Что-то никогда не меняется

Шульц уже пять минут расхаживал по его кабинету, громко лязгал металлическими набойками по пластику пола, раздраженно фыркал и разгонял рукой плотные клубы табачного дыма. От двери – к стеллажам, от стеллажей – к книжным полкам, потом обратно к двери. И так без остановки. В конце концов у Бэрри разболелась от этого голова, и он, не отрываясь от бумаг, попросил: – Фрэнк, присядь. Мельтешишь. – Сдаешь позиции? – проворчал тот язвительно. – Раньше такие мелочи тебя не отвлекали. Бэрри затянулся еще раз, раздавил окурок в хрустальной пепельнице, к слову, давно переполненной, и все-таки поднял на него намеренно холодный взгляд. – Для носителя паршивых новостей ты что-то слишком весел. Шульц остановился и парировал желчно: – А ты что-то слишком спокоен для человека, который узнал про заговор Анклава под своим носом! – Об этом рассуждать пока преждевременно. – Преждевременно? – Фрэнк остановился и уставился на него с негодованием. – Дуглас, это тайная организация внутри Братства! Чем это еще может быть? – Присядь, – повторил он с напором. И, дождавшись, когда товарищ рухнет на стул, стоящий напротив его кресла, спросил: – Виски будешь? Шульц посопел и кивнул. Принял предложенный хайбол и залпом опрокинул в себя его содержимое, как какой-нибудь самогон. Бэрри выждал паузу и спросил: – Успокоился? – Фрэнк посмотрел на него сердито, но потом снова неохотно кивнул. – Хорошо. Вот факты, о которых я прочитал. Во-первых, регулярные, частые и необъяснимые совместные отлучки из Мэксона как минимум пятерых рыцарей и семерых скрипторов. Во-вторых, аналогичные отлучки трех рыцарей и пяти скрипторов из базы «Дельта». В-третьих, та же картина на базе «Блэкстоун» – четыре рыцаря и шесть скрипторов. В-четвертых, перехваченная передача анонима, имеющего позывной «Кентавр». В-пятых, содержание этой передачи – любопытное, местами дерзкое и провокационное, но не преступное. Ну и все. Остальное – твои домыслы и теории, Фрэнк, будь с собой честен. – Ты считаешь, что этого мало? – Шульц снова вскочил и принялся бегать по кабинету. – Будешь ждать, пока Анклав не сядет тебе на голову?! – Притормози, – осадил его Бэрри. – Я не говорил, что собираюсь это игнорировать. Я сказал, что называть это заговором именно Анклава – значит, упустить другие вероятные угрозы. От еще одной банды контрабандистов или расхитителей имущества Братства до мятежа. Перестань видеть за каждой тенью именно Анклав, Фрэнк! Мы нанесли им такой удар, от которого они еще не скоро оправятся. Это они сейчас прячутся, а мы – догоняем, а не наоборот. – Что-то ты слишком самоуверен, Верховный старейшина, – поджал губы Шульц. Бэрри понял, что ни черта его не переубедил и устало покачал головой. – Я поговорю с Дюраном-младшим. Может, его ищейки тоже что-то разнюхали, а он пока держит это в рукаве, – Бэрри невольно поморщился. – А ты – не пори горячку. Подозреваемых не трогать, но установить за ними тайное наблюдение. Тайное, Фрэнк! Усилить прослушку в казармах подозреваемых и увеличить штат операторов расшифровки записей. Расширить диапазон радиочастот, которые находятся под наблюдением. – Проверки на КПП? – предложил Шульц, деловито сунув большие пальцы в карманы плаща. – Нет. Спугнем раньше времени. Продолжать вести записи о посещениях-отлучках персонала и солдат и фиксировать, кто выдал разрешительные документы. Засади своих аналитиков за сверку данных… И, Фрэнк. Давай, без самодеятельности, ладно? Я не хочу тратить ресурсы, чтобы следить еще и за тобой. Фрэнк демонстративно закатил глаза. – Я жду более четкого ответа, – буркнул Бэрри, пряча улыбку. – Слушаюсь, Верховный старейшина, – Шульц нарочито громко щелкнул каблуками и стукнул по груди кулаком. – Вольно, старейшина, – Бэрри вздохнул. – Иди уже, параноик долбанный. Шульц ухмыльнулся и вышел. Бэрри быстро набросал в рабочем блокноте: «Инвентаризация технической документации. Антитеррористические учения. Антивирусная профилактика компьютеров. Поиск жучков в узлах связи. Сверка фактических вылетов винтокрылов с расписанием». Бросил карандаш, помассировал ноющие виски, посмотрел на ящик стола, размышляя не хлопнуть ли перед разговором виски самому, а потом все-таки пододвинул к себе телефон. – Старейшина Дюран? Почтите меня