Не самый лучший год, Он движется вперед, А ты домой курить и скучать. Сны в морозном воздухе. Я путал запахи Волос твоих и южных морей. Хочешь снов его, бешено хочешь. Это не любовь, он просто был очень. Занят телефон, пропал проездной Между роскошью и тоской. Прежде чем разбить мое сердце Холодным «Прощай», Обещай не любить меня, Обещай. СегодняНочью «Между роскошью и тоской»
Рабочий день начался сумбурно и весело, как это обычно бывало, когда в головном офисе появлялся Климов. Все забросили свои дела, оставив нетронутой утреннюю почту и незаполненным график занятости переговорной. Менеджеры шумной стайкой обступили Вадима, с упоением слушая сплетни и пикантные подробности жизни московских коллег, льющиеся из парня, как из рога изобилия. Он полусидел на столе старшего копирайтера, расслабленно болтая ногой и наслаждаясь всеобщим вниманием. Кира, обычно строго следившая за дисциплиной в своем отделе, сегодня смотрела на нерабочее настроение подчиненных сквозь пальцы. Ее даже забавляло то, как распетушился Вадим, розовея щеками под устремленными на него взглядами заинтересованных глаз, выдавая все более невероятные и приукрашенные несуществующими подробностями версии уже известных ей событий. С самого утра у девушки было приподнятое настроение и даже события вчерашнего вечера уже не казались такими неприятными. При свете дня они, наоборот, приобрели новые, вполне позитивные очертания. А сам факт, причем абсолютно не выдуманный, имеющий веские документальные подтверждения в виде истории входящих звонков, что Максим снова появился в ее жизни, и вовсе заставлял уголки губ ползти вверх по делу и без. Накануне Громова так и не доехала до выставки, передумав у самого съезда с кольцевой автодороги. Шанс, что Макс дождется ее, был абсолютно призрачным, а вот вероятность того, что она в очередной выставит себя полной идиоткой, бегая по Ленэкспо и разыскивая мужчину, который уже и забыл, что приглашал ее, - вполне реальной. Заходя на разворот, она злилась на Дзюбу, сорвавшего встречу, которую она ждала целый год, а заодно и на Черышева, который бесцеремонно влез в перепалку друзей, совершенно сбивая с толку своим спокойным голосом и ласковым взглядом. И если с Артёмом, с его бесхитростным гневом и прямолинейными методами, она бы как-нибудь разобралась, то противостоять голосу разума в лице Дениса ей оказалось куда сложнее. Да они попросту обвели ее вокруг пальца, мастерски разыграв классическую партию плохого и хорошего полицейского! - Уступи! Когда начнется тренировка, ты сможешь уехать, - кривляясь и передразнивая голос Черышева, вслух проговорила Кира, вливаясь в поток автомагистрали по направлению к дому, - Тьфу! Психолог чертов! Набирая скорость и лавируя между другими автомобилями, Громова перевела коробку в ручной режим, чтобы лучше чувствовать машину. Она любила водить, чувствовала себя за рулем уверенно и расслаблено. Девушка редко совершала какие-то заведомо опасные маневры, ставя на первый план безопасность себя и других участников движения. Но если дорога позволяла, не могла отказать себе в удовольствии немного погонять. Это давало возможность освободить мысли и прочистить голову почти так же хорошо, как теннис. Вот и сейчас, когда стрелка спидометра новенького «БМВ» уже приближалась к ста сорока, а красный «Вольво» так вовремя перестроился, услужливо уступая ей левую полосу, вся ситуация вдруг предстала перед ней в совершенно ином свете. Кира никогда не умела говорить Липатову «нет». Может в этом и крылась причина ее зависимого положения в этих заведомо обреченных, фактически односторонних отношениях. Ей хватало и опыта и мозгов, чтобы ловко манипулировать другими людьми, как на работе, так и в личной жизни, умело дергая за нужные ниточки и играя на контрастах. Но когда речь шла о Максе, все отработанные стратегии мигом улетучивались, оставляя лишь жалкие попытки вялого сопротивления его воле. Громова не смогла бы отказать ему и в этот раз, послушно следуя за ним, словно привязанная на короткий поводок нелюбимая собака, которую хозяин вдруг решил вывести на прогулку, то ли от скуки, то ли из жалости. Но благодаря Дзюбе, лишившему ее этой возможности, она оказалась в более выигрышном положении. То, что Кира не приехала, вряд ли могло расстроить или разозлить Липатова, на это она даже не рассчитывала. А вот удивить и заинтересовать – вполне. Он не привык к такому ее поведению, а значит, будет искать новой встречи хотя бы для того, чтобы убедиться, что он все еще способен управлять ею. Лучше, чем прийти на это свидание, могло быть только не ходить на него. Весь вечер Кира просидела у телефона. Лениво перебирая приложения и просматривая по десятому разу одни и те же новости в ленте, она ждала, когда же он, наконец, позвонит. Прикуривая одну сигарету за другой, она то и дело выходила на балкон, оглядывая с высоты десятого этажа оживленный проспект и по привычке всматриваясь в фигуры прохожих в надежде узнать в одном из них Максима. В ее голове сложилась четкая схема, она должна была отработать, без вариантов. «Он не выдержит, он позвонит. Обязательно позвонит», - крутилась в голове одна единственная мысль, когда глубоко за полночь она ложилась спать, сжимая телефон в руке, - «Обязательно позвонит».***
