Fiera

За весь день Тэхён выкурил уже порядка трёх пачек сигарет, но и это было не пределом. Вообще мужчина никогда не отличался особой страстью к курению или другого рода зависимостям, но если учесть то нервное напряжение, в котором сейчас прибывает мужчина, то ему можно было бы спокойно простить даже злоупотребление тяжёлыми наркотиками. Ким за сутки уже успел изучить практически всю доступную ему документацию по бизнесу Чонгука, не забывая уточнить какие методы расправы Чон предпочитает (как оказалось этот «эстет» любит применять весьма экзотические пытки). Тэхён прекрасно понимал, что не стоит кидаться с обрыва в карьер и заявляться в офис Чона с оружием в надежде, что сумеешь его пристрелить. Ким не был самодуром, поэтому предпочитал действовать своим любимым методом — сжирать конкурента изнутри. Вот только Чонгуку и всем его работникам стоило отдать должное: не было ни одной лазейки, за которую можно было бы уцепиться и сделать слабым звеном Чона. Значит нужно было найти человека, который смог стать глазами и ушами Тэхёна в логове врага. Вот только где найти такого? Прямо сейчас Ким сидел в отдельном зале одного из китайских ресторанов в центре и ожидал встречи с персоной, которая может сильно ему помочь в его нелёгком деле. И вскоре столь долгожданный гость наконец появился. Мужчина сел напротив Тэхёна и, тут же заказав себе алкоголь, приготовился слушать причину столь неожиданной встречи: — Время только два часа дня, а ты уже решил напиться? — Ким зажёг уже наверное сотую по счёту за сегодня сигарету. — А ты решил стать заядлым курильщиком? — гость ответил в привычной для себя язвительной манере, чем всегда вызывал у Тэхёна лишь раздражение. — Я по крайней мере не страдаю этим периодически, а вот ты наверняка скоро сопьёшься, Хосок. — Не учите меня жизни, Ким Тэхён. Чон Хосок был одним из самых известных киллеров столицы. Вот только было не до конца понятно, благодаря чему он известен больше: благодаря шикарному выполнению работы или же благодаря своему разгульному образу жизни? Наркотики, алкоголь, секс и кровь — вот четыре составляющие повседневности Хосока. Впрочем Чона его жизнь более чем устраивала. На способ зарабатывания денег ему было абсолютно плевать, всё равно они не пахнут, а на что их тратить было его личным делом, в которое никто не смел засовывать свой нос. Хосок придерживался по жизни философии, что живут все один раз, поэтому нужно успеть всё попробовать и вкусить все радости жизни. Многие говорили Чону, что с таким образом жизни он долго не проживёт. Его либо найдут на трассе с пулей во лбу, либо в каком-нибудь клубе или борделе, умершим от передозировки наркотиков. Но Хосоку было глубоко плевать на все эти слова. Как говорил сам мужчина: «Лучше прожить тридцать лет, но так чтобы потом про тебя можно было писать книги, чем восемьдесят, но когда тебе на смертном одре даже вспомнить толком нечего». К тому же Хосока ничего не держало на этой бренной земле. Он всегда был один и планировал так и остаться одним до конца своих дней, ведь так жить намного проще, а сложностей Чон всегда старался избегать. Именно отношение Хосока к жизни и раздражало Тэхёна больше всего. Из общего у них с Кимом было лишь отношение к деньгам и способу их зарабатывания, в остальном их жизненные позиции представляли две параллельные прямые. Тэхён хотел пожить как можно дольше, дабы успеть удовлетворить все