И ветер сорвал крышу мою и унес В южном направлении. Я так тебя ждал, словно бы ты Христос, И будто одновременно… И за воротник мне льет священный сок Дерево отчаяния. Я проводник с неба упавших слов В мою башку нечаянно. В этом городе привычно умирать. И ждать. Это же город Питер — здесь всегда ветер. В осеннем кино сцена о смерти. Он тебя не любит, нет, он тебя метит. Это же Питер — привыкайте, дети. Это же город Питер — красное на жёлтом, В старенький свитер втиснута душонка. Разочарование и тревога сбоку, Нету идеальнее корма для рока. Это же город Питер – зелень на лицах, Полумёртвые клубы бывшей столицы, Больные родители, вечно сопливый малыш, Какой прекрасный сон, только ты не спишь! Это же Питер, детка, вы друг другу снитесь - Вечен, хитер, сдержан и скрытен. Самый лучший в мире штопор для молодых мозгов! Мы уже в эфире, повар готов! Это же Питер, чего же ты хочешь? Ушки на макушке, рот закончен! Ноль всех дорог, творения венец. Вот и приехали, это конец. Animal ДжаZ «Питер»
Кира никогда не умела предугадывать действия Липатова, не научилась постигать логику его поступков и просчитывать ходы. Так и сейчас – он позвонил тогда, когда она меньше всего ожидала – в восемь тридцать утра. Весь привычный распорядок выверенного до минуты утра обычного рабочего дня со звоном разбился об этот короткий разговор, раскрасивший пустую квартиру в миллионы светящихся искр конфетти. Положив трубку, девушка присела на краешек стула на кухне, силясь унять сердцебиение и вспомнить, что собиралась сегодня надеть. В голове было абсолютно пусто, если не считать звука его голоса, мелодично и задорно повторяющего: «Здорово, барсук!». Он предложил погулять. Вот так просто, будто не было этого года мучительной ломки, разрывающей на части тишины, бесконечных вопросов, ответов на которые было слишком много, чтобы безошибочно выбрать из них верный. Макс ни слова не упомянул о том, что она не приехала на выставку, словно уже и забыл о том, что приглашал ее. Он был в этом весь – никогда ни в чем не упрекал ее, не обижался, не злился, заставляя без конца сомневаться – а есть ли ему вообще до нее дело? «Ты можешь делать все, что захочешь. Это все равно ничего не изменит» Он создал для нее этот отдельный мир, параллельную реальность, состоявшую из безграничной свободы и абсолютного рабства. Здесь не работали законы логики, не было правил игры, которым можно было бы следовать, не было даже самого воздуха. Никто не смог бы выжить в его вселенной. Никто, кроме нее. У Киры не просто выросли крылья, у нее за спиной образовался целый реактивный двигатель! Хотелось петь, кричать, смеяться и плакать, как никогда хотелось жить! Уже давно она не казалась себе такой красивой, легкой, светлой и изящной, давно не чувствовала столько энергии и сил, столько распирающей изнутри радости и готового в любую секунду вырваться наружу счастливого беспричинного смеха. Улыбка не сходила с ее лица, даже когда на утреннем совещании Златопольский брызгал ядом, необоснованно обвиняя ее в провале рекламной компании «Пятерочки» и пророча адские муки. - Я со всем разобралась, Антон Владимирович, - спокойно и даже ласково проговорила Громова, улыбаясь в лицо раскрасневшемуся шефу, - Через час у нас будет согласованный вариант, и мы запустим его в производство. Все будет хорошо, я все контролирую. Не переживайте так. - Громова, у тебя железные нервы, - сразу после совещания проговорил Никита, финансовый директор агентства, наливая воду из кулера, пока Кира вертелась у зеркала, перекладывая волосы с одного плеча на другое. – Я думал, он тебя уволит. - Он не может меня уволить. Я гений! – улыбнулась девушка и пододвинулась еще ближе к зеркалу, пристальнее рассматривая себя, - Ник, тебе не кажется, что у меня кожа как будто изнутри светится? Никита только закатил глаза и молча пошел в сторону своего кабинета, оставляя Киру наслаждаться своим отражением в одиночестве. Она, похоже, этого даже не заметила. Сегодня ей еще больше, чем обычно, не было дела до окружающих. Слишком огромным было это внутреннее счастье, прорывающееся светом через кожу, улыбкой на