Fiera

Кровь. Повсюду лишь она. Вязкая красная жидкость обволакивает тело девушки, заставляя Люнхи чувствовать себя эпицентром этого кровавого месива, которым она по сути и является. В небольшой комнате абсолютно всё окрасилось в алый цвет: пол, стены, пара капель даже попали на потолок. О неподвижно сидит на полу, стараясь прийти в себя. Некогда белоснежное платье, теперь точно такого же оттенка, как и стены в комнате. Волосы девушки мокрыми прядями неприятно прилипают к лицу и шее, словно хотят задушить Люнхи. Они тоже перепачканы в крови. Не смотря на страх, О всё же решается посмотреть на свои руки. Тонкие пальцы и ладони покрывает неприятная жидкость, а от подобного вида собственных рук срабатывает рвотный рефлекс. Девушка пытается вытереть ладони, но в итоге лишь сильнее размазывает кровь по рукам. Люнхи находится в центре самого настоящего безумия, а вполне возможно она и вовсе является главным действующим лицом сего действа. Вокруг совершенно никого нет, даже бездыханных тел, которым могла бы принадлежать эта кровь. Девушка словно принесла её вместе с собой в эту комнату. Красный преследует девушку по пятам. Она ненавидит этот цвет всеми фибрами души. Красным было платье её сестры в тот вечер, тогда же в красный окрасились стены ресторана, красные цветы окружали Люнхи в её ночном кошмаре. И вот теперь это. Ей не укрыться от этого цвета. Он теперь будет преследовать О до самой смерти. Внезапно за спиной девушки раздаются шаги. Размеренные, спокойные, они были бы не слышны, если бы не хлюпающий звук. Люнхи даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто именно пришёл. Словно хищник к своей добыче к О подходит лишь один человек. Эту походку девушка никогда и ни с чем не перепутает. Подобное невозможно забыть. Девушке достаточно чтобы Чонгук сделал всего лишь один шаг, дабы она его узнала. Большего и не требуется. Чон касается своими ладонями плеч девушки, а она и не вздрагивает. О уже давно привыкла к его прикосновениям, а огромное желание умереть сделало её безразличной ко всему происходящему. Даже когда мужчина немного наклоняется, и Люнхи начинает чувствовать его обжигающее дыхание на своей шее, даже тогда она сохраняет спокойствие. — Нравится? — Что это? — Твои владения, моя маленькая королева. Всё сделано специально для тебя. — Но мне это не нужно. — Это не имеет значения. Всё, что находится в этой комнате принадлежит тебе... Люнхи просыпается в холодном поту, так и не узнав, что ещё хотел сказать Чонгук в её сне. Но это и не столь важно. Эти сновидения — лишь плод больной фантазии О, просто её визуализированные страхи, не более. Зачем придавать им такое большое значение, если они не играют никакой роли в жизни? Вот и девушка решила долго не зацикливаться на этом. К тому же кошмары были не самым лучшим воспоминанием, и чем скорее Люнхи перестанет о них думать, тем скорее забудет тот ужас, который создал её разум. Девушка не может точно сказать как долго проспала, а воспоминания прошедшей ночи весьма туманны. Люнхи даже посещает мысль, что всё это тоже был просто её сон, и Чонгука в палате никогда не было. Его создал разум О под действием стресса. Девушка даже начинает верить в свою гипотезу, и дабы подтвердить её поворачивается в сторону небольшой тумбочки. Но в этот момент предположения Люнхи терпят крах. На тумбочке находится не только маленький ночник, но и стоит букет красных роз в вазе. И тут красный. Это явно не к добру. Но что ещё хуже, так это то, что всё было правдой: Чонгук был здесь ночью и успокаивал Люнхи. Если раньше О ещё могла надеяться, что столь резкие перемены в поведении Чона она сама себе придумала, то теперь пробовать заниматься самообманом было бесполезно. Всё указывало на то, что как раньше уже точно не будет. Люнхи стоило бы радоваться этим переменам, но в реальности она боится. Неизвестность пугает девушку, заставляет чувствовать себя маленьким ребёнком, которого заперли в тёмной