I'm not bulletproof

      Чимин с остервенением закрашивает гелевой ручкой инициалы на своём запястье. Только они жгутся сквозь чернила, проникая глубже под кожу, разнося по венам боль. Неровный чёрный квадрат на покрасневшей коже, Чимин видит родное имя сквозь него, с закрытыми глазами видит, оно пульсирует чёрными буквами на внутренней стороне век, на каждом предмете, куда падает расфокусированный взгляд. Глупая татуировка, романтический порыв показать свою любовь и преданность. Чимин хотел кричать о переполняющих его чувствах к единственному человеку, о плещущихся в нём счастье и радости, согревающем свете и прекрасной музыке. О трепете и мурашках, учащённом дыхании и онемевших пальцах, о смятых простынях и жарком «навсегда». Обо всём, что он в нём вызывал.       Теперь Чимин кричит от невыносимой боли. Наивный мальчишка, до сих пор верит тем, кому совершенно не следовало бы, даёт людям шанс, ищет в каждом человеке хорошее. Только его нет, хорошего этого нет в одном, но самом нужном человеке на свете, и теперь Чимин с разбитым сердцем. Вырванным из груди, растоптанным холодной ухмылкой и пустым взглядом, небрежно брошенным «не бери в голову». Чимин уничтожен, хладнокровно предан, ни один мускул на его лице не дрогнул, ничто не выдало хоть маленькой толики чувств, ни симпатии, ни сожаления, ни пресловутой жалости, абсолютная пустота во взгляде. Больше не любит. Любил ли вообще?       Теперь Чимин хочет только одного — вырвать его из себя, как он вырвал его сердце. Избавиться от дикой боли, забыть о предательстве, забыть о нём всё. «Но я не хочу забывать то хорошее, что между нами было», проносится в его голове. Как он может стереть лучшие воспоминания в своей жизни? Сквозь слёзы проскальзывает улыбка, счастливые моменты их жизни проносятся перед глазами. Случайное, немного нелепое знакомство, сперва дружеские встречи, осознание, первое признание, смущающиеся взгляды, неловкие касания и пунцовые щёки. Его тёплые руки, крепко держащие маленькие ладошки Чимина. То, с каким трепетом он целовал его мизинчик, покусывая ноготь, и переплетал со своим, без слов принося клятву. Неужели всё это было обманом и ничего для него не значило? Совсем-совсем ничего.       Приподнимаясь с пола, Чимин тянется за лезвием, чтобы снова упасть. Воспоминания из головы не вырежешь, а любое внешнее напоминание – вполне. Он чиркает лезвием по чёрному квадрату, как спичкой по коробку, и, почувствовав горячую боль, воспламеняется. Чимин горит снаружи: кожа жжётся, расходясь неровными полосами, он горит изнутри: боль не уходит, в груди не хватает воздуха. За выступающей кровью уже не видит, где резать, подушечки пальцев, что держат лезвие в белых царапинках; задыхаясь, он бьёт себя в грудь.       Сворачиваясь комочком, он пачкает окровавленной ладонью пол и стонет «ненавижу». Но ненавидит он только себя. За то, что поверил, открыл своё сердце. Смотрел с обожанием, ловил каждый жест и слово, дышал не воздухом, а им одним. Весь мир отодвинул на второй план, растворяясь в нем полностью. Ненавидит за то, что не заметил, не почувствовал момент, когда мы превратилось в ты, и был ли он вообще. Чимин ненавидит себя всем своим существом. Считает себя дураком, что поверил в сказки, наивно полагая, что в омутах чёрных глаз, в обезоруживающей улыбке и сильных руках нашёл счастье, своего человека. Что всё их совместно проведённое время, шутки, подколы, смех и безграничная нежность во взглядах чего-то стоили. Чимин задаётся единственным вопросом «почему?», что он сделал не так и чего не сделал.       Тэхён склоняется над дрожащим другом, обрабатывает рану, накладывает повязку, вытирая кровь и слёзы, прижимает к себе дрожащее тело и шепчет «только дыши».       Чимин обещает ему и самому себе, что такого больше никогда не повторится (Тэхён подразумевает шрам, Чимин — любовь). Теперь на его левой руке красуется широкий браслет, закрывающий ямочку с неровными краями, а на рёбрах большими буквами «nevermind», чтобы наверняка.