Fiera

Со смертью Наён в жизни Минджу словно начала заканчиваться чёрная полоса. О даже словила себя на мысли, что Ким пыталась наложить на соперницу проклятие, но рассуждения о сверхъестественном лишь веселили девушку. И не только это было поводом для веселья. Хеджон начал постепенно оттаивать и вновь возвращать Минджу своё расположение, впрочем, даже если бы он продолжил её игнорировать, девушка бы не сильно расстроилась. После похорон Наён, чьим постоянным клиентом был Тэхён, мужчина переключился на О. Конечно из-за Хеджона видеться каждый день у них не получалось, но в те моменты, когда встречи всё же происходили они отдавались друг другу без остатка. Во всяком случае Минджу делала именно так. Она не могла скрывать того, что ей было приятно общество Кима. Минджу проявляла себя с наилучшей стороны, а Тэхён постепенно начинал рассказывать ей о тонкостях бизнеса, в котором был замешан. В результате все оставались более чем довольны. После подобных ночей девушка ещё долго не могла забыть каждое касание Кима и каждое движение их разгорячённых тел. Если Минджу и суждено умереть молодой, то уж лучше в объятиях Тэхёна, когда даже смерть не кажется такой уж пугающей. Впрочем, О и так уже ничего не боится. Она уже потеряла всё то, что так любила, а значит теперь все страхи отступили. Минджу видит перед собой лишь цель, и ничто не способно заставить девушку свернуть с намеченного пути. Лишь в моменты, когда рядом Тэхён, О может позволить себе ненадолго забыть про месть и отдаться целиком и полностью тому пламени, что сжигает её изнутри. Девушка предпочитает думать, что причина подобной пылкости с её стороны — это юный возраст. В шестнадцать все слишком склонны романтизировать всё вокруг и отдаваться любому чувству без остатка. Пожалуй, именно это и произошло с Минджу. Другого объяснения она просто не видит. Сегодня О была невероятно удачлива. То ли от скуки, то ли под влиянием Тэхёна, но Хеджон сегодня взял её на их с Кимом встречу в ресторане. И судя по выражению лица, с которым мужчина сообщил своей любовнице эту весть, правильным было всё же второе предположение. Минджу ещё никогда так тщательно не выбирала свой наряд, как сегодня. И дело было не только в важности встречи, сегодня она должна была увидеться с Тэхёном. Пусть девушка и повторяет себе каждый день, что их отношения носят исключительно деловой характер, но отрицать того, что общество этого мужчины ей невероятно приятно О не может. Возможно всё дело в том, что он значимый игрок в партии, в результате которой должен быть убит Чонгук, а может симпатия девушки вытекает из того, что Ким единственный мужчина, от ночей с которым Минджу получает удовольствие. Впрочем, О старается долго не зацикливаться на подобных размышлениях. Не они сейчас являются самыми важными для неё. Ресторан, в котором собралась троица расположен в одной из высоток в центре Сеула. Столик стоит прямо у панорамных окон, и это как нельзя лучше играет на руку девушке. Она делает вид, что рассматривает вид из окна, совершенно не замечая всего происходящего вокруг, хотя на самом деле вслушивается в каждое слово, сказанное мужчинами. Минджу оказалась права: Хеджон не особо рад присутствию девушки на этой встрече. Возможно именно поэтому он такой неразговорчивый. Боится, что О услышит то, что ей не положено. Но под действием алкоголя, харизмы Тэхёна и убеждения в том, что Минджу беспросветная дура всё же становится всё более и более общительным с каждой минутой. А девушке только это и нужно, чтобы в её присутствии сказали как можно больше, дабы потом это можно было использовать в своих интересах. — Простите, я на минуту отлучусь, — Хеджон встаёт из-за стола, оставляя Тэхёна и Минджу наедине. — Думаешь, он догадывается о наших встречах? — от лицезрения видов ночного Сеула девушку отвлекает Ким, который в отличие от своего партнёра ни на минуту не забывал о присутствии третьего гостя за столом. — Конечно догадывается, не настолько он дурак. Другой вопрос, что он ничего с этим не сделает. Я не его жена, чтобы хранить ему верность до конца своих дней. К тому же моя профессия обязывает иметь несколько клиентов. Поэтому не вижу ничего зазорного в наших встречах. — Может в них и нет ничего зазорного, но он из-за этого становится более подозрительным и с меньшим энтузиазмов идёт на контакт. С этим нужно что-то сделать. — Я могу прекратить с ним отношения. — Это последнее, что тебе стоит делать в данной ситуации. Минджу не могла отрицать того, что слова мужчины задели её. Пусть девушка прекрасно понимала, что она лишь шлюха, с которой может быть любой, кто заплатит, но всё же некоторая надежда теплилась в её душе. Но О тут же постаралась забыть про подобные глупости. Она — проститутка, а Тэхён — её клиент. Кима совершенно не должно волновать, кого ещё обслуживает О, и