комнате. Из неё не выбраться, и совсем непонятно, что находится на расстоянии вытянутой руки от тебя. Девушка не может долго смотреть на цветы столь ненавистного ей цвета и в итоге выбрасывает их в небольшую урну в углу палаты. Теперь они по крайней мере не мозолят глаза, жаль только, что все свои вопросы о появлении здесь цветов О не может также выкинуть. Для Люнхи всё также оставалось загадкой то, что Чонгук решил задабривать её этими вениками. Чего он хочет добиться? А главное с чем связаны столь резкие перемены? Столько вопросов и ни одного внятного ответа. Впрочем, долго пребывать наедине со своим незнанием Люнхи не пришлось. Вначале в палату вошла медсестра, осмотрела девушку, задала стандартные вопросы о самочувствии, а потом пришёл и Чонгук. Чон держал в руке букет белых роз — любимые цветы Люнхи. Вот только она никогда ему не скажет об этом. — Я почему-то ожидал подобного, — мужчина заглядывает в урну и, увидев там цветы, лишь тяжело вздыхает. — Неужели ты надеялся, что я буду на них любоваться? — Нет, поэтому и принёс белые, — Чонгук ставит в вазу розы, совершенно игнорируя недовольный взгляд девушки. — У тебя наверняка есть ко мне вопросы, и я с удовольствием отвечу на каждый, — Чон присаживается на стул рядом с кроватью и начинает терпеливо ждать вопросов от девушки. — Есть только один: зачем ты всё это делаешь? — Что именно? — Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю. — Что если я устал тебя запугивать? Люнхи, ты всё равно от меня никуда не денешься и в твоих же интересах, чтобы у нас были нормальные взаимоотношения. — О каких «нормальных взаимоотношениях» может идти речь после всего того, что случилось? Или ты действительно думаешь, что я забыла, как ты убил моих родителей? Да, мой отец был виноват, но это же не повод убивать его жену и его самого. Воспоминания о смерти родителей до сих пор тяжёлым камнем лежат на душе девушки. Она чувствует, как в горле встаёт неприятный ком, а в глазах начинает постепенно скапливаться влага. Пусть Люнхи и предпринимает попытки не заплакать, но все они терпят крах. Девушка уже прошла ту стадию, когда гордость не позволяла заплакать при Чонгуке. О даже начинает казаться, что у неё теперь и вовсе нет гордости. Да и чем она помогла Люнхи? Гордость не поможет встретиться с сестрой и убежать от Чонгука. Именно когда девушка наступила на горло своей гордости, она смогла хоть чем-то помочь своей младшей сестре. Люнхи уже перестала так трястись над уважением к самой себе. Оно осталось в том грязном подвале, поэтому О может позволить себе заплакать при Чонгуке. Хуже уже не будет, а так хотя бы малая часть боли уйдёт. Чон не в первый раз видит то, как Люнхи плачет, но каждый раз это не самое приятное зрелище для мужчины. Ему должны быть подобные вещи совершенно безразличны, но побороть себя он не может. Чонгук признаёт, что виноват перед девушкой, но разве мог он в тот момент поступить иначе? Он в первую очередь будущий глава клана, а не всепрощающая Дева Мария, и Люнхи должна это понимать. Да, сейчас О больно и тяжело, но потом у неё не останется другого выбора, чем принять свою участь и не роптать. Мужчина обнимает девушку, стараясь тем самым успокоить и надеется, что подобное будет случаться крайне редко. Люнхи скоро поймёт, что слезами делу не поможешь, что уже ничего нельзя изменить, шрамы затянутся, и она согласиться принять Чонгука. А пока пусть немного поплачет, ей это пойдёт лишь на пользу. — Я понимаю, что тебе больно, Люнхи, но следует понимать, что я за человек и чем занимаюсь. Я совсем не миротворец, и чем раньше ты это поймёшь, тем лучше будет для нас обоих. — О каких «нас» ты говоришь, Чонгук? Я не хочу понимать, а тем более мириться с этим. Пусть тогда не получилось, но я обязательно попробую ещё раз и рано или поздно сбегу от тебя так далеко, что ты даже следов не сможешь отыскать. — Ошибаешься, Люнхи. Я везде смогу найти тебя и вернуть. Бежать бесполезно.

