Красное на чёрном

Он спасает Генриха там, в Риге. Вода бьёт им по лицам, холодная и жёсткая, как хлыст. Уже после, когда буря закончилась и они стояли вместе на берегу, Иоганн взглянул в молодое и светлое лицо Генриха. Он ответил ему улыбкой. Рижский залив, тёплый песок и вода. Порою вода ложилась лаковой чёрной линией, в которой играли золотые отблески луны. Сюда не падал чёрный свет смерти, сюда не доходили крики и стоны. Генрих был удобным, юным и наивным. С белокурой макушкой, слегка раскосыми и умными глазами. А потом инженера Шварцкопфа убили, и стало как-то холодно и странно смотреть на повзрослевшее лицо Генриха, сидящего рядом с ним в чёрной кожаной куртке. — Возможно ты прав. Надеюсь, ты тоже готов репатриироваться. — Если господин Папке оформит мой отъезд. — Папке сделает всё, что я ему прикажу! Не смог уберечь отца… — Откуда он мог знать, что замышляет НКВД? — А теперь он проявляет трогательную заботу о моём отъезде, гестаповец! — его голос приобретает оттенок слабой гневливости и затаённой злобы. — У тебя странное впечатление о деятельности гестапо. В коридоре стоят люди в чёрной одежде. И Генрих, такой правильно-немецкий, строгий. — Ты изменился, Иоганн. — Если Рейху необходимо, чтобы немцы вернулись в Германию, надо делать то, что нужно Рейху. — Рассчитываешь на блестящие перспективы? — Генрих сверкает глазами как волк. Да, что-то волчье с момента смерти старшего Шварцкопфа появилось во всём его облике. — Нет, едешь ты, единственный близкий мне человек. Попрощаться нормально тоже не особо получилось. Генрих по-дружески потрепал его за плечо и уехал. И взгляд какой-то добрый, но пустой. Белову теперь оставалось получить новые показания. Просочиться в абвер, делов-то. И вживаться, вживаться, вживаться. «На будущее запомни: никакой резкой инициативы. Рискнуть — чем? Собой? Но тем самым подвергнуть риску задание, цель которого тебе неизвестна, да и мне тоже. Что бы ни было — вживаться. С самого себя содрать шкуру, вывернуть наизнанку, снова напялить. И улыбаться. Такая работа.» Вокзал встречает его серыми стенами и толпами серых фигур, бывших когда-то людьми. Когда-то они жили, мечтали, работали, любили. Теперь они стали восковыми фигурами, коим суждено появиться на мгновение и исчезнуть. Полчища репатриантов, вороньи лаковые плащи и мундиры эсэсовцев. И тут Генрих, в дорогом костюме, такой повзрослевший и статный. Рядом с ним — человек с багажом. А потом он развернулся, снова становясь тем Генрихом, которым был в Риге. Не мальчик, но и не мужчина. Что-то притягательно юное и безмерно печальное было в его сизых глазах, когда мужчина, судя по всему, дядя Вилли что-то говорил ему. Вайс не слышал, что конкретно. Старший Шварцкопф прижал племянника к себе, держа его за плечи. Генрих скорбно опустил глаза. Белову эти нежности в людном месте показались неуместными. Дядя Вилли отстранил Генриха от себя, разворачиваясь к своему сопровождающему эскорту и представляя племянника. Затем, какой-то необъяснимой силой фортуны, Генрих заметил его, окинув своим рассеянным взглядом толпу. Подозвал к себе неуверенным и пренебрежительным жестом. Вайс рванулся вперёд, его попытались остановить, но он продолжал идти вперёд, пока не подошёл почти вплотную. Однако, его продолжали не замечать. Это что-то новое, подумал Белов, рассматривая Генриха. Глаза, губы, нос — какие-то странные тени глядели на него. Он какой-то другой, но в то же время прежний. Ещё там, в Латвии, Белов понял, что надо хвататься за Генриха обеими руками. — Ну, Польша — пройденный этап. Бедный Рудольф, он понимал всё в радиотехнике и