своим присутствием в течение ближайшего часа, – с выверенной ядовито-сладкой интонацией произнес он в трубку. – Верховный старейшина! Польщен вашим вниманием! – радостно отозвалось из нее. При этом интонация Николаса была ничуть не менее пакостной. За пять лет совместной работы они все же выработали подобие нейтралитета. Вооруженного, естественно. Но стиль их общения всегда вызывал у Бэрри смутную тревогу – будто они оба ходили по какой-то весьма размытой границе, пересекать которую было опасно. Впрочем, Нора оказалась права – непрекращающаяся игра с Дюраном и вправду доставляла странное удовольствие и приятно щекотала нервы. – Мне понимать это, как готовность сообщить что-то важное? – поинтересовался Бэрри вслух. – О, мой дорогой друг, я нисколько не сомневаюсь в остроте вашего ума и способности к пониманию чего бы то ни было, – голос Ника зазвучал так медоточиво, что Бэрри едва не выругался. Ну что он там еще задумал? И ведь задумал, паршивец. – В таком случае, до скорой встречи, – и Бэрри аккуратно, как взрывчатку с детонатором, положил трубку обратно на рычаг. А потом все-таки выругался. Снова поднял трубку, вызвал секретаршу и велел: – Энджи, принеси сюда бутылку коньяка. И свежую рубашку. А через час подай кофе, сахарин и две чашки. А, и поменяй пепельницу. Дюран заявился в идеально отглаженном белоснежном халате вместо плаща старейшины. Демонстрировал свою занятость, не иначе. И вошел в кабинет ровно через час. Бэрри нарочно засек время, и усмехнулся про себя: это становилось традицией. Как и шахматная партия, с которой начинался разговор. Как обычно – сперва о пустяках. Бэрри разглядывал Ника, пытаясь найти в нем следы нервозности. Но тот держался своей обычной манеры – витиевато-вежливой и сдобренной улыбками. А также старательно завуалированными колкостями и двусмысленностями. Впрочем, последние Бэрри предпочитал не замечать. – Кофе и коньяк? Как приятно видеть, дорогой друг, что вы так себе верны, – глаза Дюрана иронично поблескивали. – И по-прежнему умеете создавать для беседы интимный настрой. Николасу достались белые. Он разыгрывал дебют знаменитой испанской партии: угрожал напасть на коня, но собирался брать пешку. И все это было прологом к долгому и нудному противоборству за инициативу в центре. Эту партию в учебниках нередко называли «испанской пыткой». – Как продвигается работа над гусеничным крейсером? – спросил Бэрри, сделав вид, что не услышал последнюю фразу, и применил гамбит Яниша, мгновенно обостряющий игру и выводящий ее на блиц. – Согласно графику, Дуглас, – не отрывая заинтересованного взгляда от доски, отозвался Ник и сделал рокировку. – Я присылал отчет две недели назад. – Я хочу, чтобы ты взял этот проект под личный контроль. – Бэрри вывел слона на с5. – И максимально ускорил процесс доработки. Тестовый образец нужен мне в кратчайшие сроки. Получишь на это приоритет у интендантов. Кстати, пора бы дать проекту нормальное название. Как тебе «Кентавр»? Ресницы Ника заметно дрогнули. Он замялся лишь на секунду, а потом поднял глаза от доски и произнес со смешком: – Так и вижу этого рукошлепа на эмблеме. Что за странная идея, Дуг? Бэрри откинулся на спинку стула и сделал небольшой глоток из коньячной рюмки. – Значит, слышал. Выкладывай, старина. Что именно ты знаешь о Кентавре? – Это экзамен? – Дюран отправил коня на с3. – Один из мутантов Пустоши, продукт опытов довоенных ученых. Химера, созданная с помощью ВРЭ. На данный момент практически истреблена на подконтрольной Братству территории. Дуглас, даже дети про них слышали. Улыбка Николаса была недоуменной. И такой искренней! Но если бы он не пытался замаскировать свой просчет, фонтанировал бы сейчас сарказмом и упражнялся в остроумии. Голова заболела сильнее. Бэрри поставил пешку на d6, вернул рюмку на стол и сложил на груди руки, холодно глядя на Дюрана в упор. Тот снова занервничал, осознав очередную промашку. И решил не юлить: – Или ты про дурачка, который порой шалит в эфире? – Ники, ты прекрасно понял мой вопрос. Тот пожал плечами, двинул слона на g5 и начал рассказывать. Оказывается, его люди засекли передачи Кентавра еще два месяца назад и даже успели записать отрывки двух из них. Как выяснилось, время вещания колебалось от двенадцати до двух