***

Минджу, разумеется, совсем не горела желанием приходить в больницу к Хеджону, но не явиться сюда она просто не могла. Нужно было расспросить у лечащего врача о диагнозе её «ненаглядного», узнать какие препараты принимать, а ещё продемонстрировать Хеджону своё волнение. О посчитала, что если Мун увидит, как девушка «волнуется» за него, то непременно перестанет относиться к ней с холодностью и настороженностью. Возможно внутри О и желала придушить Муна подушкой, дабы он перестал бесить её, но она прекрасно понимала, что этим окажет медвежью услугу и себе и Тэхёну. Пока Хеджон необходим для осуществления плана, Тэхён и Минджу согласны хоть с бубнами плясать, лишь бы он вылечился и продолжил им помогать. Ради какого-то там отвращения девушка не может пожертвовать всем тем, чего им удалось достичь с Тэхёном совместными усилиями. Конечно эти достижения были весьма мизерными, но уже лучше, чем ничего. Ким как раз собирался познакомить Минджу на днях с парнем, которому удалось проникнуть в клан. Судя по рассказам Тэхёна парень весьма смышлёный и уже добился определённых успехов, а подобные знакомства Минджу сейчас не помешают. Как и ожидала девушка, разговор с врачом был невероятно нудным (но во всяком случае не таким нудным как с Хеджоном). Выслушивать про болячки старика и различные методы лечения Минджу совершенно не хотелось, но имитировать заинтересованность перед врачом пришлось. Благо врач, поняв, что его собеседница не сильна в медицине, решил для достоверности большую часть своих слов перенести на бумагу. Подобная вежливость спасла Минджу от ещё часа нудных разговоров. О диалоге с Хеджоном девушка и вовсе не хотела вспоминать. Он просто сводился к тому, что девушка плакалась о том, как сильно переживала за папика, а Мун старался приободрить её. Куда большее значение для Минджу имело то, что мужчина не сказал ни слова о Тэхёне и даже не стал делать никаких намёков. Похоже сердечный приступ повлиял и на мозги Хеджона, раз он решил просто забыть о своих подозрениях. Минджу же лучше, меньше забот и волнений по этому поводу. В итоге в больнице девушка провела около трёх часов и была безмерно счастлива, когда наконец её все отпустили, и она пошла в сторону выхода. Кабинет лечащего врача находился на одном этаже с палатами, где лежали некоторые больные. Минджу с детства славилась своим любопытством, поэтому ей всегда было интересно заглянуть в любую, даже самую маленькую щёлочку. Некоторые не закрывали до конца двери в палаты, и можно было увидеть, что там происходит, не боясь быть замеченным. Вот к одному парню пришла его мать, дабы рассказать последние новости и принести тайком домашней еды, вот две подруги звонко смеются, обсуждая последние сплетни, а вот мужчина средних лет читает книгу, стараясь развлечь себя этим. Абсолютно привычные картины для любой больницы. Минджу даже вспомнился эпизод из детства, когда она также из-за болезни проводила свои дни в больничной палате. Мама частенько приносила ей различные вкусности, которые порой во время обхода приходилось прятать от медсестёр, но самым частым гостем в палате была старшая сестра. Люнхи не только приносила сестре сладости, но и неизменно приходила с любимыми книгами Минджу. Старшая садилась на небольшой стул, надевала свои очки и начинала читать вслух. Голос сестры всегда успокаивал Минджу и помогал уснуть. Такой нежный и мелодичный, его можно было сравнить с колыбельной. Не с проста Люнхи всегда приходила перед дневным сном. Всё было сделано для того, чтобы младшая смогла отдохнуть днём и набраться сил для скорейшего выздоровления. Минджу уже хотела отвести свой взгляд от бесконечного ряда дверей, потому что ничего нового она там не могла увидеть, но тут её внимание привлекла одна единственная палата. Дверь была немного приоткрыта, и девушка могла хоть и не без труда, но увидеть, что там происходило. В палате находился Чонгук с какой-то девушкой, её О, к сожалению, пока не могла увидеть. Минджу даже в самой радужной фантазии не могла представить себе, что случайно столкнётся с Чоном. Сейчас, когда девушка его снова встретила, ненависть