губах, радостным блеском в глазах. Ничто не могло расстроить ее или поставить в тупик в этот день. Все проблемы казались мелкими и не стоящими переживаний, задачи - легкими и решаемыми. Даже сообщение от Оли с порядком рушащей все планы на день информацией о том, что она заболела, удостоилось не традиционного: «Тридцать семь это еще не болезнь!» или «Воспалением хитрости?», а ласкового «Выздоравливай скорей». Сегодня работоспособности Громовой хватило бы не только на Олину работу, но и на задачи невесть куда запропастившегося и не отвечающего на звонки Климова, да и на добрую половину проектного отдела. Раздав новые указания сотрудникам, и похвалив каждого за выполненную в небывалые сроки работу по «Пятерочке», девушка оставила удивленных ее хорошим настроением подчиненных в офисе и отправилась по запланированным на день встречам.***
Ближе к вечеру, когда Кира прибыла в последнюю точку своего рабочего маршрута, погода окончательно разгулялась, напрочь отбивая остатки доверия к синоптикам, которые во избежание возможных конфузов ежедневно пророчили этому городу переменную облачность. Солнце не палило, а весело играло в листве Удельного парка, подстегивая и без того радужное настроение девушки. В сотый раз за этот день полюбовавшись на свое отражение в зеркале солнцезащитного козырька, Громова выпорхнула из автомобиля и, сняв очки, подставила лицо ласковым лучам. «Даже погода на моей стороне», - улыбнулась сама себе девушка, представляя, как красиво будут переливаться на солнце ее темные гладкие волосы, отражаясь в его глазах. Весь ее сегодняшний образ – наряд, прическа, макияж, все было тщательно продумано и исполнено для него одного. Это было особое искусство – выглядеть небрежно, так, будто и не готовилась вовсе, но при этом каждой деталью отвечать его вкусам и привлекать его внимание. Черное короткое платье – потому что он любил черный и ее ноги, белые кроссовки – потому что ему не нравилось, когда она носила каблуки, сокращая такую приятную ему разницу в росте, черные стрелки - чтобы подчеркнуть разрез глаз, который его когда-то завораживал. Как всегда, только черное и белое, потому что «барсук он и есть барсук». Она была довольна собой и по-женски радовалась этому. Шорох шин по подъездной дороге заставил Киру отвлечься от упоительного процесса внутреннего самолюбования и обернуться. К парковке спортивной базы подкатил черный «Мерседес» кокетливо украшенный «шашечками» и остановился у ворот. Громова надела темные очки и с несвойственным ей любопытством уставилась на автомобиль, ожидая увидеть того, кто пользуется самым дорогим такси в городе. Из салона вышли два пассажира, и девушке пришлось снова снять очки, чтобы убедиться, что представшее ей зрелище не является преломлением света или обманом зрения. Ей навстречу, увешанные пакетами, пестрящими известными логотипами, шли Вадик и Паша, на ходу шумно смеясь и переговариваясь. - Это кто это у нас в рабочее время по магазинам гуляет и на звонки не отвечает? – усмехнулась она, картинно упираясь руками в бока и выставляя вперед ногу, когда они подошли ближе. - Кирюша, это я виноват, не ругай его! Попросил помочь мне с покупками, - обезоруживающе улыбнулся Павел, целуя ее в щеку и оценивающе оглядывая с головы до ног, - Чудесно выглядишь! И молодец, что сняла каблуки. С твоей спиной лучше вообще отказаться от такой обуви. - Ты меня еще в инвалидное кресло посади, - беззлобно пробурчала Кира, не сводя взгляд с сияющего лица Вадима, - А ты мог бы и предупредить! Я тебе звонила раз семь! - Я пал жертвой острого приступа шопоголизма! Думаю, это вполне официальный диагноз! – с трагизмом в голосе воскликнул Климов и обернулся на сообщника, - Паша может выписать мне больничный лист, так ведь? - Чего-то у меня сегодня всех сотрудников подкосили несуществующие смертельные болезни, - показательно хмыкнула Громова, - Эпидемия какая-то! - Зато ты хороша и свежа, как цветок сакуры, - пропел Вадик, прикасаясь губами к ее румяной щеке. - Подхалим, - машинально улыбнулась девушка и тут же нахмурилась, отталкивая друга, - И почему сакуры? Ты опять? - Ты приехала или