ночи. – Обычные солдатские глупости, которые болтают ночами в казармах, когда думают, что никто не слышит. Про злых офицеров, которые не дают расти юным дарованиям и продвигают любимчиков. Про неудачные операции, которые провалились из-за глупости паладинов… Мои люди его ищут, но безрезультатно: запеленговать пока не удалось. Видимо, вещание идет из передвижного пункта и… – Николас, – резко перебил его Бэрри и тоже сделал рокировку. – Скажи мне одну вещь: почему ты не доложил обо всем этом мне или хотя бы своему отцу? Ты же понимаешь, что эти передачи подходят под определение «подрывная деятельность»? На самом деле, он знал – почему. Обычное для Ника желание вытащить на Совете уже решенную им проблему и ткнуть в нее носом его самого. Пару раз ему это даже удавалось. Так вот, что за радость он услышал в его голосе по телефону? Николас надеялся превратить эти передачи в оружие против него!.. Неужели это все же его рук дело? Дюран прищурился и разменял черного коня на слона: – Даже так? Значит, есть что-то еще. Что? Бэрри помедлил. С одной стороны, он ненавидел делиться с Николасом информацией за просто так. Обычно это был сложный обмен, скрытый ворохом намеков – так было куда интереснее. Но с другой – дело могло оказаться слишком серьезным для всех этих игр. Он забрал пешкой белого слона и спросил, решив все же рискнуть: – Хочешь сказать, что не знаешь, что с твоей базы время от времени неизвестно куда и зачем уходят люди? Теперь паузу держал Ник. И осторожно поставил пешку на d4. – Мои люди немедленно подключатся к расследованию, Верховный старейшина, – учтиво сказал он, наконец. – И передай копии записей Кентавра моим аналитикам, – кивнул Бэрри. И тут же пожалел об этом – голова отомстила взрывом боли. Но не пить же лекарство при Дюране? Оставалось только стиснуть зубы и терпеть. – Насчет крейсера, – протянул Ник. – У тебя есть основания полагать, что все настолько серьезно? Они успели разменять еще пару фигур, и со стороны Бэрри было бы логично вывести ферзя на королевский фланг. Но он передвинул фигуру на d7. Взгляд Николаса ему не понравился: слишком уж дружелюбный. Кажется, этот поганец выложил ему не все. В другое время это вызвало бы азарт, но не сейчас. Бэрри опять удержал рвущиеся сквозь зубы ругательства. Он аккуратно наклонился вперед и тихо спросил: – Дюран, мы ведь в одной лодке? Тот обезоруживающе улыбнулся: – Все еще сомневаешься? Ах, малыш Дуг, ты точно никогда не изменишься. Бэрри позволил себе слегка поморщиться. Его всегда бесило, когда он не получал четкий ответ на свой вопрос. Он пристально глядел на Дюрана, пытаясь прочитать по его лицу, что он думает. И как это получалось у Норы? А потом вдруг все-таки понял, что прячется за насмешкой в глазах Николаса. Обида. И как-то сразу успокоился. Но боль продолжала долбить виски, и с этим затянувшимся разговором нужно было заканчивать. В молчании они снова обменялись фигурами, и Дюран расставил ловушку, ожидая, что противник пойдет ферзем и откроет ему пространство для нового маневра. Но Бэрри пошел пешкой, а потом небрежно бросил: – Запроси помощь Восточного Братства, если не справляешься с доработкой проекта сам. Улыбка Дюрана мигом стала приторной: удар по самолюбию достиг цели. Он вывел ладью на открытую линию, прижал руку к сердцу и воскликнул с жаром: – Дорогой Дуг, ты судишь о научном отделе времен твоего руководства! Поверь, сейчас дела обстоят гораздо лучше! – Поверю, когда увижу тестовый образец крейсера, – отозвался Бэрри безразлично и переставил ферзя, создавая угрозу на королевском фланге. Разумеется, Николас взъерепенился еще сильнее. – К тому же ученым Восточного Братства не до того, – он притворно вздохнул. – Сам знаешь, старейшина Марш оттянула ресурсы на развитие сельского хозяйства вместо того, чтобы заниматься поиском технологий. Она никогда не понимала дух Братства Стали. Еще один быстрый и агрессивный взаимный размен фигур, и Бэрри все так же равнодушно пожал плечами, досадуя про себя, что дал Николасу повод лишний раз пройтись по больной для них обоих теме. Проклятая мигрень, прав был Шульц – он сдает. Теперь придется давить до конца. – Мы все делаем общее дело, хотя Восточное Братство и идет своим путем. У черных сложилось серьезное преимущество на доске. И