лишь забурлила в ней с новой силой. В памяти всплыли воспоминания связанные с убийством родителей. Тогда Чонгук хладнокровно навёл на них пистолет и выстрелил в головы, а сейчас он обнимает какую-то девушку, которой судя по всему ранее подарил букет белых роз. Это были любимые цветы Люнхи... В Минджу всё пылает от осознания того, что человек, кто творит подобные зверства продолжает спокойно жить. Наверняка он даже не вспоминает о том незначительном для него инциденте, а Минджу и её сестра страдают. О теперь лишь в который раз убеждается, что обязана отомстить Чонгуку. Он не заслуживает жизни, таких как он нужно убивать, дабы они не портили жизнь ни в чём неповинным людям. Минджу согласна избавить мир от такого подонка как Чон, ей будет это лишь в радость. Наконец Чонгук немного отодвинулся от девушки и Минджу смогла разглядеть её лицо. Ещё никогда прежде О так не жалела о своём чрезмерном любопытстве. Уж лучше она продолжала бы жить в неведении, ничего не знать о судьбе своей сестры, чем сейчас осознавать то, что Люнхи фактически предала свою семью. Как она только может так спокойно сидеть рядом с человеком, который хладнокровно убил её родителей, позволять дарить себе цветы и обнимать. Минджу даже страшно представить, что ещё сестра позволяла делать с собой этой сволочи. Девушка никак не может прийти в себя от осознания того, что её любимая старшая сестра, которая всегда заботилась о Минджу и была для неё примером для подражания оказалась продажной мразью. О садится на небольшой диванчик в коридоре и пытается сдержать подступившие к глазам слёзы. Нет, Минджу не заплачет. Люнхи не заслуживает того, чтобы О плакала. И чем Чонгук только мог её купить? Неужели старшая настолько падка на деньги, что согласна лечь даже под убийцу своих родителей? Лучше бы Чонгук и её убил в тот вечер. Минджу продолжала бы жить воспоминаниями о своей замечательной старшей сестре — самом светлом человеке на свете. Это куда лучше, чем пытаться принять тот факт, что Люнхи, в которой младшая души не чаяла, оказалась такой дрянью. Из палаты выходит Чонгук, но Минджу вовремя успевает отвернуться к стенду, дабы Чон не увидел её лица. О сейчас чувствует себя слепым котёнком, которого выбросили одного на улицу. Она разбита, сломлена и совершенно не знает, что дальше делать. По щеке скатывается первая слеза, но девушка старается не обращать на неё никакого внимания. Хочется подойти к человеку, которого она некогда называла «сестрой» и высказать прямо в лицо всё, что о ней думает. А зачем сдерживать себя? Какие могут быть правила приличия с этой сукой? Минджу, пусть и с трудом, но поворачивается в сторону палаты и видит, что там никого нет. Чонгук решил не оставлять своих людей, будучи уверенным, что в больнице с Люнхи ничего не случится. Что ж, это только на руку Минджу. Никто не помешает ей поговорить с «сестрой». Девушка подходит к двери на ватных ногах и всё пытается унять дрожь во всём теле. Нет, она не может показать Люнхи, как её поступок надломил младшую. Минджу не может позволить ей дать такой повод для праздника. Победителем здесь может быть только Минджу, и она непременно им станет. Немного успокоившись, О всё же заходит в нужную палату. Люнхи заметно шокирована появлением сестры. Старшая тут же подходит к Минджу и не может скрыть слёз радости. Люнхи прикасается к лицу младшей, желая удостовериться в том, что это всё ни сон, ни мираж и ни помутнение рассудка. Её любимая сестра, ради которой она продолжала бороться и старалась не сдаваться, прямо сейчас стоит на расстоянии вытянутой руки. Старшая мечтала об этой встрече, молила богов, чтобы она состоялась, представляла во сне, как они с Минджу наконец встретятся и убегут вместе, и вот сестра сама пришла к Люнхи. Жаль только никто из них не знает, что думает другая. Минджу верит, что Люнхи считала сестру давно мёртвой, а старшая уверена, что младшая также рада долгожданной встрече. — Минджу, неужели это правда ты? — Люнхи уже не может сдерживать своих слёз, да это сейчас и ни к чему. — Как же я ждала этого момента. Хвала небесам, с тобой всё хорошо, — старшая