у него не может возникать желания быть её единственным клиентом. Это противоестественно в их отношениях, и никогда такого не будет, а потому Минджу следует больше думать о своей мести, а не о глупых девичьих мечтах. — Почему? — как бы девушка не пыталась себя успокоить, но желание узнать причины всё же никуда не пропало — Мне необходим человек, который сможет повлиять на Хеджона в нужный момент или же рассказать мне некоторые важные детали. Считай, что ты мой шпион во вражеском стане. — Он мне никогда ничего не рассказывает, считая тупой. По этой же причине я не могу на него никак повлиять. — Вот только не надо лукавить, Минджу. Я прекрасно догадываюсь о том, на что ты в реальности способна. — Как тебе будет угодно. Минджу постаралась скрыть, что ответ Тэхёна немного расстроил её. Она для него лишь инструмент, а не равноправный игрок. Это несомненно огорчало, ведь девушке нужно было постепенно приобретать хотя бы минимальную власть и авторитет, дабы достичь поставленной цели. А в условиях, когда в тебе с одной стороны видят недалёкую шлюху, а с другой простую марионетку, чего-то хорошего весьма сложно добиться. Минджу это прекрасно понимала, а потому ей нужно было что-то придумать, причём срочно. Вскоре к столу вернулся Хеджон. И как бы О не было плевать на него, даже она заметила, что он побледнел. Мужчина явно был в не самом лучшем состоянии, но всё же старался сохранять непринуждённый вид. Но эти попытки вскоре с треском провалились. Стоило Хеджону подойти к своему месту, как он сжал рукой пиджак в области, где находилось сердце и начал оседать на пол. Минджу и Тэхён тут же встали со своих мест и подошли к мужчине. И пока девушка старалась хоть как-то привести его в чувства, Ким вызывал скорую. Подобное завершение вечера было полной неожиданностью, как для Тэхёна, так и для О. Но всё же никуда деться они не могли. Им пришлось ехать в больницу вместе с Хеджоном, дабы услышать вердикт врачей. Всё же мужчина по-прежнему оставался весьма важной фигурой в их игре, и его потерю будет крайне сложно компенсировать. Минджу и Тэхёну пришлось провести в коридорах больницы несколько часов, за которые оба успели чуть ли не сойти с ума. Вот только причины волнения у них немного отличались. Тэхён боялся потерять столь значимого партнёра, который мог помочь ему в войне с Чоном. Если Хеджона не удастся спасти, то придётся искать нового союзника, а это было весьма трудоёмко, к тому же не каждый захочет сотрудничать с Кимом в данной ситуации. О же больше переживала за то, что в случае смерти Хеджона её отношения с Тэхёном могли ухудшиться. Как бы девушке не был противен её постоянный клиент, но она не могла отрицать того, что благодаря ему и появилась их связь с Кимом. Если эта ниточка оборвётся, то будет куда сложнее убедить мужчину продолжать сотрудничать с шестнадцатилетней проституткой. Каждого волновало своё, пусть все эти мысли и были связаны с одним единственным человеком. Когда начало казаться, что надежды уже никакой нет, к Минджу и Тэхёну вышел врач, и судя по его виду, дела обстояли не так уж и плохо, как успели себе нафантазировать «партнёры»: — Это вы прибыли вместе с господином Муном? — Да, Вы можете сказать, что с ним случилось? — та быстрота, с которой Тэхён сказал эти слова с потрохами выдавала его волнение. — Сердечный приступ. Сейчас ему уже намного лучше, в ближайшие дни мы понаблюдаем за ним и сможем сказать через сколько выпишем и какие препараты следует принимать. Если захотите его проведать, то приёмные дни завтра с одиннадцати до четырёх, а потом с пяти до семи. — Доктор, как думаете подобное может повториться? — пусть врач и постарался успокоить О и Кима, но Тэхён всё равно продолжал нервничать. — Конечно же может, берите в расчёт его возраст. Но если он будет следовать всем указаниям врача и принимать необходимые препараты, то такое повторится ещё не скоро. У Минджу и Тэхёна в этот момент буквально упал с души камень. Хеджон будет жить, они-то постараются, чтобы он принимал всё, что пропишет врач. Девушка даже вызвалась навестить Муна завтра и заодно поподробнее расспросить про диагноз. Конечно в идеале О хотела завтра устроить себе небольшой выходной, но поездка в город ещё никому не навредила. Особенно, когда от этого зависит слишком многое. Сейчас девушка невольно вспоминает сестру, о которой старается не думать лишний раз. Слишком болезненно осознавать, что родной человек вероятнее всего жив, а ты не можешь встретиться с ним. Интересно, что бы сказала Люнхи, узнав про план младшей сестры? Минджу уверена, что старшая бы поддержала её. Ведь Люнхи так любила своих родителей, наверняка она тоже не успокоится, пока не отомстит. Во всяком случае подобные мысли придают младшей уверенность в правильности выбранного пути. Иначе Минджу уже давно наложила бы на себя руки.