уезжаешь? – сквозь смех вмешался Паша, не давая Вадику в полной мере насладиться реакцией на излюбленную шутку. - Приехала, - все еще косясь на Климова, буркнула Кира. - Ну, пошли тогда, а то с этими пакетами неудобно, - потрясая в воздухе объемной ношей, сказал Свиридов и двинулся к входу на территорию базы. - А ты чего такая… с ногами? – лукаво прищуриваясь, спросил девушку идущий рядом с ней Вадим, - На свидание что ли собралась? - Ага, к Черчесову! – усмехнулась она, внутренне проклиная Вадика за эту его способность видеть ее насквозь, - Попытаюсь уговорить его задержать сборную в Питере на пару дней после матча, чтобы провести встречу с болельщиками, которую мы с тобой придумали вчера ночью. А пока ты примерял костюмы в «ДЛТ», твоя верная помощница Кира Громова успела сгонять в Смольный и получить разрешение на праздник от Комитета по культуре! - Какая молодец! – воскликнул парень, закидывая ей руку на плечо, - Дай тебе Бог мужа непьющего… Работящего, голубоглазого такого, с испанским акцентом… - Климов, отвали! – рассмеялась Кира, скидывая его руку. - Поддерживаю предыдущего оратора! – хихикнул идущий впереди Павел, поднимая вверх руку с пакетами. - Вы сговорились что ли? Против меня? – картинно возмутилась девушка. - Мы не против, мы за тебя, детка, - снова обнимая ее одной рукой, промурлыкал Вадик. - Вы там случайно рубашки одинаковые еще не купили? – усмехнулась Громова, вспоминая давнюю фантазию друга о семейной идиллии, которой он однажды поделился с ней в пьяном забытьи. - Почему одинаковые? – непонимающе переспросил Свиридов, оборачиваясь. - Это она шутит, - улыбнулся Вадик, толкая подругу в бок и делая ей страшные глаза. - Это тебе за сакуру, - прошептала ему Кира, когда они уже подходили к входу в административный корпус. Парни направились в медицинский блок, а Кира поднялась наверх к кабинету тренера. Здесь вышла небольшая осечка – Черчесов был еще занят на встрече с какими-то чиновниками и попросил девушку погулять двадцать минут. Громова присела на мягкое кресло в коридоре и полезла в сумку за ноутбуком, чтобы немного поработать, пока выдалось время. Вынимая гаджет, она наткнулась на стопку листов с вопросами к грядущим интервью для футболистов, которые забрала сегодня с Олиного стола. Тяжело вздохнув, скорее по привычке, чем действительно сожалея, что снова придется выполнять обязанности своей помощницы, Киры пробежала взглядом фамилии на титулах и направилась на поиски спортсменов. Найти их не составило труда, достаточно было идти на шум и смех. В ожидании тренировки, которая по имеющемуся у нее актуальному расписанию должна была начаться через полчаса, ребята проводили время в комнате отдыха, которая на базе «Зенита» была Кире хорошо знакома. Войдя в просторное помещение на втором этаже, девушка застала привычное зрелище играющих в иксбокс взрослых мужиков, которое, наверное, никогда не перестанет ее удивлять. На этот раз в виртуальной битве сошлись Саша Головин и Андрей Лунев. По обе стороны от них на широких угловых диванах расположились другие игроки сборной, но далеко не в полном составе. На ходу просматривая свои списки, девушка задумалась, где ей теперь искать отсутствующего Смолова, интервью которого для «Космо Петербург» было назначено как раз на сегодняшний вечер. - Привет, ребята! – бодро поприветствовала она футболистов, подходя ближе и поднимая глаза от листов, - А где Федя? - А меня тебе уже недостаточно? – усмехнулся Артём сквозь гомон ответных приветствий. - Достаточно, - улыбнулась Кира, подходя к форварду и вручая ему список вопросов для Смолова, - Вот поэтому ты ему это и передашь. - Громова, а давай тебе ноги измеряем! – откладывая листок в сторону, заинтересованно проговорил Дзюба, скользя ладонью по ее бедру вниз, - Сколько, как ты думаешь? Сантиметров сто будет? - Давай тебе что-нибудь измеряем! У меня в ежедневнике как раз линейка на пятнадцать сантиметров есть, - отшутилась девушка, протягивая сидевшему рядом Газинскому листок с его фамилией, - Юр, это твое интервью на «Пятом». Там все написано – и время, и вопросы. Оля тебе еще потом напоминалку