свои немаленькие амбиции, Хосок же своим существованием напоминал бенгальский огонь: горит ярко, но не долго. Столь разных людей не должно было ничего свести, но как это чаще всего и бывает, всё решил случай. Чон проиграл кругленькую сумму в казино Тэхёна, но вместо расплаты устранил нескольких серьёзных конкурентов Кима. Тэхён оценил столь необычный способ отдавания долгов и с тех пор старается не терять Чона из виду. Мало ли какая ситуация в жизни возникнет. И эта ситуация возникла прямо сейчас. — Так зачем позвал, если даже выпить спокойно не даёшь? — опустошив первый бокал, Хосок решил продолжить их диалог с Кимом. — Нужна твоя помощь. Для начала расскажи мне, что ты знаешь про Чон Чонгука? — Двадцать семь лет, родился в Пусане от портовой проститутки, в шестнадцать перебрался в Сеул. Что ты ещё от меня хочешь услышать? Я же не Википедия! — Хосок начинал заметно раздражаться, но Тэхён прекрасно знал, как его успокоить. — Хватит строить из себя дурака. За информацию я плачу, — как только Ким упомянул деньги, лицо Чона тут же стало более весёлым, и он даже улыбнулся. — С этого и стоило начинать, Тэхён! Хочешь информацию? Будет тебе информация! Что-то конкретное интересует? — Хосок сейчас больше напоминал консультанта в магазине мебели, но Тэхён старался не зацикливаться на этом и сохранять спокойствие. — Так сложились обстоятельства, что сейчас либо я ему пущу пулю в лоб, либо он мне. Хотелось бы знать, как подобраться к этому дьяволу и устранить? — стоило Киму только озвучить свою просьбу, как Чон уже присвистнул и облокотился на спинку стула. — Я бы предложил тебе губозакатывательную машину, но нахожусь не в том положении, чтобы советовать что-либо. Чон Чонгук, — Хосок сделал паузу, дабы осушить очередной бокал с алкоголем, — это страшный человек. Он из слонявшегося по улицам сироты превратился в хозяина этого города. Таких людей, которые проложили себе дорогу от низов до вершины нужно опасаться. Особенно если эта дорога сооружена из трупов. Подобраться к нему очень сложно, а устранить нереально. Прежде, чем приблизить к себе человека он полностью изучит его биографию и проверит несколько раз на преданность, при чём не каждый эти проверки сможет пережить, не то, что пройти. Чон прошёл через очень многое, поэтому убить его не так-то просто. Живучий гад. Зато любого другого Чонгук устранит на раз два. И упаси Бог, если ты попадёшься ему, когда у того плохое настроение. Даже мать родная в морге не опознает. — И неужели нет ни одного человека, который бы смог подобраться к нему настолько близко, чтобы докладывать мне обо всём? Я не прошу устранять Чонгука, мне лишь нужно знать о нём абсолютно всё, даже во сколько он пьёт кофе по утрам. — Ну почему же нет? Есть конечно. Если хочешь, то могу познакомить, но разумеется не за «спасибо». — А где гарантии? Слова Хосока о том, что к Чонгуку нереально подобраться, и любовь Чона к деньгам заставляли Тэхёна не доверять этому человеку до конца. Ким в принципе старался никому не верить, а таким людям, как сидящий напротив него мужчина тем более. Они с Хосоком были эгоистами до мозга костей, а людей с теми же пороками, что и у него Тэхён, откровенно говоря, недолюбливал. — Ты познакомься с ним и сам всё увидишь. Да и когда я тебя обманывал? — Хосок напоследок улыбнулся одной из своих самых любезных улыбок, стараясь таким образом завоевать хотя бы мизерное доверие Кима.