Закончив с утренними делами в офисе, Кира и Вадим разъехались по своим клиентам, договорившись встретиться ближе к вечеру на базе «Зенита» и оттуда вместе поехать куда-нибудь поужинать. - И никакого кавказского ширпотреба от «Гинзы»! – напутствовал ее Климов, когда она подвозила его на первые переговоры, - Только лакшери и только авторская кухня! Время уже было к обеду, а Макс все еще не позвонил и не написал. Кира начинала немного нервничать, но скорее от нетерпения, чем по делу. Она знала, что никто не умеет так мастерски выдерживать паузу, как Липатов, никто не способен так чувствовать ее ожидание даже на расстоянии, смакуя каждую минуту ее агонии. Это могло затянуться на несколько дней, и ей тоже нужно было запастись терпением, которого у нее всегда было в дефиците. День складывался на редкость удачно. То ли благодаря ее приподнятому настроению, то ли просто по удачному стечению обстоятельств, но все переговоры проходили на невероятном позитиве - клиенты были сговорчивы и не требовательны, контракты подписывались без протокола разногласий, и даже высокопоставленный чиновник из Смольного без лишних проволочек поставил свою визу на ее плане мероприятий касающихся города, напоследок даже напоив ее чаем. Поэтому Кира даже не удивилась, когда приехав на базу намного раньше назначенного времени, в самый разгар тренировки, застала в просторном кабинете административного корпуса замешкавшегося там помощника главного тренера, с которым они оперативнейшим образом совместили все изменения в графике мероприятий сборной с актуальным расписанием тренировок. Воодушевленная волной своего успеха, Кира бодрым шагом шла по коридору корпуса, сжимая в ладони телефон, который не выпускала из рук весь день. Раз, наверное, в десятый она открыла сохранившийся в вотсапе чат с Максимом, прочитав пометку о том, что он был в сети пятнадцать минут назад, а значит, его телефон не отключен, не заблокирован, не забыт в кармане куртки, и не утерян безвозвратно… Не сводя взгляд с его аватарки, Громова остановилась у большого окна и, поставив сумку на широкий подоконник, совершила отчаянный и совсем не свойственный себе поступок. Она написала ему сообщение. Легко договорившись с собой и игнорируя все аргументы, противоречащие ее цели, Кира рассудила, что вчера поступила невежливо. Ее пригласили на встречу, а она просто не пришла. Не предупредила, не отказалась, не извинилась. Это, по меньшей мере, некрасиво! Она бы написала такое сообщение любому, с кем произошло бы такое недоразумение. Абсолютно точно!Прости, не смогла вырваться.
Девушка нажала кнопку отправления, и сердце ухнуло вниз с такой скоростью, будто она прыгнула с тарзанки. Поджав губы, Кира смотрела на отобразившийся на экране зеленый блок с ее текстом, затаив дыхание наблюдала за тем, как рядом с сообщением появляется сначала одна, а затем вторая серая галочка. Доставлено. Теперь снова ждать. Кира глубоко вздохнула и посмотрела в окно. На поле, прекрасно просматривающемся из административного корпуса, полным ходом шла тренировка сборной. Ребята выполняли серии упражнений, высоко задирая ноги и перепрыгивая через снаряды. Девушка улыбнулась. Со стороны выглядело довольно забавно, когда взрослые мужчины, выстроившись гуськом, и нетерпеливо подталкивая друг друга в спину, на полном серьезе повторяли эти нелепые движения. Глаз привычно выцепил из общей группы крупногабаритную фигуру нападающего «Зенита», заметно выделяющегося на общем фоне, и попутно задержался на еще одной, поменьше. «Какой же он все-таки маленький», - вздохнула Громова, глядя, как старательно и сосредоточенно Черышев выполняет упражнение, в отличие от Дзюбы, который то и дело отвлекался на разговоры и смех. Свисток тренера донесся до нее даже сквозь оконное стекло, и футболисты остановились потянуться и перевести дух перед следующими упражнениями. Артем, с невесть откуда взявшимся энтузиазмом и ответственность, принялся показательно растягивать мышцы бедра, а Денис, как и многие другие спортсмены, не халтурившие во время занятий, наклонился вперед и оперся руками о колени, глядя себе под ноги и восстанавливая дыхание. Свисток прозвучал вновь и, не меняя позы, Черышев вдруг поднял голову и посмотрел на административный корпус, прямо на окно, за которым стояла Кира. Девушка отпрянула в сторону, спрятавшись за прикрывающие половину оконного проема жалюзи. «Громова, ты ведешь себя, как школьница!» - отчитывала она себя, глядя в широкие пластиковые полосы перед своим носом. У Киры никогда не получалось запоминать сны и она даже немного завидовала людям, способным с точностью до мельчайших подробностей восстановить в памяти свои ночные путешествия. В ее голове полная картина событий держалась не более трех секунд после пробуждения, а потом оставались лишь размытые факты, ощущения и домыслы. Но сейчас девушка была даже рада такому удачному устройству своего мозга. Все, что она помнила – это место событий, главного героя и то, что сон был из категории «18+». В принципе этого было достаточно, чтобы испытывать легкую неловкость и абсолютное нежелание сталкиваться сегодня с Черышевым. Голос разума говорил, что он не в состоянии догадаться о том, какой кульбит исполнило ее подсознание ночью, также как и не способен увидеть ее сквозь оконное стекло с такого расстояния и в такую солнечную погоду. Но прятаться почему-то все равно казалось надежнее. - Это кто тут у нас такой неожиданно прямоходящий? – услышала она бодрый мужской голос с другого конца коридора. - Привет, доктор, - улыбнулась она приближающемуся врачу сборной, - Все благодаря тебе. - Так и не пришла, значит? – укоризненно проговорил Павел, подходя ближе и неожиданно целуя ее в щеку, будто они были старинными приятелями, - Обезболивающим накачалась и ладно. - Времени совсем нет, - опустив глаза, принялась оправдываться Громова, немного смущаясь такой его манере здороваться с малознакомыми девушками, - Я правда