пришлет. - А когда линейка закончится, чем будешь измерять? На глазок? – не унимался зенитовец, наблюдая за ее перемещениями между другими спортсменами. - Главное, чтобы измеряемый предмет не закончился раньше линейки, - хихикнула Громова, раздавая оставшиеся листки под смех футболистов. Отдав последний список сидевшему на противоположном от Дзюбы конце дивана и точно так же следящему за ней взглядом Черышеву, Кира поставила сумку с ноутбуком на свободное место рядом с ним и, пройдя за спинкой дивана, остановилась у экрана. - Зенит против ЦСКА? – приподнимая бровь, усмехнулась она и облокотилась на мягкие подушки за спинами Лунева и Головина, - Очень патриотично! - Давай, Кира Юрьевна, поддержи родную команду, - проговорил Лунев, всем телом наваливаясь на джойстик и завершая свою атаку сильным, но не точным ударом. - Отчего же не поддержать, - с улыбкой протянула Кира, оглядывая стопку купюр на столе перед диваном и, вернувшись к своей сумке, достала из новенького кошелька тысячную купюру. Склонившись над Черышевым из-за дивана, она протянула ему деньги: - Черри, передай, пожалуйста. - На кого? – оборачиваясь к ней и захватывая ее руку в свою, спросил футболист. - Догадайся, - улыбнулась Громова, - Кончилось лето, нету овса, нечем кормить игроков ЦСКА! Ребята заржали, словно те самые кони, хотя единственным представителем команды армейцев из присутствующих был Головин, не слишком оценивший избитую шутку. Не отпуская ее руки, Денис подался вперед и кинул купюру в общую стопку. Снова откинувшись на диван, он положил ее руку к себе на плечо и, накрыв своей, как ни в чем не бывало, уставился на экран, изображая неподдельный интерес к виртуальному матчу. - Сударь, ваша наглость не знает границ, - прошептала Кира ему на ухо, склоняясь совсем низко. - Нет, наглость это вот это, - поднимая к ней голову, еще тише проговорил Черышев и мягко захватил ее нижнюю губу в свои, слегка оттягивая и прикусывая. - А за такое можно и схлопотать по бессовестной небритой физиономии, - не отстраняясь и не меняя позы, с улыбкой прошептала девушка, вглядываясь в его улыбающееся лицо и ласково проводя пальцами свободной руки по игривой ямочке на его левой щеке, – Если не от меня, то от Тёмы точно. - Я готов рискнуть, - уверенно ответил он, сильнее прижимая ее руку к своему плечу. - Громова, ты чего там застряла? – хмуро возмутился Дзюба, которому с другого конца дивана обзор на происходящее был частично перекрыт товарищами по команде, - Иди сюда. Хватит тереться возле легионеров. У нас сегодня день воспитания патриотических чувств! - Какой же ты въедливый патриот, Дзю, - беззлобно протянула девушка, освобождая руку и возвращаясь за спины игроков, - Черри, между прочим, тоже вполне себе отечественного производства! Она не придала значение этому чувственному инциденту, не смутилась и не удивилась, а восприняла скорее, как дань своей сегодняшней неотразимости. Ее игривое настроение позволяло все, давало полную свободу и заглушало и без того не громкий голос совести. На экране при ничейном счете «два-два» шли последние минуты матча и ожесточенная борьба, и девушка моментально переключилась на новую забаву. - Лунтик, надо бы поднажать, - улыбнулась Кира, - Ты считай, на своем поле играешь! - Да ты погляди, какую он оборону выстроил, - кивая на сосредоточенно и будто даже не мигая, смотрящего в экран Головина, ответил Андрей, - Мне бы такую в новом сезоне! Перевес в виртуальном мастерстве был явно на стороне юного армейца. Это было видно даже по скорости, с которой его пальцы перебирали кнопки джойстика, и Громова удивилась, как Луневу вообще удалось удержать равный счет, а не насобирать полную сетку мячей. Девушке, по сути, было все равно, кто победит, а кто проиграет, все эти компьютерные сражения находили мало отклика в ее душе. Но сейчас ей хотелось участвовать во всем, даже в этом глупом развлечении. Томно вздохнув, Кира облокотилась о край дивана за спиной Головина и легонько потрепала его по волосам. - А ты и тут неплохо справляешься, да, малыш? – тихо проговорила она, склоняясь над парнем. - Я просил, не называть меня