Тамблер с виски

      Крепкие руки несут увесистое тело легко и нежно. Сквозь смуглую кожу проступают желобки сосудов, натягивая покров до приятной пульсации, мышцы плеча напряглись до завидного рельефа, а кончики длинных пальцев побелели от давления. Альфа едва стоит на ногах, шагая в направлении служебных помещений.       Добрая половина клуба не оставила пару без внимания: омеги начали активно обсуждать бармена, кто с хорошей стороны, а кто с не очень, альфы же предпочитали обращаться непосредственно к предмету возникшей возни. За одним столиком было слышно, как Тэхену присуждают звание «отчаянной шлюхи», однако в спор вступает человек с другим мнением. О, да, теперь есть пища для размышлений.       Невинная овечка Тэ и озабоченный кобель Гук, бесперспективная шалава Ким и несчастный спаситель Чон.       Чонгук открывает картой дверь в комнату для стаффа. Проблем стало на одну больше: свет выключен, а нащупать без рук включатель — непростая задача. Благо, основной персонал, имеющий доступ к этому отсеку, заведомо покинул работу, сваливая на альфу несоответствующий профессии труд.       Локтем включив лампу, Чон кинул взгляд на пустой диван. Тэхен жмется к альфе, жмется крепко, так, чтобы никогда и ни за что не отпустить. Ладони жестко сминают выглаженную рубашку бармена, оставляя на ней крупные складки. Плевать, все потом.       Ким подрагивает в руках истинного. Пальцы Чонгука, что так неловко поддерживают задницу омеги, ощущают влагу и тепло. Тэхен мечтает об этих пальцах.       Альфа наклоняется, опуская Тэ на мягкий диван, но омега цепляется руками за шею Гука, притягивая к себе.  — Господи, помоги мне, прошу, мне так плохо, понимаешь, так плохо, не могу… — словно в бреду шепчет Тэхен.       У Чонгука срывает тормоза. Показав эталон выдержки, альфа сорвался после слов этого засранца. Какого черта вообще приперся?!       Чон запускает ладонь в светлые волосы Тэ, слегка оттягивая их назад. В следующий момент раздается глухой звук удара лба о лоб.  — Ты, блять, понимаешь, что творишь? — едва слышно, только для одного. — Ты понимаешь, какую ошибку сейчас совершаешь?       Чонгук шумно втягивает воздух в легкие, вдыхая пьянящий аромат хмеля. Зрачки расширяются, вытесняя радужку. Тэхен прикрывает глаза и проводит языком по сухим губам, разглядывая полюбившееся лицо с непозволительно близкого расстояния.       Вопрос так и остается без ответа. Ким лишь смотрит затуманенным взглядом в глаза напротив и хочет повеситься. Или быть оттраханным. В принципе, обе перспективы так себе.       Все разумное полностью вытесняют животные, первобытные инстинкты, уступая дорогу похоти и блуду. Они незнакомы друг для друга, абсолютно ничего не связывает их души и судьбы. Но истинность, ох, чертова природа. Ни с кем другим невозможно испытать все те чувства, наполнившие тела двоих за секунды, никому постороннему не отдаться в критический период ради собственной выгоды. Да какая тут к черту выгода, когда боишься быть брошенным? А заметил бы Чонгук Тэхена в любое другое время, вне дурманящего запаха?       Ответ очевиден.       Он знает о нем все.       Чонгук наклоняется к омеге, нежно проводя кончиком носа по щеке. Ким льнет ближе, сужая пространство между разгоряченными телами, обхватывает руками крепкую шею, притягивая к себе до ломоты в мышцах. Под пальцами кожа влажная, слегка липкая, теплая до помутнения рассудка. Все тело пробивает мелкая дрожь.       Ноги Кима падают по разные стороны, но диван узкий, поэтому одна из них соскальзывает вниз, глухо ударяясь о пол. Тэхен не чувствует пульсирующей боли, он сам словно оголенный провод, ломающий разрядом тока Чонгука. О боже, кто придумал делать комнаты для персонала такими маленькими? Воздух, который практически не циркулирует в помещении, пропитался ароматом Тэхена. Можно сказать «спасибо» за поздний гон у альфы, иначе выдержка треснула бы на стадии встречи, рассыпаясь осколками вины и сожаления.       Рвано выдыхая возле ушка, Чон обхватывает ладонью мягкую голень старшего, укладывая упавшую ногу на свою талию. Вместе они становятся ближе друг к другу, срывают барьеры и преграды на пути к неправильному, позорному, но такому желанному. Омега действиями приказывает Чонгуку лечь.       