собиралась, но работы много. - Ага, на здоровье у вас никогда времени нет. Вспомнишь меня, когда в сорок лет с кровати встать не сможешь, - устало пробубнил доктор и, повернувшись к окну, добавил уже более веселым тоном, - На героя своего любуешься? - На какого еще героя? – встрепенулась Кира, испуганно уставившись на Свиридова. - У тебя что, не один партнер по йоге? – усмехнулся Паша, переводя на нее смеющийся взгляд. - С йогой я завязала, - вздохнула Громова, снова взглянув на поле, на котором уже начались занятия с мячом, - И с героями тоже. - Жаль, - как будто вполне искренне сказал врач, - А я думал, это он из-за тебя вдруг так заиграл. - В каком смысле «заиграл»? А раньше он что делал? – заинтересованно переспросила девушка, снова оборачиваясь на Пашу. - Да, понимаешь, у Дэна со сборной все как-то не складывалось. Вроде и вызывали, но то играть не давали, в запасе держали, то выпустят, а он показать ничего не может, прям не идет мяч и все тут, - задумчиво начал рассказывать Свиридов, внимательно наблюдая за тем, как Черышев отрабатывает ведение на поле, - У него вообще карьера как-то по-дурацки сложилась. Все всегда понимали, что он талантливый парень, способен конкурировать с мировыми звездами. Тут и семья футбольная, и школа «Реала», природные данные отличные, голова на месте. Вот только таких невезучих игроков я еще не встречал. - Везет сильнейшим, - надменно проговорила Кира, вслед за Пашей устремляя взгляд на поле. - Может и так, но все равно жалко парня, - будто не замечая ее тона, с сожалением проговорил врач, - Он из лазарета за последние три года почти не вылезал. Где тут заиграешь, когда твоя репутация впереди тебя бежит. И страх. Самое худшее, что со спортсменом может произойти – страх перед новой травмой. Он делает ребят скованными, напряженными, не дает расслабиться и играть в свое удовольствие, показать все, на что способен. А в этой игре с аравийцами Дэн играл с такой самоотдачей, будто это первый и последний матч в его жизни, - Павел перевел взгляд на девушку и добавил, лукаво улыбнувшись, - Будто кто-то ему крылья подарил. - А чего ты на меня смотришь? – засуетилась Громова, - Я не причем. Может это его подружка чем-то осчастливила! - Новая что ли? – удивленно посмотрел на нее Свиридов. - Почему новая? Та самая, - непонимающе протянула Кира. - Так они уже месяца два, как разбежались, - сказал Павел, продолжая смотреть на нее с недоумением, будто она была последним человеком на планете, не обладающим этой очевидной информацией. - А ты откуда знаешь? – недоверчиво сощурилась девушка. - Да все знают. Он и не скрывает особо. Все тихо-мирно, цивилизованно, друзьями вроде как расстались, - пожал плечами врач. - Вот! А мы даже не друзья! – с сумасшедшей скоростью перерабатывая новые данные, выпалила Громова, хватаясь за удачно подвернувшееся слово. - Конечно, не друзья, - рассмеялся Свиридов, - Друг не будет так нежно в плечико целовать и называть «моя маленькая». - Слушай, ты остеопат или психолог? – начала злиться его чрезмерной наблюдательности и осведомленности Кира. - Я врач! Лечу и тело, и душу, - гордо заявил Павел и, взглянув на часы, вдруг схватил ее за руку и потащил вперед по коридору, - Пошли. У нас как раз время есть до конца тренировки! - Куда это? – встрепенулась девушка, испугавшись, что в стремлении излечить их с Черышевым одинокие души Свиридов вытащит ее на поле на встречу со своей судьбой. - Массаж будем делать! Не пропадать же тебе в расцвете лет! – воскликнул он, быстрым шагом подходя к лестнице. - Я сейчас не могу! Мне работать надо! – упиралась Громова, пытаясь выдернуть свою руку, но остаться при этом в рамках вежливости. - Тебе всегда надо будет работать. Это не изменится. А вот состояние спины через пару-тройку лет может тебя серьезно удивить, - не обращая внимания на ее дерганья, спокойно рассуждал Свиридов, сворачивая к медицинскому блоку. - Паш, отпусти меня, пожалуйста, - попыталась сменить тактику девушка, - Я правда не могу сейчас, у меня встреча! Я обещаю прийти завтра. - Рад бы, но не могу, - лучезарно улыбнулся Паша, открывая перед ней дверь своего временного кабинета, - Я клятву Гиппократа давал. Прошу!***
Сопротивляться было бесполезно, да и очевидную необходимость терапии отрицать было сложно, поэтому Кира нехотя уступила. Написав Олечке сообщение с просьбой перенести встречу и еще раз проверив статус своего послания Максу, девушка тяжело вздохнула и, аккуратно повесив платье и бюстгальтер на вешалку, улеглась на массажный стол. Доставлено. Не прочитано. «Черт меня дернул написать это проклятое сообщение!» - негодовала Кира, пока прохладные руки Павла накрывали ее полотенцем до поясницы и аккуратно прощупывали позвоночник, подготавливая к основным манипуляциям. Остеопатический массаж был не самой приятной и расслабляющей процедурой, поэтому все мысли, включая новые для нее, но, как оказалось, уже давно известные всем, сведения о личной жизни Черышева, и тревожное, хотя в целом предсказуемое, молчание Липатова, благополучно вылетели из ее головы, как только врач приступил к активным действиям. Девушка кряхтела и вскрикивала, пока Свиридов, с убедительной ловкостью и уверенностью вертел и крутил ее словно куклу, то зажимая, то дергая, то скручивая ее одеревеневшее от страха перед новой болью тела. - Ай, Паша, больно! – простонала она в мягкое полотенце, покрывающее кушетку, когда врач перевернул ее на живот и начал с силой прорабатывать мышцы, поддерживающие позвоночник. - Терпи, Кирюша! – довольным, но уже слегка запыхавшимся голосом, проговорил Паша, - Физические страдания