Николас не преминул укусить его еще раз: – И с впечатляющей скоростью отдаляется от всех наших устоев. Бэрри увел слона от удара коня Ника, создавая угрозу мата. – Найденный ими ГЭКК был досконально изучен, старейшина Дюран. И наше отделение получило всю техническую документацию, – напомнил он сухо и перешел от защиты к нападению и на словах: – Но речь не об этом. Проект гусеничного крейсера должен быть завершен, и быстро. Преимущество в воздухе – это хорошо, но нам нужна наземная передвижная база. Так что, посылай запрос. Насколько эффективной окажется помощь – увидим в процессе. Вопросы будут? Николас надолго опустил взгляд на доску, защитил закрывающую короля пешку ферзем и с легкой усмешкой сказал: – Ну конечно, дорогой друг. И не только у меня. Такое форсирование создаст в отделе разработки напряжение. Не могу сказать, сколько солдат слушали передачи Кентавра, но жалобы скрипторов, несомненно, добавят ему популярности. – Значит, сделай так, чтобы не добавили! – приказал Бэрри резко и ударом ладьи закончил партию. – Мат. Дюран целую минуту молча смотрел на доску, а потом поднял взгляд на него и опять улыбнулся. – Разумеется. Но, должен признать, это будет нелегко. Если здесь появятся люди Данса и Марш, могут вспыхнуть новые… разногласия. – Он откинулся на спинку стула. – Спасибо за партию, Дуглас. Бэрри продолжил сверлить его пристальным взглядом. Он знал о давней неприязни Николаса к Норе. Но может ли это стать причиной для саботажа? В конце концов, Дюран всегда старался испортить ему репутацию. Правда, обычно пакостил по мелочам, понимая, что раскол в Братстве в преддверии новой операции в Мохаве будет неуместен. Но что, если амбиции и эмоции все-таки возьмут верх над здравым смыслом? Шульц рассказывал, что Дюран время от времени все-таки балуется наркотиками. Вдруг, рассудок Ника менее крепок, чем принято считать? Что, если это все-таки он мутит воду? Голова болела просто нещадно и мешала думать. – Очень рассчитываю, что твоего влияния хватит на то, чтобы погасить эти разногласия в зародыше. Не хотелось бы, чтобы этим занимался Шульц. Николас дернул углом рта – не то насмешливо, не то нервно: – Ты уверен, что это хорошая идея – культивировать противостояние между старейшинами? – А разве ты, Ники, не занимаешься тем же самым, принижая работу Данса и Марш? – уже не пряча раздражения, спросил Бэрри. – Довольно жалкая попытка скрыть собственную неспособность контролировать ситуацию, не находишь? – Дюран поглядел на него уже с откровенной издевкой. – И меня упрекает в этом тот, кто сам раскачивает лодку? – Снова анахронизм, – отвращение в голосе Николаса было неподдельным. – Как ты можешь вести нас вперед, Верховный, если застрял в прошлом? Бэрри поднялся из-за стола: – Довольно, старейшина Дюран. Понимаю ваше огорчение из-за проигранной партии и увеличения нагрузки, но постарайтесь все же держать себя в руках. Ник тоже встал и перешел с витиеватого на развязный тон: – Весь этот довоенный хлам тебя тормозит, Дуг. И шахматы, и коньяк, и кофе. И Марш. – Придержи язык, Николас! – процедил Бэрри, чувствуя, что еще немного, и сорвется сам. А делать этого было никак нельзя – это именно то, чего добивается Дюран. – Тебя ждет работа. Вот иди и займись ею. Тот вышел из-за стола и подошел к нему вплотную: – А ты завелся, малыш Дуг… Неужели из-за твоей старой подружки? – слово «старой» он нарочно выделил голосом. – Ник, шел бы ты уже отсюда, – Бэрри чувствовал, как руки сами сжимаются в кулаки, и положил их в карманы. – Это ребячество тебя совершенно не красит. Но Дюрана уже понесло: – Ты хотя бы трахнул ее? Или все, что тебе досталось – ее лицемерные заверения в дружбе? – Ники! – рыкнул Бэрри, размашисто подошел к двери и с силой ее распахнул. – Вон отсюда. Это приказ. Дюран смерил его разъяренным взглядом, но ослушаться не решился. Зато дверью хлопнул от души. Бэрри выждал несколько секунд, а потом коротко шарахнул по стене кулаком. – Будь оно все проклято, – прошипел он сдавленно. А потом машинально коснулся кобуры, в которой лежала маленькая и несерьезная на вид беретта Нано. Не столько оружие, сколько талисман. Глубоко вдохнул, выдохнул, потер ушибленные костяшки и отправился к столу за таблетками от головной боли. Его ждала куча работы.