Маленький диван не вмещает крупные тела. Тэхен оглаживает лопатки Чона, попутно зацеловывая мужественное лицо, оставляя тепло и дыхание на скулах, щеках, подбородке, спинке, кончике носа и… губах. Невинный, детский чмок на время застопорил альфу.       Ненадолго.       Спина ощущает резкий контраст жара и холода. Чонгук прижимает омегу к стене, ловя сползающее тело ладонями под ягодицы, пока Тэхен обвивает ногами бедра альфы. Их первый поцелуй, смазанный, спешащий, неуклюжий, опускается тяжестью вниз. Чон наклоняет голову вбок, проводя языком по припухшим губам, после чего обрамляет неровный край зубов, проходясь мокрым кончиком от внутренней щеки до неба. Ким готов отдаться за один поцелуй.       В нетерпении размыкая и смыкая губы, Тэхен запускает пальцы в темные волосы, притягивая к себе ближе. Он зажимает нижнюю губу альфы, слегка оттягивая ее назад, покусывает мягкость розовой кожи и обильно смачивает своей слюной так, что та вязкой жидкостью тянется вниз по подбородку. Языком проходясь от ямочки под нижней губой до кончика носа, Ким поднимает и вновь опускает бедра.       Чонгук несильно толкается вперед, сжимая в ладони напряженную задницу Тэхена. Позвонки омеги грубо проезжаются по шероховатой стенке, создавая характерный скрежет и привнося в мелодию ощущений новые ноты. Ким прикрывает веки и больно ударяется затылком о неровность. Одним широким движением альфа мажет по открытой шее, ощущает на языке вкус нейтральной слюны и соленого пота, насквозь пропахшего низкоградусным алкоголем. Тэхеном можно в прямом смысле напиться.       Омега скрещивает ноги сильнее, проезжаясь пахом по вставшему члену Чонгука. Дыхание обоих сбилось с привычного ритма: Ким заполняет легкие медленно, делая редкие, но глубокие вдохи, Чон дышит словно загнанный зверь, рвано, часто, каждый раз приникая к участку голой кожи Тэхена, чтобы в мозг стреляло запахом хмеля.  — Чонгук, не медли… — в мольбе стонет Тэхен.       Чонгук не медлит. Вновь спина омеги ощущает мягкое покрытие дивана, а ноги чувствуют вес чужих бедер. Пальцы с дрожью расстегивают пуговицу на брюках и дергают собачку по молнии вниз. Хорошо, когда рабочая одежда предусмотрена на ношение без тугого ремня. Тэхен облизывает пересохшие губы, сглатывая вязкую слюну.       Покрасневшие ладони тянутся к джинсам омеги. Чертов ремень! Тэхен мучительно остро ощущает твердые фаланги, которые при каждом движении дотрагиваются до возбуждения. Пуговица с молнией — катастрофа.       Не так себе представлял первый раз Тэхен, не так. Грубые действия альфы подливают масла в огонь, ему несомненно приносит кайф находиться под властным телом, но… один поцелуй, серьезно? Ни одного касания груди и живота, ни одного ласкового поглаживания головы и ног.       У Чонгука другие планы.       По маленькой комнате проносятся в унисон два стона. Чон обхватил широкой ладонью влажный член Тэхена, вплотную прижимая к своему и медленно проводя рукой от оснований до покрасневших головок. Дрожь пробежала по позвоночнику, выгибая тело навстречу крепкому альфе.       От не прекращаемых движений смазка начала стекать на диван. Плевать. Смуглой рукой Чонгук чувствует выпирающие вены, наслаждается мокрым хлюпаньем и тает от жара. Ладонь скользит быстрее, захватывая кольцом пальцев влажные головки, резко подается вниз, опуская крайние плоти. У Тэхена кружится голова и зудит задница, а Чон даже не думает перенести свои невъебенные пальцы чуть ниже.       Альфа поправляет спадающую ногу омеги. Движения рукой становятся чаще и ощутимее, воздух в легких накаляется до невозможности глубокого вдоха, обязывая быстро вздымать грудную клетку. У обоих появилась испарина, а пряди прилипли к лицу. Чонгук переносит свой вес на колени, освободившейся рукой смахивая светлые волосы со лба и открывая вид на жмурящиеся глаза. От подобного проявления нежности Тэхен приоткрывает веки, стараясь сфокусировать зрение на альфе. Чон не может терпеть этот взгляд, затуманенный возбуждением.       Тэхен ощущает каждое трение все ярче. Он кусает губы в кровь, совершенно не замечая этого, поджимает пальцы на ногах, притягивает колени ближе, шире разводит ноги и цепляется ладонями за пряди темных волос. Альфа наклоняется ниже, касаясь чужих губ языком. Какого хрена его омега причиняет себе боль?       