так, - пробурчал Головин. - А как называть? – склоняясь еще ниже и проводя легкими касаниям пальцев от его уха до подбородка, еле слышно промурлыкала девушка. Футболист запрокинул голову и задумчиво посмотрел на нее, на несколько секунд теряя контроль над ситуацией на поле. Этих мгновений Луневу, сразу разгадавшему ее незамысловатый маневр, оказалось достаточно, чтобы забить победный гол в матче. Под одобряющие возгласы и аплодисменты поставивших на «Зенит» игроков, Кира с улыбкой выпрямилась и звонко хлопнула по подставленной Андреем руке. - Оп! Давай, давай! – громко и нараспев произнесла Громова. - Доминируй, унижай! - басом подхватили парни старую зенитовскую речевку. - Дурацкая речевка, - проворчал Головин, отшвыривая в сторону уже ненужный джойстик, - Только зенитовцы тронутые могли такое придумать! - Да ты че! Самая крутая на все времена! – отозвался Дзюба, забирая со стола деньги и распределяя их между победителями спора. - Прости, Сашка, - сквозь смех, проговорила Громова, ласково проводя рукой по коротким волосам на затылке футболиста, - Ты выбрал не того соперника. Это же Питер, детка! Головин дернулся в сторону, уходя из-под ее руки и, казалось, надулся еще сильнее, но Кира вряд ли обратила на это внимание, наслаждаясь одобрением представителей команды своего города. Принимая поздравления и свою долю выигрыша, девушка скользнула взглядом по часам на руке и засуетилась, опасаясь упустить вечно занятого тренера перед началом занятий. - Ой, мне пора, - хватая сумку с ноутбуком с дивана, проговорила она, и с улыбкой кинула, уходя, - Дзю, не забудь передать Феде список, ладно? Всем хорошей тренировки и, если не увидимся, то удачи на завтрашней игре! Головешка, с тебя гол!***
Ровно в восемь часов вечера Кира уже стояла на Ломоносовском мосту через Фонтанку, пытаясь спрятаться от поднявшегося ветра за колоннами одной из его башенок и прикурить уже третью сигарету. Она не рассчитала время и приехала раньше, хотя изначально намеревалась элегантно опоздать на десять минут. Разговор с тренером получился кратким и деловым. За что Кира уважала Черчесова, так это за способность молниеносно оценивать ситуацию и принимать решения, не сомневаясь и не раздумывая часами. Он легко согласился на маленький праздник для болельщиков, который с учетом растущего количества спонсоров и желающих принять участие грозил превратиться в полномасштабное городское событие. Но об этом ему пока знать было не обязательно. Сидеть в машине, и выжидать нужное время у девушки не было никаких сил, поэтому она предпочла слиться с толпой, чтобы проветрить голову и хоть немного унять нервную дрожь в теле. Получалось плохо. Вглядываясь в фигуры прохожих, наводнивших набережную, Громова с замиранием сердца хотела и одновременно боялась, узнать в одной из них его силуэт. Она так долго ждала этого момента, что он стал выглядеть совсем уж нереальным, вымышленным, несбыточным. Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Липатов опаздывал. Это было для него нормой, он почти никогда не приходил на назначенные встречи вовремя, но сейчас это почему-то не воспринималось, как должное. Кире уже казалось, что она стоит тут не меньше получаса и тревожные мысли без спроса поползли в голову: «А вдруг он и вовсе не придет? Может он просто пошутил? Или передумал, но не потрудился сообщить об этом?» Это было вполне в его стиле, такое случалось не раз, но Громова все равно никогда не была к этому готова. - Девушка, вы не подскажите, как пройти к Аничкову мосту? – услышала она за спиной мужской голос и, заметно вздрогнув, резко обернулась. Симпатичный молодой парень, держащий под руку маленькую миловидную брюнетку в забавном джинсовом комбинезоне, с улыбкой и недоумением смотрел на ее испуганное лицо. - Туда, - торопливо махнула рукой в сторону Невского девушка, глядя на незнакомцев стеклянным взглядом, - Как увидите бронзовых коней – вы на месте. Туристы поблагодарили ее и направились в указанном направлении, а Кира глубоко вздохнула и, уставившись на грязный асфальт под ногами, отругала саму себя за расшатавшиеся нервы. Теперь эти ребята будут