***

Люнхи надеется, что попала в рай. Так спокойно на душе ей уже давно не было. Девушка постепенно начинает приходить в себя и открывает глаза. Вот только вместо небесного царства О видит больничную палату, погружённую во тьму. Сейчас уже глубокая ночь, но Люнхи слишком много времени провела без сознания, чтобы вновь погрузиться в сон. Рада ли девушка своему пробуждению? Разумеется, нет. Будь на то воля О, она бы больше никогда не проснулась. Пусть Люнхи и была в ванне без сознания, но всё же отдалённо услышала какие-то голоса. Девушка могла ожидать, что рано или поздно её обнаружат в луже собственной крови, но О надеялась, что к тому времени она уже будет одной ногой в могиле. Высшие силы вновь не стали благосклонны к девушке, и уже которая её надежда разбилась вдребезги. Но погрузиться в сон девушке мешает ещё одно обстоятельство. Рядом с кроватью Люнхи стоит стул, на котором сидит какой-то человек и, судя по всему, давно спит. Рассмотреть его лица О не может из-за отсутствия какого-либо освещения. Подобный расклад дел, когда Люнхи не может идентифицировать личность человека, который находится на расстоянии вытянутой руки от неё, сильно пугает. Посмотрев немного в сторону, девушка замечает на тумбочке у кровати небольшой ночник. Конечно был риск разбудить этого человека, но желание понять кто именно рядом с О было куда сильнее. Люнхи не составило большого труда дотянуться до выключателя, и в следующую секунду небольшое пространство рядом с тумбой было заполнено немного тусклым светом, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы рассмотреть лицо сидящего на стуле. Присутствие здесь Чонгука удивило и даже напугало девушку. Помня, что с ней случилось после неудачного побега, О боялась предположить, что сделает мужчина после попытки самоубийства. Люнхи достаточно быстро начала проклинать своё излишнее любопытство, потому что Чон тоже начал просыпаться. Было бы весьма глупо в подобной ситуации притвориться спящей, а включённый ночник списать на проделки потусторонних сил. Девушка это прекрасно понимала, но страх перед диалогом с мужчиной никуда не пропадал. Она уже десять раз пожалела о своём решении, пусть данное действо и было весьма бесполезным: сделанного уже не исправить, оставалось только бороться с последствиями. Было заметно, что пробуждение далось Чону весьма тяжело. Ему даже пришлось прищуриться, чтобы посмотреть на наручные часы: — Половина второго ночи... Сказав это, Чонгук посмотрел на девушку, но, к большому удивлению последней, в этом взгляде не было ни капли злости. Возможно во всём была виновата усталость, во всяком случае именно ей Люнхи решила приписать странное поведение Чона. Других объяснений О не находила. Ещё более неожиданный поворот события приобрели, когда мужчина встал со стула и направился к выходу из палаты. Девушка ожидала, что её начнут запугивать или отчитывать, но никак не того, что Чон просто уйдёт. — Куда ты? — девушка сказала это, не подумав, и мысленно ударила себя по губам. — Тебе за медсёстрами, а себе за кофе. И он уходит, а в душе О всё переворачивается с ног на голову. Нет ни криков, ни угроз — ничего из того, что так свойственно Чонгуку, которого знает девушка. Люнхи даже не знает, как относиться к этой перемене: то ли это затишье перед бурей, то ли окончание шторма. Даже когда в палату заходит медсестра и начинает осматривать О, девушка всё равно продолжает смотреть на дверь, будучи не в силах поверить в реальность всего происходящего. Лишь ненадолго Люнхи опускает взгляд на своё запястье. На бледной коже ярко выделялись совсем свежие шрамы — напоминание о том, в каком отчаянии находится их обладательница. Вскоре медсестра уходит, сказав, что О следует отдохнуть, и в палату возвращается Чонгук. Он выглядит уже куда бодрее, но даже сейчас нет ни капли злости в его глазах. Разумеется, Люнхи боится столь резких изменений, но не может отрицать, что где-то в самой глубине своей израненной души, она рада этому. — Не хочешь поговорить? — Чон не срывается, говорит абсолютно спокойно, и в какой-то момент Люнхи даже начинает казаться, что ему действительно интересно её послушать, но всё