***

— Мама, папа, как думаете, Минджу понравится мой подарок? Маленькая девочка лет шести подбежала к своим родителям с красивой коробкой в руках. Сегодня был День рождения её маленькой сестрёнки, поэтому Люнхи до безумия хотела её порадовать. Минджу исполнялось лишь два годика, но старшей уже казалось, что сестра у неё есть целую вечность. Старшая сразу же полюбила свою сестрёнку всем сердцем, как только увидела. Когда Люнхи впервые услышала от родителей, что у неё будет сестра, то в ней проснулся её детским эгоизм, и она восприняла эту информацию в штыки. Она боялась, что сестрёнку родители будут любить больше, а про старшую совсем забудут. Но как только Люнхи заглянула впервые в глаза Минджу, то в детском сердечке в тот же миг зародилась огромная любовь к сестре. — Конечно ей должно понравиться, — мама улыбнулась дочери своей самой лучезарной улыбкой. — А не хочешь наш с отцом подарок посмотреть? — Конечно же хочу! Маленькие ручки уже было потянулись к небольшой коробке, как перед глазами девочки всё начало плыть. Лица родителей начали терять точные очертания, словно Люнхи находилась в густом тумане и с каждой секундой всё дальше и дальше отдалялась от мамы и папы. Вскоре всё окончательно померкло — Госпожа О, с Вами всё в порядке? Люнхи не сразу удалось понять, что происходит. Казалось, что голос Соён раздаётся в соседней комнате, а не в нескольких сантиметрах от О. В себя же девушка начала приходить, когда почувствовала, как её очень сильно кто-то трясёт. Этим кто-то оказалась Соён, которая уже примерно десять минут старалась привести Люнхи в чувства. Служанка пришла по приказу Чонгука утром в апартаменты и обнаружила в гостиной Люнхи, которая лежала без сознания на полу рядом с какими-то осколками и пустой бутылкой виски. Первым, что пришло в голову девушки было то, что Чон не удержался и убил несчастную. Стоило только Соён подумать об этом, как в следующую секунду она уже пыталась нащупать пульс у О. Но наконец нащупав его и почувствовав сильнейший запах алкоголя, который исходил от девушки, Соён поняла, что та просто-напросто напилась вчера вечером. А служанка уж было подумала, что ей сегодня с утра пораньше придётся докладывать начальнику про труп в его доме. — С-соён? Что ты здесь делаешь? — уже второе утро подряд Люнхи просыпалась с сильнейшей головной болью в этих ненавистных апартаментах, и похоже это уже начало становиться традицией. — Господин Чон приказал мне прийти сегодня и весь день прислуживать Вам. Люнхи от слов Соён захотелось смеяться. Какая ирония! Чонгук вечером фактически доводит девушку до самоубийства, а утром посылает ей прислугу для исполнения всех прихотей. О начинала подозревать, что Чон страдает биполярным расстройством или же он просто очень ветреная натура. Сегодня он мог говорить одно, а на следующий день сделать совершенно другое. Эта черта характера одновременно и веселила и пугала Люнхи. Как бы ей не было забавно от всего этого, но отрицать того, что непредсказуемость делает Чонгука в её глазах ещё страшнее, она не могла. От него можно было ожидать всё, что угодно, и это не внушало надежд на благополучный исход. Утром он может исполнять все пожелания О, а вечером пустить ей пулю в лоб. Живя с таким человеком, нельзя было даже тактику нормальную составить, оставалось лишь действовать по ситуации. — Вы что-нибудь будете? — Соён всегда исполняла все приказы Чонгука, поэтому оставить Люнхи в покое она не могла. — Можешь... сварить мне кофе? — немного подумав, Люнхи решила, что кофе лучше всего поможет ей прийти в себя. Спустя несколько минут девушка уже сидела на кухне и гипнотизировала чашку только что заваренного кофе. Пусть Люнхи и казалось в гостиной, что кофе — это именно то, что ей сейчас нужно, но сейчас она не могла даже глотка сделать. Стоило О только подумать, что всё в этих апартаментах, начиная от чашки и заканчивая самой девушкой, принадлежит Чон Чонгуку, как появлялось острое желание повеситься на первой попавшейся люстре. Вчера Чонгук наглядно показал Люнхи, что она фактически является его вещью, с которой он может обращаться так, как ему заблагорассудится. Воспоминания о вчерашнем вечере до сих пор возникали яркими картинками в голове девушки. Места, которых он касался