думать, что в Питере живут одни сумасшедшие, страдающие манией преследования и паническими атаками. - Громова, ты не меняешься! Как с тобой вообще о чем-то можно договариваться? – раздался совсем рядом знакомый, до невозможности родной, смех. Девушка медленно подняла голову и столкнулась со смеющимся взглядом Максима. Он не сильно изменился, но был еще красивее, чем в ее воспоминаниях. Немного повзрослел, подстригся чуть короче, чем раньше, как будто сильнее похудел, отчего стал казаться еще выше, но в остальном это был он – ее Чудовище из Ада в своем лучшем воплощении. Бездонные оленьи глаза все так же манили зеленым омутом, густые идеальной формы брови застыли в надменном изгибе, темная косая челка небрежно спадала на лоб, заставляя по привычке отбрасывать ее в сторону, четко очерченные, по-женски правильной формы губы, кривились в неизменной усмешке. Он знал, как хорош и какое впечатление на нее производит, и в этом знании была его сила и ее главная беда. Оно лишало ее последних шансов на спасение, вынуждая тонуть и даже не просить пощады. - Я тебе, где сказал ждать? У моста со стороны Ломоносова. Я тебя там уже десять минут караулю! – картинно возмущался Липатов, не пытаясь скрыть улыбку умиления над ее растерянностью, - Чего ты на мост-то полезла? - Я почему-то запомнила, что на мосту, - промямлила Кира, не сводя с него лучистый взгляд и растягивая губы в глупой улыбке. - Учишь тебя, учишь, все впустую, - обреченно вздохнул Макс и смазано чмокнул ее в губы, - Ну, пошли? Чего ты растеклась, как кошка! На деревянных ногах Громова спустилась вслед за ним на набережную и пошла рядом, не различая дороги и не спрашивая о направлении прогулки. Его сухой поцелуй жег губы, в носу остался аромат его кожи, и девушка боялась вдохнуть, чтобы не выпустить его и не смешать с запахом затхлой речной воды и городского суеты. Она почти не слышала, что он говорит, глядя под ноги и полностью сосредотачиваясь на том, чтобы скрыть от него свое радостное волнение. Но даже по его дыханию рядом было понятно, что затея заранее провалилась. Ребята смешались с шумной толпой, которая наводнила собой весь центр города, превращая даже эту, обычно тихую часть набережной, в веселый карнавал красок. Чемпионат мира делал свое дело, и город становился неузнаваемым для местных жителей, сварливо ругающих нерадивых туристов и переполненные улицы. Место для прогулки было выбрано не случайно. Именно здесь, в офисе маленького кондитерского предприятия, в котором Липатов работал инженером, они познакомились два года назад, когда Кира только получила работу в агентстве и приехала знакомиться с новым клиентом. Именно тут, совсем недалеко от офиса, Макс тогда снимал квартиру до того, как перебрался в собственную однушку в спальном районе. Здесь были бары, в которых они зависали до утра, круглосуточные магазины, в которые бегали ночью за коньяком, отпускаемым усатым кавказцем из под прилавка, дворы, в которых она ревела навзрыд, в очередной раз уходя от него навсегда. Эти улицы были исхожены и изъезжены вдоль и поперек. Они тоннами хранили самые счастливые и горькие воспоминания, надежно укрывая их старыми стенами домов и брусчаткой тротуаров от посторонних глаз. Они шли знакомым маршрутом, не держась за руки и не обнимаясь, как другие пары, но даже от этой скромной близости у Киры уже кружилась голова. Он что-то рассказывал про свою работу, спрашивал про ее успехи. Девушка робко отвечала, пользуясь возможностью смотреть на него и с каждой минутой разглядывая все смелее. Она недоумевала, как смогла выжить все это время без него. Как могла смотреть на кого-то другого, кроме него? Сейчас все попытки других мужчин завладеть ее вниманием выглядели еще более жалкими и провальными, чем обычно. Всё по сравнению с ним меркло, все меркли. К тому времени, как они дошли до Измайловского моста, девушка постепенно расслабилась и с удовольствием погрузилась в колючий и неудобный, но такой желанный и сладостный его мир. Его шутки, от которых она успела отвыкнуть за год, снова вызывали улыбку, его высокий голос и манера говорить больше не казались