равно продолжает молчать. — Люнхи, можешь сказать что угодно, даже то, как сильно меня ненавидишь. — Ты же всё это уже слышал. — Тогда расскажи о том, почему решила резать вены? О казалось, что Чонгук над ней сейчас просто издевается. Он сам прекрасно знает причины, так зачем заставлять девушку озвучивать их в слух? От этих воспоминаний становилось лишь больнее, и Люнхи почувствовала, как у глаз постепенно начала собираться влага. Когда-то О пообещала себе, что этот мужчина никогда не увидит её слёз, он их не заслуживает, но сейчас девушка понимает, что придётся нарушить данное самой же себе слово. Она больше так не может, её сломали, и теперь боль переполняет Люнхи, словно девушка была рождена из этой самой боли. Держать всё в себе уже просто невыносимо, и у О начинается истерика. Девушка не удивится, если узнает, что это даже не истерика, а нервный срыв. Люнхи сейчас абсолютно не контролирует свои действия и высказывает Чону абсолютно всё, что до этого тяжёлым грузом лежало на сердце: — Ты хочешь знать причины?! Неужели они для тебя загадка?! Я не могу так больше! Куда ещё больше меня мучить, я не хочу всё время страдать, я устала! Я не сильная и никогда такой не была. Я просто человек. Понимаешь, Чонгук?! Просто человек! У меня тоже есть свой предел, и я его преодолела в том подвале. Скажи честно, тебе так нравится издеваться надо мной? Но куда дальше? Ты со мной сделал уже всё, что только можно! Убил моих родителей, отдал сестру в бордель, изнасиловал меня и при этом ещё не даёшь умереть. Хватит, пожалуйста, я не могу так больше. Тогда в ванной я даже постаралась простить тебя за всё, лишь бы спокойно умереть, но мне не дают этого сделать! Я больше не выдержу, Чонгук. Просто убей меня. Избавь меня от страданий, а себя от лишнего груза. Сделай хоть что-то хорошее для меня, хотя бы раз... Я о большем и не прошу. Люнхи продолжает плакать и совершенно ничего не замечает вокруг себя. Она наедине со своей болью, всё остальное меркнет рядом. Девушка даже не сразу понимает, как оказывается в объятиях Чона. Чонгук прижимает её к себе, поглаживает по голове и тихо шепчет «я знаю». Сейчас в памяти мужчины проносятся те моменты, когда ему сообщили о попытке Люнхи покончить с жизнью, как отменил все дела и помчался в больницу, как волновался, пока О была без сознания. Чонгук понимает, что подобное неправильно и ненормально, но ничего не может поделать с самим собой. О не может умереть. Не здесь и не сейчас, когда мужчина так сходит с ума от неё. Люнхи уже давно перестала быть просто игрушкой, она стала самой настоящей зависимостью, от которой не так то просто избавиться. Девушка не должна умереть и оставить Чона наедине с этим сжигающим изнутри безумием. Один он не справится, они должны вместе вынести всё это. Пусть мужчина и понимает, что Люнхи права: О слишком много страдала, ей нужно дать свободу, отпустить. Но Чонгук понимает, что если сделает это, то девушка тут же уйдёт, сожжёт все мосты, не оставит даже следа, а мужчина так не хочет. Чон вновь проигрывает своему эгоизму, который требует, чтобы его личная зависимость была всегда рядом. Он поступает как последняя мразь, но Чонгук никогда и не был рыцарем на белом коне и в сияющих доспехах. — Покричи ещё, моя маленькая девочка. Так будет немного легче. И Люнхи снова кричит. Она вспоминает всё: и родителей, и сестру, и ночи, проведённые с Чонгуком. Со словами старается избавиться от груза на своём сердце. В порыве своей ненависти, и будучи прижатой к Чону, О не замечает, как в палату заходит медсестра с небольшим шприцем в руке. Девушка слишком поздно понимает, что ей вкололи что-то. Она чувствует, как постепенно успокаивается и вновь погружается в сон. Похоже медсестра услышала её крики и решила вколоть успокоительное, дабы О снова уснула. А Чон ни на минуту не выпускает девушку из своих объятий, в которых она и засыпает. — Поспи немного, тебе это сейчас необходимо. Теперь всё будет по-другому. Ты сама не захочешь покидать меня, а пока спи. Чонгук не знает, слышит ли его Люнхи или нет, но это и не столь важно. Чон уже сам всё решил, а О останется лишь согласиться. Другого выбора у неё нет.