очищают душу! - Теперь я поняла твой метод лечения душ, - злобно проворчала Кира, - Садист! Ай! Экзекуция длилась уже почти сорок минут, когда в кабинет робко постучали и, не дожидаясь ответа, отворили дверь. - Громова, ты тут? – донесся от входа в кабинет мелодичный голос Климова. - Вадя, чего ты приперся? Я занята! – выкрикнула в ответ Кира, скрытая от его глаз светлой хромированной ширмой. - А чего ты там делаешь? – заинтересованно протянул Вадим, без разрешения заглядывая за ширму и вертя по сторонам своей любопытной светловолосой головой, - Я тебе звоню, звоню… А тут слышу - вопли знакомые в коридоре раздаются. - Ты не видишь, я занята сейчас. Подожди снаружи, – обреченно проворчала Громова, прекрасно зная, что чувство такта атрофировалось у ее друга еще в раннем детстве, вместе с естественным влечением к женщине, и выставить его отсюда можно теперь только физическим методом. - Привет, Гоша! – не обращая внимания на ее попытки призвать его к порядку, ласково проговорил Климов, погладив пальцем крыло Феникса, и протянул руку доктору, - Здравствуйте, я Вадим. - Павел. Очень приятно! – с улыбкой кивнул тот и пожал плечом, - Извини, руки заняты! Его Гоша зовут? - Георгий-победоносец, но для своих – Гоша! – расплылся в гордой улыбке парень, давая всем своим видом понять, что именно он придумал фениксу такое замечательное, с его точки зрения, имя. - Никак его не зовут! – огрызнулась Кира, стискивая зубы под очередным нажимом рук врача, - Климов, не позорь меня перед людьми! - Громик, а ты чего тут разлеглась, ты же должна быть на встрече с коммерческим директором «Балтики»! – как ни в чем не бывало, переключился на другую тему Вадик. - Да вот видишь, симпатичный мужчина предложил раздеть меня и сделать больно. Я не смогла устоять, - скривилась девушка, пытаясь не зажмуривать глаза, чтобы не осыпалась тушь с ресниц. - Я бы тоже не устоял, - промурлыкал Климов, переводя взгляд на пыхтящего над подругой доктора, - А вы по записи принимаете или в порядке живой очереди? - Я по знакомству принимаю, - широко улыбнулся Паша и вполне серьезно добавил, - А что, что-то беспокоит? Какие симптомы? - Наглость и врожденное отсутствие совести – вот его симптомы! – выплюнула Кира за него, - Климов, чего тебе надо, а? Ты тут, как бы, немного не в тему. - У нас проблема, детка, - спокойно, но кардинально сменив тон с игривого на деловой, проговорил Вадим, - Руководство «Пятерочки» забраковало весь пул сценариев к питерской кампании. Златопольский в бешенстве, у остальных просто истерика. - Ну и в чем сложность? Напишем новые! – непонимающе протянула девушка, пытаясь повернуть к нему голову, но Паша тут же вернул ее на место. - В том, что старт кампании через четыре дня. Мы просто не успеем! – так же спокойно прокомментировал Вадик. - Значит нужно написать сегодня ночью, чтобы к утру отдать на согласование! - раздраженно отозвалась Громова, покорно утыкаясь носом в полотенце, - Как же меня бесят эти федералы! Все думают, что разбираются в рекламе, все специалисты! Там же были офигенные скетчи! - Заказчик всегда прав, - пожал плечами Климов. - Дай телефон, – решительно протянув руку к сумке, сдавленно сказала другу Громова, - Паш, прости, это важно! - Нет вопросов! – ответил врач, поднимая руки вверх. Перед началом процедуры Кира перевела телефон в беззвучный режим, чтобы не нервничать из-за отсутствия возможности ответить, и теперь на заблокированном экране красовались последствия ее выключения из рабочего графика на несколько десятков минут. Два звонка от Вадима, четыре от Олечки, несколько непринятых от неизвестных номеров, которым еще предстояло перезвонить, и злобное сообщение от шефа: «Это твоя проблема. Выкручивайся!» «Умеет поддержать, ничего не скажешь», - хмыкнула девушка, в красках представляя себе лицо Златопольского, когда он писал это послание. Отправив несколько сообщений ребятам, которым предстояло провести сегодняшнюю ночь за работой, а также выдав Оле новые указания, Громова скользнула взглядом по списку чатов в вотсапе. Доставлено. Не прочитано. Это уже было странно. Ну, не может человек, который практически не расстается с телефоном, отвечает на звонки даже глубокой ночью, вот так просто не заметить новое сообщение. «Может он вообще удалил его не читая?» - промелькнуло в голове у Киры, и она снова прокляла себя за то, что совершила такую глупость. Пользуясь возникшей паузой, Вадим с Пашей уже завели светскую беседу, плавно переходя с превратностей жизни рекламщика на особенности кроя мужской одежды разных брендов. - Это ведь «Дольче Габбана», я угадал? – проводя рукой по пуговицам до невозможности приталенной рубашки Вадима, проговорил Паша, - Обожаю их! Но на меня не садится, хоть убей! - С твоей фигурой больше подойдет «Хуго Босс» или «Ральф Лорен», да и модели у них более спортивные, - пропел в ответ парень, разглядывая рельефные бицепсы врача. - Да я, видишь, все больше в «Найк», - улыбнулся Свиридов, расправляя на широкой груди футболку с символикой сборной. - Тебе идет, - растекся в ответной улыбке Вадик, наклоняясь к нему ближе и опираясь на лежащую между ними Киру. - Климов! Убери руку с моей задницы! – возмущенно прошипела девушка, обозначая свое присутствие, и отодвинула телефон в сторону. - Ой, прости, дорогая, - суетливо расправляя смятое полотенце, смущенно проговорил Вадим, не переставая улыбаться. - Мы можем продолжать? – деловито поинтересовался Паша и, не дожидаясь ответа, надавил так, что Громова не смогла сдержать стон. Не прошло и пяти минут, проведенных под неугомонную трескотню Вадима, избавиться от которого