моей жизни. — В моей, пожалуй, тоже.. — Правда? — Правда. Хоуп улыбнулась и положила голову отцу на плечо, он бережно приобнял свою дочь. Клаус решил, что он добавит к своей картине, когда вернется домой. На ней будут запетлечены два волка, бегущие под луной и понимающие, что они никогда не чувствовали себя живее.