обнимает сестру, совершенно не подозревая о том, что Минджу противно каждое её прикосновение. — Я так за тебя волновалась, всё боялась, что ты умерла, но теперь мы вместе, и всё изменится. Абсолютно всё! — Противно слушать, как ты нагло врёшь, смотря мне прямо в глаза, — Минджу отталкивает Люнхи от себя, чем вызывает ещё больший шок у старшей. — О... о чём ты, Минджу? Я так тосковала по тебе... — Люнхи хочет снова обнять сестру, но младшая лишь отходит на один шаг назад. — Чонгуку ты тоже самое говоришь при встрече? — Минджу, я не понимаю... — А тут и не нужно понимать! — младшая не выдерживает и всё же переходит на крик. — Думаешь можешь так спокойно вначале обниматься с убийцей наших родителей, а потом говорить о том, как сильно скучала по мне?! Боюсь, что это не так. Чонгук уж точно тебя хорошенько развлекал. — Что ты такое говоришь?! — Я всё видела! Думала я никогда не узнаю, какая же ты лживая тварь? — Минджу, ты всё неверно поняла и сделала поспешные выводы, — голос Люнхи становится твёрже, она надеется привести этим сестру в чувства. — Позволь я всё объясню тебе... — старшая начинает медленно подходить к Минджу, но та лишь отходить ещё на один шаг назад. — Что объяснишь?! Начнёшь мне в подробностях описывать то, как трахаешься с Чонгуком? — Минджу! — теперь старшая не выдерживает и переходит на крик. — Думаешь тебе одной было плохо, а я ничего не перенесла? Ты даже представить себе не можешь, через что я прошла! Ты сейчас поступаешь как маленькая эгоистка, которая считает себя самой несчастной на планете. Если ты меня выслушаешь, то всё встанет на свои места... Люнхи всё же подходит к сестре, но тут же жалеет об этом, получив звонкую пощёчину. Старшей потребовалось несколько минут чтобы прийти в себя и осознать всё происходящее. Её любимая сестра, ради которой Люнхи была готова всё перенести не верит ей. Она даже не желает выслушать, предпочитая оставаться при своём собственном мнении. Люнхи была готова спокойно выслушать все оскорбления в свой адрес, вынести это унижение ради того, чтобы потом быть услышанной, но удара старшая никак не могла ожидать. Девушка словно выпадает из реальности, в которой голос сестры кажется чем-то отдалённым, будто она говорит на расстоянии нескольких метров. — Я думала, что стала шлюхой, но оказалось, что самая настоящая шлюха у нас именно ты. Я продаю только тело, а ты продала душу. И ради чего?! Сколько ты стоишь, О Люнхи?! Миллион?! А может два?! Хотя о чём я? Даже за девиц с трассы можно отдать больше, потому что у них, в отличие от тебя, есть гордость. — Я ожидала услышать подобное от него, а не от родной сестры... — Люнхи говорит совсем тихо, но Минджу всё же слышит её. — Не называй меня больше так! Отныне у меня нет сестры. Моя сестра убила бы Чонгука при первой же возможности, отомстила за родителей, а не ложилась под него добровольно. — Ты так многого не знаешь, Минджу... Но мне бесполезно это рассказывать, ты всё равно не поверишь, я лишь хочу спросить: зачем ты мстишь? Что тебе принесёт смерть Чонгука? — Ты ничего не понимаешь. Хотя что я ещё могла услышать от двуличной мрази? — Вся в отца... Он тоже не долго думал, когда соглашался на аферу. Думаешь он подумал о нас?! Можно сказать я достойная дочь своего родителя. — Не смей так говорить о нём! Ты не имеешь права даже произносить его имя! И Минджу уходит, поняв, что не выдержит и скоро заплачет. Она захлопывает за собой дверь, оставляя Люнхи наедине со своей болью. Теперь О понимает, что такое настоящие страдания. Она могла выдержать издевательства Чонгука, перенести близость с ним, но слышать подобное от своей сестры она не может. Девушка оседает на пол и, не сдерживаясь, начинает плакать. Чон ни разу не назвал её шлюхой, а Минджу смогла. Младшая сказала, что у неё больше нет сестры. Кажется у Люнхи тоже. О в который раз убеждается, что её имени нет в списке любимцев высших сил. Та, ради которой она стремилась всё преодолеть только что захлопнула за собой дверь. Люнхи сейчас словно плывущий в ночи корабль, который потерял всякий ориентир. И куда её прибьют волны никому не известно.