уже не представлялось возможным, как в дверь снова постучали и так же бесцеремонно вошли. - Пашок, ты тут? – не узнать громогласный голос Дзюбы было невозможно, - У меня что-то голеностоп какой-то вытянутый. Посмотришь? - Ты весь вытянутый, ничего удивительного, - подал голос из-за ширмы врач, - Посмотрю позже. Сейчас не могу. Кира изо всех сил старалась держать рот на замке, пока форвард не покинет этот внезапно ставший таким популярным кабинет, но Паша как раз в этот момент надавил на особую болевую точку, и девушка невольно вскрикнула. - Ты там жаришь кого-то что ли? – усмехнулся Артем, без спроса заглядывая за ширму, - Чего звуки такие? - Это ты жаришь, а я врачую, - с невероятным усердием вминая Киру в кушетку, отшутился Павел. - Какие люди и голышом! – воскликнул Артём, уже полностью перемещая свое внушительное тело, вместе с объемной спортивной сумкой, в тесное пространство за ширмой и узнавая в сжавшемся под сильными руками доктора теле свою подругу, - Кирюша, как дела? - Твоими молитвами, - процедила она сквозь зубы, пока футболист здоровался с порядком раскрасневшимся Вадиком. - О, бешеный попугай-якудза! – радостно улыбнулся Дзюба, ковыряя пальцем клюв птицы на ее спине, - Этот инквизитор еще не повыдергал тебе все перышки? - Мои нежные трепетные пальцы на такое не способны, - убедительно запротестовал Паша, продолжая свое дело. - Дзю, что тебе тут надо? – без всякой надежды избавиться от второго посетителя, исключительно для проформы, проговорила Громова. - Кирюшка, - протискиваясь мимо Климова и практически вжимая его в пошатнувшуюся ширму, Артём подошел к изголовью кушетки и присел на корточки напротив Киры так, что их лица оказались на одном уровне, и смущенно спросил, - Ты на меня все еще сердишься за вчерашнее? - Нет, расслабься, - нехотя кинула девушка, с трудом поднимая к нему голову. - А мне кажется, сердишься, - капризно протянул он, касаясь ее лба головой. - Тёма, отвали, - недовольно буркнула Кира, дернувшись в сторону, - Правда, не сержусь. Проехали! Не хочу об этом говорить. - А что случилось? – встрепенулся вездесущий Вадим, - Вы поругались опять? Из-за чего? - Мы не поругались, все в порядке, - терпеливо ответила Громова, планировавшая обсудить с другом детали происшествия наедине, за ужином и бокалом вина, а никак не в присутствии Паши. - У меня для тебя подарочек, - сияя ярче прожекторов на футбольном стадионе, проворковал Дзюба, доставая из сумки запакованную в цветную бумагу плоскую коробочку. - С чего вдруг? – недоверчиво глядя на коробку, размером с ежедневник, проговорила Кира, - Купить меня хочешь? - Ну, Кир, зачем ты так? – немного насупился Артём, аккуратно кладя подарок на край кушетки рядом с ней, - Я от чистого сердца. Ну и Крис сказала, что я перегнул и надо правильно извиниться. - Ты что, Кристине рассказал? – вспыхнула девушка. - А что такого? Я поделиться уже не могу? – беззлобно возмутился футболист, пододвигая ей коробку, - Она сказала, что тебе понравится. Все еще глядя на него исподлобья, Кира вытянула руки перед собой и, не отрывая подбородка от кушетки, неловко вскрыла упаковку. Массаж снова был приостановлен, все внимание присутствующих теперь было сосредоточено на содержимом свертка. Девушка не смогла сдержать улыбки, а Вадик восторженного выдоха, когда под лаконичной картонной крышкой коробочки на них заблестел металлическим логотипом из двух перекрещенных букв «С» идеальный в своей простоте и элегантности черный кошелек. - Так не честно, Тёма, - покрываясь румянцем, хрипло проговорила Кира, - И это слишком дорого. - Это не просто дорого, это роскошно! – воскликнул Климов, уже забравший произведение кожгалантерейного искусства в свои цепкие лапки. - Не дороже денег, - с улыбкой наблюдая за ее реакцией, ответил Дзюба и подставил ей щеку, требовательно тыча в нее пальцем, - Я заслужил поцелуй? - Спасибо, милый. И Кристинке передай. Хотя нет, я сама ей позвоню, - приподнимаясь на локтях и целуя его в щеку, смущенно проговорила девушка, - Я вас не заслуживаю обоих. Поддаваясь охватившему ее чувству умиления и благодарности, Громова немного забылась и не заметила, как приподнимаясь от кушетки, невзначай выставила на обозрение щедрому форварду свою обнаженную грудь. - Ой, - вскрикнула она, замечая, как его взгляд с молниеносной скоростью скатился с ее лица на декольте, и резко укладываясь обратно. - Я не смотрел, не смотрел! – воскликнул Дзюба, розовея и улыбаясь до ушей. - Да ты даже сквозь веки увидишь! - рассмеялась девушка, рукой закрывая ему глаза и шутливо отталкивая в сторону, - Считай, расплатилась. - Так, ну если больше никто ни на кого не сердится, я бы хотел закончить свою работу, - подал голос все это время простоявший в ожидании врач, - Парни, прошу на выход. Не успела Кира воздать хвалу небесам за то, что Паша, наконец, воссоединился с разумом и соизволил прогнать непрошеных гостей, как дверь кабинета снова отворилась. Она даже не была удивлена, когда очередной бесцеремонный посетитель без приглашения вторгся в их тесный уголок. - А чего это вы все тут делаете? – с задорным любопытством в голосе, спросил посетитель, которого девушка не смогла распознать на слух. - Смол, стучаться надо! – моментально вспыхнул Дзюба, поднимаясь на ноги, - Не видишь, у нас процедура! - На четверых что ли? – захихикал Смолов, - Я участвую. «Какой-то сюрреализм», - вздохнула Кира, накрывая голову руками. - О, прикольная татушка, - заинтересованно проговорил Федя, подходя ближе, - Не люблю цветные, но для девчонки подходит. - Это Гоша, - на правах особо приближенного друга торжественно представил феникса Вадим. - Не, это попугай-якудза! – категорично запротестовал Артём. - А мне кажется, ему подойдет имя Аркадий, - вдруг высказал свою версию Паша, не останавливая свои жестокие манипуляции руками, - Хорошее такое, звучное имя. - Слушайте, а я вам не мешаю? – взорвалась Громова, пытаясь обернуться на парней и не опростоволоситься с бюстом повторно, - Паш, у тебя дверь тут вообще закрывается? - Кир, прости. Я виноват, не удержался, - рассмеялся Свиридов, - Все, мужики, давайте на выход. Уже не шучу, я ее сейчас на спину переворачивать буду. - И ты хочешь, чтобы мы в этот момент ушли? – с картинным разочарованием воскликнул Федор, которого Дзюба уже подталкивал к выходу, попутно цепляя и вовсе не сопротивляющегося Климова. - Дурдом, - сквозь зубы процедила Кира, когда за ними захлопнулась дверь.***