О до сих пор горели так, словно Люнхи получила тяжёлые ожоги. Она действительно старалась отвлечься от этого, подумать о чём угодно, даже о той же сестре, лишь бы в голове вновь и вновь не возникал образ Чона. Но всё было тщетно. Чонгук словно поставил клеймо на девушке, от которого избавиться невозможно. После того, что произошло вчера, Люнхи теперь не знает, как находиться с Чоном в одном помещении и дышать одним воздухом, о большем даже речи не может идти. И с одной стороны О прекрасно понимала, что лучше отдаться мужчине добровольно, дабы избежать повторение того кошмара, но как это сделать? Как переступить через гордость и банальное уважение к себе? Как по собственной воле стать лишь игрушкой в чужих, столь враждебных руках. Если бы Люнхи это кто-то сказал, то она бы отдала этому человеку всё что угодно, но, к сожалению, такого не существовало, как и книги с универсальными ответами на все вопросы. Все эти ответы Люнхи должна была искать сама, но пока это получалось крайне тяжело, точнее никак. О так и продолжала бы сидеть, полностью погрузившись в себя и даже не притронувшись к чашке с кофе, если бы не услышала чьи-то шаги в коридоре. За столь короткий период Люнхи уже успела запомнить, кому они принадлежат. Так ходил только один человек, и эту походку она узнает из тысяч других. Это чем-то напоминало детство, когда девушка могла точно определить, кто именно проходил мимо её спальни. Но эти шаги Люнхи предпочла бы больше никогда в своей жизни не слышать и навсегда забыть. Вот только даже, если Чонгук навсегда исчезнет из её жизни, О всё равно будет помнить эту походку. Наверное именно так к ней в старости и подойдёт смерть, если конечно Люнхи доживёт до старости. Чонгук не заставил себя долго ждать и через несколько минут зашёл на кухню. Он попросил Соён сделать и ему кофе, а затем сел напротив Люнхи за небольшой стол. Как и в прошлую их встречу, О старалась не смотреть на Чона, что не могло ни раздражать второго. — Тебе так нравится злить меня или хочешь повторить вчерашний вечер? В этот раз Чонгук не стал начинать общение с девушкой с любезностей. Её поведение выводило мужчину из себя. Если не перерезала себе вены вчера и продолжаешь мозолить глаза, так почему бы не стать шёлковой, обеспечив себе таким образом безопасность? Вместо того, чтобы прямо сейчас сидеть на коленях мужчины и стараться ему всячески угодить, она предпочитает гипнотизировать взглядом кофе, к которому вероятнее всего уже даже не притронется. Хотя вполне возможно, что девушка решила: раз она грациозная как кошка, значит и жизней у неё столько же, сколько и у этого животного. Но так даже лучше. Если она доведёт Чонгука до крайней точки, то он с удовольствием убьёт её девять раз, применив специально для неё свои самые изощрённые методы. Такая красавица достойна лишь самого лучшего, в том числе и самой лучшей смерти (лучшей, разумеется, по представлениям Чонгука). Он уже видел, как отрезает один за другим эти тонкие пальчики, как вырывает этот розовый язычок и как снимает лоскутками эту бархатную кожу. Чон не мог отрицать, что Люнхи подобна произведению искусства, и он готов с радостью перекроить её под свои стандарты прекрасного. А прекрасным для него были лишь предсмертные конвульсии его жертвы и её последний крик. Рисуя у себя в голове столь красочные картины убийства девушки, Чонгук понял, что немного разошёлся и решил успокоить нервы, закурив сигарету. Он даже не догадывался, что именно этим незамысловат действием и вызовет хоть какую-то реакцию Люнхи. Она наконец посмотрела на него, но взгляд этот был полон лишь ненависти и отчаяния. О никогда не любила людей, которые курят. Запах сигарет выводил её из себя, но теперь она начнёт их по-настоящему ненавидеть, лишь потому, что Чонгук курит. Девушка теперь похоже будет ненавидеть всё, что так или иначе связано с этим мужчиной: сигареты, виски, одеколон с ароматом хвои, кофе, который ему сейчас принесла Соён, и даже лакированные туфли. Чон состоит из тысячи мелочей и для каждой этой мелочи в душе девушки найдётся бесконечный запас ненависти. — Скажи, где моя сестра? — набравшись смелости, Люнхи всё же отвела свой взгляд от чашки кофе и задала этот вопрос, смотря прямо в глаза Чонгуку. — Тебе так