Corrupt

Билли не настолько глупа, чтобы слепо ринуться в Бездну. Ей не достался пытливый ум, ей не суждено узнать лично некого Пьеро, о котором ходят слухи со времен начала крысиной чумы, как и узреть великолепного Соколова… — Если бы Соколов не так сильно зазнавался, он бы спас этот город от болезни, — Далила обращалась к своим подчиненным самым серьёзным тоном. Билли каждый раз отворачивалась от туманных берегов, стоя на носу корабля. Часть Лёрк жаждала, чтобы Её Ведьмейшество обратилось к ней с этими самыми несуществующими ласковыми нотками в голосе, но ей всегда доставалась насмешка. — Я видела, как ты смотрела на его картины, — Далила медленно приближалась к молоденькой барышне, очевидно, одной из новеньких в их рядах. — Сравнивала ваши с ним полотна, — она очаровательно улыбнулась. Даже самой Билли захотелось узнать ее получше. — Говорят, в работах ученика всегда есть отражение его учителя, но я не заметила ничего схожего… — Это легко пресечь, — от ухмылки Далилы кровь холодела в жилах; от её взгляда в груди зарождалась Бездна. На корабле полно ведьм, — одни только женщины, Чужой их подери — и все пялились на китобоя, стоило ей пройти мимо них. Некоторые смотрели с отвращением, другие — с любопытством, третьи — с ревностью. Если Далила сумела собрать воедино из всех них единый организм, пусть изредка дающий сбои, то эта женщина способна повести за собой целую Империю. Гораздо страшнее то, что сама Копперспун — так ее назвали в одном из разговоров — прекрасно это понимает. Билли не настолько глупа, чтобы слепо следовать за Далилой. В китобое стал просыпаться умник. Она старательно игнорировала факт знакомства с ведьмой, желала забыть тот вечер. Лёрк ненавидела, когда что-то полностью занимало её разум, а именно это сделала Далила. Эта женщина одна из немногих, у кого так быстро удавалось привлечь внимание Билли. Её сила, ум, колкость и магия — то, что привлекало в ней многих. Чем настырнее Билли старалась забыть собственное поражение, тем больший отпечаток оставляла там Далила. Так люди и сходили с ума — становясь одержимыми чем-нибудь невозможным, пока не достигали этого. Билли совсем не хотела попасть в лечебницу для душевнобольных. Поэтому она так легко сдалась в сладостный, пахнущий красными розами, плен собственных желаний и любопытства. Бригмор хранил множество секретов. В усадьбе кроме переносящей болезни живности и покрытых мхом развалин ничего не должно быть. Одно из самых старинных в Дануолле поместий превратилось в лишний балласт, из-за которого перегруженный корабль пойдёт на дно. Точно таким же мусором являлся сам Дануолл, если не вся Островная Империя на желтоватой карте мира. Двигатель мерно урчал в сердце корабля под её ногами. Когда-то давно, наслушавшись историй о приключениях, Билли мечтала завести собственный корабль и бороздить океан. Сила ворвани открыта уже давно, она и сама смогла бы управиться с небольшим судном… Лёрк никогда ещё не слышала смех Далилы — он звенел в её ушах. Злобный, лицемерный и самодовольный. Она слышала голос ведьмы в закромах своего разума — у китобоя появились предположения, что ведьма успела её как-то отравить. — Скоро ты будешь звать меня, умоляя меня сыграть в мои игры, — эта её интонация настолько противна, что Билли забывает обо всем на свете и глухо скулит, надеясь на звукоизоляцию маски. Далила здесь, прямо за её спиной: она чувствует призрачные цепкие пальцы на своей талии. Но на деле за спиной лишь сильнее густел туман. Лерк слышала, что миражи — признаки чумы. От такого предположения мурашки пробегали по сильной спине. Выжить в бедном квартале, пережить столько поединков, но согнуться лишь из-за болезни. Смертельной и ядовитой, как и шипы отравленных цветков ведьм. Она прожила не один год в эпицентре всех кризисов Дануолла, теперь же — на кладбище плакальщиков. Вдыхала едкие испарения каждый день, плевала на запреты и снимала маску. Отпроситься в своеобразный отпуск у Дауда оказалось проще простого. Прошло совсем немного времени после убийства Императрицы, и все Китобои залегли на дно в Затопленном квартале, получив свою долю за смерть единственного спасения Империи. — Мне нужен отдых, — Билли рассматривала Дауда, как всегда, увлеченного бумагами на столе. Она никогда не заглядывала в них без разрешения своего наставника. Только лишь Томас за ее спиной (он стоял возле дальней стены, но она чувствовала его пристальный взгляд) с каждым разом вызывал своеобразное чувство ревности. — Как долго тебя не будет? — Дауд даже не удосужился поднять на неё взгляд. — Пару дней. Главарь китобоев замер, размышляя, все-таки взглянув на неё, кивнул. Лёрк чувствовала себя, будто спрашивала разрешения предать его. Она скрипнула зубами от презрения. Дауд стал слишком мягкосердечным по отношению к ней — как и ко всем остальным старым китобоям. Дауд слишком дорожил своей правой рукой — в этом его слабость. Тем не менее он никогда не позволит ей стать на свое место, сколько бы лет ему ни было. Она всегда была чуть позади него и справа. На одной линии с ней, только чуть левее, стоит Томас, но его одеяние синее. Он ниже их по рангу. Томасу и Билли бы стоило грызть друг друга за первенство, но Дауд, как и большинство людей, — правша. Покойная Джессамина Колдуин — совсем как Дауд, только вот императрица стояла лицом к своим подданным, а за спиной вместо оравы наемных убийц находился один-единственный телохранитель, готовый броситься защищать Её Величество в любой миг, а дальше — Бездна. Туда китобои её и столкнули. Всё решала метка. Ей было неловко оставлять Дауда. Пока никто не заподозрил, что правую руку можно заменить, а смену конечности объяснить гнилью оной, пока яд не распространился дальше по организму. Болезнь — влечение к Далиле — лучше всего скрывать — безопаснее и безвреднее для окружения. — Туман ненастоящий? — Билли обернулась, зная, что за ней пристально следили. — Какая сообразительная девочка, — ведьма, стоящая чуть позади Лерк, оказалась совсем другой — не Далилой. — Было бы очень глупо со стороны Далилы показывать тебе все наши секреты вот так просто. Эта ведьма единственная, кто называл её по имени без страха. В её взгляде — сплошная ревность, словно она прочла мысли китобоя и добралась до запретных. — Не думай, что ты такая особенная. Мы лишь изучили тебя лучше всех остальных китобоев. Бригмор встречал их своим разлагающимся великолепием.