Девушка вышла из главного корпуса базы и направилась к парковке. В теле после массажа была такая воздушная легкость, будто и не было всей этой боли, что мучила ее день за днем, будто весь ее позвоночник состоял из свежих, младенчески гладких, гибких косточек. Телефон в сумочке трепетно вздрогнул, и ее сердце вздрогнуло вместе с ним. «Пожалуйста, пожалуйста…», - внутренне молилась она, доставая смартфон и бросая нетерпеливый взгляд на уведомление о новом сообщении на темном экране. Послание было от Вадима. Он сообщал, что ему пришлось уехать на срочную встречу, и чтобы она ждала его в ресторане. Выбрал один из ее любимых, сам заказал столик. Просил не выпивать больше одной бутылки новозеландского в одно лицо в ожидании его приезда. Кира невольно улыбнулась его предусмотрительности и прозорливости, и в который раз скользнула взглядом на свое висящее в воздухе сообщение Максу. Доставлено. Не прочитано. Девушка глубоко вздохнула и сошла с асфальтовой дорожки, подходя к опустевшему футбольному полю. Сейчас здесь было непривычно тихо и пусто. Даже работников базы, обычно в это время приводящим покрытие в порядок после тренировки не было нигде видно. Громова подошла вплотную к заградительной сетке и провела пальцами по мелкому сплетению нитей. «Ты можешь делать все, что захочешь. Это все равно ничего не изменит», - сказал он ей однажды и оказался прав. Она могла писать ему сообщения или молчать, могла звонить сама или бесконечно ждать его звонка, могла стоять перед ним на коленях или проклинать и желать смерти… Все это было не важно. Любые ее действия всегда разбивались о железный гранит его воли. Поэтому она предпочитала бездействие. Это, по крайней мере, было не так унизительно, не так жалко, чем раз за разом с робкой надеждой стучаться в закрытую дверь. Вся ее хитроумная стратегия теперь казалась воспаленной фантазией обессилевшего мозга, мастерски выдумывающего оправдания собственной глупости, и останавливаться в этом святом деле явно не собирался. Надо было ехать сразу. Она ведь была совсем недалеко, всего минут десять езды без пробок! Развернуться, высадить этих, некстати оказавшихся рядом, футболистов вместе с Олей на первом же перекрестке, и ехать к нему. Плевать на их тренировку, плевать на истерики Артёма, плевать на все и на всех! Он ждал ее там, ждал! Кира просунула пальцы в сетку и сжала задрожавшие ладони. Как она могла так позорно упустить шанс еще раз увидеть его надменно изогнутую бровь, его оленьи, казавшиеся ей такими наивными и печальными при первой встрече, зеленые глаза, его острые, слишком худые скулы. Ей бы хватило даже понаблюдать за ним со стороны. Издалека увидеть, как он нервным движением отбрасывает челку, падающую на лицо, как грациозно сжимает тонкими длинными пальцами сигарету, как достает из заднего кармана джинсов телефон и со спокойной полуулыбкой, предназначенной не ей, смотрит на экран, будто сам не замечая, как он сейчас красив! Вместо всего этого только – «Доставлено. Не прочитано». - Дура! Какая же ты все-таки дура! – еле слышно прошептала девушка, зажмуривая глаза и сжимая кулаки. - Кира? Тебе плохо? – услышала она немного запыхавшийся голос за своей спиной, который невозможно было не узнать. - Со мной все в порядке, Денис, - тихо ответила Громова, не оборачиваясь, и чувствуя, как против своей воли заливается краской. - Я увидел из окна, что ты тут стоишь одна, мне показалось… - настороженно проговорил он. - Просто задумалась, - перебила она его и развернулась в сторону парковки, - Я уже ухожу. - Ты от меня убегаешь? – с улыбкой преграждая ей путь и пытаясь заглянуть в глаза, спросил Черышев. - С какой стати? Не выдумывай, - еще гуще краснее, максимально непринужденно сказала Кира. Смотреть ему в глаза было до смешного неловко, будто по одному ее взгляду он способен был догадаться о ее маленькой пикантной тайне, но смотреть все равно хотелось. Вглядываясь в открытую улыбку футболиста, девушка пыталась восстановить в памяти ощущения, которые казались такими реальными этой ночью. Но они благополучно растаяли, вместе со сном, в рассветной дымке, навсегда оставаясь там, где и были рождены – в царстве грез. - Тогда останься, поболтай со мной, - бесхитростно предложил Денис, улыбаясь все шире. - А ты чего такой довольный? – с сомнением спросила Громова, автоматически улыбаюсь в ответ. - Не знаю, настроение хорошее. Тренировка прошла удачно, чувствую себя хорошо… Ты приехала, - просто ответил Черышев. - Вот уж нашел повод для радости, - хмыкнула Кира, пряча смущенную улыбку. - Пойдем, - бережно захватывая ее руку в свою, сказал футболист и повел ее вперед вдоль поля. - Черри, ну что ты придумал? - заныла девушка, нехотя плетясь за ним, - Мне, правда, надо ехать, я не придумываю. Можешь у