I'm not bulletproof

      Хосок понимает, что это не затянувшаяся шутка, когда за ним с грохотом захлопывается дверца легкомоторного самолёта и он занимает своё место в салоне. Почти вплотную прижимаясь носом к окошку иллюминатора, он видит, как Юнги с Чонгуком, довольные собой, улыбаются и машут ему большими пальцами в жесте «всё будет хорошо». Не будет. Когда их фигурки становятся всё меньше и меньше, когда размываются сначала черты их лиц, выученные Хосоком за долгие годы дружбы, а после он не может различить их среди собравшихся на поле таких же маленьких чёрных точек, он понимает, что передумал. Он не хочет умирать. Уж лучше признаться, что он самый большой трус из всех ныне живущих, и пусть парни гиенят над ним сколько угодно, подшучивают и доводят, чем превратиться в лепёшку.       Хосок не драматизирует, ну, может немного, он честно пытается глубоко дышать и собраться, но тело протестует, адреналин уже несётся по венам, заставляя сердце заходится в бешеном ритме, а ладони нещадно потеть. Хосоку плохо, он как будто только проснулся, осознавая, на что подписался, и как вообще за два с половиной часа, с уютного дивана с пиццей и колой, они оказались на базе, а Хосок вообще в небе? Возможно, его взяли на слабо, а Хосок не привык проигрывать. Возможно, они ущемили его честь, а теперь он готов потерять достоинство, выпрыгнув, пока ещё не слишком поздно. Он нервно теребит ногой, пытаясь оторваться от окошка, но страх приковывает взгляд. Там, за двойным стеклом, нет ничего, кроме синевы неба и белых облаков. Хосок громко сглатывает — он никогда не летал — представить высоту в четыре тысячи метров он просто не может.       Что-то устрашающе гремит в основании самолёта, его потряхивает из стороны в сторону и Хосок сжимает кулаки до побелевших костяшек. С хрустом он медленно поворачивает голову, оглядывая собравшихся. Четверо парней и две девушки сидят, как ни в чём не бывало, со спокойными лицами закрепляя оставшееся снаряжение и переговариваясь сквозь гул мотора. Он вздрагивает, когда на его колено ложится тёплая ладонь — Хосок единственный, кто будет прыгать с инструктором. Парень садится перед ним на корточки и широко улыбается, его карие глаза смотрят на Хосока с участием. Тогда он понимает, что они прибыли: самолёт сбавляет скорость, зависая на месте, народ толпится и галдит у двери. Хосок паникует ещё больше, переводя умоляющий взгляд на своего инструктора. Тот, всё также квадратно улыбаясь, затягивает на Хосоке ремешки и проверяет крепления.       — Помнишь, что я говорил про запасной парашют? — Хосок округляет глаза, часто моргая. Он даже имя парня не запомнил, какой парашют? Весь инструктаж прошёл как в бреду, Хосок разрывался в мыслях о неминуемой смерти и симпатичном инструкторе, его приятном низком голосе и копне синих волос.       — А можно я не буду прыгать? — решается он. — П-пожалуйста... Останусь в самолёте, какая вам разница, деньги уже заплачены, а я и так хорошо прокатился?       Хосок смотрит с мольбой, ему стыдно, он не такой ужасный трус, каким видит его этот симпатяга, но в данный момент страх за свою жизнь сильнее других чувств. Он изучает лицо инструктора, пушистые ресницы, милые родинки на щеках и кончике носа, парень явно младше Хосока. «Мы умрём вместе», стонет он едва слышно.       — Разве это не романтично? — отзывается парень, смотря всё также снизу вверх, укладывая подбородок на хосокову ногу.       Возможно, ответ да.       Хосок помимо воли улыбается искренне и без нервов, в нём всё замирает, когда парень удерживает зрительный контакт. Он тонет в глубине карамельных глаз, и лучше погибнуть так, чем за бортом этой посудины. Пилот что-то кричит им, выглядывая со своего кресла, Хосок холодеет с новой силой, «смотри на дорогу!», чуть не вырывается из него, инструктор показывает тому большой палец и, обхватив Хосока за плечи, тянет вверх. Чон стоит на чуть согнутых ногах, впиваясь рукой в спинку кресла, парень что-то напевает, стоя за его спиной, раздаётся щелчок и Хосок чувствует, как к нему прижимаются. Ничего необычного, прыжок в тандеме, но крепкие руки обнимают Хосока, сходясь на груди, чужой подбородок теперь лежит на его плече. Он чуть расслабляется от уверенной хватки, не замечая, как они медленно движутся к открытой двери.       — Эй, — зовёт парень, выглядывая из-за плеча. Хосок поворачивает к нему голову и на его фарфорово-белых щеках выступает лёгкий румянец — они почти сталкиваются носами. Одной рукой парень включает камеру, установленную на шлеме Хосока («твои дети должны видеть твой ор, хён» от Чонгука), второй – бережно держится за подрагивающее плечо. — Со мной тебе нечего бояться, — говорит уверенно и прижимается губами к хосоковым. Тот не успевает понять, что происходит, ощущая мягкие, тёплые губы на своих искусанных, пара секунд и вот он уже падает вниз.       Шестьдесят секунд свободного падения.       Хосок открывает рот, чтобы заорать во всю мощь, но ветер настолько сильный, что трепет его губы и щёки, ощущение, как если поднести к лицу шланг пылесоса, только бы тот не всасывал воздух, а выпускал его наружу с такой же мощностью, а открывшийся вид настолько захватывающий, что Хосок просто летит, расставив руки, как крылья. Он потрясён тем, что может лавировать, может кружить и вращаться, как бывает в воде. Он ошеломлён видом, облаками, оказавшимися по эту сторону, без искажающей ширмы из стёкол. Краски настолько яркие, что у Хосока слезятся глаза, и капелька остаётся на защитных очках, чуть смазывая обзор.       — Тэхён! — внезапно орёт Хосок. — Тэхён! Тэхён! — он вспомнил имя инструктора, повторяя его как что-то особенно важное, он радуется и смеётся. Наблюдая невиданную ранее красоту, он думает об одном — чтобы Тэхёну было видно за его спиной, ему хочется поделиться этим открытием, целым миром под своими ногами. Тэхён сверху ловит его руку, чувства Хосока напряжены до предела или ему только кажется, но тепло просачивается сквозь ткань защитных перчаток.       Минута заканчивается и их резко тянет наверх — Тэхён раскрывает парашют, они медленно приближаются к земле. Адреналин первых секунд спадает, земля больше не грозится расплющить их, Хосок не может перестать улыбаться. Тэхён что-то кричит ему, но за шлемом и гулом в ушах Хосок совершенно не слышит, он мотает головой из стороны в сторону, пытаясь запечатлеть всё вокруг. Боже, если бы он знал, что это так прекрасно, он бы не задумываясь прыгнул бы раньше! А нет, не прыгнул бы. Хосок берёт назад свои мысли, когда до земли остаются считанные метры. Он вытягивает ноги вперёд, как учил Тэхён (и это единственное, что он запомнил, как длинные пальцы скользили по его ногам, чуть постукивая «не сгибай их в коленях, приземление на попу»).       Хосок чуть жмурится, чувствуя, как Тэхён опускает пятки на землю, как пробегает несколько шагов с подвешенным к нему Хосоком, после опускаясь на землю. Трава чуть мокрая, ночью был дождь, Тэхён щелкает замками и оказывается в поле зрения Чона. Он отстёгивает пряжки и протягивает руку, но Хосок не может встать, ноги как будто залили цементом, он смотрит ошалелым взглядом, в нём восторг мешается с вопросом, Хосок в смятении, он правда не в силах подняться. Тэхён присаживается на корточки перед ним, аккуратно снимает шлем, пуша приглаженные волосы Хосока, проводит ладонью по его щеке, замирая на скуле, большой палец поглаживает кожу. Он смотрит очень внимательно, и Хосок сам тянет к нему руки, дрожа всем телом. Тэхён обнимает его, крепко и бережно, проводит руками по спине. Хосок чуть отстраняет его, упираясь ладонями в его вздымающуюся грудь. Они смотрят друг другу в глаза, и что-то искрится между ними, что-то тёплое, родное, давно потерянное, но внезапно обретённое. Не адреналин, не радость от удачного исхода. Хосок чуть наклоняет голову вправо, Тэхён придвигается ближе, дыхание выровнялось, но грозит снова сбиться, когда их губы соприкасаются. Поцелуй получается нежным, становясь уверенным и безумно сладким.       — Пойдёшь со мной на свидание? — спрашивает Тэхён оторвавшись, прикусывая нижнюю губу, ожидая ответа.       — Полечу... — выдыхает в его губы Хосок сквозь улыбку, трётся о него носом и прижимается для нового поцелуя.