абсолютно ничего в других областях человеческой мысли. Ну, мальчик, — Старший Шварцкопф мягко потрепал Генриха по шее. Вайс всё так же стоял рядом. Его продолжали не замечать. — Дядя Вилли, вот, — тихо и как-то покорно, требуя обратить внимание, произнёс Генрих, неуверенно, как младший, подчиняясь старшему. — Это тот самый, Иоганн… — Ах ты… — грозно и пренебрежительно отозвался Вилли. — Я слышал о тебе. За твои услуги моему покойному брату и нашей семье… — Если тебе что-нибудь понадобится, — начал аккуратно Генрих, с восторгом поглядывая на своего дядю. — Да… — лениво протянул Вилли. — Найди меня после проверки, — дружественно и тепло тараторил Генрих. — Вы разрешите, дядя? — Да! — воскликнул Вилли, хватая Генриха под локоть, уводя за собой эскорт, оставляя Вайса стоять на месте. — А теперь в отель, короткий привал, и в Берлин, работать, работать, сама судьба указывает нам путь дальше на Восток!.. Слыша это, Иоганн Вайс прививал себе мысль, что Генрих нужен ему как будущее средство для вербовки, для чего угодно, лишь бы обратить эту неожиданно приятную связь во свержение кровавого режима. Генрих считает его своим другом и это во всяком случае хорошо. Что ж, теперь он поймал себя на мысли о том, что Генрих потерял. Дядя утащит его в чёртов Берлин, сделает из него очередной чёрный винтик в нацистской машине. Все планы меняются, со злостью думал Белов. То, что случилось потом, было каким-то подарком удачи. Он нашёл Генриха у шикарной чёрной машины, подаренной ему дядей. Не успел Вайс сказать ему и пары слов, как появился старший Шварцкопф в накинутом на плечи сияющем плаще. — Ты готов, Генрих? — вальяжно подойдя, спросил он. — Да, дядя Вилли. — покорно ответил Генрих. Вайсу хватило смелости взглянуть в лицо Вилли быстрее, чем тот его заметил. — А-а, ты? Паровоз свистнул, разбавляя возросшее напряжение в паузе. Импозантный и глупый в своей гордости Вилли переводил взгляд то на Вайса, то на Генриха, так же глупо и нелепо улыбающегося. — Да. — наконец, твёрдо произнёс он, передавая Генриху несколько свёрнутых купюр. — Я вам очень признателен, — сказал Вайс и запнулся, мысленно ругая себя. Дядя Вилли отошёл. Вайс взял из рук Генриха деньги. — Спасибо большое. — Успеха тебе желаем. — тихо произнёс Генрих. Какой же он сейчас был молодой и красивый. И глупый. — Ты со мной, Генрих? — спросил Вилли. — С вашего позволения, нет. Вы разрешите? — Помилуй, твоя же машина. — Я за вами. — Простите, штандартенфюрер? — нетерпеливо и резко перебил Вайс. Ну и к чёрту, подумал он, всё равно сейчас в глазах этих сволочей он выглядит ничтожно. — Да? — недовольно развернулся Вилли. — У меня есть возможность получить место в гараже. Ваше благожелательное слово… — Ты хочешь служить в гараже шофёром… — деловито произнёс Вилли, разворачиваясь и скидывая и с плеч аристократическим жестом плащ. После подошёл к телефонному автомату — Говорит штандартенфюрер Вилли Шварцкопф… Как зовут? — Иоганн, — торопливо подсказал Генрих. — Вайс, — так же торопливо выдал Белов. — Иоганн Вайс, он будет служить у вас шофёром…. Да. Нет, только шофёром… Так они и уехали, дядя и племянник, оставляя Вайса в незнакомом городе. Благо, жильё нашлось удивительно быстро. Он нашёл его у той женщины, которая позже свела его с Ангеликой Бюхер, имевшей влияние на фон Зальца. Он снова взял контроль над каждым своим словом и движением, манипулировал и всегда выходит победителем в любой ситуации. В общем счёте, всё шло идеально. Потом появился унтершарфюрер Папке, к которому он почему-то бросился со счастливыми возгласами, упрашивая «провести вечерок вместе».