Вадика спросить! - Верю, - коротко ответил Денис, проходя через разрыв в сетке и уверенным шагом выходя на газон. - И что мы тут будем делать? – оглядываясь по сторонам, скривилась Кира, когда они вышли на середину поля. - Просто поговорим, - улыбнулся парень и, сняв свою куртку, расстелил ее на траве, - Садись. Смутное, едва уловимое, ощущение дежавю промелькнуло в ее голове, но она, как это обычно бывает, не успела ухватить его за хвост и распознать это затаившееся в глубине сознания воспоминание. - Расскажи мне, что с тобой происходит? – серьезно глядя на нее, спросил Черышев, сев на траву и дождавшись, пока она устроится напротив него. - Это что, сеанс психотерапии? – съехидничала Громова, сдвигая скрещенные ноги в сторону и натягивая на колени задирающееся платье. - Можешь и так считать, - улыбнулся Денис. - О, нет, на это я не подписывалась! – картинно запротестовала девушка, делая вид, что собирается встать. - Ладно, ладно! – примирительно воскликнул он, останавливая ее за локоть, - Давай поиграем тогда. - Черышев, ты в своем уме? – с недоумением глядя на футболиста, протянула Кира. - Простая игра – «Правда или действие». Знаешь такую? – с энтузиазмом проговорил парень, - В Испании она очень популярна. - Денис, у меня для тебя плохая новость, - без улыбки посмотрев ему в глаза, похоронным тоном произнесла девушка, - Тебе мячом отбило голову. - Ну, перестань, - улыбнулся Черышев, и принялся объяснять правила игры, - Я задаю тебе вопрос, ты либо честно отвечаешь, либо выполняешь мое желание. - Знаю я твои желания… - устало вздохнула она, снова опуская взгляд к траве. - Поэтому ты выберешь правду, - усмехнулся Денис, - А я примерно предполагаю, что ты можешь загадать, поэтому тоже предпочту правду. - В чем тогда смысл, если мы оба знаем исход игры? – Кира снова подняла на него глаза. - Смысл в самой игре, - загадочно проговорил футболист, пристально глядя ей в глаза, - И в правде. Когда ты последний раз говорила и слышала в ответ правду? - Тогда я первая! - внезапно воодушевившись, воскликнула Громова, - Почему ты не сказал мне, что расстался со своей девушкой? - Ты не спрашивала, - бесхитростно пожал плечами Черышев, и с улыбкой добавил, - И ты забыла спросить «Правда или действие?» - Не будь занудой! – отмахнулась Кира, заинтересованно глядя ему в лицо, - Ты уже выбрал правду. Я жду. - Все довольно банально, - проговорил он, не отводя взгляд, - Она хотела семью, детей. Я оказался к этому не готов, а она оказалась не готова ждать. Возможно, я поступил, как трус, но в тот момент мне казалось, что так будет правильно. Мы близкие люди, это не разорвать в один момент. Но чем больше проходит времени, тем яснее я понимаю, что мне нужно что-то другое, кто-то другой, другая… - Черышев, я разочарована. Это действительно до невозможности банально, - презрительно фыркнула Кира, - Мужчина испугался ответственности. - Да, я и не отрицаю, - обезоруживающе подняв брови, сказал Денис, - Но тут есть еще что-то. Мы познакомились, когда у меня были большие проблемы, и она очень помогла мне. Возможно, я перепутал благодарность с любовью, но назад сдать уже не получалось. Не знаю. В моей жизни никогда не было страсти, которую я не мог бы контролировать, эмоций, которые управляли бы мною. Я как будто жил в полсилы, дышал в полгруди. Все было спокойно, ровно, тихо. Это было правильно, но как-то пусто. Я уже начал думать, что по-другому не бывает. До недавнего времени. - Я сегодня разговаривала с Пашей Свиридовым, он сказал, что ты стал по-другому играть, - задумчиво протянула девушка, выдергивая травинки из газона. - Я и сам это чувствую. Мне кажется, сейчас я могу все, - загадочно улыбнулся Денис, - Я рассказал о себе. Теперь твоя очередь. Правда или действие? - Как будто у меня есть выбор. Зачем я вообще с тобой в это играю? Дурацкая игра! - проворчала Громова и тихо добавила, - Правда. - Расскажи мне про Максима. Что у вас случилось? – осторожно и тихо, будто на ощупь ступая по минному полю, произнес он. - Не произноси его имя! – моментально среагировала она, вздрагивая и выпрямляя спину. - Хорошо, не буду, - примирительно сказал Черышев, пережив невредимым первый взрыв, - Артем рассказал мне, что у вас был тяжелый разрыв… - Артем трепло! – второй взрыв и молнии в ее глазах. - Он просто очень близко к сердцу воспринимает все, что с тобой связано, - мягко проговорил он, - Кирюша, что с тобой происходит? Что не так с этим парнем? Кира прерывисто вздохнула и отвернулась. Она никогда никому о нем не рассказывала. Друзья и так знали историю изнутри, а с новыми знакомыми она предпочитала не вдаваться в подробности. Да и как облечь в слова то чувство, когда ты готова приковать его наручниками к батарее на кухне, лишь бы только смотреть на него, дышать воздухом, который он выдыхает, иметь возможность в любой момент дотронуться до него. Как объяснить, что он был ее наркотиком, личным сортом чистейшего кокаина высшей пробы, от которого был самый божественный, ни с чем несравнимый, кайф, и жестокий, размазывающий по стенам и полу, почти смертельный отходняк. Как выразить существительными и прилагательными ощущение принадлежности, которое возникает от одного взгляда его зеленых глаз, без спроса заполняющего все клеточки ее безвольно-податливого тела, заставляя обнажать испуганную душу и складывать всю себя на алтарь этой безжалостной и жадной до крови любви. Как сказать все это и при этом остаться целой. - Он меня не любит, - глухо прошептала Кира, впервые произнося вслух страшную правду, которую застирала внутри себя до дыр, пытаясь вывести эту крошечную, но