отголосками прошлого, а стали частью вполне осязаемого настоящего. Они общались, словно старые друзья - смеялись, вспоминая забавные моменты, которые происходили с ними здесь, перемывали кости общим знакомым, которых давно не видели, делились планами на будущее. - А помнишь, как мы кинули где-то в этих дворах твою машину, а потом на утро не могли ее найти? – с улыбкой воскликнул Липатов, крутя головой по сторонам. - Ну, положим, тогда веселился только ты! – усмехнулась Кира, вторя его улыбке, - Мне было не до смеха, я думала, ее угнали! - Да кому она нужна! – отмахнулся парень. - А помнишь, как на клиентском корпоративе ты так быстро накидался, что мне пришлось, вместо того, чтобы кататься со всеми на кораблике, тащить тебя домой на себе? – воодушевленно воскликнула девушка, слегка забегая вперед него и строя укоризненную мину. - Глупая, ты так до сих пор и не поняла, что я просто хотел остаться с тобой вдвоем, - задерживая на ней долгий, чуть влажный взгляд, тихо сказал Макс. - Так ты что, притворялся? – картинно возмутилась Кира, из последних сил удерживая свои трещащие под натиском этого взгляда редуты. - Естественно! – гордо улыбнулся Липатов. Как же она отвыкла от этой его манеры, как скучала по ней и одновременно ненавидела. Он мог шутить, издеваться, держаться отстраненно или вообще делать вид, что они чужие, а потом одной фразой, одним взглядом вдруг пробить сердце насквозь. И главное, она никогда не могла понять эту грань между игрой и искренностью, не умела уловить его настоящего, все время балансируя на грани между ликующим счастьем и убийственной тоской. Это было так утомительно, и вместе с тем так прекрасно. - Надо выпить за встречу, - вдруг сказал он, останавливаясь у входа в сетевой магазин и лукаво поблескивая глазами. - Я не могу, я на машине, - запротестовала Громова. - И что? Я тоже, - недоуменно протянул Макс, заталкивая ее внутрь. Она не сопротивлялась, как и раньше позволяя ему управлять собой, толкая на безумства и абсолютно не свойственные ей поступки. Он называл это выходом из зоны комфорта и получал особое удовольствие от ее метаний и внутреннего сопротивления. Купив трехсотграммовую фляжку какого-то неизвестного коньяка отечественного производства, они снова вышли на набережную и остановились у чугунных перил. - Мне кажется, мы можем умереть от этого, - недоверчиво глядя на плохо закрепленную этикетку, которая покосилась, когда он открывал бутылку, проговорила Кира. - Не боись, Громова! Мне не может так повезти! – рассмеялся он, делая первый глоток из горлышка и передавая ей бутылку, - За нашу долгожданную встречу! - И возможно последнюю, - нахмурившись, проговорила девушка и скривилась, сделав большой глоток. - И не мечтай, - снова забирая у неё бутылку, хихикнул парень, без промаха запуская очередной снаряд в сердце. Под коньячок беседа пошла еще живее. Облокотившись о перила, они уже смеялась в голос, разбирая на мельчайшие составляющие и трепетно восстанавливая в памяти свои самые яркие совместные воспоминания. Кире начало казаться, что этого года без него просто не было, что вот только вчера он ушел из ее квартиры, а сегодня они снова встретились, и все было, как раньше. Ей безумно, до зубного скрежета, хотелось дотронуться до него, прижаться, поцеловать, и она вертелась и кокетничала, всеми силами подставляясь под поцелуй, в надежде, что и его одолевают такие же желания. Но Макс медлил и лишь одаривал ласковыми взглядами, чем только еще сильнее распалял ее желания. Допив коньяк, он размахнулся и запустил пустую бутылку в воду. - Эй, ты чего делаешь? Не стыдно? – возмутилась Кира, хватая его за руку. - Ты же знаешь, мне не бывает стыдно, - ухмыльнулся Липатов и, небрежно забирая руку, внимательно посмотрел на часы, - О, уже начало одиннадцатого. Мне пора. - Куда? – от неожиданности не успев проглотить свой вопрос, который никогда не стоило ему задавать, выпалила девушка. - У меня встреча, - загадочно ответил он, с явным удовольствием наблюдая за ее реакцией и улыбаясь все шире с каждой секундой. - Ты назначил встречу после меня? – растерянно произнесла Громова, не в