Мазнув по приоткрывшемуся рту всей поверхностью языка, Чонгук поцеловал припухшую губу и несильно сжал ее зубами. Тэхен слышит, как громко дышит его истинный, чувствует, как мизинец задевает мошонку. Он принимает глубокий поцелуй и жмется ближе.       Гортанный стон врезался аккуратно в мозг, проводя волну возбуждения по всему телу. Рукой Чонгук нащупывается чужую ладонь и крепко переплетает пальцы, смущая своими действиями омегу до максимума.       Боже.       Чон инстинктивно подается бедрами вперед. От переизбытка ощущений Тэхен негромко скулит, мечась по дивану. Он опускает взгляд вниз (лучше бы этого не делал) и стопорит на жилистых руках со вздутыми от напряжения крупными сосудами; мышцы заметно двигаются под кожей предплечья, что заставляет омегу нервно сглотнуть ком в горле. Такой властной силе хочется отдаться сполна.       На пару секунд Ким замирает, приподнимая поясницу вверх. Все ощущения сосредоточились в паху, создавая болезненно приятное чувство. Чонгук проводит пару раз по пульсирующему члену Тэхена, до критичной точки лаская обнаженную головку. Рваной струей Тэ кончает. Со рта сорвался громкий стон, а тело потряхивает от оргазма, разнося сладкую негу с привкусом чертовой колы в каждую клеточку организма. На темной рубашке впитываются крупные капли теплой спермы, создавая разводы на некогда чистой ткани.       Чонгук слизывает маленькое белое пятно с шеи Кима. Неконтролируемые движения бедрами становятся резче, альфа почти не дышит, столбенея всем телом над разнеженным омегой. К чертям собачьим летит рубашка Тэхена.       Глубокий вдох. Медленный выдох.       Твою ж мать.       Тело нихрена не слушается Кима. Он едва способен поднять руку, чтобы взлохматить взъерошенные волосы Чонгука, зато искренне улыбается своему мучителю. Альфа утыкается лбом в ямку согнутого локтя, стараясь перебить четкий запах его омеги, но попытка так себе.       Нужно срочно что-то делать. В голове возникает гениальная идея, которую бармен начинает воплощать в жизнь. Он невесомо касается прикрытых губ Тэхена, торопливо натягивая джинсы на место и застегивая свои брюки. Впопыхах закидывая сумку на плечо, Чон подхватывает на руки безвольное тело, прижимая к груди так, чтобы от чужих глаз были скрыты следы перемешанной спермы.       Открыв дверь черного входа, Чонгук неторопливо шагает домой, бережно храня тепло своего омеги, уткнувшегося носом в шею альфы. Улица встречает горячие тела холодом. Чон опускает омегу на ноги перед дверью в свою квартиру. Придерживая пошатывающегося Кима, он лихорадочно ищет ключи, пока не находит их в закрытом кармане сумки. Черт, у него совсем мало времени. Тэхен вновь ощущает прилив крови в пах.       Со скоростью света Чонгук снимает с омеги одежду и заталкивает в ванну. Включив воду похолоднее, он наскоро обмывает истинного, игнорируя руками возбуждающийся от прикосновений член Кима. Напоследок поднимает температуру и согревает Тэ, закутывая в огромное махровое полотенце.       Тэхена посадили в кресло. Он затуманенным взглядом следит за действиями альфы: вот тот несется в спальню и выходит оттуда с кучей постельного белья, следом бежит обратно и гремит ящиками. Видно, сейчас ему приспичило поменять постель. «На кой-черт?..» — проносится в голове Тэ.       В который раз омегу подхватывают мускулистые руки и несут в открытую комнату. Прямо в полотенце его кладут на чистую простынь, заботливо укрывая теплым одеялом.  — Ты можешь делать здесь все, что хочешь, хорошо? Абсолютно все, только не пытайся выйти, ладно? — говорит Чон прямо в губы. — Еды в холодильнике хватит на три дня. Мой номер найдешь на кухне, я прикреплю бумажку к холодильнику. Только не убегай, слышишь? Не убегай…       Чонгук заканчивает речь шепотом. В последний раз он ощущает мягкие губы Тэхена, а когда Ким тянет руки к нему, резко отстраняется и выбегает из комнаты.       Послышался громкий хлопок двери, а после — поворот ключа в замочной скважине. Тэ не сразу переварил слова альфы, не с первого раза соотнес их со звуками вне комнаты. Кажется, он ушел. Ушел, и оставил течного омегу в своей квартире, на чистом постельном белье, кинув в ноги свою футболку, насквозь пропитанную сладким запахом.       Вместо толчков члена в заднице Тэхен комкает под собой чужую одежду.       Возбуждение накатывает новой волной.