обладающую безграничной силой, частицу «не». Денис молча смотрел на нее, пытаясь найти слова, которые ей помогут. Он видел много счастливых влюбленных, видел и страдающих от одиночества или неразделенных чувств, но такой смеси счастья и боли в одном человеке, как сейчас отразилось на ее лице, пока она думала над своей «правдой», он не встречал никогда. Ему безумно, еще сильнее, чем прежде, захотелось спасти ее, хоть на собственных плечах вытащить на свет эту девочку, которая по доброй воле идет ко дну, преследуя какую-то бесплотную мечту. У него хватит силы, хватит терпения, хватит веры… - Кира, ты это преодолеешь, - тихо сказал он, пытаясь заглянуть ей в глаза, - Я буду за тебя молиться. Бог поможет, не оставит тебя. - Бог? – вскидывая на него взорвавшийся очередной миной взгляд, прорычала девушка, - Да что ты понимаешь, чтобы об этом говорить? - Так объясни мне, - не повышая голоса, отозвался Черышев, - Объясни так, чтобы я понял. Кира со злостью запустила пальцы в волосы. Она не знала, как еще передать свои чувства, как объяснить этому мальчишке, зашоренному своей слепой религией, что его Бог – предатель, который бросил ее, доверчивую и нежную, в пасть зверю. Ее признание, которое она с таким трудом выдавила из себя, не смогло передать ему всей боли, ненависти, страсти и любви, которые сжигали ее душу. Никто никогда этого не поймет, пока не испытает на собственной опаленной шкуре. Захотелось сделать ему больно, сделать некрасиво и гадко, ударить по самому святому, чтобы хоть на малую толику измазать его светлую «правду» своей золой. Слова упали в голову сами, так внезапно, что девушка вздрогнула. Она резко обернулась к нему и, изогнув темную бровь, заговорила, зло чеканя слова, будто втыкала каждый слог в его распахнутый взгляд острыми иголками: - Надо было поостеречься, Надо было предвидеть сбой. Просто Отче хотел развлечься, И проверить меня тобой. От тебя так тепло и тесно... Так усмешка твоя горька... Бог играет всегда несчетно. Бог играет наверняка! С каждой строкой повышая голос, она видела, как темнеет его взгляд, как ее губы, кривящиеся в жестокой улыбке, режут ее образ внутри него на тонкие темные полоски, но остановиться уже не могла. Слова лились сами, вырываясь наружу вместе со слезами, становясь все более резкими и звонкими: - Вот поэтому взгляд твой жаден! И дыхание, как прибой. Ты же знаешь, Он беспощаден. Он расплавит меня тобой! Кира не замечала, что уже почти кричит, что уже почти не видит его лица, сквозь застилающую взгляд влажную пелену. Он хотел говорить о нем? Пожалуйста! Только это не будет красиво, это не будет бережно. Это будут вывернутые наизнанку внутренности. Пусть, пусть знает! Пусть боится, пусть бежит от такой любви! - Он разъест меня черной сажей Злых волос твоих, злых ресниц. Он, наверно, заставит даже Умолять Его, падать ниц! Денис не выдержал и, наконец, отвел взгляд в сторону. Кира удовлетворенно вздохнула и хмыкнула, вытирая нос тыльной стороной ладони, замечая блеснувшие в его глазах слезы. Она отвернулась и, обхватив прижатые к груди колени руками, еле слышно произнесла: - И распнет ведь. Не на Голгофе. Ты быстрее меня убьешь. Я зайду к тебе выпить кофе. И умру У твоих Подошв. Они молчали, каждый думая о своем. Кира была уверена, что достучалась до него, пробила брешь в сверкающем щите. Не в его вере, нет, об этом она даже не помышляла. Но ему стало больно, его слезы были этому доказательством. Значит, у нее получилось. Она едва заметно улыбнулась сама себе, пытаясь остановить поток собственных. Ей самой стало легче дышать после того, как она впервые за долгое время так открыто отпустила свои эмоции. Слезы никогда не облегчали боль, но сейчас стало чуть-чуть светлее на душе, будто это он забрал немного себе. - Прости, - услышала она его тихий дрожащий голос. - Тебе не за что извиняться, - поднимая голову, примирительно проговорила девушка и глубоко вздохнув, добавила с усталой улыбкой, - Отлично. Ты видел меня больной, голой, пьяной, блюющей, с похмелья, а теперь еще читающей стихи и рыдающей. Даже не знаю, чем еще тебя удивить! - Не преувеличивай, голой еще не видел. Все впереди, - опустив глаза, улыбнулся он в ответ. - Денис, зачем ты со мной возишься? – вдруг серьезно спросила Громова, не обращая внимания на пикантную шутку. - Ты не допускаешь мысли, что можешь кому-то нравиться? Вопреки всем твоим стараниям, ты настоящая! Ты ведь совсем не такая, какой хочешь казаться, - искренне и просто сказал Черышев, снова поднимая на нее светлеющий взгляд. - А ты, конечно, видишь меня насквозь, - усмехнулась Кира. - Возможно, я вижу то, чего ты сама не замечаешь, - загадочно проговорил Денис, - Ты красивая, необычная, смелая, даже отчаянная, забавная и немного сумасшедшая. В тебе столько огня и яркого теплого света. Ты прячешь его от всех, но я все равно его вижу. Твое сердце умеет любить, и ему нужно совсем немного - чтобы его любили в ответ. - Тебе нужно открыть курсы пикапа. Мастерски окручиваешь, - рассмеялась девушка, и грустно добавила, поведя плечом, - Только ты зря тратишь на меня время. Может раньше я была такой, как ты говоришь, но теперь ничего не осталось. Он тоже видел этот свет и забрал его с собой. - Ты смешная такая. Все время твердишь мне «нет», а твое тело просто кричит «Да!», - покачав головой, заулыбался Черышев. - Неужели? Знаешь, обычно так оправдывают себя маньяки и насильники, - вскидывая бровь, глубокомысленно сказала Кира. - Да? Тогда почему ты держишь меня за руку? – с хитрой улыбкой проговорил он, сжимая ее руку, которой она все это время перебирала его пальцы.