интересно это узнать? — Чон смотрел на девушку, не отрывая глаз, ожидая того момента, когда она испугается и вновь опустит свой взгляд. Их маленькая игра длилась примерно несколько минут. Каждый смотрел, не отрываясь, на своего собеседника. Вначале они преследовали цель заставит своего оппонента первым сдаться и хоть немного прогнуться, но потом всё это действо переросло в откровенное рассматривание и изучение друг друга. Люнхи старалась доказать что-то не столько Чонгуку, сколько самой себе. Девушке было интересно, как долго она сможет погружаться в эти тёмные омуты напротив, без боязни утонуть. Глаза Чона были подобны чёрным дырам, которые поглощали тебя с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Непроглядная тьма. Вот всё, что могла увидеть Люнхи. Чонгук же, в свою очередь, видел намного больше. Он видел и ненависть, и отчаяние, и страх, и тоску. Весь этот спектр эмоций передавали ему лишь глаза девушки. И как бы Чону не становилось с каждой минутой всё труднее и труднее копаться в чужой душе, но прекратить он не мог. Ему было интересно, что ещё эти глаза смогут ему поведать, какая ещё ноша лежит на плечах их обладательницы. Впрочем, Чонгук примерно догадывался, какой груз он заставляет волочить девушку. У Чона оставался лишь один вопрос без ответа: «Почему Люнхи не покончила с собой, когда была такая возможность?». Но мужчина был уверен, что вскоре узнает это. — Это единственный близкий человек, который у меня остался. Разумеется, я хочу знать, где она находится и что ты с ней сделал. — Знаешь, мне тоже хочется узнать ответ на один вопрос, поэтому предлагаю маленькую игру, — слова Чонгука тут же насторожили Люнхи, но девушка прекрасно понимала, что выбора у неё вероятнее всего не будет. — Я отвечаю на твой вопрос, а ты отвечаешь на мой. Согласна? — А у меня есть выбор? — Значит, по рукам. Тебе так интересно узнать, что с твоей сестрой. Что ж, думаю я могу удовлетворить твоё любопытство. Минджу жива, здорова и находится сейчас в одном из лучших моих борделей. Я скоро собираюсь выставить её на небольшой аукцион. Ты, кстати, можешь поучаствовать. После услышанного Люнхи захотелось потерять сознание, а потом очнуться и узнать, что всё это было лишь сон. Вот только девушка прекрасно знает, что всё это чистая правда, Чонгуку просто было незачем ей лгать. Минджу. Её маленькая сестрёнка, которая глубоко в душе всё ещё оставалась лишь наивным ребёнком теперь вынуждена торговать своим телом. Старшей было даже тошно представить, как какой-нибудь старик пытается взять её сестру силой, а та даже не может ничего сделать. Но ещё более ужасно Люнхи становилось от мысли о том, что Минджу выставят на какой-то аукцион, в котором девушке предложили поучаствовать. Чонгук определённо знал толк в доставлении человеку максимальной боли, не только физической, но и моральной. — Ты чудовище. Девушка не стала кричать или впадать в истерики. Она сказала эти слова абсолютно спокойно, но от этого они не звучали менее убедительно. Напротив, так было даже больше шансов вызвать хоть какую-то реакцию у собеседника. Вот только Чон Чонгук настолько часто слышал эти два слова, что ему уже было откровенно наплевать на них. Хотя он не мог отрицать, что О вложила в них всю свою злобу и ненависть. — Если я такой ужасный, почему же ты не убила себя, избавившись таким образом от всех мучений? Именно это и был мой вопрос. — Кто тогда поможет моей сестре, которую ты хочешь выставить на аукцион, словно она какая-то вещь? Хотя чему я удивляюсь, все люди для тебя просто вещи. — Не все, но абсолютное большинство. А знаешь почему? Потому что люди настолько жалки, что сами готовы превратиться хоть в половую тряпку для того, у кого есть власть. И ты тоже не исключение. — С чего ты это взял? — А ты сходи со мной на аукцион, и сама всё увидишь. Кстати, я приказал перевести все твои вещи сюда, поэтому выбери себе подходящий наряд. Это платье конечно красиво, но негоже юной леди ходить в одном и том же. Сказав это, Чонгук встал из-за стола и покинул квартиру, оставив Люнхи наедине с собой и своими мыслями. В её голове перемешалась уйма вопросов, но она прекрасно понимала, что ответы получит лишь на аукционе, поэтому оставалось лишь покорно ждать следующего дня.