I'm not bulletproof

      Чонгук оборачивается к Хосоку и тот замирает, переставая дышать. Впиваясь пальцами в рукоятку меча, покоящегося в ножнах на расшитом золотыми нитями бордовом поясе — чтобы не шевелиться, — он любуется принцем. Солнце играет в отросших волосах юноши, создавая сверкающие блики на растрёпанных локонах, ласкает нежную золотистую кожу, освещает открытую задорную улыбку. Глаза Чонгука блестят мириадами звёзд, от них отходят крошечные лучики морщинок, когда он щурится, глядя на своё личное светило.       Хосок встаёт перед ним на колено, не чтобы поприветствовать своего принца, но чтобы сорвать с земли пушистый цветок ромашки. Не отрывая взгляда от юноши, он аккуратно вплетает стебель в чернильные волосы, задерживая ладонь на порозовевшей щеке. Чонгук светится от счастья, отражая в глазах Хосока безграничную любовь, укладывая на его голову только сплетённый венок.       Они стоят посреди цветущего поля, позади, за их спинами, виднеются каменные стены замка, ветер доносит отдалённые звуки музыки и гул радостных голосов: сегодня младший сын короля, молодой принц Чонгук станет законным супругом правителя Восточных земель. Этот союз принесёт спокойствие и защиту королевству, поглощённому без боя и без единой жертвы.       По телу Хосока разливается тепло, а сердце готово выпрыгнуть из груди в руки своего правителя, он делает ещё один шаг навстречу, оказываясь непростительно близко. Чонгук весь в белом, ветер чуть треплет шёлковые брюки, ворот полупрозрачной рубашки, тонкие ниточки украшений на шее. Хосоку нестерпимо сильно хочется прикоснуться к Чонгуку, жизненно необходимо подарить тепло его бархатной коже, почувствовать чужое дыхание у своих губ. Дать понять, что он полностью принадлежит лишь ему одному, ради него служит королю, дышит и существует.       Но он не имеет на это права: руки принца от кончиков пальцев до плеч расписаны замысловатыми узорами хны, что знаменуют новое начало, плодородие и богатый урожай их краю. У Хосока чёткий приказ отрубить руку любому, кто прикоснётся к Чонгуку, не допустить малейшего стирания тонко выведенных линий. Хосок и без приказов готов порубить на куски любого, кто только протянет руку в сторону его принца.       Чонгук сам подаётся вперёд, чуть вытягивая шею, безмолвно просит и получает прикосновение открытой ладони преданного воина к щеке. В голове Хосока мелькает мысль, что это кощунство: касаться огрубевшими пальцами лица своего ангела. Руки Хосока в мозолях и крови не одной выигранной битвы, это сделало его доверенным короля, но всё ещё не достойным Чонгука. Пока другие сражались ради новых земель и богатства, Хосок шёл на смерть ради одного принца, принося ему с поля боя победу, своё израненное тело и трепетную душу. Сегодня в семь вечера он передаст принца в руки короля, а тот законному супругу, правителю, что вселяет ужас в людей одним своим видом, о кровожадности которого в народе слагают легенды. Король счастлив, что обошлось без свержения его высочества, а мнение самого принца никто не спросил.       Сердце Хосока захлёбывается кровью, не в силах поверить в происходящее: он не может защитить любимого и должен лично передать его в ненавистные руки, обрекая на жизнь, полную страданий, а возможно и смерть. Хосок предложил бы сбежать, но идея не имеет смыла, земли на тысячи миль вокруг принадлежат новому правителю, их быстро найдут и Хосока сразу повесят. Нет, он не боится смерти, в сражениях он смотрел ей в глаза не единожды. Его окутывает страх за Чонгука, уличив в измене, жестокий правитель не лишит его жизни, посчитав такой исход слишком лёгким, предпочтя мучительные публичные пытки. Его принц всё понимает, не говоря о побеге.       Чонгук не выглядит испуганным или подавленным. Как он может чего-то бояться, находясь рядом с Хосоком, защищавшим его всю жизнь, самым верным, единственно любимым? Даже на расстоянии он чувствует, как бьётся в груди отважное сердце, видит боль и смятение в родных глазах воина.       — Поцелуй меня, — шепчет Чонгук. Его лицо всё ещё в широкой ладони Хосока. Тот не имеет сил и желания отказывать принцу.       Их первый поцелуй выходит трепетным и безумно волнительным. Лёгким прикосновением губ они передают друг другу горячее дыхание и кислород, необходимый для жизни. В поцелуе звучит нежность, безграничное восхищение и преданность, в нём доверие и яркие искры с первого дня встречи, неловкие взгляды при обучении принца обращению с мечом, время, проведённое в саду, Хосок у куста роз, Чонгук, притихший на балконе, их молчаливые взгляды и улыбки, говорящие громче слов. В этом поцелуе всё беспокойство и отчаяние, с которым Чонгук каждый раз провожал на войну; страх, сменяющийся облегчением, когда в отряде вернувшихся он находил живые глаза. В их первом поцелуе забота и любовь, прошедшая сквозь время и обстоятельства, бережно хранимая в сердце.       Чонгук выдыхает с жалобным стоном и приникает обратно. Мокрые, чуть шершавые губы Хосока, горячие пальцы старшего на его лице — это всё, о чём он мог только мечтать, чего так отчаянно жаждал. Опуская ладони на широкие плечи, он чувствует, как на собственных смыкаются тонкие пальцы. Прикасаясь сквозь полупрозрачную ткань, Хосок скользит по рукам, размазывая чёткие линии, узоры и оды новому правителю, что оскверняют тело Чонгука. Его принц не подношение, не жертва в знак союза двух королевств. Обхватывая ладони Чонгука своими, Хосок большими пальцами стирает с них знаки стихий, а после подносит к губам, невесомо целуя. Он дышит на нежные кисти, проводя по ним кончиком носа, прижимает к своим щекам, пачкаясь хной. Чонгук беззаботно смеётся над ним, тоже пачкаясь при новом поцелуе.       Готовые провести в руках друг друга целую вечность, они имеют в запасе лишь пару минут. Солнце неуклонно садится, рассеиваясь первыми всполохами багряного заката, ветер становится холоднее и злее, от чего прикосновения ощущаются жарче.       Снимая с шеи маленький кулон, Чонгук делает глоток из прозрачной колбочки, он виновато смотрит Хосоку в глаза, прося прощения за свой дерзкий поступок. Хосок проводит ладонью по его волосам, тепло улыбаясь — он последует за своим принцем куда угодно — и приникает к губам, сцеловывая фиолетовые капли раствора.       Они целуются до тех пор, пока конечности не начинают каменеть, часто моргая, смотрят друг другу в глаза, запоминая каждую чёрточку, прогоняя слёзы и тупую боль в теле. Не разжимая крепких объятий, опускают головы на плечи друг друга, уже не чувствуя ничего, кроме неизменной любви, навеки закрывая глаза.       Я не забуду твоё тепло,       Будь ты хоть зимним цветком, хоть танцующей звездой в небе.       Я навсегда останусь рядом с тобой.       Их не находят ни во дворце, ни за его пределами.

***

      Посреди поляны, спрятавшись за кустом Красной Камелии, поросший мхом, лежит камень с покатыми боками. Ему не одна сотня лет, но ни солнце, ни дожди не могут сточить его прочной фактуры. От замка, что когда-то стоял неподалеку, не осталось и следа, о людях, живших в этих краях, давно позабыли. Но если внимательно приглядеться, отведя чуть в сторону ветку Камелии, то в очертании камня можно увидеть два силуэта с поникшими головами на сплетённых руках.