силах себя контролировать и самостоятельно затягивая на своей шее заботливо растянутую им петлю, - С кем? - С кем надо, - надменно ответил парень, не переставая улыбаться, - Все, барсучок, я побежал. Не куксись! Он наклонился к ней, чмокнул в скулу на прощание и быстрым шагом направился к ближайшему перекрестку. Кира стояла, не шевелясь и не поднимая головы, пока его шаги полностью не заглушил шум проезжающих автомобилей. Ей казалось, что если она посмотрит ему вслед, то окаменеет. Слезы заполнили глаза, размывая грязный асфальт под ногами в неразличимую серую массу. Он опять сделал с ней это, опять заставил поверить, что между ними что-то есть, чтобы потом разрубить все одним ударом. Все только ее фантазии, ее несбыточные мечты, ее глупость, непроходимая, невообразимая глупость! Когда она перестанет попадаться в сотый раз в одну и ту же ловушку? И его даже нельзя было ни в чем обвинить! Он ведь ничего не обещал, ничего не предлагал, кроме прогулки, даже не целовал. Она придумала все сама, как всегда. Девушка глубоко вздохнула, пытаясь остановить льющиеся по щекам слезы. Она обернулась к реке, только сейчас замечая, как потемнела вода, отражая затянутое тучами небо. Белые ночи были в самом разгаре, эта неделя должна была быть самой светлой за все лето, но из-за испортившейся погоды вокруг стало как-то сумеречно темно. По полуразвалившейся лестнице Кира спустилась к причалу для катеров и, достав из сумки план мероприятий сборной, села на него и свесила ноги вниз. Компания молодых ребят и девчонок с гитарой, пристроилась у второй лестницы в нескольких метрах от нее, и задорно звеня пивными бутылками, распевала «Билет на самолет» Цоя. Кире нее было до них дела, она им тоже не мешала. Девушка смотрела на грязную воду реки, слабым течением прибивающей к причалу одинокие пластиковые бутылки и пакеты, на проплывающие мимо прогулочные катера с довольными улыбающимися туристами, которые весело махали руками всем прохожим и не замечали грязи, которую рассекает их нарядный, украшенный вечерними огоньками, кораблик. Это и был ее настоящий Питер, город, сочетающий в себе то, что казалось несоединимым, смешивающий противоположное, и выдающий на выходе особый забористый коктейль из блеска, молчания и скрытой злости. Не каждому придется по вкусу такой напиток, не каждый сможет оценить его тонкую изысканную горчинку, пряное послевкусие и тяжелый навязчивый дурман. Но тот, кто распробует, уже никогда не сможет от него отказаться. Макс был таким же. Он тоже скрывал за блестящим фасадом стройных архитектурных ансамблей облупившуюся штукатурку дворов, грязные заплеванные тротуары, сумрак, отчаяние и вкус дешевого коньяка, который она до сих пор чувствовала в себе. Он был так же непредсказуем и заставлял вечно ждать – ждать, когда кончится дождь, когда выйдет солнце, ждать лета, ждать улыбки, ласки, ножа в сердце. Его тоже нельзя было понять до конца, но и отказаться от него было невозможно. Озябнув, Кира подтянула к себе колени, обнимая их руками, и вдруг почувствовала, как кто-то тронул ее за плечо. Рядом с ней, отделившись от своей шумной компании, на корточках сидела девчонка лет восемнадцати с длинными светлыми дредами и в каком-то абсурдном ярком наряде. - Эй, ты в порядке? – участливо спросила она, вглядываясь в лицо обернувшейся к ней девушки. - Нет. Я не в порядке, - вопреки всем законам вежливости честно ответила Громова. - Будешь? – протягивая ей тлеющий косяк, от которого сладко тянуло марихуаной, сказала девчонка. Кира молча взяла самокрутку и затянулась, чувствуя, как вязкий дым заполняет легкие и с непривычки почти моментально дурманит разум. Озноб отступил сразу, а следом за ним и тяжелое коньячное послевкусие. Стало пусто и тепло, и это уже было неплохо. - Это пройдет, - тихо сказала незнакомка, ласково поглаживая ее по спине, словно близкую подругу, и без слов чувствуя ее беду, - И ты полюбишь снова. - Когда? – тихо спросила Кира, отдавая обратно косяк и даже не удивляясь тому, что она говорит об этом с незнакомым человеком. - Не знаю, - задумчиво всколыхнула дредами девушка, - Может уже этим летом.